Последний прыжок

   День прошёл динамично и в напряжённом нервном круговороте. Совершив с подчинёнными пару прыжков с парашютом,  капитан 2 ранга Журавлёв, к своему удивлению, не чувствовал привычной удовлетворённости. Всё, казалось,  шло по плану, но к вечеру тревожное состояние овладело им, он почувствовал себя крайне не уютно, поэтому решил доложить предложения по утверждённой программе боевой подготовки на завтра уже самому адмиралу.

   Дмитрий Журавлёв, не первый год командовавший частью специального назначения, сегодня уже дважды докладывал своему непосредственному начальнику в штабе флота о причинах и настоятельной необходимости его личного участия в парашютных прыжках на следующий день. Отрабатывались первичные упражнения парашютистов прибывшей молодёжью. Старший начальник, недовольный норовом подчинённого, твёрдо приказал руководить прыжками начальнику штаба части, а командиру подготовить документы боевой группы для завтрашней проверки.  Это решение и испортило настроение командира части, интуитивно чувствовавшего необходимость своего нахождения с личным составом.

   Поздний звонок адмиралом был  воспринят, как неприятный сигнал о возможном происшествии в особой части. Узнав же причину обращения и выяснив решение непосредственного начальника, жёстко поддержал его и положил трубку. Решение адмирала не сняло внутренней напряженности, но приказ необходимо было выполнять.

   Проверка документов боевого применения части, которые представлял лично командир, проходила без особых замечаний. Внутренняя тревога не покидала Журавлёва, даже полученное сообщение: «Прыжки выполняются по плану», не принесло успокоения.

   Во второй половине дня внезапно поступил доклад от бледного дежурного по части:
   - Товарищ командир, при совершении второго прыжка с парашютом  мичман Тихонов приводнился на акваторию залива, сейчас ему оказывается помощь.
   Поняв, что тревожило его эти сутки, Журавлёв немедленно, не дожидаясь уточнений по обстановке, с разрешения проверяющего, срочно выехал на полигон десантирования личного состава.

   Мичмана Тихонова полгода назад он принимал и беседовал лично, детально изучая документы.  Из родственников у него была только мать, отца не помнил. Прибыл Тихонов в часть после окончания учебного отряда. Имел спортивные разряды по боксу и гирям. Отличался настойчивым стремлением к совершенствованию себя. По докладу замполита имел хорошие показатели политической зрелости. Трудолюбивый, дружелюбный он быстро вошёл в коллектив части и приобрёл друзей.

   Вчера Журавлёв находился в одной группе с Тихоновым, совершавшим свой первый прыжок. Запомнились его блестевшие от удовольствия глаза, энергия и огромное желание познавать и приобретать не простые навыки специальной подготовки. У Тихонова было неуёмное желание в тот же день совершить и второй прыжок, с чем он и обратился к командиру. Дмитрий Журавлёв поздравил мичмана с совершением первого прыжка, а затем дипломатично объяснил, что продолжение им прыжков будет на следующий день. Журавлёв, сам когда-то совершивший первый и второй прыжки в один день, хорошо понимал состояние и желание матроса, но зная требования безопасности Руководства по воздушно-десантной подготовке,  не хотел рисковать своим подчинённым. Он понимал, что Тихонов должен стабилизировать свои чувства, проанализировать поэтапно первый прыжок, а затем осознанно, с трезвой головой, совершать второй.

   Площадка десантирования представляла собой заброшенную, пересечённую местность, заросшую деревьями, облепихой и  шиповником. Рядом находились остатки бывшего немецкого аэродрома. Водная гладь моря и залива прикрывали площадку с обеих сторон. Сосредоточенные, повзрослевшие лица подчинённых не предвещали ничего хорошего. Мичман Тихонов лежал на берегу залива в тени склонённой над ним берёзы, и ему продолжали делать искусственное дыхание. Поведение начальника медицинской службы – молодого старшего лейтенанта, руководившего мероприятиями, который не хотел верить в случившееся и продолжал профессионально выполнять свой долг, подтвердило худшие опасения командира.

   Прибывшая бригада военных врачей, проведя осмотр, сухо сделала заключение - смерть мичмана Тихонова наступила от утопления. Группа следователей под руководством прокурора флота начала расследование происшествия, в том числе изучая личную роль командира части.

   Выяснилось, что условия прыжков были аналогичными предыдущим. Стоял ясный летний, солнечный день с хорошей видимостью. С учётом вероятности приводнения каждый парашютист имел спасательный жилет и прошёл практику его применения при учебном десантировании на воду с тренажёра части. Лёгкое, колеблющееся марево горячего воздуха, поднимавшееся от земной поверхности, не представляло большой опасности, но могло дезориентировать парашютистов. Три человека, вместе с Тихоновым, порывом, изменившегося после полудня ветра,  были отнесены к заливу с глубиной полтора метра. Двое из них, действуя как на обычной тренировке, спокойно вышли на побережье.

   Мичман Тихонов, не ожидавший встречи с водой, не осознанно, а инстинктивно, панически боролся до последнего, его руки и ноги были опутаны парашютными стропами. Не отсоединив основной и запасной парашюты, открыл клапан поддува спасательного жилета, обжатого подвесной системой. Намокший запасной парашют потерял положительную плавучесть и стал тянуть вниз. Все действия были так не похожи на собранного и выдержанного Тихонова, тем более противоречили проводимым тренировкам. 

   «Злой рок, судьба или что-то другое? Даже если бы он ничего не делал, оказавшись в воде – был бы жив». - Эти мысли не давали покоя Журавлёву. Чувство собственной вины и не возможности изменить ситуацию угнетали его.
   «Мог ли что-то сделать?» - думал он.

   Вспомнил не объяснимое, интуитивное и тревожное предчувствие, неоднократные доклады руководству, затем полу бессонную ночь, изорванную видениями, и впервые своё отсутствие на прыжках, закончившихся так трагично.
 
   Потеря подчинённого в просветлённых условиях мирных будней была кощунственной и не оправданной. Чувство личного глубокого бессилия и большой беды сжигало его.

   На следующий день в часть прибыла оповещённая мать. Потеряв единственного сына – последнюю надежду всей её жизни, она выглядела потухшей и отстранённой от реальной практики бытия. Слёзы иссушили  глаза, жизненная энергия покинула её. На все попытки окружающих поддержать её и чем-то облегчить тяжёлые, не земные страдания, она не реагировала. Мать Тихонова, как во сне, повторяла одни и те же фразы:
   - Сынок, прости - я знала, что так будет, боролась, но не могла тебя остановить!

   Выяснилось, что детство без отца, без мужской опоры и поддержки  принесло много неприятностей для её сына, прежде всего психологических срывов и травм.  Очередная шутка ровесников в раннем возрасте чуть не стоила ему жизни. Внезапно толкнув его с крутого берега речки в воду, они сбежали. Плавать Тихонов не умел – учить было не кому. Он барахтался и захлёбывался, как беспомощный котёнок. Вода заполнила всё его существо, а неведомая сила неумолимо тянула вниз. Сознание помутилось, в голове зашумело, и наступил мрак. Спасённый случайным прохожим и пришедший в себя, он на всю жизнь запомнил леденящую душу пропасть водяной бездны, тьму и кошмар. Страшные воспоминания, осевшие в глубине сознания, не давали покоя, обостряясь при нахождении у воды. Батофобия (боязнь глубины) прочно осела в подсознании. Было одно желание – избавиться от неё и кошмаров...

   Поэтому он рано начал самостоятельно готовить себя к преодолению жизненных препятствий и искал сам наиболее трудные пути самоутверждения. Занимался спортом, плаванием в бассейне. Мать поддерживала его, но когда он сказал: »Хочу служить в спецназе» - её сердце тревожно вздрогнуло. С этого момента, как призналась она, всё существо матери выражало острый протест и осознанную изнутри, но не объяснимую умом, реальную опасность, возникшую для сына. Все её попытки склонить сына на работу в любой другой сфере ничего не дали. Он, как одержимый, ещё настойчивее добивался поставленной цели, чтобы окончательно проверить себя и самоутвердиться в условиях максимального экстрима.

   Журавлёв, как командир и воспитатель, теперь всё прозрачнее понимал сложившуюся ситуацию и трагизм произошедшего. Он давно чувствовал, а сейчас получил подтверждение - необходимо обеспечить оптимальное соответствие приобретённых воинами уровней психологической устойчивости и допустимых экстремальных нагрузок для них. Одним администрированием – не добиться высоких профессиональных результатов, а главное – не уберечь подчинённых от беды. В условиях отсутствия в частях профессиональных психологов особую значимость приобретали встречи с родителями, которые могли своевременно подсказать и раскрыть сильные и слабые стороны их сыновей.
   Апрель 2017г., Калининград