Красная пуля

Стою жду автобуса. Хуже нет ждать и догонять. Догонять некого, а ждать неохота. Двинулся в путь пешком. Кто-нибудь подберёт. Подобрал не автобус, а Колька на своём белорусе.  Ехать в сельсовет на тракторе мне не западло, просто не хочется сидеть рядом с Колькой Завьяловым. Даже на одном гектаре  не хочется, а тут лезь в кабину.
С Завьяловым мы по молодости как-то раз очень сильно повздорили. Колька даже хотел меня подстрелить. Несколько вечеров караулил в переулке. Всё началось с драки. Их было трое. Колька, Венька и Мотыря. После кино стояли они на крыльце клуба и подставляли всем ножки. Они и в школе любили это делать. Как бы невзначай, но глядь, то здесь, то там кто-нибудь бороздит носом по полу.

И вот тут на крыльце тоже. Я огрызнулся, они предложили отойти в сторонку за берёзы. Делов то. Пошёл за берёзы, вообще не думал, что так крупно залечу. Все трое младше меня на два года, ростом почти догнали, но всё равно ещё салаги. Я им говорю, хрен с вами, ребята, только без ножей и лежачего не бить. Колька давай нудить, чё те надо, чё те надо, куда прёшь и толк меня в грудь. Хочу отступить, а не могу, Венька сзади ножку подставил, я хрясь пластом прямо на дорогу. Мотыря, говнюк ужасный, пнул меня раз по рёбрам и раз по морде. Колька запрыгнул на меня сверху и ну дубасить кулаками. Хорошо, что в шапке был. Крепко били. Я не думал, что салаги уже так выросли.

Спас дед Силантьич. Вышел из стайки в ограду, слышит шум, видит, что лежачего бьют. Силантьич орать, а они ноль внимания. Силантьич прибежал, вырвал штакетину из конторской ограды и давай их понужать той штакетиной.
Два зуба мне скололи. Могли и насмерть пришибить.

На другой вечер прихожу в клуб и занимаю очередь на биллиард. Морда в синяках, пацаны, годки мои, возмутились, какой мол, биллиард, если драка была нечестной. Это дело так оставлять нельзя. Сказали, чтоб вышел во двор на разборки. Выхожу во двор на разборки, вижу стоит толпа. Держат Кольку за руки и за шиворот. Чтоб не удрал. Подхожу. Толик, друг мой, говорит ребятам: «Отпустите его. Пусть по-честному попробует.»

Кольку отпустили, он тут же принял бойцовскую стойку. Согнулся, руки расшеперил, стоит как рак с клешнями. Кинулся мне под ноги. Я как чуял, прям чуял, что он под ноги кинется, чтоб за пятки сдёрнуть. Сяду на задницу, не успею очухаться, тут он мне как раз по роже и заедет. Позору не оберёшься. Но не получилось у него. Я левой придержал его за лоб, а правой снизу со всей мочи врезал в челюсть. Хорошо попал. Колька свалился с ног. Жду, когда встанет. Встал.

Тут подходит Вова-Дружинник с красной повязкой. Дежурство у него было в тот вечер. Здоровый. Амбал. Поросёнка об лоб убить можно. Вова спрашивает, что, мол, у вас тут происходит. Все смотрят на Кольку. Вова тоже смотрит на него. Колька заверил, что ничего не происходит, а у самого челюсть в крови. Вова, говорит Кольке, чтоб шёл домой. Колька пошёл. Вова стоит, ждёт, чтоб никаких происшествий не происходило. Колька скрылся за переулком, Вова пошёл дальше, тут Санька Плотников подходит. Говорит, что Завьялов из дома с ружьём вышел. Ничего себе, ничего не происходит, а сам берданку взял. Домой пошёл я берегом, за огородами.

До стрельбы в тот раз не дошло, Колька отстал от меня, другие заботы у него появились. Наскрёб себе на задницу без меня целую кучу приключений. Хватило на год.

В исправительно-трудовой колонии Кольку исправляли как могли, но видно лучше не сделали. Срок вышел, Колька вернулся, и сразу же сел за рычаги. Бригадир направил Кольку под Бабырган на весеннюю вспашку. Колька решил с поля домой не уезжать. Зачем трактор зря гонять. На стоянке соляры полная бочка, провианта привёз полный мешок. Ружьишко тоже прихватил. Свобода вас примет радостно у входа! Кум королю и сват министру. Делай, что хочешь, хочешь, жни, а хочешь куй, а за работу получишь… ну это в лагере так, а в совхозе за пахоту хорошо платили. Живи – не хочу!

Колька прикинул как будет работать. Восемь часов на сон, два на отдых, два на охоту, остальное на пахоту. Три дня всё шло по плану, на четвёртый день приехал Мотыря. На коне. Везёт же скотникам. День на смене, два - дома и и при том при всём все три дня совхозный конь у тебя под задницей. Давали бы трактористам такую волю! У Мотыри горе. На время посевной объявили сухой закон и вот пришлось ехать в Коловую за водкой. Там, за Бабырганом, другой район и порядки другие. Водку продают с самого утра. То ли продавщице закон не писан, то ли закон у них там другой, а может быть та продавщица только наших так обслуживала. У Кольки такого зуда на водку нет. Приучили чифирь пить. Всё же дал другу денег и заказал на свой пай взять столько, чтоб до конца недели хватило. Мотыря вернулся к вечеру. Выпили, посидели, поговорили:
- Чё там бригадир говорит?
- Бригадир нормально, а вот Фролов бригадира заел. На хрена, говорит, ты Завьялова под Бабырган отправил. Он соляру всю сожгёт и ничего не вспашет. Управ обещался сам к тебе наведаться, посмотреть, чем ты тут занимаешься.
- Пусть только нос свой сюда сунет, я его замочу как козла драного!

Мотыря уехал домой, Колька в расстройстве остался на стоянке один. Выпил ещё стакан, но уснуть не смог. Мучили думы. Почему его, Кольку, надо пасти. Спать не получается, сон не берёт, Колька завёл трактор, включил свет, поднял навеску и поехал на Острую Сопку.

За вершиной на гриве, земля была уже сухая, трактор тянул легко. Рассвело. Скалистая вершина Бабыргана окрасилась в розовые тона. Взошло солнце, роса заблестела на прошлогодней стерне миллиардами искр. Вдруг захотелось спать. Колька направил трактор к стоянке. Подъехал. Заглушил мотор. Слышит рокот мотора. Никак Фролов на своём урале едет. Точно. Он.

Это было слишком. Колька достал свой дробовик, подождал, когда Фролов подъедет поближе, вскинул ружьё и спустил курок. Грянул выстрел. Будто из пушки пальнули. Промазал. Колька достал второй патрон. Фролов чуть не перевернул коляску, когда на полном ходу разворачивал свой урал на сто восемьдесят градусов. Громкое эхо вернулось со скал Бабыргана вдогонку управляющему. Тот вздрогнул, чуть руль не выпустил из рук. Колька выстрелил ещё раз. Стоял ждал, пока мотоцикл не слышно стало.

Ну и какой тут сон? Колька позавтракал, водку пить не стал, заварил чифирь, выпил и поехал обратно на Острую Сопку. Пахать.
За Колькой приехали ночью на воронке. Увезли сначала в Алтайск, в КПЗ, потом в Кызыл-Озёк, в тюрьму. Поля допахивал другой тракторист.

Через неделю Фролова, как пострадавшего, пригласили в суд. Вместе с ним на суд в небольшом составе приехали зрители: бригадир полеводческой бригады, председатель профкома, Колькина родня, а также и Венька с Мотырей. Кольке грозил приличный срок. Как никак вооружённое нападение на управляющего фермой номер два, который находился в момент нападения при исполнении служебных обязанностей.

Пострадавший Фролов, подсудимый Завьялов, бригадир, Колькины друзья и родня превратили судебное заседание в театр, все детали которого стали достоянием гласности. Цирк, да и только. Жена сказала, что муж у неё хороший, её вообще не трогает. Когда трезвый. Друзья заверяли прокурора в том, что лучшего друга, чем Колька, прокурору не найти. Бригадир доказывал, что тракторист Николай Завьялов отличный работник, стрелял не в десятку, а в молоко, управа напугать хотел. Чтоб не мешал работать. Фролов возразил, сказал, что в него стреляли прицельно, не в молоко, а прямо в десятку. Если бы он от пули не увернулся, то она попала бы ему прямо лоб. Он эту пулю даже видел. Красная, горячая, мимо него пролетела. Адвокат спросил Фролова откуда у него такие способности – разглядеть в полёте пулю. И как от неё можно увернуться? Венька с Мотырей чуть не обмочились хохотать. Судье тоже стало весело, но он виду не показал, попросил Веньку и Мотырю покинуть зал заседания.

Когда все успокоились, адвокат попросил слова:
- Товарищ Фролов объясните суду каким образом Вам удалось увернуться от пули?
- Я ж не туловищем уворачивался, а мотоциклом.  Если б не успел увернуться, она бы прямо в меня попала. Я ж её видел.
-У меня нет больше вопросов.
- Подсудимый Завьялов, почему Вы стреляли во Фролова? –спросил судья.
- А чё он ездит!?

Колька отсидел свой второй срок и снова сел в трактор, теперь не в гусеничный, а в белорус. И надо же было ему на этом белорусе догнать меня. Лучше бы я пешком дошёл. Остановился, открыл дверцу:
- Борисыч, здорово! Садись!
Делать нечего, не буду ж я говорить, что вышел на прогулку. Сейчас домой вернусь. Зачем людей смешить. Сел. Разговорились. Вспомнили свою дурную молодость, показали друг другу зубы. У Кольки нижние резцы были сколоты в том же месте, что и у меня. Посмеялись друг над другом, посмеялись над Фроловым, который смог увидеть пулю на лету.
- Николай, ты в него целился?
- Да нет же, вскинул ствол, выстрелил наугад.
- Дробью стрелял?
- Жаканом.
- Ты знаешь, а пулю он всё же мог увидеть.
- Как так?
- Не увидеть, а ощутить. Если она мимо носа пролетела, то в глаза волной так вдарило, что искры из глаз посыпались.
- Повезло.
- Обоим повезло.
- Да, обоим.

У сельсовета я слез. Колька пригласил на обед, я сказал, что спешу. Распрощались. Всё не так страшно было, как мне представлялось, когда я залезал к нему в кабину. Не люблю приставляться. Приставляться не пришлось. Нормально доехали. Красная пуля…