Недоброе утро
Глава 1. Свет в окно.
Тишина. Колеса поезда закончили отбивать ритм около часа назад. В сложившемся царстве покоя Артема (один из пассажиров) не покидало чувство, будто состав стоит неподвижно уже десятки лет. Возникший ввиду обстоятельств иррациональный страх не особенно взволновал его.
«Чего уж бояться, даже если вечность простояли, то простоим и на вечность дольше» - оптимистично рассудил он, и бросил оценивающий взор в окно.
Не в пример чистоте вагона, окно было грязным, со следами легких «ранений», которые сбиваясь в кучу, пытались образовать причудливый рисунок. Беря начало в правом верхнем углу, на стекле пролегала сеть мелких трещин. Одна из них кривой дорожкой пересекала всю диагональ.
За окном бесконечным океаном расстилалось золотое море. Золотым оно было вовсе не благодаря составу, как можно было решить, взглянув на него, мимолетным взглядом. Странного вида песок так рьяно отражал свет, что на секунду был способен убедить любого, будто тот достиг берегов таинственного «Эльдорадо», и теперь его не ждет ничего кроме богатства. Гигантские барханы успешно имитировали волны. Так для невнимательного взгляда и создавался эффект застывшего моря.
Бережно сняв очки, Артем по-новому оценил открывшуюся картину. Сюрреалистичный пейзаж на этот раз вызвал пробежавший по спине холодок. Артем судорожно протер глаза. Близорукость совершила невероятную алхимическую реакцию, превратив бескрайнее море песка в единый кусок сверкающего металла.
Рациональный ум попытался объяснять подобное явление весьма нелогичным способом, через дебри скандинавской мифологии.
«Возможно, мы находимся в ловушке древнего божества имеющего облик дракона. М-м-м. Должно быть, он уменьшил нас до микрообъектов и спрятал в сундук, который теперь им и охраняется». – Столь странное объяснение мало кого могло удовлетворить, но Артем был уверен, что знает даже его имя.
«Фафнир, наверняка, это должен быть он». Дальнейшие его познания в мифологии лежали на уровне настолько глубокого подсознания, что рвения ворошить этот мешок не проявлялось.
Новый поворот судьбы не опечалил Артема, для него было очевидно, что даже если божок и держал их в заточении, то настроен он был явно не враждебно, о чем свидетельствовал желтый круг солнца высоко в зените, который своим неподвижным светом чем-то напомнил Артему лампу.
Внезапно, один из попутчиков, видимо, оказавшись в окружении религиозных мыслей, что-то быстро затараторил в углу.
- Нет, нет, нет… Господи, за что мне… молю, прости, все украденное завтра же отдам... и в монахи уйду, только пощади, - различил Артем его хрипловатый шепот.
Вернув очки на прежнее место, Артем взглянул на новоиспеченного монаха. На вид мужчине было уже за 30, но еще не за 50, а потому возраст его можно было обозначить простым словом - средний. Зрачки его глаз торопливо бегали из стороны в сторону. По широкому лицу текли ручейки ни то пота, ни то слез. Одет же он был в старый серенький костюм, явно ни один раз, перешитый по фигуре.
Больше ничего примечательного в нем не обнаруживалось. На злостного грабителя банков он не походил, да и образ вора-форточника рушило усердно отращиваемое пивное брюшко.
Хоть подобное поведение не смутило остальных пассажиров, оно довольно радикально повлияло на Артема.
«Может и мне стоит помолиться?» – вздыхая, размышлял он. Рациональная же часть сознания держала оборону, самоуверенно твердя, что ему-то уж точно не в чем раскаиваться.
«Но если допустить, что я ни в чем не виновен, почему и я наблюдаю этот жуткий пейзаж? Можно ли быть невиновным в одной камере с преступником?», – нарастающий внутренний конфликт, вызывал беспокойство за свою судьбу.
До чего могли довести противоречия в этот раз, останется неизвестно, поскольку новые звуки, прервав опасный процесс, раздались совсем рядом.
- Значит всё по-старому - украл один, а виноваты все, – тихий голос, оторвавший Артема от личностных противоречий, был ему знаком. Взгляд его скользнул в сторону источника шума. Рядом с ним, закинув ногу на ногу, сидел его одногруппник Сергей.
С ним они были хорошими друзьями, у Сергея было ровно две особенности: привычка постоянно поправлять укладку своих волос, а так же особый вид настроения (по его же словам доступный лишь ему), который он порой называл агрессивно-депрессивным. Часто у него могли появляться инновационные идеи, но тут же загибались под гнетом уверенности о невозможности их осуществления. Но присутствие знакомого тепло обрадовало Артема.
- Слушай, я тут подумал, могут ли невиновные оказаться на одном уровне с преступником? – начал излагать свои рассуждения Артем – Получается, мы тут на тех же правах, что и он. – Закончил он, указав на их общего соседа.
Сергей неуверенно пошевелил скулами, словно прожевывал только что полученную мысль. Медленно проглотив ее, он начал переваривать информацию. Когда слова расщепились до мыслеформ где-то в районе желудка и по кровотоку достигли мозга, в глазах родилось немыслимое озарение, будто величайшие вопросы мироздания для него решились в одно мгновение.
- Все взаимосвязано, - лаконично заключил он.
Артем быстро кивнул и бросил короткий взгляд в окно, сквозь линзы очков, песок был песком.
«Необходимость раскаяния порой возникает, лишь при плохом зрении». – Такой вывод ему понравилась, он торопливо внес его в свой блокнот, лежавший на столике рядом.
Закрыв блокнот, Артем откинулся на спинку сиденья, которая тут же показалась ему до жути неудобной.
- Может, выйдем из вагона? Что-то мне подсказывает – ждать нам еще долго, – чего именно им ждать Артем не знал, как не знал этого и Сергей, молча проследовавший за ним.
У дверей стоял проводник, и что-то бубнил себе под нос, разобрать отдельные слова в его речи, не смог бы и одаренный лингвист. Не исключено, что проводник, сам того не ведая, изобрел новый язык и уже успешно практиковался.
Яркое полуденное солнце не слепило глаза, покинувшим вагон пассажирам, впрочем, и лишнего внимания к себе не привлекало. Гораздо больше студентов заинтересовал другой аспект тревожной картины. Поезд, из которого они минуту назад вышли, лежал на боку и рельс под ним не наблюдалось.
- Слушай, как-то через чур абстрактно. – Первым нарушил тишину Артем.
- Абстрактно - это сидеть внутри и замаливать грешки ушедших дней, а вот наблюдать, как поезд, который внутри казался ровным, на самом деле перевернут - это уже ненормально. – Несмотря на потрясающие обстоятельства, рассуждал Сергей здраво.
- Сколько же мы провели внутри? – осторожно спросил Артем.
- Ровно сколько было нужно, чтобы выбраться наружу.
- А куда наружу?
После этих слов Артем начал разворачиваться, дабы осмотреться, но тут же уткнулся в собственную руку. Глаза сжались в две небольшие щелочки от яркого света.
«Нужно было задернуть шторы перед сном, мало удовольствия просыпаться до будильника» - такой была первая мысль Артема в собственной кровати, хотя называть это кроватью можно было с натяжкой. Ложе его представляло собой, лежащий на полу надувной матрас.
В попытке вновь уснуть Артем, перевернувшись на спину, начал погружаться в медитацию, но тут его прервал упомянутый выше будильник.
Рука попыталась нашарить одновременно либо очки, либо телефон, первым под руку попался телефон. Сигнал пробуждения издал последнюю тираду и покинул пределы квартиры ровно на сутки.
Поиск очков не увенчался успехом. Зато мысли, войдя в привычное русло, разогнали остатки сна, и с готовностью оповестили хозяина о том, что никаких очков он не носит. Зрение пока не подводило.
«Во снах подсознание упрямо твердит тебе, что стоит прекратить читать по ночам, будь сильный духом и справься с ним». – Вспомнил он слова своей одногруппницы и просто хорошей подруги Ани.
Зевая, Артем сел за стол и с трудом вывел на бумаге: «Необходимость раскаяния порой возникает, лишь при плохом зрении».
«Сверхсубъективно, но порой в точку», - оценил он, закрыв блокнот, и принялся рассматривать недавно купленную за 4 рубля ручку. Цена достойно отражала ее качество – писать что-либо таким инструментом, будто гвоздем на бетоне преподавать черчение. С сочувствием вспомнил он о тех, кто, возможно, несколько тысяч лет назад обдирал камнями голые стены пещер.
Артем вновь открыл блокнот и записал фразу, так же граничившую с гениальностью: «Переход количества в качество невозможен, когда дело касается дешевых ручек». Этот вывод был прост и понятен, но на наличии пяти недавно приобретённых ручек это никак не отразилось.
;
Глава 2. Трансформация.
В автобусе до университета Артем слушал книгу – это был Ремарк.
«Ремарк недолго бы размышлять на тему перевернутого состава, а предложил бы как следует напиться и перевернуть вагоны. Хорошо бы узнать примерную массу поезда», - Артем, не отдавая себе отчет, к чему ему подобные сведенья.
Место напротив занимал мужчина лет 40. Лицо его отзывалось чем-то знакомым в уголках памяти, поскольку имело поразительное сходство с образом из сна, но тут же все заглушило название книги в его руках: «Тонкости связи во Вселенной». Артем напрягся.
Лишь одна мысль занимала все пространство его размышлений - «Вот так связь». Мужчина косо глянул на него и демонстративно поднял книгу на уровень глаз.
Когда оцепенение спало, Артем достал плеер и включил перемотку, волнующие мысли заглушили диктора на несколько минут.
«Они ощущали уют и покой в простейшей их форме - в тепле. Как пещерные люди у своего первого костра», - слова одного из персонажей книги, слегка сняли напряжение.
«Пещерные люди, пещерные люди», - лихорадочно проносилось в голове. - «А ведь Ремарк явно не писал дешевыми ручками».
Об их наличии в момент творчества писателя Артем не думал, для него это было не важно.
Возникшее же легкое головокружение до конца не покидало его, пока на выходе порыв ветра не хлынул в лицо привычным запахом бензина.
Покинув автобус, Артем уверенно двинулся прочь от остановки в сторону Университета. Как говорил Миша: «Любая остановка в действиях – это не стабильность, это лишь преддверие спада. Когда заканчивается развитие остановка – это не фиксация успеха, а широко открытые ворота в царство деградации». Хотя конечно, подобное заявление, имело мало отношения к подвиду остановок, называемых «автобусная».
Паутина линий, по которым спешили опаздывавшие студенты напоминала сотни ручьев, образующих крупный водоем в образе Университета. Изначально каждый придерживался своей траектории, но узкие двери вели к их неизбежному пересечению.
«Хорошо бы поговорить на тему испещренного трещинами окна вагона с пауком, что так усердно плетет эти нити человеческих судеб», - чуть вслух не произнес Артем, но вспомнив молящегося попутчика, он в ужасе отказался от этой затеи – «Вряд ли божок в обличии паука решит повесить лампу, он скорее специалист по темноте».
Быстрым шагом, нить Артема вплелась в общий узор завершив картину – раздался звонок.
***
В аудитории Артем быстро обнаружил Мишу и занял место рядом. Тот, пропустив фазу приветствия, принялся зачитывать ему написанный накануне стих:
Шаркают кроссы по мрачному полу,
Тело трясет, пил протухшую колу.
Ведьмы затихли - услышали звуки,
Дверь сотрясают опасные стуки.
Вежливо его остановив, Артем поинтересовался тем, что волновало его куда больше творческих порывов бессмертной музы друга.
- Слушай, а почему тебя зовут «Михаил»?
- Известное дело почему, родители так назвали.
- Ну это-то понятно, но почему именно «Миша»? – Что конкретно хотел услышать Артем, он не знал и сам, но впечатления прошедшего сна не отпускал его.
Одногруппник нахмурился, весь его вид был олицетворением мыслительного процесса.
- Знаешь, вообще-то, мама хотел назвать меня именем отца, но сам он посчитала это глупостью, в итоге выбрали «Михаил». А чего интересуешься то? – Миша перестал грызть ручку и изучающим взглядом уставился на Артема.
- Сон приснился странный. – Отвечал ему Артем. Мелкие детали царства Морфея все больше ускользали от цепких лап воспоминаний, лишь смутные образы всплывали у границы сознания.
– Где-то в пустыне был перевернутый поезд, но перевернутым он выглядит только снаружи, а внутри то, все вроде как в порядке.
- Интересная метафора, - задумчиво отозвался Миша. И уже более легкомысленно спросил – А ты не пробовал перевернуть состав и глянуть, что внутри произойдет?
Он любил радикальные решения.
- Нет, до такого у нас не дошло, - вздохнув, отозвался Артем, - подай тетрадь, хоть стих дочитаю.
На обороте тетради крупными буквами гордо зиждилась надпись: «Собственность Михаила Сергеевича Уступчикова».
«Сергеевич значит». - Про себя отметил Артем и пробежался взглядом по написанному произведению.
Гость заготовил дичайший подарок,
С детства не любит порочных русалок.
Демоны злые суккуб сотворили,
Время настало топить их в сортире.
Адские бестии портят соборы,
Нож не поможет вести разговоры.
Выбросил к черту тупую железку,
Берсерку кости подобные тесту.
Дерзко ломает исход ритуала,
Ненависть жутко его обуяла.
Грубо ломает им руки и ноги,
Их не спасут даже темные боги.
Мрамор испачканный лужами крови,
Адики чавкают, рвутся обои.
Дикая жесть в этом доме творится,
Яростный псих пробивающий лица.
Кем же был послан безбашенный воин,
В черепе сотни оставив пробоин.
Явно не ангелом был этот парень,
Видимо в сердце однажды был ранен.
Слухи ходили рожден был у моря,
Там познакомился с чудом прибоя.
Каждую среду общался с русалкой,
Думать не мог заниматься рыбалкой.
Жил он спокойно пока не открылось,
Нимфа морская под Ктулху ложилась.
Больше не звал "Ариэль" эту падаль,
Нечисть калечить он путь себе задал.
В этом же доме окончил охоту,
Чувствует сердцем былую свободу.
После всего искупается в душе,
Завтра спокойно отведает суши.
- Ну как? – интересовался Миша.
Слова, только что прочитанного стихотворения, уже вылетели из головы, лишь обрывок последней фразы все еще стоял перед глазами.
- Души-суши, - невнятно бормотал Артем и осторожно ответил. – Чувствуется сила самобытного декаданса.
- Во-во, мне Аня тоже говорит: индивидуализм это твое Мишенька, купи мне вон те цветочки. – Он рассмеялся. Его смех магической силой снял напряжение.
Артем не мог ни вступиться за Аню.
- Вот ты смеешься над мелочами, но упускаешь главное, что рубашка у тебя поглаженная, и явно не твоими руками.
Миша на секунду задумался. Его не особо тянуло рассуждать о рубашке, и он решил сменить тему.
- А вот знаешь. Хм. Цветы с клумбы, в чувственном эквиваленте, по сравнению с магазинными, разумеется, как золото и бумага. – Он явно был доволен таким противопоставлением.
- Мелковато копаешь, - хмуро отрезал Артем.
Миша недоверчиво хмыкнул, машинальным движением поправил волосы и ожидающе поглядел на друга.
- Золото существует, как драгоценный слиток, только на очень большом расстоянии, на деле же, это просто желтый песок. – Назидательно просвещал Артем своего друга истинами сновидений.
- Хм, а что же тогда бумага?
- А бумага - это буквы твоего стиха, а то на чем ты их пишешь - это золото, а золото – это песок, – тоном не терпящего сомнений заключил он.
Миша серьезно задумался. Задумался и сам Артем, копаться дальше в аллегориях было опасно. Оба умели вовремя остановиться.
***
Три фигуры двигались в сторону заходящего солнца, хотя целью у них была менее величественная - всего лишь парковка. Недавно присоединившаяся к парням Аня весело что-то напевая шла рядом.
На улице вполне на физическом уровне чувствовался приход весны. Солнце ободряюще согревало прохожих, и в его свете, в людях таял внутренний холод переживаний, и на суровых лицах отражалась тихая беззаботная радость.
Платье у Ани светилось каким-то мистически ярким светом в вечерних лучах. Миша держал ее за руку, но внимание свое уделял не подруге, а вечернему пейзажу.
Артем тоже любовался игрой красок. «А ведь цветы нужно дарить только в пасмурную погоду, вложив в букет лампу, для большего эффекта. К чему цветы при ярком солнце, когда платье способно трансформироваться в бутон желтых магнолий». – Мысль понравилась Артему, но не настолько, чтобы вытаскивать блокнот и ненавистную ручку.
Миша же начал рассуждать в привычном для него русле.
- А вот знаете, человек ведь существо исключительно паразитического плана, ему даже чтобы сделать приятное для окружающих необходимо самому получить от кого-то заряд, хм, скажем так, заряд света, - уверенно закончил он.
Артем посмотрел на друга страдальческим взглядом. Ну, неужели нельзя хоть иногда просто насладиться, красотой вечернего пейзажа. Неоднократно было замечено, созерцание природы неплохо так прочищает голову.
И хоть Аня, конечно, любила Мишу, но любовь ее носила характер вечного нонконформизма, в отношении любых суждений своего избранника.
- Послушай, если ты не способен сам зажечь свет в себе, не нужно говорить, что это невозможно. – Парировала она, хотя агрессии в ней не чувствовалось. Всему виной была все та же атмосфера умиротворения, царившая в городе.
- Извини, подруга, но как ты собираешься что-то зажечь в себе, без топлива эмоциональных бревен? – Очень удобная вещь – метафоры. Если тебе и предъявят обвинения в неточности, можно просто бросать презрительные взгляды и колкие фразы в духе «Это ведь иносказательно» или «Вы просто не так поняли». Однако Миша продолжал.
- Скорее ты потратишь только личное счастье, так и сама можешь остаться несчастной, – Он явно собирался идти до конца.
Сперва Артем хотел высказать и свою точку зрения, но он понимал, что постоянные споры, по любому поводу и без, были столбом их взаимоотношений, но как ни странно, они не приводили к разрыву, но действовали диаметрально противоположно.
Тогда Артем просто расслабился и принялся пристально следить за каждым своим действием, перестав прислушиваться к разговору. К подобной практике его подтолкнули произведения восточных мистиков. Может и был у нее серьезный положительный эффект в области повседневных действий, но Артем использовал ее, лишь чтобы отвлечься.
Уже у машины Аня резко повернулась к нему и прямо спросила.
- Тём, ну а ты то, что думаешь?
От неожиданности Артем пару секунд не знал, что он должен думать, поскольку запомнил только начало беседы, а ляпнуть можно было и такое, что обе стороны останутся недовольными. В попытке отшутиться он, сделав лицо суровым, торжественно поднял руку и произнес.
- Уважаемые, диалектикизм любой темы по сути бесконечен, я же уверен в одном, - тут он сделал паузу и еще более серьезно заключил, - Поглощая слишком много, можно стать абсолютно черным телом.
Ненадолго повисла тишина. Артем, по выражению лица друга, начал догадываться, что упустил нечто важное.
- Насчет тела, это ты зря. – Буркнул Миша и сел в машину.
Глава 3. Дубль.
Перед сном Артема не отпускали мысли о ловушках таинственного божества, захватившего неведомый ему поезд, пассажиром которого он поневоле оказался. Конечно, он не то чтобы зациклился на мыслях только об этом, поскольку предполагал, что сон мог просто повторять сюжет фильма или же прочитанной книги. Однако попытки вспомнить что-либо знакомое не принесли положительного результата. А при серьезном разборе символический подтекст оставался неясен.
Ближе к ночи сонливость уже начала манить в тайные миры, наливая веки свинцом. Артем не сопротивлялся и, погасив лампу, быстро уснул.
Осознание к нему пришло, когда ушей вновь коснулись слова.
- Нет, нет, нет, Господи, за что мне…
Поправив очки, Артем взглянул туда, откуда доносился голос. Мужчина был все тот же, только на этот раз, он не от себя произносил молитву, а вслух вычитывал ее из книги. Название произведения расплывалось при попытках детального изучения обложки, а потому и потеряло интерес.
Достигнув конца вагона, Артем посмотрел в окно - все та же знакомая пустыня, разве что это окно было целым и чистым. Поезд же, по всем ощущениям, стоял ровно.
Внезапно к нему обратился машинист.
- Скоро подъедет состав и нас вернут на ветку.
- На ветку? – Почему-то Артем представил огромное дерево и путешествующий по нему состав, иллюзия так реалистично возникла перед глазами, что он вновь выглянул в окно, надеясь увидеть огромных размеров листья. Но ему, все так же безмятежно, открывалась пустыня.
- О да, небольшой ремонт, понимаете ли, загнали нас на объезд, а ветка сухой оказалась. - Спокойно произнес машинист. Хотя на лбу его проступали капельки пота от волнения, а руки нервно дрожали.
- Сухой, это вы верно подметили, – загадочным тоном изрек Артем. И покинул вагон, приблизительная масса которого, как ему уже было известно, составляла 50 тонн.
Пустыня не особо пугала Артема, хоть он и не понимал, почему он здесь оказался.
«А может и правда, нас случайно здесь забыли. Только нужны ли мы кому-нибудь теперь – это хороший вопрос» - размышлял Артем, присев под поезд, в попытке приподнять вагон. Тот вроде бы начал подниматься, но как только.
Волоча ноги по песку, к нему подошел Сергей и поздоровался.
- Ты знаешь, некоторые ребята недалеко городок нашли. – Задумчиво протянул он.
«Что-то новенькое». – Удивлялся Артем, прислушиваясь к ощущениям от слов друга. Он привык доверять себе, но сейчас внутренний голос молчал.
- Кажется мне Серега, что нет города этого.
Правильно было бы сказать, что и поезда, скорее всего тоже нет, но эта мысль была слишком страшна для подобной ситуации, поскольку говорить о чем-то после нее, не имело бы смысла.
- Может ты и прав, но любоваться странным поездом мне порядком надоело. – Он скинул куртку, в полете она начала менять цвет и, коснувшись песка, приобрела золотистый оттенок.
Сергей бормотал что-то о психическом расстройстве.
- А что за город то? – Поинтересовался Артем.
- Лиссабон. - Коротко ответил Сергей.
- Вот как.
Название города не говорило ровным счетом ничего, поэтому он хотел спросить о чем-то исключительно важном, но уже не мог открыть рта.
В тотальной тишине уши наполнял пугающе неземной звон пустыни.
Часть 2. Алхимия бессознательного.
Глава 1. Доброе утро.
Утро субботы для Миши было довольно не однозначным событием. Его тянуло одновременно заняться чем-то полезным и как можно дольше растянуть наслаждение от так редко доступных в последние дни тишины и покоя.
Не долго думая, выбор пал на второй вариант и занялся детальным изучением потолка.
Бездействие не могло продолжаться долго, и спустя какое-то время его посетила интересная мысль.
«Удовольствие, как известно состояние переходящее, а потому прозябать в нем слишком долго может оказаться губительно для саморазвития», – он с неохотой притянул к себе ноутбук, как вдруг зазвонил телефон
Это была именно Аня.
Мотивом звонка послужило четко выраженное желание посетить кинотеатр, Миша не нашел причин для отказа, а потому согласился.
- Около четырех подойду, будь готов заранее.
- Буду ждать, - ответил он, завершая вызов.
«Кино так кино», - подумал Миша, включая лекцию.
Спустя несколько часов впитывания информации, он сделал паузу и ударился в размышления блуждавшие в районе работ Юнга.
«Если любые известные знания, так или иначе, доступны мне из коллективного бессознательного», - или как любил высокопарно выражаться его идейный наставитель Петр Борисович, «из информационного поля». «Получается, следует направить внимание на интересующий объект и в какой-то момент придет озарение», - закончил он рассуждение.
Как бы не нравилась эта идея Мише, глубоко внутри он понимал, что с изучением физикой такой подход мало ему поможет. Рука потянулась к тетради с конспектами.
«Цивилизация - продукт предрассудков» - вспомнил Миша недавнее высказывание Артема, подкрепленное довольно туманной мистической аргументацией.
Вообще бросаться подобными заявлениями было скорее больше в духе самого Михаила, но тут, как ему показалось, выстрел был точным. Но не потому что радовал яркий подтекст дворового нигилизма, скорее это относилось к их недавнему спору о структуре общества из людей, находящихся в полном осознании. Артем утверждал, что в осознанности человек не способен совершить преступление или дурно помышлять по отношению к другим людям. А социум напротив культивирует подобные действия, хоть со стороны и может показаться, что с подобными начинаниями ведется борьба.
***
Вибрация телефона оповестила владельца о полученном сообщении. Оно было от Ани.
«Надеюсь, ты собрался, я уже подхожу».
Тетрадь с конспектами, так и не открывшись за вечер, вернулась на стол. Миша решил позвонить тому самому Петру.
В трубке раздался спокойный голос.
- Здравствуйте, Михаил Сергеевич.
- Петр Борисович, я к вам с вопросом, - Миша ненадолго задумался и произнес, - что мне предпринять если мой мятежный дух требует немедленной эмансипации от гнета людских предрассудков?
Это уже было скорей в духе Артема.
- Вам Михаил нужно понять одну вещь, как только ты начинаешь чувствовать над собой давление окружающего тебя пространства, становись идеальным зеркалом, - тут собеседник, сделал паузу, а затем попытался пояснить аксиому, - не следует принимать абсолютно всего, что предлагает тебе окружение, принимай лишь то, что придаст тебе внутренней силы.
Миша не находил, что ответить. Вроде бы ничего нового и сказано не было. Но раз он это знал, тогда откуда возник вопрос.
«Вот оно коллективное бессознательное». – Заключил он. И поспешил ответить.
- С зеркалом это вы хорошо сказали, любит один мой друг подобные метафоры.
- Метафоры - твои инструменты, обрати их в собственные действия.
Миша терял способность понимать собеседника прямо пропорционально количеству произносимых им слов. На помощь ему пришел звонок в дверь.
- Спасибо вам большое, алхимия сознания превыше всего, но извините, нужно бежать. – Торопливо пробубнил Миша, пока шагал до двери.
- До встречи Михаил Сергеевич.
За дверью стояла Аня. В одной руке у нее была небольшая зеленая сумочка в цвет легкой весенней куртки. В другой она держала небольшую, но знакомую книжку.
- Привет, - радостно поздоровалась она и с занятыми руками неуклюже попыталась обнять Мишу.
- Здравствуй, - Миша ответил на объятия. На обложке толстым шрифтом пестрело название.
«Эрих Мария Ремарк.
Ночь в Лиссабоне».
Аня протянула книгу.
- Артем попросил занести, - улыбаясь, ответила она.
Миша взял книгу, все еще погруженный в свои размышления, задумчиво почесал где-то за ухом, чем напомнил Ане ее кота с гордым именем Дон Лепелетье де Сен-Фаржо. К политике данный кот имел отношение весьма посредственное, а потому обычно отзывался на имя «Фаржик», что вызывало улыбку у непросвещённых свидетелей.
«Не так уж и отличаются люди с животными». – В очередной раз для себя заключила она.
- Слушай, а как ты относишься к алхимии сознания? – разговор с Петром Борисовичем толкнул Мишу в области даосизма.
- Не отношусь, – коротко ответила она.
Миша хмыкнул и отнес роман в комнату. Там ему на глаза попалась тетрадь с конспектами. Миша извиняющимся взглядом смотрел на нее, казалось, еще секунд 10 и он начнет просить прощения. Из ступора его вывел долетевший из коридора голос.
- Тебя долго ждать?
- Если ждать, то долго, – про себя ответил Миша, но последовал на зов.
- Ты можешь на самом деле не идти, - заявила Аня, однако по ее голосу было ясно, что не пойти он точно не может.
- Идем, не говори глупостей, есть время, чтобы учиться, а есть время, чтобы проводить его с девушкой, искусство в том, чтобы учиться с девушкой, так говорил Заратустра. – Миша не был до конца уверен, что Заратустра говорил именно это, но он точно знал, что сверхчеловек в этом выборе не ошибается и закрыл за собой дверь.
;
Глава 2. Максима гнева.
На экране происходила типичная вакханалия среднестатистического выброса фантастики из недр кинематографической индустрии.
Рядом с Мишей сидела Аня и увлеченно наблюдала за происходящим. Сам же он давно потерял нить сюжета, навязчивые мысли не позволяли в полной мере насладиться происходящим. Смесь печали и грусти причудливым коктейлем сдавливали все его сознание.
«Как же это глупо, а если мы все сейчас погибнем, так ведь и останемся сидеть каждый в своем кресле, поглощённые переживанием невозможных жизней. Да ладно еще была бы компания хорошей, с кем и после смерти не стыдно пообщаться, так от этой публики уже тянет трупным запахом, будто все мы давно погибли».
Последние мысли до того напугали Мишу, он оглядел весь зал на предмет мертвецов. Никого не обнаружив, он повернулся к Ане.
- Давай лучше пойдем, погуляем?
Она удивленно посмотрела на него и помотала головой, от фильма прошло только полчаса.
- Я тогда пойду, а тебя после фильма встречу, - продолжил Миша и поднявшись, покинул кинозал.
Свежий воздух, которого ему так не хватало, постепенно отгонял нахлынувший приступ меланхолии. Однако осадок ненависти к людям, которые представлялись ему мертвецами, в нем оставался. Медленно шагая по улицам, он сжимал в руке складной нож и произносил про себя мантру собственного сочинения.
Внезапно раздался громкий звук клаксона, принадлежавший автомобилю, выскочившему на пешеходную часть.
Миша знал, что мешает ему проехать, но знал он и то что тротуар не место для езды.
Наполненный праведным гневом он обернулся. Со стороны водительского сиденья из машины торчала верхняя часть туловища с посаженной на короткую шею головой, мужчине было около 40 и на его лице читалась непостижимая ненависть некоторых водителей к пешеходам, которая наверняка сменяется той же ненавистью и к самим обладателям транспортных средств, как только они покидают свое металлическое логово.
Мужчина выдал из себя длинную матерную речь. Миша не особо вслушивался в столь экстравагантные выпады водителя, поскольку использовал предложенную ему Петром Борисовичем технику зеркала и просто разглядывал бейджик на пропитанной потом рубахе.
«Старший менеджер Валентин Авдеевич». – С трудом прочитал он.
Владелец автомобиля, заметив, что на его слова не последовало никакой реакции, решил спешиться и перейти в физическое наступление. На это Миша уже обратил внимание и сам приготовился к бою.
Но тут неведомая рука мудрости вложила в Мишу понимание величайшего знания.
«А не потому ли этот Валентин Авдеевич так агрессивен со мной, что я сам готов броситься на него», - быстро рассудил он.
Дрожь в теле тут же стихла, и Миша извинившись за неудобство, открыл дорогу автомобилю.
Мужчина сплюнул, пробормотал что-то об умственной неполноценности и уехал. Сам же Миша, уже без всякого негативного осадка, с улыбкой направился в сторону кинотеатра ждать Аню.
***
Двери распахнулись, выпустив наружу очередную любовную парочку, горячо обсуждающих киноленту. Фильм понравился им обоим, хоть и сюжет напоминал сотни других похожих картин, оканчивающихся все тем же трогательным хэппи-эндом.
«Если фильм содержит посыл, пропагандирующий элементарные человеческие ценности, а сюжет в нем разжеван со всех сторон, смысл в его обсуждения пропадает сам собой», - сказал Артем в свой последний поход в кино.
За парочкой появилась Аня и подошла к ожидающему ее спутнику. Дотронувшись до его руки, посмотрела ему в глаза.
- Все ведь хорошо? – Осторожно спросила она.
- Разве может быть иначе, - бодро ответил Миша. Весь его вид демонстрировал блаженную радость.
Аня вздохнула и потянулась к его лбу, подозревая лихорадку. На что Миша просто чмокнул ее в щечку и потянул за собой.
Заходящее солнце отражалось в витринах домов и окнах машин, создавая сказочную атмосферу во всем, что попадало под его лучи. Возможно, именно этот факт пробудил в Ане тягу к совершенству во всем, включая обычную прогулку.
- По этикету слева должен идти мужчина, - читала она нотации.
Мишу вдруг возмутило подобное заявление.
- Почему это слева? На мой взгляд, куда логичней в левую сторону ставить девушку.
- Как же это может быть логично, если правая сторона тротуара куда безопасней, - сказала Аня, указывая в направлении дороги.
Миша взглянул на главную улицу, вдоль которой они неторопливо прогуливались. Машины тоскливо ползли друг за другом, вечерние пробки были привычным делом.
- Хочу тебе напомнить, что иметь свободной правую руку крайне важно в любой ситуации, от встречи с друзьями, до встречи с недругами, - Миша погладил рукоять складного ножа в кармане, привычно проведя пальцем по неумело вырезанным рунам.
Недавняя ситуация не повлияла глобально на внешнюю политику Михаила, поскольку наличие холодного оружия не толкало обладателя на преступное поведение, он хорошо помнил заветы Лао Дзы: «Умный полководец не бывает воинственен. Умелый воин не бывает гневен. Умеющий побеждать врага не нападает. Умеющий управлять людьми не ставит себя в низкое положение».
Говорить об управлении людьми было сложно, но ни одного реального факта применения оружия по делу до сих пор не произошло, что не мешало Мише всюду с ним таскаться, куда и с кем бы он не отправился.
Его девушка далеко не одобряла подобное поведение, поскольку была уверена, что подобное притягивает подобное и впрочем, была права.
А привычка ласково поглаживать рукоять в кармане, в ее глазах походила на раннюю стадию психоза.
- А не с того ли тебе повсюду враги мерещатся, что ты сам наполнен этой агрессией? – с легким упреком спросила Аня.
Миша с опаской взглянул на нее, но убедившись, что прошедшее ранее ей не может быть известно, в привычной манере отвечал.
- Дорогая, давай не будем путать бешеных маньяков и здравый смысл. А названная тобой агрессия присуще большинству людей, среди которых встречаются кадры, которые порой кроме нее и вовсе ничего не имеют.
- Ну а зачем тогда вообще обращать на них внимание?
- Это не вопрос выбора, чаще маргиналы сами распространяют свое внимание на окружающих, согласись, что порой его хорошо бы слегка поубавить, – отстаивал Миша свою позицию.
Аня заявила что-то об извращенной логике, но развивать тему не стала. В такие вечера трезвонить о глупостях, а именно так она называла подобные рассуждения, не самая лучшая идея.
Сжав крепче Мишину ладонь, она готова была согласиться с любыми доводами, и они спокойно направились по дороге счастья.
У самого подъезда Аня встретила соседку. Будто старые друзья после многолетней разлуки они принялись обсуждать все, что приходило в голову, поэтому, когда они ехали в лифте Миша ощущал себя немного лишним.
Согревали только слова выведенные маркером на дверях.
Закрыты вновь ворота в рай,
Но ты была не аккуратна,
Упав ключи, летели вдаль
Тебе должно быть неприятно.
Миша написал это довольно давно, но он не был вандалом, а просто верил, что искусство может найти место где угодно. Обычно это называют «творческий порыв».
Проводив Аню, он, почувствовав где-то под ребрами укол тихой грусти, сам отправился домой.
«Грустный человек смотрит себе под ноги и вряд ли споткнется, зато и красота неба доступна ему гораздо меньше» - думал он, споткнувшись в полумраке вечера о небольшой бортик.
;
Глава 3. Тайное собрание.
Сергей приехал в Лиссабон на французское собрание владельцев российских автомобилей.
Конференц-зал освещала огромная люстра викторианского стиля. Ее внушительный вид подолгу привлекал к себе внимание то и дело мелькавших по углам официантов. Однако виновники торжества всем своим видом оставались безучастными к атмосфере благоговения окружающей сферу обслуживания. Не в пример постоянному персоналу компании, их уставшие взгляды были вдоволь искушены искусством в любых его проявлениях. А потому с пренебрежением относились к проявлению чувственности любого рода к окружающему убранству.
Верхний ярус удерживали покрытые барельефами мраморные колоны. Большинство из них отражали библейские сюжеты, остальные напоминали фантазии душевно больного скульптора, полюбившего принимать ЛСД одновременно с чтением Кинга, Лавкрафта и Стокера, порою единовременно. От того даже несколько секунд в окружении пугающих каменных стражей под наблюдением 3-ех метрового светильника сковывало движения розовощеких официантов, доводя парней до феноменальной неуклюжести.
Предоставлены же данные изваяния творчества были компанией – «Агрессия за рулем». По слухам они все больше разорялись.
Представитель компании – Валентин Авдеевич поочередно приветствующий в толпе гостей, отмахивался от любых похвал или со-переживаний и сохранял на лице непроницаемое выражение.
Сергей всюду таскался за ним, в его обязанности входил сбор любой информации. На его груди висела бирка, говорившая о том, что он является сотрудником информационного агентства «Тайный пешеход» и была пропуском на большинство подобных мероприятий ради любого инфо-повода.
В сущности ничего тайного на подобном приеме не было, но пускать пыль в глаза снующим сотрудникам масс-медиа удавалось в лучшем качестве. Многие понимали, что после официальной части, зал покинут специальные гости, и в одном из офисов обсудят все, ради чего они с трудом пробились сюда.
Понимал это и Сергей, но все еще надеялся, что сквозь череду любезностей сумеет уловить нечто ценное в словах собравшейся аристократии.
Два часа он честно выполнял свою роль, но лишь убедился в непоколебимой бдительности окружавших его людей. Когда же представители начали покидать помещение, руки опустились и у него.
Расстроенный направился он в уборную, по одному из многочисленных коридоров сооружения. Необходимую дверь с табличкой «WC», обнаружить ему не удалось. Дальнейшие поиски он прекратил, по причине возникшего в коридоре странного запаха и легкой дымки, взывающей легкое головокружение. Отследив источник, пред ним возникла приоткрытая дверь, надпись на которой гласила «Инспекция».
Бормоча что-то невнятное о пожаре, Сергей толкнул дверь и шагнул в открывшийся полумрак кабинета.
***
У противоположной стены горели окна мониторов, на которые шла прямая трансляция с сотен камер во всем здании. Однако это был не единственный источник света, весь кабинет был заставлен свечами. Пол поверх линолеума застилали ковры, скрывающие звук любых шагов. Потому на внимание со стороны работников Сергей мог не рассчитывать.
Источник дыма им не был обнаружен, однако головокружение переросло в новое неизвестное ему ранее чувство собранности и четкости мыслей. Поддавшись внезапному порыву, он направился вглубь кабинета.
Интерьер помещения глубоко поразил его, охранный пункт в его представлениях всегда выглядел иначе.
Внезапно кто-то стремительно ворвался в открытую дверь и с порога нервным голосом затараторил.
- Сколько раз говорить о том, что двери нужно закрывать, - после этих слов раздался характерный стук захлопнутой двери, - Сказано было открытый прием, в зале репортер на репортере, а вас это не волнует.
Сергея скрывал полумрак, но он все равно всеми силами вжимался в стену, на которой по ощущениям, как и на полу, висел ковер.
- Павел Денисович, да кто сюда забредет то, у нас камеры повсюду, - раздался спокойный голос со стороны одного из компьютеров.
- Августин, ты вообще, почему еще здесь? Совещание вот-вот начнется, а ты мне про камеры рассказываешь. Живо собирай команду, вас не за наблюдение здесь держат!
Его голос переходил на крик, Сергей уже жалел, что вообще согласился посетить прием. Открыть же сейчас дверь, означало непременно обнаружить себя. Так и стоял обездвижено он у стены.
Дальнейшие события не поддавались никакому логическому восприятию.
Парень, названный Августином, поднялся с места, и твердым голосом изрек следующее.
- Астральная инспекция номер одиннадцать, - последовала небольшая пауза, пока говоривший искал глазами кого-то у мониторов, - начинаем.
Пять человек, усевшись на один из ковров, образовали кольцо на полу.
- Спасем мир от ошибок руководства, - донеслись до Сергея слова одного из них, после чего все они погрузились в транс.
***
Сергей не заметил, как кабинет покинул неизвестный ему гость, лишь стук закрывшейся двери оповестил об этом.
С опаской наблюдая за сидячими на полу людьми, он приблизился к мониторам. На одном из них открывался вид из угла небольшого кабинета, обустроенного по всем примерам типичных офисов. В центре стоял овальный стол, за которым восседали специальные гости, в одном из них угадывался и Валентин Авдеевич.
Нашарив рукой провод наушника, Сергей поднес его к уху. Голоса, несомненно, принадлежали той самой элите.
- … именно об этом решили проинформировать журналистов, - услышал он лишь обрывок фразы.
- Не возникнет ли у нас после этого осложнений? – спрашивал как раз Валентин.
- Непременно возникнут, но сейчас любые сложности для нас не существенны, - отвечал ему представитель компании «Безумный водитель», с их родом деятельности Сергей был знаком достаточно коротко, последние новости говорили об их серьезном росте.
Восседавший во главе стола неприметный мужчина поднялся и неторопливо, растягивая слова, чуть ли не по слогам произнес.
- Поддержка иллюзии добропорядочности все еще необходима, пока мы не достигнем пика возможностей.
Многие из присутствующих одобрительно закивали.
Вдруг Сергей вздрогнул. На плечо легла чья-то рука.
- Эх, Сережа, к чему тебе эти инфо-поводы, - раздался над ухом уже знакомый голос Августина.
- Извините, я случайно зашел сюда, выход искал, - невнятно оправдывался Сергей.
- Ну и как, нашел? – Насмешливо спросил Августин.
Сергей промолчал.
- Ладно, врешь или нет, для меня не имеет значения, а потому за рвение по службе даю тебе две минуты. – Безразлично закончил работник.
- Две минуты? – переспросил Сергей, но Августин уже не слушал. Он отправился к своему столу.
Вытащив телефон, Сергей продолжил слушать переговоры и быстро набросал текст разоблачительной статьи. Сохранив написанное, он направился к выходу.
Там его ждал Валентин Авдеевич и грустно улыбался.
- Хороший получился бы инфо-повод, - сказал он, выстрелив Сергею в грудь.
Часть 3. Танец ночи.
Глава 1. Отсветы.
На часах уже было два часа дня. Это нисколько не смутило Аню.
«Многозначительное воскресенье, так много хочется сделать за один день, что по итогу он проносится незаметно. Не правильно ли вообще ничего не делать», - лениво размышляла она.
Собравшись за рекордные 20 минут, Аня направилась в местный магазин электроники.
Вдоль стеллажей уставленными огромными телевизорами медленно двигалась её призрачная фигура.
«И когда произошел этот переход реальности в экраны? Миша как-то говорил, что истинная реальность должна обладать непременно большим набором характеристик в объективном сравнении с привычной средой. Разве в этих мониторах не больше реальности, чем за их рамками? Весь мир кажется нарисованным после одного современного полного метра» - нарезая, круги по магазину распространяла она свои волны пессимизма.
Наконец остановившись у необходимого ей стенда с плеерами, Аня глазами искала необходимую ей марку проигрывателя.
К её грустному настрою прибавилось ещё одно разочарование, так удачно удовлетворяющий все возможные запросы плеер отсутствовал.
Возникший словно из-за невидимых ей рамок огромного телевизора, на котором проходила её жизнь, консультант, принялся склонять Аню к покупке более дорогого, но «несомненно, более выгодного» устройства.
- Вы понимаете, я хочу именно такой же, варианты лучше, и хуже меня не интересует.
Столь категоричный тон не остался незамеченным. Подошел старший менеджер. Это был полноватый мужчина, которому только стукнул четвертый десяток, но сам же зрелый представитель своего рода был полон уверенности, что только начинает взрослую жизнь.
После беседы до безобразия похожей на предыдущую, время нахождения девушки в магазине подошло к концу
- К сожалению данной модели, нет на складе, вам придется подождать пару дней. – Разочарованный потерянным клиентом констатировал Валентин Авдеевич.
- Пару дней так пару дней, - ответила Аня и поспешила покинуть область магазина.
***
В воздухе уже начал чувствоваться вкус вечера, пока Артём и Аня ожидали завершающее звено своей троицы.
- Почему это ты снова решил пойти в кино? – Скучая задавала вопросы Аня.
Артём, который как, оказалось, забыл, что однажды обещал себе больше не связываться с конвейером кинематографа, слегка смутился.
- Пожалуй, я слишком наивен в своём стремлении идеализировать творчество, наивен настолько, что забываю собственные обещания.
Небо медленно застилали тучи, а Миши всё не было.
- Знаешь, я сегодня была в магазине, и поняла, что наверное хотела бы жить в той реальности, что находится в телевизоре.
Артём непонимающе посмотрел на подругу.
- Тот мир, где так часто кружатся фантастические сюжеты, куда интересней, - чего конкретно он должен быть интересней, он, а точно не знала, поэтому просто обвела руками пространство вокруг.
Медленно начали падать тяжелые капли.
«А может мы и так в телевизоре, просто фильм неудачный» - подумал Артём и заметил выходящего из подъезда Мишу.
;
Глава 2. Перед рассветом.
Из-за ливня свет луны был тусклым и каким-то размазанным. Мокрые комья грязи облепляли сапоги и отпускали их только с характерным чавкающим звуком, напоминавшим Ане жуткие чавканья, будто сама земля хотела её проглотить.
Она оторвала взгляд от ног. Уже через 50 метров обзор застилала непроглядная стена ливня.
«Бежать нужно сейчас», - решила она и короткими перебежками двинулась в сторону домов. Сами дома, она, конечно, не видела, но была уверена, что это грязное поле когда-нибудь должно кончиться.
Лучи прожектора освещали небольшие участки пространства совсем близко.
«Как мотылёк, рвусь на свет, хоть и понимаю, что там меня не ждёт ничего хорошего».
Почти достигнув блокпоста, она почувствовала, как её ноги по колено увязли в грязи, со слезами на глазах она пыталась откопать саму себя, но было уже поздно.
Словно материализовавшись из тумана солдаты, рванули ее вверх так, что хрустнули плечи, и повели на дежурный пост.
На посту было человек 10. Аня знала, что от них ей не убежать, но попробовать можно. Собравшись с силами, она готовилась к рывку.
Уже почти сорвавшись с места, её остановили собственные уши, до которых донесся знакомый голос.
- Какие-то проблемы господа? – Сергей, а это был именно он, уверенно подошел к охране и ободряюще посмотрел Ане в глаза.
- Поймали беглеца Сергей Михайлович, готовимся к решительным мерам, так сказать, - хоть старший из них и держался сурово, было видно, что его подчиненные заметно напряглись.
- Решительные меры так решительные меры, я сам исполню, - закончив говорить, Сергей взял Аню за руку и поволок в сторону.
Завернув за угол ближайшего дома, Аня задала тревоживший ее вопрос.
- Ты знаешь где Артем?
При звуке имени друга Сергей вздрогнул и нахмурился.
- Артем остался у поезда и вряд ли он уже отойдет от него.
- А ты сам, что тут делаешь? И где кстати мы?
- А ты не знаешь? Да ведь это Лиссабон, и мне вот-вот нужно будет появиться на одной автомобильной конференции, - с улыбкой сказал он и показал ей бейджик агентства «Тайный пешеход».
- Если хочешь, можешь пойти со мной, - закончил он.
Аня уже почти давшая согласие, внезапно осеклась.
- Я бы пошла, но у меня есть одно незаконченное дело в городе, - какое именно у нее было дело в незнакомом городе, она точно не знала, но что-то смутно тянуло ее вглубь призрачных улиц.
Сергей не стал уговаривать подругу, вместо этого он отдал ей свой нож, чмокнул в щеку и растворился во мраке.
***
Во дворе стоявших неподалеку многоэтажек Аню заметила группа из четырех солдат и рванулась в ее сторону. Вместо предупреждения бойцы на ходу начали стрелять.
Аня подняла руку с пистолетом, ливень мешал прицелиться. В отзвуках грозы прозвучало четыре выстрела, двое нападавших упали. Не теряя ни секунды, Аня вытащила из-за спины катану и рванулась в сторону врагов.
Быстрыми ударами она положила вояк на землю.
Раздавшийся вой сирены напугал Аню. Неподалеку от нее уже начинал шарить луч прожектора.
Укрывшись от луча за углом дома, Аня заметила неподалеку группу людей, которая торопливо спешила в ее сторону.
Отчего-то она была уверена, что настроены ребята не враждебно. Хотя бы, потому что они не стреляли.
- Пошли с нами, мы знаем, как отсюда выбраться, - заговорил с ней один из мужчин.
- А кто вы? – недоверчиво спросила она.
- Мы последние пассажиры поезда, один парень вытащил нас оттуда, - после этих слов лицо его стало грустным, - Правда сам он теперь не выберется… из-под вагона.
Аня не понимала, о чем ей говорил мужчина, для нее сейчас было гораздо важней другое.
- Так и куда нам нужно идти? – спросила она, хотя что-то внутри подсказывало ей, что она уже сама знает ответ.
Мужчина же молча указал на свет прожекторов.
«Как же странно устроен мир», - грустно думала Аня.
***
Аня попыталась отпрыгнуть в сторону упавшего меча, но еще до прыжка поняла, что движется слишком медленно.
Опередив ее, старший менеджер Валентин Авдеевич. наступил на эфес и с усмешкой взглянул в залитое дождем лицо Ани и будничным тоном изрек.
- Всего пара дней.
В следующее мгновенье тело Ани обожгло холодным металлом, в ее красивых глазах навсегда застыли два отблеска прожектора.
;
Эпилог.
Последние два месяца пронеслись для Миши очень быстро. Хоть поначалу от него и скрывали мелкие подробности. В итоге он сам все вспомнил.
Он помнил то дождливое воскресенье, и как на обратной дороге из кинотеатра, выехав на встречную полосу, в них врезался внедорожник.
Он помнил яркую вспышку от ослепивших его ярких фар машины.
***
«Чудом уцелел», - так говорили ему.
«Странная штука это чудо», - думал он порой, вспоминая лица погибших друзей.
Рассуждать о природе чудес ему не хотелось, да если бы и появилось такое желание, говорить теперь уже не с кем.
«В перспективе, всё рано или поздно исчезает, а потому в равной мере иллюзорно», - когда-то давно говорил Артем.
«Как же он был прав, но как же сильно заблуждался. Чем больше ты в чем-то убеждаешься, настолько же сильно будешь заблуждаться», - с грустной улыбкой подумал Миша и одиноко побрел по вечерней аллее.
В момент, когда ночь проигрывала схватку рассвету, улыбнувшийся, он сделал последний вздох.
Свидетельство о публикации №217112801762