На древней земле. Глава девятая - последняя

Перед дворцом, на площади сооружен дощатый помост. Предназначен он для проведения казней и прочих издевательств над людьми.

Первым делом помост поторопились построить варвары-поработители, как только захватили эту землю. Дворец Правителя был воздвигнут позже.
Значит выходило так, что правление варваров началось с расправы над неугодными, несогласными, протестующими, и даже просто недовольными, кто сидел по домам и помалкивал.

Уссу все еще находился во дворце. Правитель приказал слугам исполнить самое большое желание пленника. А пока велел досыта его накормить.

- Ведь ты плохо питался в твоей пещере, - говорил Правитель. - Неужели я допущу, чтобы ты ушел в мир теней голодным, истощенным, не насладившись отменными яствами?

- Разве меня уже осудили? - спросил Уссу. - Ты обещал мне суд народа.

- Я тебя не обманываю. Пойдем к народу. Он уже собрался перед дворцом и с нетерпением ждет.

Вот они вышли на широкий балкон, обращенный к площади. Людское море простиралось перед ними. Кажется, будто все жители страны собрались здесь. Как же быстро молва облетела из края в край все, не такое уж малое, пространство!

Оглушительный рев толпы был ответом на появление Правителя вместе с Уссу.
Кричат разное:
- Попался ты нам, голубчик!
- Правитель справедлив!
- Мы накажем тебя за обман!
- Он невиновен!
- Воздастся тебе и твоим разбойникам!
- Казни его, Правитель!
- Его оклеветали!
- Казнить, казнить, казнить!
Правитель положил руку на плечо Уссу и сказал:
- Вот он, суд народный. Ты осужден.

На помост выкатили две толстых, коротких деревянных колоды - две плахи.
- Для кого эти чурбаки? - спросил Уссу.
Правитель усмехнулся:
- Для тебя, неудачливый пророк... Ну и еще для одного... вора и насильника. По нашему закону сегодня мы помилуем одного из вас двоих. Я спрошу у людей, кого оставить в живых.

А из толпы несутся крики: "Его казни"! Вытянутые руки указывали на Уссу.
На помост вывели другого,с черной густой бородой. Усмехаясь, он стал свободно расхаживать взад-вперед как хозяин положения, перебрасываясь шутками с окружавшими помост. Его длинные и черные как смоль волосы спускались на плечи. Он был мускулист и, как многие сильные люди, самоуверен.

- Ты понял, кого выбрал народ? - спросил Правитель.
- Народ не ошибается, - с горечью ответил Уссу. - Давно готов я к участи моей. - Опустив голову, он проговорил так тихо, что никто его и не услышал: - Так любит народ своих детей.

Народ не помиловал Уссу. Под ударом топора отлетела голова пророка, прокатилась по доскам и свалилась в пыль, прямо под ноги Гамии. Бедная, бедная, вместе с Проктом она стояла тут же.

Мать склонилась над головой сына, поцеловала в лоб и запричитала:
- Ах, я не сберегла его! Зачем я в муках родила его? Он зла не сделал никому. За что его казнили, отняли у меня?

Прокт взял мать за плечи и повлек прочь.
- Пойдем, пойдем, Гамия. Все кончено. Ему уже ничем не поможешь.

И они пошли. По дороге он говорил, вздыхая:
- У нас казнят за правду, не за зло... И вот я думаю: ему не повезло... Пойдем, я что-то покажу тебе.

Поддерживая друг друга, они прошли еще сотни три шагов и оказались на берегу моря.
- Смотри, Гамия туда.
Прокт указал на высокую смоковницу, росшую у края обрыва.
- Вот висит тот, кто недавно примкнул к нам, кто был преступником, кто завидовал твоему сыну, кто предал его, но и желая сам прославиться, приняв смерть, как он... Пусть же повисит, пока хищные грифы не растерзают до костей его поганое тело... И знай, Гамия: Дав сам лишил себя жизни... Быть может, он раскаялся?

                Amen