Прости, Наташа! Часть пятнадцатая

Прости, Наташа! Часть пятнадцатая

Рассказ Васи. Продолжение

И тогда я объявил ей войну открыто! Хватит шептаться по углам! Хватит деликатничать и проявлять щепетильность! Я решил, что такая тактика даст свои плоды – в доме Наташи ей больше не будет спокойно. Теперь это поле битвы! Раздражать, брать измором – вот что я затеял! Наташе это не понравилось, она хотела, чтобы ВСЕ оставили её в покое. Она говорила, что ТАК будет только хуже. Но я не унимался: решил цеплять и добивать Людмилу Фёдоровну пока она не уберется из дома.

Я открытым текстом говорил, что ей в квартире не дадут остаться. Я открытым текстом говорил, что знаю о её намерении сделаться хозяйкой квартиры, и знаю, что она задумала против Наташи. Я ей угрожал, я её запугивал! И однажды... Наташа запретила мне приходить к ней в дом! Не знаю, что у них произошло, только она перестала появляться и в нашем доме, звонить мне, и вообще, отдалилась от меня. Я испугался... за неё. Это выглядело как очередной фокус Людмилы Фёдоровны. Что она такое сотворила с Наташей, что та перестала сопротивляться ЗЛУ, и даже реагировать на ЗЛО? Я испугался за Наташу ещё и потому, что она в стане врага могла легко стать добычей врага. Санитарка, всю жизнь проработавшая в больнице, неплохо разбиралась в препаратах. Подмешивая ежедневно в еду порошок, можно превратить любого человека в апатичное растение. Растение не сопротивляется. Растению всё равно, что с ним происходит!

Я решил поменять тактику. Я обдумывал разные варианты... Два из них показались мне вполне пригодны. Один вариант: надо жениться на Наташе и показать свидетельство о браке мачехе, и тогда отпадёт надобность в убийстве падчерицы. Ведь теперь, в случае «несчастья» с Наташей – её наследником будет муж, а стало быть, и приемником квартиры. Второй вариант: Наташа составляет завещание, по которому в случае «несчастья» с нею – всё её наследство заполучаю я. В таком случае опять же отпадёт надобность в убийстве падчерицы.

Я поделился с Наташей своими соображениями. А она мне говорит: «Ты не понимаешь! «Она» сюда пришла навсегда!» Мне стало страшно! Она сдалась. У неё не было ни сил, ни желания бороться! И тогда я попросил своего дядю помочь мне «изобразить» фальшивку – завещание, якобы, написанное Наташей. Я понимал одно, счёт идёт на дни: ни сегодня – завтра мачеха разделается с падчерицей. В общем, я показал фурии «завещание». Она мне рассмеялась в лицо и захлопнула дверь квартиры перед моим носом. Мне иногда казалось, что ЗЛО вездесуще: она знает про фальшивку и смеётся над нами и нашими «детскими» попытками самообороны, смеётся постоянно, аж – звон в ушах! Я перестал спать. У меня начались от переутомления и недосыпания постоянные головные боли.

Однажды, я «перехватил» Наташу на пути из института домой – разговорились. Она вдруг спохватилась – надо вернуться на почту и купить конверт с марками. Я её сопровождаю на почту, пока идём – говорим на отвлеченные темы, не касаясь наболевшего. Заходим на почту. Девушка-кассир и спрашивает, письмо куда собираетесь отправлять. Наташа отвечает: «В Москву». Девушка наклеила на конверт соответствующее количество марок и отдала конверт Наташе. Я успел ненароком разглядеть конверт и марки на конверте.
Уже у дома осторожно поинтересовался, кому это она собирается писать в Москву. Наташа засмеялась: «Прокурору!»

Я тогда не понял – в шутку или всерьёз сказала, но понял точно, что отдалилась Наташа, не доверяет даже мне. И ещё я понял, что надо действовать жёстко – хватит чего-то выжидать! Я задействовал весь арсенал: поднял на уши сослуживцев – высадилась «гвардия» с автоматами у дома Наташи и прямиком в подъезд. Я подгадал так, чтобы Наташа в это время была на занятиях. Поднялись мы на третий этаж. Открыла мачеха дверь – а мы ей в лоб – полчаса на сборы и фьють из квартиры! Чтоб, значит, духу её здесь больше не было!
Она оглядела весь наш маскарад, громко засмеялась и захлопнула дверь. Сослуживцы мне и говорят, рады бы помочь, но сам понимаешь... Хотели взять на испуг – не получилось. Мы не судебные приставы – полномочий никаких. В общем, с позором отступили!

А через неделю была суббота!!! Я оказался бессилен перед ЗЛОМ! Я чувствовал ЗЛО, печёнкой чувствовал! Но что я мог ещё сделать, чтобы защитить Наташу? В субботу надобность спасать Наташу отпала, появилась другая проблема – как наказать ЗЛО? Я много преуспел в этом деле, но радости мне это никакой не доставляет. ЗЛО нужно упреждать! Но и безнаказанным ЗЛО оставлять нельзя! Сколько ещё жизней способна загубить одна только санитарка?!

Я начал добывать информацию обо всём, что касается случая с Марией Ивановной, несчастья с Иваном Терентьевичем, Наташей.

По логике вещей, с Наташей Людмила Фёдоровна «поторопилась». Ей бы затаиться на полгодика, чтоб не вызвать подозрений. Потому меня грызли сомнения – не я ли угрозами ускорил «приговор». Но добывая «информацию к размышлению» я узрел ещё один веский мотив к совершению скорой расправы над Наташей: через три месяца из мест лишения свободы должен был вернуться её единственный сынок. Выходил в никуда – ни кола ни двора. Сама Людмила Федоровна последние годы проживала в бараке на пять семей без электричества и прочих удобств. Последний год «барствовала» в трёхкомнатной квартире с мужем и его дочерью Наташей. После смерти мужа суд вынуждал её съехать с квартиры. Она обещает Наташе выписаться, но терять прописку и квартиру она не хотела. Чудовищный план избавления от падчерицы нужно было ускорить: сын возвращается с тюрьмы. И я подливал масла в огонь: шёл по её следу по пятам, наступая ей на пятки. А потом, Наташа – девушка молодая, интересная, возьмёт и скоропалительно выскочит замуж. И тогда планам её конец! В общем, все эти факторы способствовали ускорению осуществления чудовищного плана. Но выскочил ещё один благоприятный для Людмилы Фёдоровны фактор, о котором я до недавнего времени не подозревал.
Однажды утром мачеха заглядывает в комнату Наташи, чтобы подозвать Наташу к телефону. Та отчего-то прикрыла рукой листок бумаги на столе.

Она вышла к телефону на кухню, а мачеха юркнула в комнату и метнулась к столу. Листок бумаги Наташа предусмотрительно запрятала в книгу, но книга лежала на столе – отыскать спрятанное не составило никакого труда. Это было письмо. Людмила Федоровна не сразу сообразила, кому же адресовано письмо. Наконец, до неё дошло: письмо Наташа писала в газету. Наташа успела написать только первые две строчки... Людмила Фёдоровна почуяла опасность! Что это задумала падчерица? И не угрожает ли её положению в этом доме это письмо?

После завтрака Наташа вернулась в свою комнату дописывать письмо, через полчаса она вышла в коридор.
– Ты куда? – спросила мачеха.
– В парк прогуляться.

Если сейчас её не задержать, письмо «уплывёт» по адресу и ей никогда не узнать о содержимом письма. Людмила Фёдоровна моментально сообразила что предпринять. Она срочно посылает Наташу снять бельё с верёвки на чердаке: жильцы дома использовали чердак для просушки белья. Наташа – на чердак, а Людмила Федоровна – к рюкзаку Наташи трясти его содержимое. Письмо запечатанное в конверте нашлось без труда. Она аккуратно вскрыла конверт. Читать некогда – в любой момент может вернуться Наташа, так как бельё-то мачехой вывешаное пару часов назад, ещё не успело просохнуть.

Мачеха вкладывает в конверт пустой лист бумаги и аккуратно заклеивает конверт. Наташа, как и ожидалось, вернулась довольно скоро с пустыми руками и недоумением на лице: зачем же её гонять понапрасну. Наконец, она уходит из дома, прихватив рюкзак с «пустым» письмом.

Узнал я об этой истории, когда опрашивал жителей этого дома. Соседка Наташи со второго этажа рассказала, как в этот день она столкнулась с Наташей на чердаке, и та никак не могла понять, зачем её мачеха отослала за бельём, если оно не просохло.

Мачеха погрузилась в чтение письма. Прочитанное письмо только ускорило план Людмилы Федоровны. Несчастье с Наташей она подаст как несчастный случай. Если же у кого зашевелятся подозрения относительно Людмилы Федоровны – появится это письмо, и тогда смерть Наташи предстанет как продолжение цепи смертей – Лиля, Галя... Наташа. Таким образом, письмо отводит подозрения от Людмилы Фёдоровны: падчерицу не убивают из-за жилплощади, её убирают как свидетеля.

Это письмо непременно должно дойти до своего адресата, и мачеха в этот же день заходит на почту и покупает конверт для отправки письма в Москву. Только конверт ей дают другого оформления и с другими марками. Мою версию, что этот конверт куплен мачехой, подтвердила продавец на почте: она запомнила Людмилу Фёдоровну.
А как же быть с алиби? В тот злополучный час, когда произошла трагедия с Наташей, Людмила Фёдоровна была от этого места за тридевять земель, в гостях у семьи, которая проживала в уцелевшей половине барака: там бурно всей шатьей-братьей отмечали день рождения сотоварища. Отмечали с вечера пятницы до глубокой ночи субботы. Вернее, жильцы барака продолжили попойку и в воскресенье, но, как мы знаем, Людмила Фёдоровна в воскресенье утром вернулась домой, не к себе, конечно, а домой к Наташе, и уже там узнала «печальную» новость.

Я рыскал и разузнал правду. Никакого алиби у Людмилы Фёдоровны нет!
Людмила Фёдоровна вскочила и бросилась на Васю.
– Я тебя сейчас убью! Гадина! Гадина! Что ты тут людям голову морочишь? Есть у меня алиби, куча народу может подтвердить моё алиби!
– Тогда вы можете спать спокойно. Если есть алиби – чего же так кипятиться? – спокойно парировал Вася. – Тогда вам надо дослушать эти бредни и подать на меня в суд. Меня за клевету привлекут. И все дела!
Людмила Фёдоровна утихомирилась, но вся напряглась.

– Задерживать никого не буду длинным повествованием о моих поисках правды, скажу, что не с первого раза мне удалось вывести собутыльников Людмилы Фёдоровны на чистую воду. И о приёмах, которые использовал для добывания информации помолчу. Я сделал многое, чтобы семья устроителей дня рождения пошла на сознанку. Посулила им Людмила Фёдоровна хороший куш, а как мы знаем есть людишки, готовые и маму продать за две копейки. Жильцы барака, как я уже говорил, ходили по инстанциям с просьбой предоставить им новое жильё взамен старого непригодного после пожара. Следствие, которое провели после пожара установило, что это был умышленный поджог. Поэтому в райжилотделе бедолаги сочувствия не вызывали, а только одно раздражение. Всё чего добились погорельцы – это комнаты в общежитии. Вот Людмила Фёдоровна и посулила имениннику подарить свою комнату в общежитии взамен на услугу: подтвердить, если понадобится, алиби. Именинник быстро смекнул, что Людмила и её сын-бандит, которому осталось всего ничего отбывать в заключении, поселятся в городской квартире, а им подарят комнату. Лишние метры кому помешают? Остальные гости были в таком угаре уже с вечера пятницы, что свидетели те ещё... Людмила Фёдоровна «показалась» вечером в пятницу в шумной компании, потостовалась с каждым по отдельности, покрутилась и тайком под шумок исчезла. В пятницу, ближе к ночи, она уже была у своего дома. Домой заходить не стала, а легко проникла в это помещение. Здесь она провела ночь, а утром предстала перед жителями дома в образе маляра. Это было несложно проделать. Красный уголок строители-ремонтники обустроили под раздевалку. Здесь же хранили ремонтный инвентарь. Задрапировала себя Людмила Фёдоровна классно: роба маляра, платок по самые глаза. Даже походку изменила, чтоб со спины особо глазастые соседи не признали. Была, правда, пару раз на грани провала. Это когда она возилась со строительным мусором во дворе дома и к ней подошёл! О Боже! Кто бы мог подумать! Анатолий Афанасьевич! и попросил подсказать, в какой квартире живут Тереховы. Пришлось постараться изменить свой голос, насупить брови... И пронесло! А ведь мог опознать! Второй раз Людмиле Фёдоровне я не дал скучать. Я умолял Наташу пойти со мной на свадьбу к однокласснице. А ведь если уломал бы, вся утренняя катавасия Людмилы Фёдоровны коту под хвост! Во всяком случае, в то утро, Наташа осталась бы в живых!

Так каков же бы замысел у преступницы? Уезжая в пятницу к себе в Кадушкино, мачеха попросила падчерицу помыть окна в доме. Она бы и сама помыла, да поясница... Наташа пообещала помыть в субботу утром. И Людмиле Фёдоровне ничего не оставалось, как ждать. Но прежде надо было приготовить декорации. Она с особым цинизмом «подстелила» кучу строительного мусора с кусками арматуры под самыми окнами Наташиной квартиры. Горы мусора под окнами выросли в это утро внезапно, и именно эти горы мусора вызвали у жительницы четвёртой квартиры этого дома справедливый гнев. Она ругала строителей-ремонтников и напрасно. Этот гнев надо было адресовать своей соседке с третьего этажа. Никогда не работали ремонтники в этом доме и в других домах по субботам! Никогда! Я проверял! И строительный мусор разбрасывали не они! И арматура «чужеродная», невесть откуда взявшаяся! Я проверял! Шумела в эту субботу, создавая видимость присутствия строителей и «мусорила» Людмила Фёдоровна. Она выжидала момент. И этот момент наступил. Наташа приступила к мытью окон. Оставалось только взлететь на третий этаж, бесшумно открыть дверь своим ключом и, не дав опомниться падчерицы, столкнуть её с подоконника.

– Всё это бредни! Ты спятил! – зашипела Людмила Фёдоровна из своего угла. Кричать, размахивать руками не было сил. Но надежда, что не всё потеряно ещё оставалась – маленькая такая надежда, призрачная...
– Постойте, погодите! – вскричал со своего места Анатолий Афанасьевич. – Значит, эта не маляр вовсе со мной говорила?! А разговаривала со мной санитарка в костюме маляра! Ах ты шельма!
– Как вы не старались с маскарадом, но вас признали и жители дома, и как видите, Анатолий Афанасьевич, который с вами познакомился в больнице, и водитель попутки, который вас подвозил в пятницу поздно вечером до города. Но и это ещё не всё! Во всём сознался ваш сын!
– В чём сознался? Что ты плетёшь? – едва слышно проговорила сражённая мачеха.
– Мне помогли устроить встречу с сокамерниками вашего сына. Уголовники не идут на контакт с ментами, это всем известно. Но у меня было безвыходное положение. Я просто рассказал историю жизни семьи Наташи и историю жизни мачехи Наташиной. Как эти истории пересеклись и что из этого получилось. Я рассказал о том, что доказательная база пуста, и что четырежды убийца, в том числе детоубийца будет разгуливать на свободе. Я рассказал, что пытался защитить сироту, и что у меня ничего не вышло. И мне была обещана помощь. Была проведена определённая работа с вашим сыном, подозреваю не по уставу, и ваш сын сознался, какой план вынашивали вы в отношении Наташи и её семьи. А потом... – тут Вася замолчал.

Было тихо. И длилась эта минута вечно...
– Я не знаю, что это... Месть? Возмездие? Только одно знаю, со ЗЛОМ надо бороться. Бороться отчаянно. Насмерть... Хочу посмотреть в ваши глаза и сказать последние мои слова вам. Это ЗЛО вернулось к вам и вы должны отведать его по полной программе: замучила вашего сына совесть и вчера он повесился в камере...
– Дьявол! Будь ты... – изрыгала проклятия обессилевшая женщина. Её уже волокли под руки к выходу ребята из местного следственного отдела.

Как только её выпроводили, опять наступила тишина.
– Я знаю многих жильцов дома с малолетства. Вот, например, дядя Коля мне давал покататься на велосипеде, а от Андрея Фёдоровича мне досталось однажды здорово, когда я разбил мячом его окно. Тётя Глаша меня угощала клубникой со своего сада... В детстве мне казалось, что мы все одна семья. Так мне казалось. И в радости и в горе вместе. Теперь я понимаю, что это не так. Мы боимся друг друга, не любим друг друга, не доверяем друг другу... не живём, существуем в одиночестве. А ведь Наташу можно было от беды уберечь. Это нам было под силу. Но все закрылись в скорлупки, затаились. А ведь завтра и к вам беда придёт! И вам никто не протянет руки! Что же мы делаем? Так жить нельзя! Потому и повылезало ЗЛО из разных щелей! И давят они нас поодиночке! Думайте об этом! Все думайте! И помните о Наташе всегда! А сегодня давайте помянем её, и попросим у неё прощения.

Продолжение следует...