Про дураков

До работы я добираюсь двумя видами транспорта: электричкой и метро. И то и другое в часы пик - кладезь историй.
Сегодня меня (хоть и не в первый раз) до глубины души поразили две женщины: одна - с молитвой, другая - с тележкой и тростью.
История первая: «Заставь дурака богу молиться - он себе весь лоб расшибёт...».
Остановка, на которой я захожу в электричку, находится не очень далеко от конечной станции, но утром каждая минута, когда можно закрыть глаза и вздремнуть, очень ценна, поэтому желание сесть каждый раз велико. Да и места свободные всегда имеются в наличии, хоть и не самые удобные - они, как правило, находятся между сидящими крупноватыми пассажирами, но, как говорится, лучше плохо сидеть, чем хорошо стоять. К тому же, в последнее время народ наш стал более вежливым: те, кто покрупнее, стараются максимально сгруппироваться, сумки, расположенные между собой и стенкой, без замечания убирают... в общем, самосовершенствование идёт полным ходом.
Но любая система даёт сбой. И всегда находится человек, который представляет этот самый процесс самосовершенствования как-то по-своему.
Невысокая худенькая женщина с птичьим лицом, на вид - ровесница первого выхода человека в открытый космос, сидит у прохода с маленькой книжечкой в руках. Молитву читает. А что - удобно, хорошее дело по дороге на работу... могло бы быть, если бы она не впивалась локтями мне то в руку, то в бок (а сижу я, надо заметить, всегда очень компактно, потому что знаю, каково это, когда кто-то «высокодуховный» пинает тебя в бочину). На просьбу быть немного аккуратнее, женщина цокнула языком, неодобрительно взглянула на меня и продолжила усердно молиться...
История вторая: «...и другим ноги поотшибает».
Метро, раннее утро, станция с переходом на другую ветку. Двери открываются - волна людей вырывается на платформу, а обратно, с той же непреодолимой силой, валит уже новый поток, сметая всё на своём пути. Машинист, пытаясь обрубить эту бесконечную толпу, предупреждает о закрытии дверей. И именно в этот момент в вагон, подобно лани, бывшей грациозной несколько десятилетий назад, запрыгивает старушка с тростью, волоча за собой крупную тележку, разворачиваясь на лету, чтобы одним рывком затащить свой зажатый дверями скарб внутрь. Момент достаточно эпичный, если представить его в замедленном действии. Но ещё одно событие, совершившееся с ним в один миг, добавляет ему социальной драмы: кто-то, сильно превышающий меня по размеру, слегка падает в мою сторону, рука, которой я придерживалась за стенку вагона, срывается и попадает по спине той самой престарелой лани. В лучших диснеевских традициях лань в ту же секунду, не давая мне ни малейшего шанса на извинения, хоть «преступление» было совершено по неосторожности, обращает свой взор на меня и пытается пристыдить. И всё бы ничего - обидно, досадно, но ладно. Но в этот самый момент, нащупав тростью мою ногу (ну не могло в том месте быть иного препятствия), она начинает стучать и елозить по ней. На мои попытки объяснить произошедшее лань пыталась найти хоть какую-то зацепку, чтобы назвать меня малолетней хабалкой, но даже в самые трудные минуты в общественном транспорте уличить меня в этом совершенно невозможно. Выходя на следующей остановке из вагона, я услышала столько проклятий, которые сыпались мне вслед, сколько, думаю, не каждая ведьма в средневековье слышала.
И в такие моменты мне всё чаще хочется спросить: «Откуда, дорогие и не очень «взрослые», в вас столько гнева и негатива? Почему, дожив до седин, вы не смогли понять, что глупо ждать уважения и хорошего отношения к себе, если сам проявляешь неуважение? Почему до вашего «мудрого» сознания не доходит, что нельзя «пинать в бочину» с молитвой в руках?»