Ленин в Шушенском

 

                ЛЕНИН В ШУШЕНСКОМ 
                Абсолютно правдивая история

– Прежде, чем написать сочинение на тему «Ленин  в Шушенском»,  мы посмотрим одноименный фильм, а затем передадим свои мысли и чувства  на бумаге! – учительница русского языка и литературы включила проектор.  Пошли титры.
 
Фильм, созданный режиссером-сценаристом Блиновым и оператором  Шмаковым, живописал период пребывания  вождя мирового пролетариата в сибирской ссылке.
 
Зима. Сибирские холода. Заснеженная проселочная дорога в заснеженной тайге. Заснеженный Ленин под охраной заснеженных жандармов едет на заснеженной бричке в заснеженное село Шушенское. На заснеженном доме – заснеженная мемориальная доска с заснеженной надписью: «В этом доме жил и вечно будет жить вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин с 1897-1898 гг.»

Далее – внутренний интерьер дома. Полки с книгами гиганта мысли. Письменный стол, за которым работал гигант мысли. На столе – печатные труды гиганта мысли, рожденные в заснеженные годы сибирской ссылки.

В финале заснеженные лошади, запряжОнные в заснеженную  подводу, везут заснеженную Н. К. Крупскую к гиганту мысли в заснеженное село Шушенское.

                *****

Учительницу звали Аделаида Ароновна Блюменцвайг. Чтобы не сломать речевой аппарат обо все эти двенадцать слогов и двадцать семь букв, ученики – между собой, разумеется – величали ее Зайкой. Ходили слухи, что могла она стать оперной певицей не хуже Вишневской, но почему-то стала учительницей.
 
Работать по специальности, которая тебе не очень по душе – прекрасно. Быть благодарным за интеллигентную профессию – еще прекраснее.  Воспитательное значение литературы – бесценно: сгибаясь под тяжестью источников знаний, Зайка вооружилась красным карандашом – и открыла тетрадь ученицы Аллы Черногусь.
 
«Ленин в Шушынскам. Сачинение» (тогдашние троечники отличались от нынешних сравнительно нормальным уровнем грамотности. Они даже умели правильно писать слово «Ленин». Нынешние пишут «Ленен» или  вообще не знают, кто это).
 
– У Ленина в корманне был песталлетт и ножЬ! – злоупотребляя двойными согласными и прочими «арфографичискими» изысками, писала Алла.

 Зайка потеряла дар речи.

– Ножом он резал хлеб и ковбассу, а с песталлетта стрилял разбойнекков и бондиттов! – блистая гигантизмом мысли, продолжала Алла. 

У Зайки отнялись ноги.

– А исчо Ленин бил сваю жыну батогом заточто униё не было дитей!!!
 
– Это тюрьма! – Зайка схватилась за сердце.

                *****
Природа одарила Аллу Черногусь узким утиным лобиком, широким  утиным носиком, короткой утиной шейкой, невероятной красоты голубыми глазищами и двумя параллельными, почти никогда не пересекающимися мозговыми извилинами. В надежде, что извилины пересекутся, Зайка отловила автора «сачинения» в дальнем углу школьного двора.

– Алла, кто вас этому научил? – интеллигентная Зайка обращалась на «вы» ко всем: к учителям, ученикам и даже к дворовым котам.

– Вы! – ученица Черногусь выстроила губки в клювик. – Вы научили!

– Разве я такое на уроке рассказывала? – оторопела Зайка.

– Рассказывали, Делида Аронна! – гигантесса мысли напоминала гадкого утенка, у которого не было шансов стать лебедем. Завязочки ее кружевного фартучка (точь-в-точь утиный хвостик) задрожали от праведного гнева. – Рассказывали!

– Про хлеб и колбасу… тоже рассказывала?  И про… жену? Надежду Константиновну?

– Вы хотите сказать, Делида Аронна, что Владимир Ильич Ленин хуже других людей? По-вашему, он не мог колбасу или там сырок порезать на закусь ножиком? Я чистую правду написала.  Сказала, резал, значит, резал! Сказала, стрелял, значит, стрелял! Сказала, бил батогом? Значит, бил! Когда у жены нет детей, ее бьют батогом, шалаву гулящую! Сама не рожала и другим не давала от Ленина родить!!!

Сложные творческие метания были недоступны Аллочке Черногусь. Сказала – как отрезала. Она так смело распоряжалась своими измышлениями и чужими судьбами, что Зайке с большим трудом удалось не упасть в обморок. Падать было от чего. Учитывая политическую обстановку того времени, полный аллес капут.

                *****
Репутация, нажитая непосильным педагогическим трудом, запахла антисоветчиной. Что сделал бы на зайкином месте любой другой советский гражданин? Он мог:

а) облить «Ленина в Шушынскам» краской;

б)  замочить в хлорке;

в)  закопать в огороде;

г) порвать-расчленить на мелкие кусочки;

д) уронить в очко общественного туалета;

е) на худой конец, сжечь!

Что сделала Аделаида Ароновна, честная на всю голову? Отнесла «сачинение» директору школы. 

– Будем разбираться! – руководитель, обязанный реагировать,  изъял «Ленина в Шушынскам», сунул в ящик письменного стола и запер на ключ.

                *****

Будучи отстраненной от работы (до решения вышестоящей комиссии,  экстренно созванной), Аделаида Ароновна произнесла странную молитву. В ней явственно слышались имена и фамилии государственных деятелей китайского происхождения, но молитва помогла. А иначе как трактовать встречу с ангелом-хранителем в облике двоечника и прогульщика Митяя?

– Ёлы-палы! – сказал Митяй. – Что там у вас, Делида Аронна, за тыры-пыры с Лениным? Оно вам надо, как пришей кобыле хвост. Из вас такого врага сделают… Сами себя в этом образе не узнаете.

Голова Митяя не дружила с тем, чему учат в школе, зато по части житейской мудрости заткнула бы за пояс любого государственного деятеля любой страны мира.
 
Если потенциал есть, он хоть в чем-то, да проявляется.

– Не переживайте. Я вас выручу. Вы меня столько раз выручали…

Зайка и вправду выручала.  Это было ужасно непедагогично. «Дмитрий, немедленно выйдите из класса!» – громко, во всеуслышание  говорила Зайка и тихо-тихо шептала: «Быстренько сбегайте за дверь, быстренько прочитайте вот эту страницу и тут же возвращайтесь назад рассказать, пока вы это не забыли!»

 Митяй был точной копией поэта Есенина в юности. Красивая красная тройка являлась зайкиным вкладом в имидж русской литературы. 

– Вы думаете, можно что-то сделать? – почувствовав себя охраняемым памятником эпохи Возрождения, приободрилась  Зайка. – У них – беспроигрышная ситуация…

– Все, что надо, сделаем. Прорвемся. Мы пойдем другим путем.  Считайте, что операция «Союз Меча и Орала» стартовала. Ваша задача – не мешать. Договорились?
 
                *****
Все дальнейшее происходило без зайкиного участия. Бабушка Митяя была большим человеком – школьной уборщицей. При столь важных связях позаимствовать ключ от кабинета директора – раз плюнуть. Поздним вечером, когда в школьном здании не было ни души, Митяй выудил «Ленина в Шушынскам» из ящика директорского стола и… Что сделал? Облил-замочил-закопал-порвал-расчленил-уронил-сжег? Ничего подобного. Он сделал полезную для человечества вещь – скатал тетрадь в трубку, убил ею пару-тройку здоровенных жирных мух и раздавил их на особо крамольных страницах.  «Сачинение» приобрело жутко непрезентабельный внешний вид.

Это был отвлекающий маневр. По замыслу Митяя, «сачинительница», помешанная на чистоте, должна переписать  свой труд заново. И сделать это в срочном порядке, добровольно, за милую душу. 
 
                *****

– Алка, выходи! – в особо нужные моменты Митяй умело пользовался своей есенинской внешностью.

– На свидание? – обрадовалась Черногусь, с раннего детства питавшая слабость к мальчикам, а уж есенинской внешности – так вообще.
 
– Выходи! – Митяй четко соблюдал режиссерский план постановки. Чем сценарий нуднее, тем он креативнее. 

– Ну? – Черногусь пыталась выглядеть полебединее. – Чего надо?

– Шоколада! – расширяя джентльменский диапазон, пообещал Митяй и предъявил тетрадь с «сачинением». – Пиши, что я тебе скажу, иначе прибью!

– Так это не свидание? – не скрывая разочарования, заскучала Алла. – Я уже все написала. На уроке. Зачем переписывать?

– Затем, – терпеливо втолковывал Митяй. – Этот листок – смотри, какой неаккуратный.  Зачуханный, в дохлых мухах… Завтра приедет комиссия, увидит эту позорную грязищу, всю в заразных микробах… Что она о тебе подумает, Черногусь?
 
– Что я… ходила к тебе на свидание? – Черногусь таки была феерической дурой.

– Что ты… не уважаешь… Ленина!!! Вот что подумает комиссия!!! – выстраивая идеально убедительную мизансцену, Митяй включил фирменные заморочки в виде ямочек на щеках.

– Я уважаю! Я перепишу! – теряя рассудок от митяевых ямочек, засуетилась Аллочка.

– Может, за новой тетрадкой сбегать? За совсем новой? Чистой-пречистой?

– Не теряй времени, Черногусь! Нам срочно нужен «Ленин в Шушенском» при полном параде!  Как гений чистой красоты!

– Нам? Ты сказал «нам»? – вырвав из тетради крамольные листки, автор «сачинения» прилежно переписывала текст. 

– Только никому не говори, чем мы с тобой тут занимались, Черногусь! – в Митяе пропадал великий Феллини, умноженный на Остапа Бендера. – Пускай думают, что ты аккуратная. Не засранка какая-то. Ты вот скажи, Черногусь, что будем с грязными листками делать? Может, сожжем, чтобы никто их не увидел? Ты согласна их сжечь? Согласна? Всё добровольно, учти, Черногусь. Правда, классно горит? Когда-то обезьяна взялась за голову и стала человеком. Почему бы тебе, Алка, тоже не взяться?

                *****
Операция «Союз Меча и Орала» прошла  без шума и пыли.
 
 – В нашем педагогическом коллективе завелись антисоветские элементы, на пушечный выстрел недостойные приближаться к будущим строителям коммунизма! – начал директор. – Свидетельство этому вопиющему безобразию – сочинение ученицы Аллы Черногусь, пострадавшей от антисоветской пропаганды учительницы Блюменцвайг. Вот что пишет невинная жертва с подачи этой, так сказать, злостной промывательницы неокрепших детских мозгов: «Ленин в Шушенском». Владимир Ильич Ленин – вождь мирового пролетариата. Его любят взрослые и дети. Мы берем с него пример. Пусть цветет СССР…» Это не та тетрадь! Где та? «Я, Черногусь Алла, мечтаю жить в Шушенском и строить коммунизм»… Тут не то написано!!!

– Что тут не то? – спросила комиссия, внимательно изучив «сачинение». – Что тут не так?

–  Все так! – до директора дошло, в какую большую и грязную лужу он сел. 

– Аккуратно написано… Идеологически выдержанно…  – комиссия в полном составе подозрительно уставилась на директора. – Вы что, не согласны с содержанием сочинения?

– Согласен! – директор взмок от ужаса и мысленно зарыдал в жилетку. 

– Тогда зачем вы нас собрали? Что за шпионские трюки с цирковыми фокусами? – вопрошала комиссия. – Какой детективной дряни вы начитались и почему морочите голову вышестоящим инстанциям, втягивая в сие безобразие подрастающее поколение?

Размеры жабы, душившей директора, не поддавались описанию.  Беспроигрышная ситуация обернулась полным провалом. Телега катилась не в ту степь – и непонятным образом смахивала на  бумеранг.

– Ясно одно! – комиссия была сурова и непреклонна. – Вы находились в состоянии алкогольного опьянения во время исполнения служебных обязанностей – и понесете суровое наказание! (В этом месте бойкий на язык директор потерял дар речи.) Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! (В этом месте у непьющего директора отнялись ноги.) Мы разберемся, откуда ветер дует и кто тут антисоветский элемент!!! (Здоровый, как бык, директор схватился за сердце.) Мы спасем советскую школу от вашего тлетворного влияния!

В преддверии кульминации директор впал в кому. Это спасло остатки его карьеры: угодив в больницу с диагнозом «обширный инфаркт на фоне нервного срыва», бедолага лишился руководящего кресла и партбилета, зато избежал тюрьмы и прочих радостей советской карательно-воспитательной системы. Он до конца своих дней дергался нервным тиком при слове «Шушенское» и чистосердечно радовался возможности искупить вину доблестным трудом… в качестве разнорабочего АОЭК – ассенизаторского объединения «Эра Коммунизма».

                *****
Зайку не только не пригвоздили к позорному столбу, но и вернули счастье проверять горы тетрадей (за десять рублей в месяц), вести факультатив (за пятнадцать) и петь в хоре учителей (бесплатно и в обязательном порядке). Правда, «обязательный порядок» завершился полным фиаско. Своим роскошнейшим лирико-колоратурным сопрано Делида Аронна спела «И как один умрем в борьбе за это»… на целую октаву выше. Чем увлекла хоровой коллектив на неправильную  высоту. Что ж. Бывают на свете индивидуумы, неспособные петь даже в хоре и тешащие себя иллюзиями оперных примадонн.  Помереть в борьбе «за это» дано не каждому. Оставили в живых – и на том спасибо: не у всякого советского гражданина есть ангел-хранитель по имени Митяй.

                *****
Что было дальше? Все, кроме Митяя, остались живы и относительно здоровы. Митяй ушел на небо – в самом прямом смысле этого слова. Вскоре после выпускного погиб в пьяной драке и не застал триумфа Аллы Черногусь, все-таки ставшей прекрасным (по ее мнению) лебедем. Черным.

С расцветом эры интернета гигантесса мысли обрела себя в блогосфере. Получив трибуну для самовыражения, открыла фонтан своих незаурядных сакральных знаний для широкой мировой общественности. С большим успехом задействовав обе мозговые извилины, под ником «Чорный Лебить» режет правду-матку на полную катушку.

Чистую правду пишет. Смело распоряжаясь своими измышлениями,  чужими судьбами и канонами правописания, дает прикурить всем. Политикам-банкирам-домохозяйкам-докторам-манекенщицам… Пишет, домогался, значит, домогался! Пишет, стырил серебряные ложечки, значит, стырил! Пишет, «скациттрируйтесь на прикрасТном», значит, концентрируйтесь – и никаких тушканчиков. Как сказал бы Митяй, совсем с дуба рухнула.

Не имея сдерживающих факторов, наступавших на горло черногусьной песне, «Чорный Лебить» собирает тысячелайковые аудитории на «филласовзких» темах «Пачиму мы брасаим мущин», «Как пахудеть на кифире и коппуссте», «Маи палеттичиськие взглядды выпохху кам муннизьма», «Как зделлоть шею либбидиннай а пахоттку ниаттрозьзиммой», «Арегенналные вагенналные суппрыззы», «Как слажывать бадфорты вшеффоннер» и «Хачю в Пориш».

В данный момент, вспомнив школьные годы чудесные, «Чорный Лебить» ищет свидетелей, способных  подтвердить, что ее ранние произведения были столь хороши… Ими интересовались даже министерства! Раз Митяй подтвердить не может, это должна сделать Аделаида Ароновна Блюменцвайг (в замужестве – Лившиц), ныне проживающая в городе Иерусалиме.

«Прашу перипосста. Исчу сваю школьнаю учиттилнецу паимени Дылида. Есле вы исчо низобыли рускава изыка в вашем Русалиме адзаввитисc».

…А на другом краю света – знойной иерусалимской ночью – изрядно постаревшей Зайке снился сон. Абсурдный, как наша до смешного нелепая жизнь.

Зинаида Вилькорицкая
Рисунок Владимира Рябова 

Полный текст рассказа "Ленин в Шушенском" - в журнале ИСРАГЕО по ссылке:


http://www.isrageo.com/2017/11/28/leniv231/