Императорска гавань. Уська-Русская

     Недалеко от Императорской гавани, на правом берегу реки Тумнин, стоит селение Уська-Орочская, бывшее зимнее туземское стойбище. Напротив него, на противоположном берегу реки, в начале 20-го века располагалось селение Уська-Русская, основанное прибывшими  в 1921 году из окрестностей Владивостока русскими семьями. Протянулось русское селение от Тумнина до самого Татарского пролива, и было удобным для сплава леса из верховьев тайги по реке к Японскому морю.
     В эти непроходимые глухие места 11 июля 1924 года с научной экспедицией прибыл известный этнограф И.А. Лопатин, автор многочисленных трудов о жизни северных народов. Экспедиция Лопатина была направлена на изучение традиций орочей, их культуры и языка, а также рыбных промыслов,  выделки обуви и одежды из рыбьей кожи. Одной из главных целей экспедиции был сбор ценных реликвий для музея Русского географического общества во Владивостоке, директором которого являлся сам Лопатин. Одной из проблем ученого было незнание орочского языка, из-за чего он не мог  получить полные сведения о жизни туземцев. По прибытию в Советскую гавань, Лопатин нашел переводчика из туземцев и платил ему рубль в день за сопровождение по местности. Во время путешествия по долине реки Тумнин, неожиданно для себя, этнограф обнаружил неизвестное селение русских, живущих в непроходимой глуши вдали от цивилизации и свободно владеющих диалектами северных народов. Как выяснилось, Иван Лопатин был лично знаком с основателем селения Михаилом Пашкеевым и в благодарность за  оказанную во время экспедиции помощь описал встречу с Пашкеевыми в книге «Орочи – сородичи маньчжур», изданной в 1925 году в Харбине.
 Лопатин прожил в Уське 10 дней и в полной мере воспользовался помощью Пашкеевых, а так же опытного охотника Бессолова, уже более 15 лет не покидавшего пределы долины Тумнина. Жизнь среди туземцев и постоянное общение с ними научили русских поселенцев хорошо разбираться в обычаях орочей. Благодаря им Иван Лопатин познакомился с местными преданиями:  « …Приглядели орочи себе место для проживания на левом берегу в устье реки Тумнин. Река была полна рыбой, а леса богаты пушным зверем и всякой живностью. Климат хоть и суров в этих местах, но жить можно, а когда над морем всходило солнце, им казалось, что живут они на самом краю Земли. Лучшего места они не встречали.»
     Пашкеевы  дали много ценных советов ученому, сопровождали его по окрестностям, познакомили с жителями Уськи-Орочской и даже помогли договориться с шаманом Окко Акунка и двумя шаманками Почака и Аска о совершении шаманского обряда, в целях изучения его ученым. Обряд исцеления у орочей из Ульки над рекой Тумнин Иван Лопатин описал в своей книге «Шаманское представление для больного мальчика», («Антропос», том 41-44, 1946-1949 гг. Шанхай.)
    
     Что послужило поводом для переселения русских в эти безлюдные места, где живут только кочевые орочи, селящиеся небольшими стойбищами, где нет дорог, нет путей сообщений, разве что по рекам или звериным тропам можно найти  путь, связывающий одно стойбище с другим.       
     Основателем Пашкеевки был крупный лесопромышленник Дальнего Востока Михаил Яковлевич Пашкеев, в начале 1921 года получивший заказ на заготовку леса в Императорской гавани. То, что владелец нескольких фабрик и доходных домов, собственной лесной биржи и пристани, жил в глухом таежном лесу свидетельствовало о тяжелом положении, в котором оказалась его семья с приходом новой власти.
     В 1921 году семья Михаила Пашкеева пыталась покинуть Владивосток на одном из последних пароходов, уходящих в Австралию. Но в последний момент Михаил Яковлевич передумал, не смог оставить родную землю, бросить все на произвол судьбы и уехать в неизвестность. Он велел выгрузить чемоданы на пристань, и семья Пашкеевых в полном составе сошла на берег. Со временем все их имущество было конфисковано и разграблено.
     Поездка в Императорскую гавань была последней надеждой Михаила Яковлевича, вернее последняя возможность заработать денег, чтобы хоть немного восстановить свои потери. И еще один шанс эмигрировать с семьей, но уже в соседнюю Японию. Если в Приморье в это время уже была советская власть, то до Императорской гавани она добралась лишь к 1923 году.
     Главным заказчиком на лес был крупный лесоторговец, немец по происхождению, чье имя так и осталось для нас неизвестным. Артель Михаила Пашкеева вместе с его компаньоном, должна была заготовить лес, сплавить по реке Тумнин к морю и загрузить на японские корабли. Изначально заказчиком была сделана предоплата на переезд и пропитание. Окончательную сумму артель должна была получить после второй отгрузки.
     Михаил Яковлевич подготовил свою семью и собрал около 40 подходящих рабочих во Владивостоке. Но ехать в неведомые края с чужими людьми было опасно. Тогда он уговорил брата Петра Яковлевича со всей семьей поехать с ними на заработок.
     И вот, в конце сентября 1921 года семьи Михаила и Петра Пашкеевых, семья Рубисов, фельдшера Гусева и около 40 человек наемных рабочих погрузили свои вещи на пароход «Алеут», следующий на Сахалин. По пути от Владивостока до устья Амура «Алеут»  часто заходил в попутные гавани, на что уходило немало времени. Затем старенький каботажный пароход попал в жестокий шторм и чуть не погиб, и, наконец, через восемь дней тяжелого пути с трудом добрался до бухты Датта.
     Края далекие и необжитые встретили экспедицию Пашкеевых дикой суровой природой. Причала как такового не было и пассажиров, как и их багаж, выгружали в сетках на стропах в болтающиеся на волнах возле борта парохода кунгасы. Неприветливо встретила бухта Датта своих гостей,  показав им, насколько тяжелая жизнь их ожидает. Выгрузив багаж с корабля, приезжие, некоторые лодками, а большинство пешком поднялись по реке Тумнин вверх на 30 верст и оказались в глухой дремучей тайге. Ни жилья, ни людей, ни пропитания, кроме привезенных запасов, только несколько шалашей с испуганными орочами. Выстроенные из жердей и покрытые древесной корой шалаши местные аборигены  называли болоджи, а русские  балаганами. В момент прибытия Пашкеевых в Уське-Орочской стояло 7 балаганов, в которых жило 11 семей, общей численностью в 40 человек.
          Назад пути не было, впереди зима и регулярное сообщение из бухты Датта с Владивостоком на время прекратилось. Было необходимо строить дома и думать о пропитании. Семья Петра Пашкеева состояла в основном из девочек, и даже сын Андрей прибыл с женой и грудным ребенком. В первое время жили в сколоченных на скорую руку шалашах, по типу болоджи.
     Девочки заготавливали лесные ягоды и грибы впрок на зиму. Однажды отправившись в тайгу за ягодами, они вышли на высокий берег реки Тумнин. Отец предупредил их, что в этом месте проходила невидимая граница орочей с соседствующими родственными племенами удегейцев. Перед глазами сестер раскрылась невероятная и пугающая картина: на высоких пнях срубленных деревьев стояли заколоченные гробы под низкими крышами, сооруженными из еловой коры. Сами гробы были выдолблены из бревен и напоминали лодку ульмагду. Только на узком конце лодки было две лопатки вместо одной. Во всю длину гробов были нанесены черные поперечные полосы, а служащие крышками тонкие доски украшены красивым орнаментом. Возле каждого гроба лежали лук, стрелы, весла, котлы, чайники, чашки и другие вещи, по поверью служившие покойным после смерти. Каждая площадка с гробом была окружена высоко обтесанными со всех сторон елями. Это было кладбище удегейцев.

     Дома поставили общими силами на берегу горного ручья, впадающего в Тумнин. Это были грубо отесанные срубы с потолком и полом, с крышами из колотой дранки. Они походили на временное охотничье зимовье с одной большой комнатой. В  углу Петр Яковлевич сложил из камней русскую печку. В три вырубленные окна вставили привезенные из  Шкотово рамы. Позже пристроили тесные сени. В этом небольшом доме поселились десять человек. Каждому отделили занавеской из рядна закуток, а вместо кроватей сколотили деревянные топчаны и полати, посередине комнаты поставили большой стол с лавками. Все просто, по-русски.
     Михаил Яковлевич построил добротный дом на всю семью. К зиме все были с жильем, и нужно было срочно начинать работы по заготовке леса. Весной лес должны были сплавить к морю, поэтому работали все наизснос,  практически  полный день проводили в лесу, на рубке девственного леса. Ранней весной 1922 года, когда вскрылся Тумнин, лес сплавили и погрузили на японский пароход, но денег не получили. Заказчик обещал оплатить полностью груз только после второго захода.
     Вскоре выяснилось, что заказчик приедет за окончательной партией леса только осенью. В ожидании парохода уходили месяцы. Выплаченный аванс давно был потрачен на продукты, съеденные за зиму. Ничего не оставалось, как начинать поднимать целину под пашню и засаживать огороды.
Благодаря тесному общению с орочами, Андрей Пашкеев узнал, что они страдают из-за отсутствия табака. В Уське-Орочской курили все, даже женщины и дети, и если до революции у них была возможность выменивать табак на рыбу или меха во время захода в бухту Датта рыболовецких  суден, то со сменой власти пароходы в этих краях стали появляться очень редко. Посеянные Андреем Пашкеевым семена табака  к середине лета дали хорошие всходы, и он легко обменивал обработанные табачные листья даже на царские деньги ороченов.
     Поселенцев спасала девственная тайга, преисполненная грибами и ягодами. Кормилицей была река Тумнин, изобилующая рыбой лососевых пород: кетой, горбушей, симой. Солили рыбу в выкопанных на берегу ямах, вялили на жердях и коптили в специальной печи, построенной Петром Яковлевичем Пашкеевым. Петр Яковлевич, Андрей Петрович и его друг Семен Игнатьевич как опытные охотники занимались добычей дичи и зверя.
     Ближе к осени сплавили по Тумнину готовый лес и подготовили к погрузке. Но японский пароход не пришел. Вместо него с проходящего пассажирского судна на шлюпке было доставлено письмо Михаилу Пашкееву. Написано оно было компаньоном, убывшим из Пашкеевки с первым грузом в Японию. В письме сообщалось, что в связи с приходом новой власти многое изменилось, и он (компаньон) остается в Японии и в Россию больше не вернется. Сделка не состоится. Это значило, что пароход за лесом не придет, и денег никто не заплатит.
      Артель распустили и дальше каждый решал свою судьбу сам. Большинство рабочих из-за отсутствия денег не смогли вернуться во Владивосток и остались жить в Советской гавани.
     Большая семья Петра Яковлевича Пашкеева долго искала возможность вернуться  домой в Шкотово. В начале августа 1924 года в бухту Датта прибыл с отрядом некий Афиногенов, бывший ученик Владивостокского Коммерческого училища и однокурсник старшего сына Пашкеевых Василия. Желая помочь семье друга, Афиногенов договорился с проходящим пароходом о бесплатном провозе пассажиров во Владивосток. Навьючив лошадей, Пашкеевы около суток пробирались по тропе вдоль берега реки Тумнин в бухту Датта.
     Детей и главный багаж друзья орочи помогли перевезти в своих маленьких лодках-однодревках ульмагдах. Только орочи умели ими управлять, искусно огибая на быстрой воде горных рек пороги. В одной  ульмагдэ сидела четырнадцатилетняя  Женечка Пашкеева, моя бабушка, на всю жизнь, запомнившая это нелегкое путешествие. Она в последний раз смотрела на разбросанные по берегам Тумнина стойбища орочей, провожающих в неизвестность русских, стараясь запомнить их добрые наивные лица.
     Спускаться вниз по течению Тумнина было легко и довольно быстро. Дорога назад всегда бывает короче. Черная река несла по волнам ульмагду, ловко лавирующую между выступающими из воды валунами, крепкий ороч аккуратно отталкивался от камней длинным шестом ускоряя ход, и через несколько часов пути  показались бухта Датта и стоящий на рейде пароход.


      Что касается семьи Михаила Пашкеева, то они так и не вернулись на родину.  10 февраля 1932 года старший сын Михаила Яковлевича Гавриил был арестован в Уське-Русской и приговорен тройкой НКВД к 5 годам концлагеря Сиблага, расположенного в Осинниках. За Гавриилом Михайловичем последовала его семья.

     Интересна дальнейшая судьба самого Михаила Пашкеева. Где и как он закончил свою жизнь неизвестно. Говорят, он ушел далеко в тайгу, чтобы не навлекать беду на свою семью от советской власти. Но зная его неуемный характер и невероятную работоспособность, легче поверить в то, что Михаил добрался до Японии с целью забрать долги. Найти его среди русских эмигрантов Шанхая, Японии, Австралии или США пока не удалось.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Отчет А.А.Емельянова (рукописный).
И. Лопатин «Орочи – сородичи маньчжур».