Бзыки

(из дневников Нюши Рамоновой)

Один раз я ехала на автобусе в Сан Диего. Навестить родных на три дня.
Меня туда, честно говоря, услали. Чтобы в мое отсутствие разрешить домашний конфликт. Я уже знала, чего ожидать, когда вернусь. Я знала наверняка, что мои па и ма будут разводиться. Но от меня пока что  все
Утаивали, чтобы потом разом оглоушить.
Ну вот, я и еду себе, гляжу  в спинку кресла, потому как в окно глядеть неохота. Знаете это чувство, когда до тебя  никому дела нет.
Радом со мной паренек  какой то плюхнулся и в кроссворд уставился. Такой чуть сутулый, в очках.
 А газета, смотрю, русская! Что то у него не склеилось в кроссворде, и он  взял и газету разорвал на клочки, потом куснул свою руку и зарычал слегка, а потом успокоился и шапочку на глаза надвинул.
Шапочка эта, надо сказать, была классная, зеленая, как у меня, но пушистая, с блестящими пуговицами. Он заметил, что я гляжу, и говорит:
  - На тебе тоже кепи куленая.
Это про мою лондонскую кепку, которую всегда люди хвалят.
- Как это, куленая?
 - Ну, «кул», значит.
- Она из Лондона, - говорю зачем то.
- А мою бабушка сшила. Жаль, она это делать перестала. А то могла бы и для тебя сшить. Но у нее бзык сменился.
 - Бзык?
- Ну да, бзык это у нее был.
Вдруг он на меня посмотрел пристально.
- А ты не носовянка ли?
Да, киваю, из Носова.
Он говорит:
- Носов это не настоящая Америка.  Одни русские там у вас. Не скучно?
- Нам нравится, - говорю. - Мы как дома, но посреди Америки.
- Сан Диего, это настоящая Америка, - он продолжает. -  Умеренный шик, спокойствие, народ интеллигентный, не то что там в Лос Анжелесе.
Потом он помедлил  чуть и спросил:
 - А скажи, это правда, что у вас зыбари водятся в озере?
Я говорю:
- Правда.
- Ты меня приколоть хочешь?
- Да нет, правда это.
- И что же, скажем вот ты…видела их сама?
Я киваю, мол, видела.
- Я ходил в Носове к озеру,-  он говорит. - Вечером, сидел там один. Ничего не увидел.
- Они и своим  не всем показываются. А ты тем более приезжий, - я говорю.
Он на это:
- Я не совсем чужой. Моя прапра родом из Носова.  Они все потом в Сан Диего переехали.
- Когда? В прошлом веке?
 Он говорит:
- Ага, после того как она в озере утонула. Ее дети были еще маленькие. Моя пра и ее бра. Прапрадедушка Витяй, говорят, немного…ну,  сдвинулся после этого, но его спасло то, что у него был прочный бзык. И у них в Сан Диего все пошло нормально. Он, прапрадедушка Витяй, сумел так устроить, чтобы у всех в нашей семье были бзыки. Они передаются из поколения в поколение.
- Постой, - я сказала тогда. - Что за бзыки такие? Не понимаю ничего.
Он говорит:
 - Бзыки, как бзыки. У дяди Димы был бзык, прыжки в высоту. Он даже два чемпионата выиграл.  У отца, гребля. У тети Зины, кактусы.  У тети Лили бзык, держать в руке лимон, иногда она дует на него и ей в голову приходят идеи.  У дедушки Нила бзык, от прадедушки, фотография. Он всех снимает, и обклеивает этими снимками стенки на чердаке. У мамы был раньше бзык, все записывать. У нее куча дневников.
 - Обычные хобби, - я сказала.
- Бзыки не хобби, - он говорит. - Бзык сидит очень глубоко.  Это как сдвиг.  Он делает тебя сдвинутой. И он тебя защищает.  Когда в тебе бзык, что бы ни случилось, он тебя спасет.  Из любой дыры вытолкнет. Когда в тебе бзык, ты никогда не расколешься.
- Интересно, - говорю, - а как можно получить такой бзык?
- Это трудно, Прапра Туся, которая утонула, знала  все секреты. Говорят, прапра Витяй от нее получил семь бзыков в дар семье. После того как она утонула. Прапра Витяй долгое время на озере пропадал. А потом вернулся с целой коллекцией. За каждым бзыком приглядывать надо. Не углядишь, сбежать может.
- Как так! Бзык же не хомяк какой то…
- А вроде того. Бзыки живые, да, они вроде хомячков…юркие.
И спрашивает:
 - Хочешь посмотреть на них, когда приедем?

Ну вот, приезжаем в Сан Диего, я отправляюсь к своим родственникам, Колесниковым. Не успела расцеловаться со всеми, а он уже звонит.
- Я забыл сказать, что меня зовут Витя, в честь того самого прапра Витяя, он говорит. - Слушай, Нюша, а давай я сейчас заеду за тобой.

Короче, привез он меня на мотоцикле к себе домой. Это, кстати, был его бзык, мотоциклы.
- Я беспокойный, - сказал Витя.- Мне так часто хочется бежать все равно куда, или лететь…и мотоциклы для меня самый верный бзык. У нас в семье многие берут себе бзыки со спортивным уклоном, чтобы свои внутренние вихри направлять в разумные достижения.
Дом их был сероватый, словно пылью покрыт, стенки в трещинках.
Мы пошли на ту половину, где жила его тетя Лиля. Тетя Лиля была в лиловом платье, совсем как я и представляла. Она повела нас в заднюю комнату. Под окошком там стояла плетеная корзина, накрытая цветным платком.
- Смотрите, - сказала тетя Лиля тихо, приподняв одной рукой платок.. Другой рукой она вынула из кармана лимон и повертела его словно мячик.
Я увидела. как бзыки спали на дне корзины. Совсем как мышки. Один, серебристый, проснулся, глянул черными глазками с большущими ресницами, показал нам язык и шмыгнул в окошко.
-Это Натальин бзык, - обьяснила тетя Лиля. - Дочки моей старшей.

- Нюша из Носова,-  сказал многозначительно Витя. - Она может помочь нам, и она хочет получить бзык.
Тетя Лиля посмотрела в лимон и потом повернулась ко мне.
- Зачем тебе нужен бзык? - спросила она.
- Я хочу, чтобы он защищал меня и вытаскивал из любых дыр, - я сказала.
Тетя Лиля посмотрела в лимон опять
 - Я вижу что ты живешь в семье, разве мало тебе поддержки?
- Мой па считает, что я бестолковая,- я сказала. - А мама считает, что я эгоистка. К тому же они разводятся.
- Думаю, с ней можно попробовать, - сказала тетя Лиля. И вздохнула.
 - Нужно только будет  взять книжечку у твоего деда, Витя, без правильных слов ничего не выйдет.

Мы пошли на другую половину дома, где Витя жил с отцом, дедом и сестрой Мурой. Его мама Кама жила в другом конце города.

- А что, они разошлись?-  я спросила. Меня  как то доставало все такое.
- Понимаешь, мамин бзык наскакивал на папин,  - стал Витя рассказывать. -Все старались помочь.Тетя Зина даже обменялась с мамой Камой бзыками. Мама очень уставала от своего бзыка, писать и писать. От бзыка просто отказаться нельзя, но можно обменять его на другой. Мама Кама и тетя Зина   сказали заветные слова « Бзык, бзык!», и обмен совершился. Мама заперла тетрадки в шкаф, стала выращивать кактусы. Ей это слово очень нравится, кактусы. Кактусы вроде лесенок, она говорит, между сном и явью.

Рассказал Витя  мне , что там у них в доме произошло. Все началось с бабушки Ивы…у нее был бзык самый особенный, от прапра Туси  достался, с секретом, никто не знал как шить такие искристые, словно из листьев под дождем, шапочки, Витина бабушка Ива их и дарила, и на выставки посылала… А потом она вдруг пропала. И после этого ее бзык  тоже драпанул из дому, а что  ему оставалось делать, если бабушка Ива его не обменяла на другой, а просто бросила…Когда он удрал, все остальные е бзыки стали вести себя хуже и хуже…исчезали  и появлялись когда хотели, и создавали нервную обстановку…Вся семья  потеряла покой и заболела бессонием. Бессоние, это не бессоница. Это когда перестаешь видеть сны, Витя мне поведал. От бессония люди теряют память и скуксиваются. Даже дому передается, стенки начинают сыпаться и трескаться. Маму Каму все это испугало, она стала тянуть Витиного папу  переехать, но он не решался, и она сама уехала.А дедушка Нил, бабы Ивин муж, обозлился на всех и заперся у себя на чердаке, когда бабушка Ива исчезла…Так  и сидит там.

Когда мы поднялись на чердак и в дверь постучали, тетя  Лиля с дочками тоже подошли, и Витина сестра Мура. Никто, кажется, не верил, что дедушка Нил нам откроет. Наталья и Надя были с виду такие гимнастки и фигуристки, на меня неспортивную и маленькую они свысока глядели. Вдруг  я увидела, как кто - то пушистый выпрыгнул у Нади из кармана джинсов, и через секунду острые зубки мне в ногу вонзились,
 - Надькин бзык! Ой, конец! - закричала Наталья.
Бзык скользнул вниз по лестнице, его было, ясное дело, не догнатъ. Все засуетились вокруг меня. Тетя Лиля примочила мне ранку перекисью.
- Теперь, хочу предупредить, ты можешь заболеть бессонием, как мы, - сказала тетя Лиля тихо.
 - Но, если пойдешь к озеру просить за нас, это и тебя спасет, - Витя прибавил, тоже тихо. - У тебя получится. Столько девчонок я на эту тему пробовал, они все ни хрена не секут. Хихикают или пугаются. Ты другая. Ты нас можешь понимать.
Он вообще так смотрел на меня, как никакой мальчик еще не смотрел. Вот если бы Питька так!  Витя был с виду  нелепый такой, иногда рычал, но его странности как - то голову дурманили.
И в уме я уже согласилась на все, что эта семейка от меня ожидала. Я была рада, что кому - то я вдруг так позарез нужна оказалась.

Дедушка Нил отворил таки дверь, привлеченный шумом. Мы с Витей  вошли. Стенки тут сплошь были  покрыты фотографиями, лица и лица, и между ними не было просветов, вернее, из просветов выглядывали другие лица.
Дедушка Нил спросил:
 - Знаешь ли ты девочка, зачем ты у нас дома оказалась?
- Нет,-  я ответила. - А вы знаете?
 - Я объясню,- сказал дедушка Нил. -Знаешь ли ты уже, что бабушки Ивын бзык убежал?
Я кивнула.
- Этот Ивын бзык был главный, без него другие бзыки стали разбрыкиваться. А когда бзыки бросают нас,  мы  бессонием заболеваем…Дело в том, что бзыки, они как бы кормятся нашими снами. Если у нас бессоние, бзыки наши слабеют, дичают…и убегают. А куда им бежать? К озеру верно, откуда они родом. Это же прапра Туся их когда -то вырастила там, в дар семье. Помогает она семье, несмотря на свою обиду. Когда -то ихний с Витяем дом сгорел, а родня не поддержала.Туся хоть и в обиде, но когда утонула, она помогать нам стала… чтобы вихри наши  пригладить, в дело нацелить….но что не так, правила нарушим какие , и обида в ней взбрызгивается, Вот как теперь. Кто бы из нас не ездил к озеру, ничего там не добился.
Вся надежда на кого то со стороны, вроде тебя, понимаешь, Нюша?

Дедушка Нил положил мне в ладонь маленькую книжечку. Страницы в ней были из  зеленых листочков, выглаженных утюгом.
- Тут слова, которые на озере говорить надо, - дедушка Нил сказал.
Потом он вручил мне маленький горшочек с кактусом.
 - Смотришь на кактус, и говоришь слова, объяснил он, и улыбнулся мне. - Другого типа интернет.

Он показал мне на стене  фотографию красивой женщины в шляпе. Бабушка Ива в молодости.
 - Она вернется, - сказал он. - Она думала, что я не хотел  ее больше фотографировать, как постарела она.
Он куснул свою руку, совсем как Витя, и схватился за электронную игру «Го». Это был его новый бзык, который его от тоски спасал.


Последние мои два дня в Сан Диего  были ужасные. Я просыпалась, пытаясь ухватить свой сон за хвостик, но он  ускользал будто рыбка под водой. Может, его и не было? Я, кажется, потеряла способность видеть сны.  Это действовало не меня так, что я перестала запоминать простые вещи. Забывала, что хотела  сделать пять минут назад. Побледнела и осунулась сразу от этих странных мучений, которых никто не замечал.

Витя проводил меня к автобусу, когда я уезжала.
- Нюша, он сказал, - помни, что я у тебя есть.
 Представляете? Я даже ушам не поверила.

Вернулась я в Носов и, как и ожидала, дома все переменилось. Мой па  уже выехал, перетаскивал свои вещи, Оба они, ма и па, мимо меня смотреть старались, чтобы много не говорить. Я совсем не знала куда деться.

Как стемнело, к озеру побежала. Зеленая книжечка и кактус у меня в карманах. Присела и жду. Кузнечики стрекочут, светлячки подмигивают, на воде рябь из лунных бликов.
Как раскрыла я книжечку, чтобы прошептать слова, сразу  увидела, что слов - то не разобрать. Узоры из жилочек листиковых, какие - то палочки, зигзаги, загогулины. Каждая страничка была словно застывшая рябь озера. Ну ничего не понять, как ни всматривайся.
Но я все всматривалась, и вот мне показалось, что лица там можно разглядеть, между жилочек. Глянула на озеро, то же и там. Лица  в бликах воды можно увидеть, а чем  сильнее  всматриваться, тем лучше они видны, и не исчезают, когда отводишь глаз.  Я подумала, может, Витин дедушка видел это тоже на озере, и решил повторить на стенках своего чердака.

Как я это подумала,  все изменилось, я словно провалилась в сон. Рябь и блики со всех сторон меня окружили. А передо мной, коридор из кактусов, от них тянутся вверх словно стеклянные нити и складываются в стеклянный узорный потолок. В конце коридора, женщина стоит, с протянутыми ко мне руками, словно войти приглашает. В голове стукнуло:  «Туся!»
Я вошла, мы встретились. « Туся», - она представилась. Она очень приветливая была, стройная, в длинной юбке…Повела она меня вглубь, где была комната, с высокими, как в коридоре, прозрачными стенками, сплошь усеянными фотокарточками. Вернее сказать, это была одна круглая стена, похожая на фотопленку, на которой лица то появлялись, то бледнели, в зависимости от того кто на них смотрел.  Когда Туся оглядывала стену, тут и там белые пятнышки вспыхивали. Хотела я  спросить, что это, но тут заметила бабушку Иву, красивую, точь в точь как  на карточке. Она стояла посреди комнаты и помешивала ложкой в большой кастрюле, которая кипятилась на огне. Вокруг, за столиками, как в кафе, сидели разные люди, болтали, ели, пили.

- Так ты что, - Туся спросила, - в Витю вляпалась?
Я от нее ничего такого не ожидала.
- В него! Да  конечно нет! -говорю.
 - Витя странный, но нравится девочкам, - она отвечает. - Не мудрено, что ты увлеклась. Теперь тебе труднее все будет даваться, но ты не отступай.
 - Почему, труднее?
- От укуса - то, у тебя бессоние. Снов не видишь, и все не так ладится уже, заметила? Кто скучнее, тот и меньше нравится. А как начнешь сны видеть, снова все любят тебя. Любовь со сном пуще всего связана, во сне ее корень.
- Как это?- я говорю, с недоверием.
Она улыбнулась опять.
 - Ты может помнишь, как проснешься, такое чувство, словно была там, где тебя любят…Оттого это, что во сне мы  в эту вот Стеклянную Гостиную возвращаемся, у каждой семьи она своя…Тут  все, кто в роду есть и был и будет, друг друга видят, и любят…даже те кто в дневной жизни полные чурбаны, в области чувств, я имею в виду. Здесь мы поим их всех любовным зельем.
Я слушала и смотрела, как люди входят прямо сквозь стенку  и направляются прямиком к  бабушке Иве в центре зала, у кипящей кастрюли…
- Да, да, они  приходят сюда во сне , вся наша  семья, - сказала Туся.-  Пьют наше любовное зелье, на листьях кувшинок настоеное.
Тут она на меня строго так зыркнула.
- Знаю, что у тебя на уме. Не делай большие глаза, Ты  думаешь, вот бы мне, для моих наверху, такое бы зелье. Не выйдет, Нюша, пойми, для каждой семьи свой напиток. Что  для нас лекарство, для вас может быть болесть.
- А что, для  моих тоже есть такое зелье? - спрашиваю.
- Должно быть. Но я знаю только то , что касается моей семьи, - она говорит.- На мне вся родня держится. Ведь это я придумала  бзыки, которые их всех спасают, - похвасталась она, - от тоски, от обид, от злости…все в нашем роду  обидчивые и вспыльчивые,  и силой переполнены.
 - Какой такой силой? - спрашиваю.
 -Темно- зеленой, по цвету озера. Тяга, эта сила  называется. Притягивает она людей друг к другу. А потом, дальше тянет, как магнит, на дно, к центру Земли, потому как там ее больше, а сердца до ней жадные. Эта сила, тяга, ее еще иногда чармом зовут, или там, чарой. Беспокойство вселяет она, головы кружит тем, кто друг другу близки. Вот и начинают они друг на друга ополчаться. Одна и та же сила, вишь, тянет людей друг к другу и  заставляет их друг друга помучивать.
Туся призадумалась и сказала дальше:
 - Я и придумала бзыков, для своей родни, чтобы отвлекали их слегка друг от друга в сторону. Не то б затюкали они друг дружку разладами и ссорами. А зелье, его  варить надо все время, чтобы было свежее, а у меня запас кувшинок кончается. Невтерпeж мне их на воде собирать; чуть вылезешь, с зыбарями надо иметь дело, а я не хочу. Я тебя туда пошлю.
- Меня?
 - Ну да, - говорит она. - Ты же хочешь от меня чего то, вот и заработай. Иначе бабушку Иву ни за что не отпущу, И не скажу как ее бзык отыскать.Иди, Нюша, и как соберешь кувшинок вдоволь, назад давай. Только зыбарей на слушай там, о кей?
Тут она взяла у меня кактус, что я до сих пор в руках держала, и вручила мне ведрышко. И я пошла, по коридору, вверх. Там, на поверхности, вижу, никого. Тогда я набрала охапку кувшинок и быстро спрятала их в песке на берегу. Потом опять собирать принялась. Слышу, голоски, тоненькие, писклявые. Зыбарские головы из воды  выскакивают и сразу обратно нырают.
 - Ой, Нюша, ты опять за нами пришла?
 - Ой, Нюша, давай к нам, ты уже не маленькая! Мама с папой за тобой не смотрят!
 - Ой, Нюша, у тебя ни дома ни семьи, детству конец, куда тебе деться/
- Ой, Нюша, красавица южная, никому не нужная!
Чувствую, достают они меня, долбят в голове дырочку. Непонятно где, но больно. Потому как в одну точку бьют, как бы открытую ранку колют. У меня даже в глазах потемнело, и вот, провалилась, захлебнулась тиной озерной… Как открыла глаза, на дне, смотрю, Туся надо мной, глядит своими зелеными глазищами.
- Сделали они таки в твоей  памяти дырочку, - сказала она. -  Но  не боись, уже боль ушла. Я ее зеленым светом проработала.
 Тася вынула из своих глаз линзы.
 - Вот,  я дам тебе их с собой. В подарок.  С ними ты следы от бзыков  будешь видеть. И может, разыщешь тот бзык, что она потеряла.
 Туся поглядела в стороны бабушки Ивы, в центре зала, а та поджала губы,  нахмурилась.
- В обиде она что держу ее тут, - сказала Туся. - А как быть? Порядок должен быть в семье. Найдется мой бзык, и отпущу ее.

Потом Туся помогла мне надеть зеленые линзы. Сразу все  стало видеться забавней: кучи  пылинок, царапинок, и среди них,  тоненькие следы от корявых лапок, бзыковые следы.
Туся вела меня вдоль стены , следы показывала.  На стене, между лицами, тут и там вспыхивали и исчезали белые дырочки.
Я спросила наконец:
 - Что это?
- А, дырки в памяти, - Туся сказала. -  Как твоя, что зыбари проделали.
 --Уроды! -  погрозила она невидимым зыбарям наверху. - От боли, от  всяких, даже маленьких, обид, эти дырочки делаются. Сквозь них столько темно зеленой тины просачивается, и все смешивает, в головах - то. Дырочки эти залечивать надо. Оставишь, а она разрастется , в большую дыру, и  раз, провалишься в нее. Как и случилось с бабушкой Ивой.
- Как это случилось, с  бабушкой Ивой?
 - Она попала сюда, потому что испугалась старости, - сказала Туся. - Зеленые шапочки  перестали быть к лицу, дедушка Нил перестал ее фотографировать. Она только об этом и думала, и  в ее голове образовалась дырища…И вот, засосало ее сюда.
- Но дедушка Нил по ней скучает еще как, - сказала я.
-Знаю…Но она сама виновата. Если бы она не отпустила свой бзык, он бы вытащил ее из любой дыры. Бзыки на то и даны!
 
Тут, среди бзыковых следов на полу, Туся что - то заметила.
- Гляди - ка, это не бзык, а зыбарь! Как он сюда просочился, подлюга?- oна прошептала.
Туся побежала по следу, я за ней, и оказались мы у стойки, где бабушка Ива чармное зелье кипятила. Тася  за стойку перегнулась и вытащила хлипкого  зыбаря, с хлюпающим носом.
- Не укрывать, а гнать их надо!  - сказала Туся и на бабушку Иву  глянула сердито. - Зелье наше они разворовывают, ну не вберут в голову, что только для нашей семьи оно действенно,  для других резь в животе и горечь, и потеря, к тому же.
- В тебе жалости ни на грош, Туся. Слишком ты ревнива,  - сказала бабушка Ива,  и отвернулась.
- Меня никто не любит! -завопил зыбарь, вырываясь из рук у Таси. Он рад был, что бабушка Ива его поддержала. - Я один слоняюсь, без друзей, без делов! Я только глоточек хотел попробовать, вдруг поможет!
- Ты как сюда попал? -Туся спросила грозно.
Зыбарь на меня показал.-  Вместе с нею! Когда она падала!
 Туся перевела взгляд на меня, и тут зыбарь вырвался и помчался наутек. А Туся, за ним.
Бабушка Ива сказала быстро:
 - Самый момент удирать! Возьми ка, девонька, книжечку из кармана, и раскрой.
Я так и сделала, раскрыла книжку, и бабушка Ива за мою руку схватилась, а другой рукой , за ближайший кактус что рос вдоль стены… и пол  заволнился под нами, и мы начали подыматься  как на пружине.  Только вдруг ветер  такой поднялся, что вырвал бабушки Ивыну руку из моей, а меня вытолкнул вверх,  из озера, с такой силой, что  я чуть не захлебнулась. Я оглянулась и увидела сердитую Тусю, ростом в сосну, на высокий кактус похожую, с разметанными волосами. Потом я очнулась на берегу, вокруг было темно и ветер дул. Я к тому месту подскочила,  где листья кувшинок спрятала, вырыла их из - под песка, в карманы распихала, и скорее домой бежать.

Дома никого не было. Я заварила свои листья кувшинок и прибавила раствор в наш обычный чай. Когда мама вернулась, я налила две чашки, и мы с ней обе схватились за животы, едва отпив. До того горький вкус!
- Не волнуйся, ма, это я экспериментирую, - я сказала.-  Ищу рецепт лучшего чая.
Мама на меня с испугом посмотрела.
 Когда  я была в своей комнате, то слышала, как она звонит школьному психологу и  тихо- тихо с ним советуется.
Я сама растерялась: не слишком я поверила Тусе, что зелье  годится лишь для их семьи…но понимала, что в ее словах была правда…и раз была горечь во рту, значит, и «потеря»  тоже  ожидается? Словом, в душе был полный распад… Одни только линзы развлекали меня, все  было вокруг зеленоватое, в узорах…Я ходила и искала бабушки Ивын бзык по следу.
И вот, нашла. Маленькие следы от корявых лапок, вели к Макдональдсу. У меня  дух захватило. Я позвонила Вите.

- У меня новость: следы от  бзыка  свежие!
 Витя приехал на другой день. Как раз весенние каникулы начинались.
- Нюша, ты такая бледная, наверное от бессония, - сказал он, едва меня увидев. - У меня то же самое, видишь круги под глазами?
И я заметила, что он на меня уже иначе смотрит. С жалостью. Как на бедного щенка.
Мы вдвоем потащились по бзыковым следам и пришли в Макдональдс.
Дальше смотрю, следы ведут к девице, в форме работника, с челкой, со вздернутым носиком. На голове у нее зеленая, шелковистая, на манер бабушки Ивы сшитая шапочка. Витя даже присвистнул, увидев это.
Вот значит куда бабушки Ивын бзык переселился.
Мы стали за девицей наблюдать. Она так бойко заказы принимает и по английски тараторит без акцента. Подходим мы, и Вите вдруг, по русски:
- У вас шапочка куленая.
Она глаза выкатила.
- От слова «кул», - Витя объясняет.
- У меня же акцента нет! - говорит она. - Как вы меня вычислили?
- По шапочке, - Витя говорит, и она подумала, что это шутка, челкой тряхнула и сказала:
 - Меня зовут Рика.
Витя, тогда:
- Можно вас пригласить в Старбакс на чашку кофе, после работы?
Она махнула челкой, мол, не проблема.
Мне Витя сказал, когда мы из Макдональдса вышли:
 - Я дам тебе знать, Нюша, когда что то у нее выясню, и мы решим, что делать дальше.
Но он не позвонил.

Потом, Витя устроился на временную работу на лодочной станции.
Иногда я видела их с Рикой вдвоем. Мне Витя не звонил. Он вовсю ухаживал за Рикой и,кажется, все прочее на свете позабыл.
И я думала, ну вот она и есть, «потеря».
Иногда я слышала  тоненькие голоса, особенно когда ближе к озеру подходила.
- Нюша, опять тут ходишь одна?
- Невезучая ты, Нюша!
- Чарма  в тебе не много то! Чай, зелье не помогло?

Дома я с чаем продолжала возиться. Пробовала  заваривать  те кувшинки вместе с сахаром, результат все тот же, горький. Мама перестала пить даже воду из чайника и от меня шарахалась на кухне.
Но одно существо от кувшиночного чая здоровело,  Рикин бзык. Я высматривала его, когда бродила вокруг Макдональдса.  Видела, как он выбирался на улицу и глодал травку из клумбы. Выглядел он отощалым. Я стала листья кувшинок в клумбу подкладывать. Рикин бзык прямо на них набрасывался. Через несколько дней он округлел и шерстка его зазеленела. Тогда я научила его есть из моих рук. Словом, я приманила его. Он уже прыгал от радости, когда меня видел.

Сама я тоже понемногу все -таки пила кувшиночный чай, несмотря на горечь. Один раз, мне вдруг сон приснился. Впервые после долгого бессония. Мне снилось, что я шью зеленые шапочки и посыпаю их листьями кувшинок. От того шапочки получаются  искристые, магнетические, они насылают сны и любовь внушают. Так просто, весь секрет. Я узнала его во сне.
Проснулась, и чувствую, такое сияние внутри. Посмотрела в зеркало, то же и на лице, честное слово. Решилась Вите позвонить, но тут мой па заявился, за какими то бумагами пришел. Я быстренько сварила  крепкий чай кувшиночный и подала им с мамой.
И сама подсела. Все было так похоже на прежнее время, что мама  отпила из чашки машинально, она забыла, что с моим чаем надо быть осторожной. И вот, у них обоих начались колики в животе, у папы такие сильные, что скорую пришлось вызвать.
В больнице, куда  папу отвезли, меня расспрашивал врач . Они решили там, что я  отравить своих родителей пыталась, в отместку за их развод. И как я ни убеждала, что хотела восстановить любовь, и что на себе тоже напиток испытывала, никто мне не верил в упор.
Вдруг я поняла,  пока сидела там, что меня выпускать из здания не собирались, а готовились, как трудного подростка, передать под начало социальной службы и отвезти в какоe -то заведение.
Я заметила полицейскую машину на улице. Тогда, улучив момент, я через заднюю дверь дернула. Помчалась на лодочную станцию, к Вите.
Там они с Рикой катались по озеру. Заметили, как я машу им, причалили, и я взобралась в лодку. Как отплыли, я чуть успокоилась.
Витя все переводил глаза с Рики на меня и обратно. Совсем по - другому он на меня опять смотрел.
-  Что это ты такая взъерошенная? - говорит.
 - За мной менты гонятся!- объясняю.
Он  прямо с восхищением на меня поглядел:
- Мы укроем тебя, тут они искать не будут.

Мы плывем, Рика стала рассказывать, как это у нее с шапочками началось.
-  Я так скучала от работы в Макдональдсе. И так хотела  делать что -то другое. И вот, шапочки  эти увидела во сне, ни с того ни с сего. Попробовала одну сшить, и вот, не могу остановиться. Уже устала, а бросить не знаю как. Привычка!
А Витя на нее глядит, словно критически так.
Рикин бзык сидит у нее на коленях, среди зеленых моточков ниток. Кроме меня, его никто не видит. Вдруг он как подпрыгнет, и вон из лодки.
Потом, лодку  будто кто - то перевернул снизу, и мы все оказались в воде.
Я захлебнулась, поняла, что тону…и очутилась опять на дне озера. Надо мной зеленая вода, кактусы как колонны, держат стеклянный потолок, и Туся, в платье под цвет кактусов, стоит, смотрит.
- Бзык теперь твой, Нюша, - говорит она. - Расти его и жалуй. Ты секрет узнала во сне.  Теперь ты как член семьи у нас, Нюша. Даром что опять в свою дырку провалилась, ну да бывает.

Тут чувствую, меня из под - воды вытаскивают. Словно за край кофточки кто -  то тянет  меня вверх.. Ближе к поверхности, вижу, нечто круглое плавает  на воде, я за него и схватилась.
Это был Витин спасательный круг. Обратно в лодку меня втащил Витя, я сижу, с меня  струи хлещут, карманы полны травы и гальки. И что- то даже шевелится в кармане…
Гляжу, Рикин бзык там; значит, перебрался он ко мне.  Рика  дрожит, тоже вся мокрая, глаза у нее ошарашенные.
 - Я видела его! – Рикa  кричит, -  такой пушистый! Так он  зубками лязгнул, бзык, бзык, и выскочил прямо из - под ниток!
Мы с Витей переглянулись. Потому как Рика нечаянно  эти самые слова сказала, «бзык, бзык»,  что при обмене  бзыков действуют. Витя уже понимал, что бзык ко мне перескочил.

С лодочной станции я маме позвонила. Она сказала, что все уладилось. Па пришел в форму и договорился с социальщиками, что меня трогать не будут. Мне теперь полагалось  жить по полмесяца у па и у ма.

После этого, я Витю опять долго не видела, но знала, что он с Рикой еще встречается. Только в самом конце каникул, перед отъездом, он мне позвонил.
- Нюша, - говорит,-  знаешь, мы с Рикой расстались.  Знаешь, она от хронического бессония страдает.  Тот сон, когда шапочки приснились, был единственный в ее жизни.  Даже когда у нее был бабушки Ивын бзык, она не видела снов!  Я хотел ей объяснить, про бзыки, но она  и слышать про такую чушь не хочет.
- Потому вы расстались?-  спрашиваю.
 - Нет, не потому…она вдобавок на мой новый бзык ополчилась.
- Витя, - говорю, - а что у тебя за новый бзык, можно узнать?
- А ты не знаешь?
- Да откуда же?
- Нюша, - он говорит, - мой новый бзык, это ты…Я и сам не знал раньше. Но мне тетя Лиля по телефону растолковала. Он совсем еще крохотный, живет у меня в портфеле. Я этот бзык получил  перед тем как приехал. Он родился в корзине, у тети Лили в задней комнате. Теперь у меня два бзыка.
- Хм, интересно, - говорю,- как с этим бзыком обходиться?
- Так же как с любым бзыком.  Ухаживать, кормить его, главное, держать его под крышей. Ты тоже за своим должна приглядывать.  Я буду наведываться, смотреть, как у тебя дела идут. Кстати, бабушка Ива домой вернулась. Тебе спасибо.

Ну вот, с тех пор я стала зеленые шапочки шить. Они порошком от зелья посыпанные, искрятся. Я их раздариваю. Особенно тем, у кого дырочки от боли виднеются  в памяти. Ведь теперь я вижу их сквозь линзы, что Туся мне дала.

Съездила я в Сан Диего, опять, и навестила всех. Выглядел Витин дом по другому, будто вымытый. Жизнь там у них стала налаживаться, бессоние  с них как смыло.
Бабушка Ива мне подарила вязальные спицы. Она выглядела старше, чем на фото, но  красивая.  У нее теперь появился другой бзык, вместе с мамой Камой они кактусы выращивают. Самое главное, Витины папа и мама снова  разговаривают. Дедушка Нил повеселел, порыкивал довольно. Сестрички тоже были поприветливей. Они все, Наталья, Надя и Мура, мне предложили бзыками меняться, но знали и так, что я не соглашусь.
Мы о Тусе посплетничали, и о том, правда ли кактусы, такие строгие и колючие, все немного «как Туся»…и о том  как она  одна ходит по дну озера и мается, дырочки в памяти залечивает, и семья ее боль  до сих пор чувствует…но она  оттуда  им всем помогает, и это помогает ей…

Дома у меня все так же. Вижу па и ма по очереди, в школу хожу.
Витя звонит мне часто. Когда теперь я в зеркало смотрюсь, то больше чарма в себе обнаруживаю!  Но и свою больную дырочку в памяти я вижу там, сквозь линзы. Если сощурюсь и смотрю в нее долго,  вижу там нас втроем, себя, па и ма, за столом, и будто мы вместе чай пьем, как давно когда - то…и начинает меня словно затягивать туда, вот - вот упаду…тогда мой бзык  меня спасает, сажусь шапочки шить.
Я его поселила в коробке  на подоконнике, возле аквариума, где  у меня раньше жила черепаха.

Прописали мне таблетки принимать,  представляете, зеленого цвета!
Оттого что я будто бы голоса слышу на озере. Я делаю вид, что принимаю, а сама их выкидываю, или же кормлю ими свой бзык, ему они нравятся.