Иван

Глава первая: «Детство кончается»
 
— Ай, больно! — взвизгнул 12-летний княжич Иван, когда мать расчёсывала его длинные чёрные волосы.
Мать посмотрела на Ивана: хрупкий белокожий красивый мальчик был он, но, увы, ещё только мальчик.
— Терпи: отец пострижёт тебя мечом, и ты станешь воином… — тихо сказала, словно простонала мать.
— А если я ещё не хочу? — спросил Иван, опустив длинные чёрные ресницы.
Тут вошёл отец Ивана, князь Василий, мальчик содрогнулся: он знал, что через несколько минут станет воином.
— Иван, чего дрожишь?! На меня посмотри! Готов за Родину сражаться? — грубовато-шутливым тоном спросил Василий.
— Может, не надо? Не хочет он воевать ещё, да и мне спокойней будет, если он в теремах останется… — тихо промолвила мать Ивана.
— Цыц, жена! — прикрикнул Василий, достал из ножен меч и лёгким взмахом обрезал Ивану длинные волосы.
Иван опустил голову, чтобы отец не видел слёз, которые так и катились из больших карих глаз мальчика.
— Всё, молодчик, держи меч!
Всё перевернулось в душе Ивана, он взял в руки меч…
… Но меч оказался тяжелее Ивана, мальчик рухнул с грохотом и звоном и заплакал.
— Ты что ведёшь себя, как девчонка?! Встать! Ты — воин, а я — твой князь, я запрещаю тебе плакать! — накричал в гневе на сына Василий.
Мать Ивана, как ошпаренная, выскочила из палаты со слезами и криком:
— Изверг!
Иван какое-то время обессилено лежал на полу, ему хотелось плакать, но потом он сжал зубы, взял меч, с трудом поднялся и изрёк  тихо, но уже без всхлипов:
— Великий князь, что прикажете делать?
— Это мне больше нравится! Будет завтра битва с Дмитрием Шемякой, я тебе полк в командование определю! — промолвил Василий и ушёл такой  важной походкой, что носы у алых сапог загибались.
Сердце Ивана затрепетало, руки дрожали, внутри, казалось, даже сердце дрожало и сжималось,  он упал на колени перед образами и взмолился слёзно:
— Матерь Божия, кончается моё детство, вступаю на путь жизненный, молись за меня!
 
… На следующий день мать помогла облачиться Ивану в кольчугу, и мальчик предстал перед своим войском. Послышались лёгкие смешки. Иван растерялся, стушевался, попытался что-то сказать, но запнулся и решил оставить эту глупую затею, а тем временем ратники посмеивались откровенно:
— Да что это такое?! Совсем Василий из ума выжил: малька поставил войском руководить! Курам на смех!
И вот начался бой, все ждут приказа Ивана, совсем у мальчика душа в пятки ушла: закричал, побежал вперёд и за камнем спрятался. На коне подъехал Василий и спросил:
— Ты чего, сынок?
Иван покраснел, сжался и выдавил из себя:
— Страшно мне…
Помрачнел Василий, нахмурился, сказал:
— Иди в палаты и носа оттуда не высовывай!
… Три дня не было отца, до Ивана лишь доходили слухи, что Василий в плену у Дмитрия Шемяки…
Вернулся отец через три дня, слепой и злой. Иван молился, когда услышал разговор отца с матерью.
— Он подвёл меня! Ты не сына, ты тряпку родила! — кричал гневно Василий.
— Не кричи на меня! Я наследников тебе рожаю, ты должен шубы и камни драгоценные мне за это дарить! —возмутилась жена Василия.
— Да лучше бы с таким характером Иван девицей родился! — сказал грубо, как отрезал, Василий.
Иван тихо заплакал…
Глава вторая «Иван третий — князь Московский»
Какое-то время Ивана никто не трогал, он тихо жил в тереме среди кроватей с пологами, тёплых русских  печей, расписных сундуков, выезжал только на молитву в златоглавую красную церковь.
Покой Ивана прекратился в тот день, когда Василий изрёк:
— Иван, я понимаю, я слишком рано выпустил тебя на поле боя, бывает, но теперь уже ты — юноша, я хочу, чтоб ты женился, я и невесту подобрал: дочь тверского князя, Мария Борисовна…
… Прошло несколько дней и, наконец, Василий представил Ивану Марию Борисовну. Красива была молодая девица: с соболиными бровями, выразительным взглядом, чёрными, как египетская ночь, толстыми длинными косами. Впервые замерло сердце Ивана: пришла к юноше первая любовь.
— Ну, здравствуй, Мария Борисовна, красавица, пойдёшь за меня замуж?  — спросил Иван Марию.
Девица горделиво отвернулась и ответила:
— Нет, ты — трус!
 
— Я — трус?! — возмутился Иван — Да я… я всем докажу, что я не трус!
— Ну, если докажешь, то пойду замуж за тебя, а, если не докажешь, то ты не только трус, но и хвастун… — кончила разговор Мария и снова отвернулась.
А спустя несколько дней была битва с монголо-татарами за крепость. Иван был разгорячён, как лев, рвал и метал на поле боя, оружие просто летало и жалило, как пчела, в руках Ивана. Мария Борисовна смотрела на это с балкона, переживая, то бледнея, то краснея, то падая в полуобморочном состоянии.
Когда бой кончился, Мария выскочила к Ивану, обняла его и промолвила со слезами счастья:
— Слава Богу, миленький, ты живой вернулся! Ну, зачем ты так рисковал собой? Я б за тебя и так замуж пошла…
Так свадьбу сыграли,  а через несколько дней Василий к себе сына позвал. Ослабленный, хворый, бледный лежал Василий, и такую речь сыну сказал:
— Взрослый ты уже, Иван, двадцать два года тебе, и в бою хорош, и женат, и бородка, хоть плохенькая, да есть, хвор и стар я, пообещай, что будешь заботиться о русском народе, я тебе власть над Москвой передам…
Защемило сердце Ивана, но по-мужски стойко сдержал он слезу и пообещал, отец благословил его и скончался…
 
Скоро состоялось миропомазание на княжение Ивана. Весь этот день Иван ходил, словно окрылённый и повторял:
— Я — великий князь Иван третий!
После этого Иван стал важничать: бороду не по годам отрастил, с шашкой на поясе расхаживал, планы на правление строил.
 
 Мария Борисовна потакала самолюбию мужа, даже ребёнка родила, девочку по имени Евдокия, но очень переживала, что нет у Ивана сына, наследника престола, а забеременеть не могла. Что только не делала: и молилась слёзно, и пожертвования в монастырях делала…
— Знаешь, муж мой драгоценный, я хочу к знахарке обратиться с нашей проблемой. Там только пояс для заговора передать нужно, я и служанку-холопку верную для этого выбрала… — однажды сказала Мария.
— Эй, не сходи с ума! Хватит нам и Евдокии! Не греши так, худо будет… — предостерёг жену Иван.
— Но ты же хочешь сына?.. — спросила Мария, Иван ничего не ответил, она и так прекрасно знала, что хочет.
Тёмной ночью служанка прибежала от знахарки:
— Вот, госпожа, оденьте, бремя будете носить…
Всё затрепетало в Марии, затряслась душа, холодной рукой перекрестилась Мария Борисовна, одела пояс…
… Проснулся Иван в соседних палатах от крика…
… Как потом узнал Иван, от последнего крика жены…
 
После того, как Иван овдовел, совсем зачах он, долго корил себя за то, что довёл до такого, долго молился бессонными ночами…
Но время прошло и Иван занялся воплощениями своих государственных планов.
Глава третья «Марфа Посадская»

 
Тем временем уже все земли были под властью Ивана, и подумывал он объявить Русь православную государством великим, а себя — государём, но услышал в ответ:
— Какой же ты, княже, государь, если тебе не подчиняется самый главный город: господин Великий Новгород?
Осерчал Иван, бывалая гордыня заиграла в князе, велел полки против жителей Новгорода собирать. Встретил ратников Ивана Новгород лавой и камнями со стены, а на стене величественно стояла красивая женщина средних лет. Вся она светилась здоровьем женщины средних лет, расцветом женской красоты, силой.
— Моя жена, Мария, тоже была бы такая, если бы дожила… — с глубокой грустью подумал Иван.
Иван устало сел на трон: три дня боя, и всё бесполезно.

 

— Надо послать шпиона в их лагерь, чтобы понять, в чём их слабые места. Но кого же послать? — задумался, выпив чарку, Иван и решил, что, если хочешь сделать что-то хорошо, делай это сам.
Ивана переодели в простую одежду и князь, под видом новгородца Фёдора, отправился в лагерь новгородцев. Оказалось, всем у них управляет женщина, Марфа-Посадница, жена посадника новгородского. Не понравилась она Ивану: веяло от неё какой-то грубой мужской силой. Иван подошёл поближе, хотел заговорить, представился, что он, мол, новгородец Фёдор, но один из новгородских мужиков сам заговорил:
— Слушай, Фёдор, поспорить с тобой хочу на пятак: если Марфа выпьет на колокольне бутылку и не свалится — ты мне пятак, а если свалится — я тебе пятак!
— Иди-ка ты со своим спором… — хотел отругать мужика Иван, и тут только до него дошло, что собралась сделать Марфа — Что?! Да она сумасшедшая!!!
Марфа медленно лезла на вершину колокольни, на самой вершине достала бутылку самогонки, выпила её до дна, сбросила бутылку и торжествующе скатилась вниз, как с горки. Все аплодировали ей, только Ивану было не по себе: с одной стороны он был напуган её выходкой, и её пьяный вид был ему тошен, с другой стороны была секунда, когда Иван боялся за жизнь Марфы.
— Она — пьяница, сумасбродка, когда-нибудь она переломает себе ноги! — уговаривал себя Иван, но ничего не мог с собой поделать: что-то в этой отчаянной женщине ему нравилось.
Прошло много времени, Иван многое узнал о новгородских войсках, только больше времени он проводил с Марфой, она даже шутила:
— Эй, Фёдор, ты чего за мной хвостом ходишь? Аль люба я тебе?
Иван долго отмалчивался, а потом как-то признался:
— Знаешь, Марфа, ты мне жену покойную мою, от рук подлой знахарки погибшую, напоминаешь…
В этот миг Иван увидел Марфу серьёзной, соболезнующей. Такой она ему понравилась…
А однажды вечером привели медведя на цепи новгородцы и поспорили, кто зверя одолеет.
— Я одолею! — вызвалась Марфа, между жестоким зверем и храброй женщиной завязался бой, медведь уже заламывал Марфу, когда что-то дрогнуло в Иване, он схватил рогатину и метнул в медведя.
 — Зачем ты это сделал? Чем я тебе отплачу? — тяжко дыша спросила Марфа…
— Выходи за меня замуж! Люба ты сердцу моему! — изрёк Иван.
Марфа как-то поникла, стушевалась, оробела, долго молчала, а потом ответила:
— Я не могу: я замужем, у меня дети взрослые…
Разозлился Иван, гордо встал и резко окинул голову с чёрными кудрями…

 
… Скоро среди новгородцев нашлись предатели, они впустили войско Ивана в Новгород, все бунтовщики были арестованы, Новгород признали частью Московского княжества, в знак этого события в Москву перевозили вечевой колокол Новгорода.
— Не бывать этому! — вскипела от гнева Марфа, кинула камень в колокол, раскололся богатырь-колокол на мелкие части.
… Иван восседал  на троне в шапке Мономаха, когда к нему в цепях привели Марфу.
Иван растерялся, он не знал, что говорить, а Марфа подошла к нему и тихо сказала с нежным упрёком:
— Так ты — государь? Что ж ты лгал? Вот ты теперь какой, в богатстве, в славе, в шапке Мономаха, только этот взгляд печальный и эта чёрная прядь разве не горят старой страстью?
Иван опустил взгляд, Марфу посадили в возок и увезли постричь в монастырь, а Иван не мог ей даже сказать что-то на прощание, хоть ему очень хотелось. Все пили, ели, хвалились нарядами, только Иван сидел понурый и думал: « Я упустил своё счастье. Дважды…».
Глава четвёртая «Софья Палеолог»
Много времени прошло с восстания Новгорода, много ж воды утекло. Русь вставала с колен и боролась за свою свободу от монголо-татарского ига. Тем временем Османская империя разграбила и уничтожила великую Византию. В живых осталась лишь племянница византийского императора из великой династии Палеологов — Софья Палеолог. И подумалось Ивану, что неплохо бы породнится с Палеологами  «Всё равно я уже не смогу любить, так хоть выгода Руси и Московскому княжеству будет» — поразмышлял Иван и велел привезти девицу к нему.
…Это было поздним вечером, горели свечи, перед Иваном предстала черноглазая красавица в драгоценном венце, парчовом одеянии и прозрачной чадре.
— Ты понимаешь по-русски? — сурово спросил Иван.
— Да… — последовал тихий ответ.
— Сними чадру!
Девушка раскраснелась, но чадру сняла. Ивану понравилась её робость, он сказал:
— А ты — редкая красавица!
 
Софья не выдержала: рванула к ближайшему обрыву, ей казалось, что сердце падает вниз. Но вот подошёл Иван и тихо начал свою речь:
— Софья, не будь глупой, ну бросишься ты с обрыва, только себе хуже сделаешь, а так я женюсь на тебе, у нас семья будет, наши династии породнятся взаимовыгодно. Ты, конечно, можешь прыгнуть, ловить я тебя не стану, но лучше будет, если ты проживёшь долгую жизнь женой Московского князя…
Слова имели силу, Иван говорил очень убедительно, Софья отошла от обрыва.
 
На следующий день свадьба была, а за одно принятие Русью византийского герба: двуглавого орла.
Все были весёлые, вино лилось рекой, гости кричали со смехом:
— Горько! Горько!
Иван встал. Софья медлила.
— Чего не встаёшь? Слышишь: горько кричат! — грубо спросил Иван у своей невесты.
— Не хочу… — с грустным видом сказала Софья.
Иван разозлился. Разозлился на всех женщин и силой поднял и грубо поцеловал Софью и прирек ей:
— Запомни: ты теперь — моя жена, и я буду иметь тебя, когда пожелаю, хочешь ты этого или нет!
 
Так Софья и Иван зажили вместе. Софья детей рожала, растила, да хозяйство вела, а Иван всё по государственным делам ездил, кремль в Москве отстраивал, приходил поздно ночью. Вот и на этот день всё точно так же: уложила Софья детей спать, а сама молиться стала. Вдруг дверь скрипнула внизу, птицей слетела Софья к мужу,  хотела сапоги снять ему, да Иван молвил жене:
— Зачем? Слуги на это есть…
Но постепенно проникался Иван к Софье тёплыми чувствами, и через года три стал при первой возможности Иван мчаться к жене и детям. Зажили раны на сердце Ивана, так он и говорил Софье, лаская её:
— Спасибо, жена, тебе: зол я был за судьбу горькую мою, а ты раны залечила души моей, злость мою укротила…
Глава пятая: «Стояние на реке Угре»
 
И вот, наконец, решился Иван: «Собираю рать против хана! Сколько можно иго терпеть?!». Собрал рать многочисленную Иван, вышел к границе с Золотой Ордой: реке Угре. А хан не меньшую рать собрал, тоже к границе пришёл лагерем встать. А бой никто не начинает. Месяц уж проходит, зима начинается. Как морозы начались, так хан и повернул обратно, Русь свободной стала!
 
… Шёл мелкий снег, звонили благовест колокола в церквях, люди выбегали на улицу и со слезами счастья обнимали друг друга: ига больше нет!
… А Иван величаво стоял на балконе и думал: «Спасибо, Боже, теперь я — по-настоящему счастливый человек!».