Красное море 2

2.

– Наташка! Ты просто блеск! – Ляля Шахова обнимает Наташу, целуя ее. – Сразу видно, что отдохнула! Классно было? Да?
– Ляля, успокойся! Было отлично. Отдыхать всегда хорошо, ты ведь знаешь. А Боря здесь?
– Здесь, здесь. Закрылся у себя и никого не допускает. Что-то случилось. Но тебя, конечно, допустит!
– Это почему, Ляль?
– Будто сама не знаешь. Ты ведь у нас дама номер один.
– Да будет тебе, – Наташа хмурится. – Ты всегда придумаешь что-то Ляля.
– Когда увидимся? Хочу подробности. По глазам вижу, что они были, а?
– Давай вечером, Ляля, – Наташа здоровается с появившемся Семеном Львовичем.
– Наташенька, рад вас видеть! Идем завтра на Конгресс. Надо кое-что обсудить.
– Хорошо, Семен Львович, найду вас позже. Вот только у главного побываю, – и Наташа направилась в кабинет Звонарева.
Ляля была права. Борис Сергеевич, прервав свои очень важные дела, сразу же принимает Наташу.
– Санник! Хорошо выглядишь! Загорела, посвежела, а вот почему нет блеска в глазах?
– Здравствуй, Боря! Вот тебе подарок с Красного моря, – и Наташа протягивает спортивную майку с изображениями рыб Красного моря.

– Очень живописно, Наташа, спасибо! Буду носить с удовольствием. Как отдохнула? Вижу, что хорошо. Да?
– Да, Борис.
– А почему нет радости? А? Был поклонник? Был?
– Тебе все бы знать, Боря! – Наташа посмотрела в глаза Борису Сергеевичу.
– Значит был.
– Пусть тебя не волнует это, был да сплыл.
– А-а-а. И тебя, как вижу, это весьма задело.
– Боря! Давай о деле, – обрывает Бориса Сергеевича Наташа.
– Так все, что тебя касается, моя милая, это дело, – Борис Сергеевич выходит из-за стола и садится напротив Наташи. – Поделись, Наташа. Могу ли я помочь?
– Ты что, Звонарев? Ты не поп, а я не на исповеди.
– Жаль, жаль. Хотел искренне. Ну, смотри. А теперь о деле, завтрашнем. Нужна статья, содержательная статья. Ты это умеешь. Возьми Семена Львовича, сделайте пару снимков. Но не увлекайся. Хорошо, если возьмешь интервью с некоторыми руководителями. В общем, сама решишь. Хорошо?
– Ладно, Боря, сделаю, – Наташа встает. – Пойду работать.
– Иди, иди. Удачи тебе! Хорошо выглядишь. С Богом!
Договорившись с шофером о завтрашней поездке, Наташа спешит в комнату Семена Львовича.
– Наташенька! Я очень рад, что мы вместе с вами завтра будем работать, – Семен Львович предлагает Наташе стул и продолжает. – Как поступим?
– Как обычно, Семен Львович. Вы займетесь снимками. Хорошо бы отразить рабочую атмосферу. Поменьше пафоса и рекламы. Вы ведь знаете этих политиков. Игра, игра!

– О, да! Постараюсь.
– А в остальном – разберемся на месте. Хорошо?
– Отлично, Наташенька. Пойду налаживать аппаратуру.
Заглянув в отдел писем, Наташа увидела там обычную рутинную суету.
– Мне была корреспонденция? – спросила она Серафиму Матвеевну многолетнего стража читательской почты.
– Вот, возьмите, – и Серафима Матвеевна протянула Наташе перевязанную пачку писем.
– Спасибо, Серафима Матвеевна, пойду изучать глас народа, – Наташа направилась на свое место.
Почти целый день прошел в заботах. Обычных редакционных заботах. Почта принесла много интересного, а главное, живой отклик на ее статьи. Здесь было все, но больше благодарности за интересное и острое освещение текущих событий жизни. Завершив, как обычно, первый после отпуска день, Наташа спешит домой.
Поздно вечером пришла Ляля Шахова, запыхавшаяся, с азартным интересом в глазах.
– Ну, Наташка! Как там было? Какой он, а?
– Ляля! Успокойся. Пойдем на кухню. Чайку согреем.
– Пойдем, Наташка, пойдем. Можно чего и покрепче.
– У меня есть коньяк. Будешь?
– Давай вместе, – они прошли на кухню, святое место задушевных бесед и откровений. – Понимаешь, пока своих уложила, пока мой благоверный вернулся, совсем замоталась. Ты куда? Ты куда, заладил. Но вот, я все же пришла. Ну, не томи, как там? Боже! Море, солнце, райская жизнь!
Наташа держит паузу, наливает в рюмки коньяк, затем подает на стол фрукты, варенье.

– Ну! За твое возвращение! – Ляля поднимает рюмку.
– Спасибо, Ляля! Будь здорова! – Подруги выпивают.
– Возьми конфеты, Ляля, закуси.
– А вот и чай поспел, наливай Наташа. – Пьют чай.
– Как тут дела, а?
– А ничего, только Борис остервенел что-то!
– Что ты имеешь ввиду, Лялька?
– Сама увидишь. Все ему не так, и тема, и как освещена, и много «воды». Ну, полное обрезание, да такое, что и на колонку не хватает.
– А может быть он прав? А, Ляля?
– Должно быть прав. А ты попробуй с двумя детьми и одним мужем все успеть, да еще быть в профессиональной форме. Вот бы мне твой талант, я бы ему показала.
– Брось, Ляля! Какой талант? И у меня не все ладно.
– А вот в это я не поверю! Еще на факультете ты была первой. И мужики липли только к тебе. И сейчас ты просто королева. Посмотри на себя! А пишешь как! Я видела, сколько писем у тебя, какие письма!
– Да обыкновенные, Ляля, уверяю тебя.
– А вот мне не пишут!
– Успокойся. И на личном фронте тоже не очень.
– А что? – Ляля сделала большие глаза. – Да ты только пальцем помани, сам Звонарев бросит все и будет у твоих ног.
– Не бросит, Ляля! Не бросит.
– Да, Наташка! Его стерва крепко держит. Но он тебя любит. Это я знаю.
– Да и я знаю. Только что это за любовь? Нет! Я хочу иного.
– Ну, так сделай. Ты все можешь!
– Не все, Ляля. И мужики меня уже бросают, так вот втихомолку.
– Да, ну! Не поверю!
– Вот бросил один. Влюбил и бросил.
– Да-а-а? – Ляля обомлела. – Врешь, не поверю. Такую не бросают.
– Бросают, Ляля. Теперь уже знаю, бросают. Знаешь как – поматросил, поматросил и – бросил!

– Неужели там, на море?
– Да.
– А что за человек? Хорош собой?
– Хорош, Ляля! Пожалуй, такого у меня еще не было.
– Интересно как! Расскажи!
– Вроде бы я поверила ему, очень убедителен был. Щедр, обаятелен, да вот за два дня до окончания отпуска – пропал.
– И что, ничего не известно?
– Нет. Только записка с извинениями, да несколько фраз общего значения. Какое-то важное дело. Удобный повод слинять. А я дура так поверила в невозможное.
– А может быть так оно и есть. Ты позвони или напиши ему.
– Куда? Ни адреса, ни телефона! – Наташа умолкла.
– Ну и дела! Просто роман! – Ляля обалдела.
– Да, курортный роман с традиционным концом. Давай еще по рюмке. А?
Выпили еще. Ляля обняла Наташу.
– Успокойся! Наташенька, чувствую, что вернется он. Сам найдет тебя. Неужели полюбила?
– Понравился очень, Лялька. Такой он весь необычный, вроде дамский угодник, а нет. Красив, мужествен, фигура атлета. Языков знает полдюжины. Сходится с людьми враз. Настоящий мужик. Вот я и втюрилась!
– И не мудрено! В такого, как ты описываешь, и подавно. Что будешь делать? А? – глаза Ляли снова расширились.
– А что я могу делать, Ляля? Ничего. Только вспоминать эти дни на Красном море.
– Ну-ну! Ты брось это. Вот сколько вокруг тебя мужиков достойных! Ну и что! Погуляла на югах и будет! Жалко, понимаю, но жизнь продолжается! Вперед, Наташка, все образуется, вот увидишь. – И Ляля снова целует Наташу.
Ближе к полуночи звонит муж Ляли, она быстро собирается и уходит.

– До завтра! Выше нос, Наташка. А все-таки ты удачливая! Такого мужика отхватила на море! Не то, что мой зачумленный. Молодец! – дверь закрылась, и  Наташа осталась одна, со своими думами и вопросами: почему? «Что могло случится с Никитой? Или я ошиблась? А как он естественно играл роль! Нет! Тут что-то все-таки есть. Но что?»
Так вот и засыпала с мучавшим ее вопросом, пока не провалилась в глубокий сон.


*
Конгресс Правых сил проходил бурно. Выступающих было много. Мандатная комиссия резко сократила число докладов, понимая, что время лимитировано. Ограничились докладом одного из руководителей и выступлениями основных участников, представлявших региональные центры со значительным числом сторонников движения. Не обошлось и без скандалов. Но, в целом, все проходило по сценарию.
Наташа, поговорив с некоторыми региональными представителями, четко ощутила их беспокойство о келейности движения, об узости географии рамками «кольцевой дороги», как образно выразился один из выступающих. На другой день, договорившись заранее, Наташа встретилась с Ириной Хакамадой. Вопросы Наташи не ставили ее в тупик. Ответы были четкими, искренними и, главное, по делу. Обаяние этой женщины покорило Наташу. Однако, не все нравилось ей. «Да, бывают и ошибки в наших планах», утверждала Хакамада, но, в целом, в главной линии – мы уверены, в правоте нашего движения.
Другой сопредседатель был менее откровенен, хотя знал статьи Наташи Санник, о чем поведал ей в начале интервью.
– Что вы практически предполагаете делать в области оздоровления политического движения в России? – Наташа включила репортерский магнитофон.
– Мне бы не хотелось так вот, на ходу, обсуждать серьезно эту тему. Главное – это то, что мы за диалог, конструктивный диалог и выработку единого целеустремленного пути дальнейшего развития России.
– А конкретно? – настаивала Наташа. Но, увы, так и не добилась желаемого. Но это ее не огорчило. Иногда умолчание красноречивее слов, за которые привыкли прятаться очень многие политики. Семен Львович сделал множество снимков участников Конгресса. При этом, как это бывало всегда, основные снимки были выполнены в кулуарах, столовой, курительных, где, по мнению Семена Львовича, «слетает грим».

Первый вариант статьи не понравился Борису Сергеевичу.
– Наташа! Да это панегирик какой-то! Брось эти дамские штучки. Ты пиши жестче. Это политика, грязное дело, в сущности. А ты рисуешь портрет обаятельной женщины. Ну да! Для «Каравана историй» это подойдет, видимо. А у нас – газета!
– Хорошо, Борис! Поняла! Сделаю.
И сделала, после чего Борис Сергеевич воскликнул:
– Вот за это и ценю тебя! Лучше тебя у меня никого нет! Вот, посмотри снимки. Какие предпочтешь?
Наташа выбрала для иллюстрации статьи четыре снимка. Выбрала быстро. Борис Сергеевич обомлел.
– Так ведь и я эти имел в виду! Нет, Санник, ты уникум! Ну и хватка у тебя. Талант!
– Боря, не захвали. Лучше повысь гонорар!
– Вот-вот! Подтверждения моих слов. На ходу подметки рвешь. Посмотрим, может и получится. Тираж вырос на семь процентов. Это здорово! Надейся и жди!
– Я это постоянно делаю, Борис. Это кредо моей жизни, особенно в последнее время.
– Вот уж не верю. Думаю, что на юге ты не ждала, а шла в бой, как всегда. И победа была. Была, была, знаю. Но что-то случилось? Так ведь?
– Боренька! Не надо! Хорошо?
– Хорошо, хорошо, Санник! Люблю тебя за смелость и злость. Бывай! Готовься к большому циклу о нашей культуре. Есть и успехи. Вот о них и поведай миру. Ладно, потом. Иди.
Потянулись монотонные будни редакционной жизни. Работа с письмами, правка статей, ответы в разные инстанции и многое другое в рутинной работе в недрах особого механизма под названием – редакция газеты. Правда, Борис Сергеевич попросил написать о выставке в «Доме Художника», особенно о молодых талантах.
 Статья получилась полемическая. Председатель Московского общества был не доволен, о чем лично поведал Наташе:
– Ну что это вы все о молодых? А где наши академики? Маторин, к примеру. Вы видели его натюрморты? А? Вот силище! А пастели Гунева, графику Зельмы, ню Призова, а?

– Все это прекрасно, Анатолий Степанович! Но это уже сложившиеся мастера. А вот молодых надо продвигать. И не только в комиссиях, смотрах, выставках, но и в прессе. Это наше будущее.
– Тут вы правы! Ну да ладно. Все равно хорошая статья. – На том и расстались.
Прошло два месяца после отпуска. Красное море осталось там, далеко в памяти, как сон. Удивительный сон наяву. Приятный, восхитительный, оборванный таким жестким пробуждением. «Что было, то было», подумала Наташа. Почувствовала себя неважно. К врачу решила пока не ходить. Привычное дело, потом. Назревала командировка в Суздаль. Борис Сергеевич просил статью, большую, на три номера, о культуре. Суздальский музей стал одним из лучших в России. Вот об этом, о его руководителе и достижениях хотел поведать в разделе «Культура» главный редактор.
– Бери неделю, Наташа. Не суетись. Все посмотри досконально. Поговори, выспроси, в общем, сама знаешь. Фотографии уже есть. Потом подберем. Мне важна суть происходящего, его корни. Можно и в наше время, на бюджете, и, конечно, спонсорах, быть первыми. Вот и напиши. Пусть Россия узнает о своих скромных героях.


*
Город Суздаль поразил Наташу чистотой, ухоженностью центральной части, состоянием храмов и каким-то русским духом. Конечно, чуть подальше – та же Россия. Но есть и островок, так бережно охраняемый, островок русской истории, истории страны, церкви, зодчества и усилий простого народа. Заместитель директора, который встретил Наташу, подробно описал ей все, что за последнее время было сделано здесь. Он опекал ее и был гидом и по городу, и по храмам, и постройкам. Беседа с директором, милой женщиной с таким целеустремленным характером, очень дали много для будущей статьи. Открывалась картина труда и забот многих людей, страстно любящих историю России. Бескорыстных, преданных делу, подвижников. И совершенно современных, знающих особенности бизнеса и хорошо ориентирующихся в спонсорских проблемах предпринимательства. «Вот она русская природная смекалка», думала Наташа. «И все на благо города. Не себя, а города! Да! Достойное дело. И достойные люди».
На третий день, придя вечером в гостиницу, Наташа почувствовала себя совсем плохо. Ломота, боли, общее недомогание. Но решила продержаться до конца командировки. Утром полегчало. Хорошо! Сегодня нужно посетить основной храм, где в трапезной открыта выставка утвари церковных храмов и монастырей до монгольского периода. Машина приехала за ней вовремя. Сразу поехали на место. Восхищаясь увиденным, Наташа думала о тех людях, которые жили почти более семисот пятидесяти лет тому назад. Как все здорово, лаконично, удобно, рационально. И, главное – красиво! Послышались многочисленные шаги, шла, видимо, группа. Наташа остановилась в проходе. Вдруг, мимо нее из большого зала в трапезную прошла делегация иностранцев. Она вспомнила, что король одной из арабских стран гостит в России. Что после Тулы, он хотел приобщиться к культурным историческим ценностям России и побыть в Суздале. «Это он», подумал она, когда группа проходила мимо нее, а люди в штатском, как бы ненароком прикрывали боковые входы. Сердце Наташи упало, а затем бешено забилось: справа от короля, что-то объясняя ему на ходу, в элегантном костюме шел… Никита. Да, да! Крупные очки не могли скрыть его лица. Он совершенно не замечал никого и был увлечен беседой с королем. Тот понимающе кивал в ответ ему. Пока Наташа приходила в себя, группа уже ушла дальше.
– Вам плохо? – спросил ее сопровождающий.

Наташа посмотрела на него.
– На вас лица нет, – продолжал он. – Давайте я отвезу вас в гостиницу. Отдохните! Мы слишком много ходили.
– Нет, нет! – быстро ответила Наташа. Затем, медленно, – пожалуй, вы правы. Отвезите меня домой. Нет, нет! Я пройдусь по воздуху. Здесь все рядом.
– Вас проводить?
– Нет, спасибо. До завтра! Как всегда в девять утра. До свидания!
Она шла медленно в сторону гостиницы. Когда до гостиницы оставалось минут пять ходьбы, возле Наташи резко затормозила машина. Она непроизвольно оглянулась и увидела Никиту, который выходил из чрева огромного представительского лимузина.
– Наташа! Как я рад тебя видеть! Вот так встреча!
– Никита! Это действительно ты? Да! А ты же совершенно не смотрел в мою сторону.
– Это пустяки, Наташа. Все, все видел. Боже, как я взволновался сразу.
– Да? А заметно не было. Школа, видимо.
– В нашей конторе умеют все, Наташа. Ты прости меня, что слинял так быстро. Ждал курьер, самолет. А у нас – это главное. Не перебивай, прошу тебя. Времени у меня – пару минут. Все, все помню, все по настоящему, без дураков! Все что говорил – все правда! Верь! – Никита заметно волновался. Наташа не перебивала его. – Кончится командировка – найду! Обязательно найду. Ты только верь и жди. Я люблю тебя, Натали. Смешно звучит, глупо, но люблю.
– Послушай, Никита… – начала, было, Наташа, но они уже подошли к гостинице, где ждал Никиту черный лимузин и куда он, буквально, впрыгнул, помахав ей рукой. Лимузин рванулся и тотчас скрылся за поворотом.
«Вот и поговорили», подумала Наташа. Но на сердце было необычно радостно. Там, на Красном море был не сон. «А может быть, сон продолжался. Такое бывает только во сне», подумала Наташа, и улыбнулась.

– С хорошим настроением вас! – приветствовала ее дежурная в холле, отдавая ключ от номера.
– Спасибо, вам! – улыбнулась Наташа и поднялась в номер.
– Санник! Здесь на десяток газет хватит, – Борис Сергеевич смотрит на Наташу. – У тебя творческий подъем, да?
– Да Боря! Купируй, как считаешь нужным. Я не буду возражать.
– О! Это что-то новое. Раньше я этого не знал. Что-то случилось?
– Да, Боренька! Случилось. Но, чур-чур! Молчу.
– Ты брось это Наташка. Не сваливай свою работу на меня. Сделай, ну, скажем, для четырех номеров. Но суть не выхолащи. Резать твои статьи – поверь, больно. Сама режь. Вот так! Чтобы не умничала. Субботний номер идет с твоей статьей. Поняла? Покажешь завтра мне. Гуляй. Вернулся твой курортник, да?
– Ты о чем? – безвинные глаза Наташи смотрели прямо на Бориса Сергеевича.
– Вернулся, пройдоха! Вижу по глазам. Огонь горит! Лукавостью светятся! Гуляй, мне надо еще поработать.
Наташа заглянула в отдел к Ляле Шаховой. Та корпела над статьей.
– А, Наташка! Как командировка? Пойдем покурим, совсем умаялась. Пошли в конец коридора к форточке.
– Ну, как ты?
– Хорошо, Ляля! Но, кажется… – тут Наташа наклонилась к Ляле и прошептала, – я подзалетела!
– Да ты что! Не может быть! Не предохранялась? Да?
– Да-а-а!
– Сколько?
– Третий месяц!
– Так, это уже поздно, Наташка! Что ты?
– Посоветуй анонимную клинику.

– Легко! Возле меня на Соколе, за «Гидропроектом». На первом этаже кирпичной десятиэтажки.
– Отлично, Ляля. Только никому.
– Что я не понимаю, Наташа? Расскажешь потом. Хорошо?
– Жди и молчи! – Наташа пошла к выходу.
Центр медицинской поддержки Наташа нашла сразу. Действительно. Ни фамилии, ни документов, ничего не попросили. Спросили лишь, что интересует? А сколько это будет стоить, молча написали на карточке. Заплатив сумму, Наташа прошла в большой светлый кабинет, где ей сделали все необходимые анализы. Быстро, четко. Затем кабинет, где ее смотрели так, затем на приборах, затем еще с применением аппаратуры. Через час она ушла. Вернувшись через три дня – получила четкий ответ на фирменном бланке: Да, беременна, двенадцать недель (определенно), аборт не рекомендован и три подписи, и две печати. Было о чем подумать и серьезно подумать. Вот только Ляля не могла ждать и все три дня засыпала ее вопросами. Наконец, Наташа призналась, что медицина подтвердила ее опасения.
– Что будешь делать, – Лялины глаза опять полны интереса.
– Рожать!
– А, если он не вернется, Наташа?
– Хочу сына, Ляля! Мужа я найду всегда.
– И то верно! Ты точно мать-героиня, Наташа! Вот здорово!
Осень и начало зимы прошли в волнительных приготовлениях к рождению ребенка. Внешне это было не заметно для большинства сотрудников редакции. Главное, что мучало по-настоящему Наташу – это молчание Никиты. «Неужели опять обманул? Нет! Что-то очень длинна его командировка». Борис Сергеевич, узнавший обо все от Ляли, как-то завел разговор:
– Санник! Я в курсе твоих дел. Как главный редактор, я обязан знать многое. Возьми работу на дом. Переведу тебя в спецкоры. Оклад тот же, но можно свободное посещение.

– Хорошо, Боренька. Ты очень внимательный шеф.
– Так с января и сделаем, а?
– Хорошо.
– Что ты бубнишь мне только «хорошо». Где твой хахаль? Почему молчит! Ведь такое дело! Ребенок!
– Ну, что ты волнуешься, Боря! Не тебе же рожать.
– Верно, рожать тебе! Но мне небезразлично.
– Вот, бросил бы свою истеричку – был бы наш ребенок, – Наташа в отчаянии перегибает палку.
– Молчу! Тебе надо рожать, и нужен покой, и не нужны волнения. Все! Иди, Санник. Я все еще люблю тебя. И знаешь, больше, чем раньше. Поняла?
– Поняла, Боря! Бай!



*
Время стремительно мчалось вперед. Дни просто мелькали. Зима выдалась снежной, но сильных морозов не было. Сделав, как обычно, домашние дела, Наташа садится за письменный стол, и в который раз, правит и правит статью. Борис Сергеевич уже звонил и напоминал ей, что пора бы и сдать работу.
– Боря, пойми! Что-то мне не нравится. Ходульно все. Не убедительно.
– Так и герой твой таков! Что из того, что он в Госдуме? Там тоже театр! По хлеще любого! Кончай! Сам посмотрю. Может, что-то дельное посоветую. Шлю курьера. Не подведи.
– Хорошо, Боря. Пусть придет. Отдам.
– А как сама? Как чувствуешь себя?
– Сносно, Борис, спасибо!
– А как твой красноморец? Объявился?
– Звонарев! Не сыпь мне соль на рану! Знаешь такую песню?
– Знаю, знаю, прости! Ну, ты и Пенелопа, скажу тебе. Завидую ему! Счастливчик. Не вру. Правда! Бывай.

Прошел февраль. Ляля Шахова, как это было уже регулярно полгода, в очередной раз пришла навестить Наташу.
– Наташка! Живот какой! Сразу видно, что мальчик. Вот здорово! Когда собираешься рожать?
– Лялька, будет тебе! Как только, так сразу. Врачи ориентируются на март.
– Так ведь март пошел! Не бойся. Все будет хорошо! Вот увидишь. Сама рожала не раз.
– А чего уже бояться, Ляля. Очень хочу сына.
– Так и будет, поверь мне. Если что, сразу звони мне, прибегу. Толя прикатит на своей «ауди», не бросим тебя, Наташка. Вот и главный интересуется, не нужно ли чего?

– Не нужно, Ляля! Спасибо вам, ребята!
Ляля вдруг умолкла. Затем, посмотрела в глаза Наташе, спросила:
– Так и пропал твой-то?
– Пропал, Ляля. Сама не пойму, почему?
– Так давай найдем его. Хоть что-нибудь знаешь ты о нем, кроме имени.
– Знаю Фамилию и, примерно, в какой конторе служит.
– О! Это уже кое-что, Наташка. Найти будет не сложно.
– Ну а дальше что?
– Как что! Да к ответу его! А то…
– Ляля! Перестань! Ну, подумай сама. Не детский сад ведь. Глупо и унизительно! Брось. Забудь.
– Да-а-а! Ты права. Глупо. Чего насильно его тянуть. Если бы захотел – примчался сам. А тут, видно, полетел дальше. Вот мужики! Им бы только сладенького. Да ну его. И без таких родим. Да?
– Да, Ляля! Родим, обязательно родим. – Наташа обнимает огорченную Лялю. Так и сидят подруги, обнявшись, молча, каждая, думая о своем.
– Пойду, Наташка, – Ляля целует Наташу. – Мои мужички ждут меня дома, пойду.
– Спасибо, что зашла! Привет нашим. Ты, Ляля молодчина! Всякий раз удивляюсь твоему оптимизму!
– Ну, что ты! Все будет хорошо, – Ляля стремительно идет к двери. – Звони и знай, что мы болеем за тебя, Наташка!
Седьмого марта начались схватки. Наташа растерялась! «Что делать?» Дотянулась до телефона.
– Толя, это ты?
– Наташа, я. Что, уже пора? Да?
– Видимо, да, Толя. Встать не могу.
– Лежи, лежи, мчусь, – и положил трубку.
Минут через двадцать квартира заполнилась шумом и дружескими возгласами:

– Едем, едем, скорее собирайся, – сердилась Ляля.
– Давай я тебе помогу, бери пальто, – Толя помогал Наташе одеть пальто.
– Наташа, не забудьте паспорт, – Семен Львович держал сумку, приготовленную заранее Наташей, и повторял:
– Документы возьмите! Сотовый телефон не забудьте!
«Ауди» резво брала повороты и стремительно летела к цели. В приемном покое царила сонная атмосфера профессионального спокойствия.
– Вы понимаете! Она сейчас родит здесь же, – кипятилась Ляля.
– Успокойтесь, – отвечала пожилая медсестра. – У нас рожают в другом месте. Сейчас выйдет врач.
А утром, восьмого, Наташа родила мальчика. «Сын, сын», радостно думала она. «Да еще в такой день! Это к счастью!»
Звонки, звонки!
– Поздравляю! Отличный подарок, Наташа, к восьмому марта! Как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, Боря! Трудновато в первый раз, но все хорошо!
– Прекрасно! Ты там не о чем не думай. Поправляйся. Приду к тебе, когда можно будет.
– Спасибо! Ты не суетись, Борис. Ребята меня не забывают. Понимаю что не каждый день в редакции такое событие.
– Просто они тебя любят, Наташа. И я тоже. Ну, как ты в роли матери?
– Необычно и очень приятно, Боря.
– Все, все, отдыхай. Позвоню позже. Будь!
Когда, через неделю Наташа выписывалась из роддома, Борис Сергеевич, заметно волнуясь, нес драгоценный сверток с таким еще маленьким сыном Наташи, передав ей ранее огромный букет роз.
– Жаль, что не я отец, – шепнул он ей.
– Все поправимо, Боря, – лукаво отвечала ему Наташе. – Хорошо смотришься, Боренька.

– Папаша! Как вы держите своего ребенка? – возмущалась пожилая медсестра. – Поднимите выше! И улыбайтесь! Ведь это счастье! – Борис Сергеевич испуганно посмотрел на Наташу, которая, взяв его под руку, прошептала:
– Ну, что, папаша, веселее! Не огорчай публику. – Борис Сергеевич широко улыбнулся.
– Вот! Это так просто! Ты умеешь все, Боря! Я тебя люблю!


*
Какие необычные, какие приятные материнские заботы! Наташа счастлива! Все, все подчинено этому дорогому существу, ворвавшемуся в ее жизнь и круто переменившему все. Что может сравниться с этим? «Ни-че-го!», говорит себе Наташа. «Жаль только, что отец ребенка, ее сына, оказался трусом. Забыл, видимо, про свое обещание. Обычное дело. Ну да ладно, не пропадем. Верно, Андрюша? Да, да! Только Андрюша, хорошее имя. Боже, как я счастлива!»
Официальный отпуск подходил к концу. Наташа, среди забот, приятных забот о ребенке, потихоньку возвращалась к своим записям и репортерским материалам. Надо было принимать решение о дальнейшей работе в редакции. Как-то вечером, когда Андрюша уже спал в своей кроватке, раздался звонок в дверь. Наташа пошла открывать, не спрашивая кто, думая, что это соседка, которая так часто выручала ее. На пороге стоял Борис Сергеевич.
– Боря?! Что случилось? Что с тобой? Входи, входи!
– Добрый вечер, Наташа! – Борис Сергеевич прошел в прихожую, не спеша раздел пальто, прошел сразу на кухню.
– Андрюшка спит?
– Да, Боря. Ты что? Случилось что-то?
– Случилось, Наташа! Ушел. Совсем ушел от своей. Вот так!
– Успокойся! Хочешь выпить?
– Очень, Наташка! Муторно все. Столько лет жизни собаке под хвост. Парней жалко. Ничего не поняла. Все о себе да, о себе. Боже, какой эгоизм. Нет сил больше.
– Выпей, выпей, – Наташа налила в рюмку водки. Борис Сергеевич залпам выпил.
– Дай еще! – Наташа налила вторую.
– Подожди. Возьми бутерброд, – но Борис Сергеевич уже не слышал ее.
– Боря, так нельзя. Закуси. И расскажи все по порядку.
– Что рассказывать, Наташа? Все пошло и гадко. Вот уже две недели живу у мамы. А сегодня она устроила на службе очередной скандал. Все, все. Это окончательно!

– Успокойся. Надо было еще раньше сделать это. Понимаю, жалко было детей. Понимаю. Но каково им сейчас? И вообще жить на вулкане и видеть ваши вспышки. Нет! Все хорошо, Боря. Молодец!
– Ты меня понимаешь, Наташа?
– Конечно, Боря. Все устроится. Вот увидишь!
Время, время! Оно и лечит, оно и успокаивает. Оно обнадеживает и поддерживает веру в лучшее. Прошло еще полгода. Наташа вернулась в редакцию, окунулась в текучку дел. Работа и дом! Дом и работа – вот простая формула жизни. Сын рос, редакционные дела перемножались с домашними, и время снова стремительно полетело в суете жизни и каждодневных заботах. И только иногда Наташа вспоминала сказочный берег Красного моря и свою неожиданную любовь. «Как пусты, порой, обещания», думала Наташа. «Как призрачны надежды и ожидания».
А еще через полгода, Борис Сергеевич сделал Наташе предложение.
– Наташа! – Борис Сергеевич заметно волновался, – Пойдешь за меня? Не перебивай, прошу. Ты знаешь меня давно. Мои чувства к тебе всегда были постоянны. Хочу, чтобы ты согласилась. Я люблю тебя, давно люблю!
– Боря! И ты возьмешь меня с ребенком?
– Возьму, Наташа! Понимаю! Но это дитя любви. Твое дитя! Люблю тебя со всеми твоими недостатками, странностями! С твоим сумасшедшим характером, за который-то я и люблю тебя. Вот! Никогда не объяснялся в любви, вот так. Прости, если что-то не так!
– Спасибо тебе, Боря! Признаться, давно ждала этого. Вот только не знаю, как у нас все получится? Давай попробуем! Только без этого пошлого штампа. Надеюсь, что тебе он не нужен?
– Почему без? Я серьезен. Но если ты не хочешь, не надо. Это не главное. Но я бы хотел усыновить Андрюшу. У парня должен быть отец!
– Спасибо тебе, Боря! – Наташа целует Бориса Сергеевича и тот, почему-то краснеет.

Для Наташи началась совсем иная полоса жизни. Любимое дитя, муж, нормальная семья!
– Боря! Не очень удобно быть женой главного редактора. Пойдут слухи. Может быть, мне перейти в журнал?
  – Брось, Наташа. Все знают наши отношения давно. Ну и что из того, что я главный редактор, а ты моя жена. Сейчас другие времена! Я требовательный ко всем. К тебе в большей мере. Все это видят. Так что вопрос исчерпан. Хорошо?
– Да! – Больше этот вопрос не поднимался. А редакционные заботы полностью заслонили все остальное.
– Я так счастлива, Ляля! – Наташа признавалась Ляле Шаховой. – Боря отличный муж. И Андрюшу обожает. Мне так спокойно за ним! Жалко только, что его бывшая не дает ему с детьми встречаться. Урывками, в школе видит их.
– Ты молодец, Наташка! Хорошо, что согласилась на предложение Бориса. Он действительно хороший человек. И любит тебя давно. Андрюшка растет быстро. Вот какой уже большой! Ему нужен отец.
– Скоро три года, Ляля. Боря хочет устроить день рождения и пригласить всех.
– Отличная идея! Погуляем! А тот так и не появился? Прости! Глупость сказала.
– Нет, Ляля! Поздно уже! Что было, то сплыло. Не хочу нового обмана. Вот так!
– Ну и хорошо, Наташа! Хорошо! Дай Бог тебе счастья. Ты его заслужила! И Боря тоже.

В редакции прибавилось дел. Борис Сергеевич искал новые направления в теме газеты. Появлялся на многочисленных встречах, совещаниях, раутах. Однажды, посетив совещание в одном учреждении, предложил идею очерков о темах, недавно столь закрытых, что многие не поверили в возможность публикации материалов. Но он настоял. И тема вошла.

– Наташа! Хочу предложить тебе серию очерков, – Борис Сергеевич внимательно смотрит на Наташу и ждет ее реакции.
– Боря, давай сначала поужинаем. Да и Андрюшу надо уложить спать. Вот тогда и обсудим.
– Ладно!
– А что за тема? – Наташа наскоро готовит ужин.
– Да ты знаешь. Та, что недавно включена в наш план работ. Правда, необычная. Но сейчас все необычно. А рейтинг держать, ох как сложно. Читатель разбалован. Вон сколько всего: от чернухи до порнухи, только выбирай. Да и телевидение совершенно обнаглело. Что только не показывают! Полная вакханалия вкусов и бездарщина! Нет героя. Где положительный герой? Где? И кто сейчас его заменил! Нет, надо пробовать.
Уже поздно, вечером, когда Андрюша угомонился и сладко спал в своей комнате, Наташа вернулась к разговору:
– Ну, поведай мне, что ты придумал, Боренька?
– Напиши о теме, по-моему, интересной, а главное, не затертой, – Борис Сергеевич продолжал, – разговаривал я с одним интересным человеком. Генерал, руководит спецслужбой. Вот он и предложил написать, корректно, разумеется, об их делах, людях.
– И что, это возможно? – спрашивает недоверчиво Наташа.
– А почему нет? Если взяться с умом, деликатно, то, я думаю, получится очень даже хорошо! Вот и возьмись.

– Не знаю, Боря! Много ограничений поставят.
– Почему поставят? Сейчас и они желают открытости. Времена такие. Попробуй!
– Хорошо. Вот сдам статью и попробую.
– Ты давай не тяни, Наташка. Я обещал этому генералу, что встречусь на следующей неделе. Вот вместе и пойдем. Надо дерзать!
– Ладно, ладно, герой мой! Пошли спать. Размечтался. Так он тебе и выложит все.
– А это уже твоя забота. Ты профессионал. Думаю, что у тебя все получится. А женский шарм для чего?

– Радион Григорьевич, это Звонарев, помните?
– А Борис Сергеевич! Очень рад. Ну, как же, помню, помню. Известная и широко читаемая газета!
– Хотел зайти к вам со спецкором.
– Милости прошу. Когда вам удобнее?
– Завтра возможно?
– Нет проблем! Часов в двенадцать устроит?
– Да, очень хорошо!
– Тогда до встречи! Позвоните мне из первого подъезда по внутреннему, дежурный скажет номер, я закажу пропуска. Идет?
– Идет, Радион Григорьевич, до встречи.
Скромный подъезд старинного дома. Предупредительный дежурный тотчас откликается на фамилию, набирает номер телефона и протягивает Борису Сергеевичу трубку.

– Радион Григорьевич? Добрый день.
– Да со спецкором.
– На второй этаж, комната 209? Хорошо.
Поднялись. Дежурный, проверив удостоверения, пропускает Бориса Сергеевича и Наташу вглубь широкого коридора к роскошной лестнице. На втором этаже стройный, подтянутый молодой человек встречает гостей.
– Вы к Радиону Григорьевичу?
– Да.
– Пожалуйста, он вас ждет.
Небольшой кабинет. За столом седовласый стройный, улыбчивый человек в штатском. Изысканный костюм, элегантный галстук, приятные манеры. При виде Бориса Сергеевича и Наташи, хозяин кабинета встал и пошел навстречу им.
– Очень рад, Борис Сергеевич! И вам, Наталья Санник, очень рад! – Поцелуй руки дамы, крепкое пожатие руки Бориса Сергеевича. – Присаживайтесь. Лучше здесь, – показывает на широкий стол у окна.
– Нам лестно, что такая известная журналистка будет заниматься нами. Люблю вашу газету. Читал, читал ваши статьи. – Затем поворот головы в сторону молодого человека, остановившегося у двери. – Рекомендую, наш сотрудник по работе с прессой Павел Игнатович.
Тот скромно усаживается в конце стола.
– Радион Григорьевич, – Борис Сергеевич вкратце напоминает о сути предложения.
– Да, вы верно поняли меня. Хотелось бы видеть не поверхностное описание нашей работы, а характеры участников событий, их патриотизм и преданность долгу. Понимаю, что звучит несколько высокопарно по нынешним понятиям, но настаиваю! Кто сегодня герой? Вы посмотрите прессу – компроматы, разборки, наезды, похищения и вакханалия террористов. И все, все смакуется!

– Вы совершенно правы, Радион Григорьевич, – Борис Сергеевич уточняет, – что вы предлагаете?
– Предлагаю на выбор несколько неординарных событий, участниками которых были наши сотрудники. Поверьте! Очень сложные и очень важные для страны дела. Конечно, требуется некоторая деликатность в освещении событий и героев, но я думаю, здесь вам поможет Павел Игнатович. Уверяю вас, мы открыты для прессы! Для непредвзятого взгляда на наше дело. Хочется послушать нашу даму, – Радион Григорьевич улыбнулся и обратился к Наташе.
– Радион Григорьевич! Подробное и точное освещение событий требует соответствующих материалов, документов, бесед с участниками и много другое. Понимаю, что в вашей организации много условий исключающих свободное владение материалами. Скажу прямо – много секретности. Видимо, такова специфика вашей работы? – Наташа ждала ответа.
– Вы правы, правы! Но у нас работают простые люди, такие же, как все вокруг. Пишите о них, об их характерах, поступках, самоотверженности в выполнении поручений. Поверьте, они достойны быть героями очерков, да и не только очерков.
– Радион Григорьевич, – снова вступил в беседу Борис Сергеевич, – не будем предвосхищать события. Предлагаю прямо завтра с утра начать нашу работу. Наташа встречается с Павлом Игнатовичем, и они вместе решают важные вопросы по структуре очерка, его герое, и о многом другом в рабочем порядке. А дальше – посмотрим!
– Полностью с вами согласен, Борис Сергеевич! С Богом! – Радион Григорьевич широко улыбнулся, встал со своего места и продолжил, – надеюсь, что наш альянс даст новый импульс вашей газете.
– Дай-то Бог! – воскликнул Борис Сергеевич и пожал руку хозяину кабинета, – приятно было побеседовать!

– И мне! – пожатие руки Наташи. – А вам – творческого успеха на благо нашего общего дела!
– Спасибо! Я буду у вас завтра в десять.
– Отлично. Павел Игнатович вас встретит. До свидания!


*
– Павел Игнатович, вот вы так интересно рассказываете о ваших сотрудниках, их делах, поступках. А сами то вы кого предложили бы? – Наташа с интересом ждет ответа.
– Да, любого!
– А мне хочется, кроме этих интересных материалов, поговорить с героем будущего очерка. Иначе ничего не получится. Нужна достоверность характера. Живой человек!
– Понимаю. Но, видите ли, сделать это сложно из-за отсутствия его здесь. Хотя, постойте! Один из них сейчас в вынужденном отпуске, на излечении. Думаю, что встреча с ним весьма реальна. Я справлюсь у врачей. Хорошо?
– Прекрасно! А кто это?
– Назовем его Шаров, Николай Шаров. Очень интересная биография. Да и задание выполнено с блеском! А событий было столько, что хватит на несколько очерков. Кстати, представлен к самой высокой правительственной награде.
– Да-а-а? Так что же мы ждем. Давайте скорее вашего героя! – Наташа переходит в наступление, – устройте встречу завтра! Только без предупреждения. Не тяните.
– Я справлюсь у врачей, – спокойно повторил Павел Игнатович, – затем, видя нетерпение Наташи, добавил, – постараюсь, постараюсь! – и улыбнулся.
Прошло несколько дней. Наташа работала с материалом, все больше и больше окунаясь в этот необычный мир таких незаметных, но необычных людей. А сколько событий, и каких! Но встречи с одним из них пока не получалось.

– Врачи не разрешают пока, – оправдывался Павел Игнатович.
– Врачи? – Наташа иронично смотрит на него, – неужели только врачи?
– Завтра можно будет, Наташа! – наконец, разрешает проблему Павел Игнатович.
– Спасибо! – обрадовано восклицает она.
Редакционный автомобиль плавно подкатил к проходной госпиталя в Красногорске. Наташа, отпустив водителя и предъявив пропуск, проходит в главный корпус. Затем поднимается на пятый этаж и находит кабинет главного хирурга.
Несколько волнуется.
– Можно? Я из редакции.
– Прошу, прошу! – пожилой, высокий мужчина в генеральской форме с накинутым поверх белым халатом, приветливо идет навстречу, – вы Наталья Санник, да?
– Да! Вот мое удостоверение.
– Нет, нет! Это лишнее. Присаживайтесь. Наш пациент сейчас на процедуре. Минут десять, и он в вашем распоряжении. Хорошо?
– Хорошо…
– Зовите меня Юрий Михайлович.
– Хорошо! – Наташа улыбнулась. – А как чувствует себя Николай Шаров?
– Кто? А, да! Уже хорошо! А было, знаете, неважно. Но мы постарались. И время! Почти второй год! Ну и выдержка, я вам скажу, железные люди! О таких и писать только. Герои!
– Юрий Михайлович, чувствуется, что вы симпатизируете ему?
– Да, и очень! Поймите, повидал многое в своей практике. И всякий раз преклоняюсь перед волевыми людьми. Столько перенести и остаться человеком! А, впрочем, сами увидите.

В это время зазвонил телефон. Юрий Михайлович взял трубку.
– Спасибо, любезный! Уже в палате? Хорошо, – положил трубку и, посмотрев на Наташу, сказал:
– Направо по коридору последняя палата у лифта. Желаю удачи. Не провожаю.
– Спасибо! – и Наташа вышла.
Длинющий больничный коридор жил своей жизнью: суетились сестры, размеренно вышагивали больные в стандартных халатах, проезжали каталки с больными, задерживаясь у лифта, мелькали белые халаты врачей. Наконец, последняя палата у лифта, дверь приоткрыта. Наташа робко проходит в палату.
С высокой больничной кровати, обвешанной приспособлениями и приборами, улыбаясь, на нее смотрит Никита…
… Тепло Красного моря, восхитительный шепот набегающих на берег волн и высокое небо буквально хлынули в эту скромную палату клиники. Все, все мгновенно вспомнилось Наташе…
«Никита? Да! Это он! И не он. Только глаза те же и тот же огонек лукавства блестит в них! Но лицо бледное, исхудавшее… Какой-то другой! И голос…»
– А я уже давно жду тебя, Наташа! Проходи, садись вот сюда. Дай я на тебя посмотрю…
«Голос тот же! Странно! Очень изменился, а голос все тот же. Боже, Боже!»
– Признаться, очень рад твоему приходу. Как только мне сказали о корреспонденте из твоей газеты, я сразу понял, что это ты. И не ошибся!
– Никита! Это ты?! Вот так встреча, – Наташа улыбается, но все еще не может прийти в себя от неожиданности.
– Это судьба, Наташа, – смеется Никита, но и он не может скрыть волнения. Щеки его горят, голос срывается. – Очень хотел тебя видеть, но вот! – Он развел руками, показывая палату. – Спасибо врачам! Живу!
– Никита! Никита! – все повторяет и повторяет Наташа…

– Завтра принеси материалы по статье, нужно уже пускать в номер, – Борис  Сергеевич спешит на работу и, прощаясь, целует Наташу. – Ты что такая задумчивая? А? Что-нибудь не так?
– Все так, Боря. Все так! – но по голосу Борису Сергеевичу ясно, что все же не так. А что? – Так я жду твои материалы.
– Хорошо! Но еще не готово. Надо поработать.
– Не дури, Наташка! Дай посмотреть, скажу сам. Да! И не забудь, что Родион Григорьевич просил посмотреть. Все, улетаю.
Борис Сергеевич действительно улетел на пару дней на строительство крупного комплекса. Там собиралось очень высокое начальство, встреча с которым могла прояснить дальнейшее развитие отрасли. А редакции нужны были точные сведения от первых лиц.
В середине дня позвонил Павел Игнатович и поинтересовался, как дела со статьей. Наташа не могла сказать ничего конкретного, но обнадежила, что статья будет к сроку.
– Это когда? – уточнил Павел Игнатович.
– Как только, так сразу, - ушла она от прямого ответа.
– Вот сразу и позвоните. Хотелось бы предварительно взглянуть. Надеюсь, что это случится скоро! До встречи, – и Павел Игнатович положил трубку.

*
Прошли еще три дня. Борис Сергеевич вернулся из поездки, много говорил о стройке, встречах с интересными и знающими людьми. Пересмотрел часть плана редакции. Срочно нужно было закрывать образовавшиеся бреши в плане месяца.
– Так ты даешь свой очерк, а? – Наташа напряглась, посмотрела на Бориса Сергеевича и ответила:
– Нет, Боря! Все не так! Не могу.
– Объясни понятнее, Наташа. Что произошло?
– Пока не могу. Должна сама во всем разобраться.

– В чем? Скажи в чем? Не пойму тебя. Так хорошо начинала, рвалась к теме. Что случилось? – Борис Сергеевич заглядывает в глаза Наташи, но в них полная непроницаемость. – Что-то случилось, о чем я не знаю? Так? Или не должен знать, Наташа? Не темни! И вообще мне не нравится твое настроение.
– Дай мне еще неделю кое-что выяснить! Очень прошу, Боря.
– Ты так просишь, что отказать нельзя, Наташа. Если я могу чем-то помочь – скажи, помогу. Ну-ну, веселее! – Борис Сергеевич привлекает к себе Наташу, – Ну, что ты? Все будет хорошо. Бывает! Пошли ужинать. А где Андрюша? Зови его.
Больше к этому разговору не возвращались. А на следующий день Наташа поехала в Красногорск.

Многоразовый пропуск открывал все двери, и уже поднявшись на этаж и, направляясь в палату к Никите, Наташа вдруг остановилась. «Мне не надо больше встречаться с Никитой! Что было, то прошло! А прошло ли? А Андрюша? Нет, нет! Что делать? Боже, что делать…»
– Рад, рад вас снова видеть! – Бодрый голос за Наташей. Она оборачивается.
– Добрый день, Юрий Михайлович! Вот, снова я у вас.
– Отлично! Наш пациент просто ожил после вашего прихода. Весьма интересный случай в нашей практике. Вы очень положительно влияете на него. Заметьте, и приборы говорят об этом. Ну, помощница наша, теперь общими усилиями поставим его на ноги. Ничего! Будет снова в строю. Желаю успехов!
– И вам того же, Юрий Михайлович!
– Привет Шарову! Он ждет вас. Удивительный случай. Ну, дай Бог!
Никита ждал прихода Наташи. Ждал нетерпеливо, всякий раз поглядывая на дверь. Вот и сейчас, когда Наташа вошла в палату, он радостно воскликнул:
– Наташа! Как долго ты не приходила!
– Никита, всего неделю, прости, дела.
– Я рад снова видеть тебя!
– И я! – Наташа села рядом с кроватью Никиты.
– Как идет работа? Что еще ты хотела спросить меня?
– Статья почти готова, – задумчиво произнесла Наташа, – но кое-что меня волнует.
– Что? Что волнует тебя? – и глаза Никиты, полные интереса.
– Мое двусмысленное положение, Никита. Я не могу быть до конца объективной. Ты понимаешь, о чем я. Да?
– Да! Но ты же все знаешь. Или почти все.
– Что же это за секретность такая! Хоть бы маленькую весточку послал. Я же так страдала. Да! Теперь могу признаться. И все, все пошло не так, как я себе представляла. Понимаешь ли ты?

  – Прости, прости! Ты, наверно, права. Но обстоятельства были сильнее, хотя… Нет! Не мог. Служба.
– Да, долг превыше всего. Вот собственно, и весь лейтмотив моей статьи. Но каково мне обманутой, кинутой в безвестность? Ты подумал?
– Ты права! Что было, то прошло. Не будем об этом.
– Нет, будем! Сейчас будем. Ты что, врал мне тогда, в Суздале?
– Говорил правду, Наташа. Но какое это имеет сейчас значение. У тебя семья, растет сын. Все хорошо!
– Все разузнал, так!
– Так! Наша контора может все.
– Ну, конечно! Вы супермены. И что вам простые человеческие чувства. Я ведь полюбила тебя! Понимаешь ли ты?
– Понимаю, Наташа! Прости. Выбора не было.
– Выбор всегда есть! И ты доказал это по тем делам, о которых я знаю и о которых пишу. Ты прошел невозможное: и тюрьмы, и пытки, и смерть друзей и сам был не волоске от нее. Но ты не мог позволить себе простые человеческие чувства – сохранить свою любовь!
– Ты… ты права! – Никита откинулся на подушки. – Прости, что-то стало невмоготу. Сейчас пройдет… Сейчас.
– Никита, Никита! Я позову сестру, - бросилась Наташа к Никите. Тот молчал. Наташа просигналила сестре, которая тотчас пришла.
– У больного ухудшение состояния! – резко констатировала она. – Попрошу покинуть палату. – Наташа вышла. По коридору зачастили врачи, сестры. Все в палату Никиты. О Наташе забыли. Так она просидела час. В волнении, угрызении совести, необъяснимой тоске.

– Юрий Михайлович! – бросилась она к вышедшему из палаты врачу, - как он?
– Увы, порадовать не могу. Надо ждать. Состояние снова критическое. Очень нагружена нервная система. Что-то произошло. Надеюсь, что организм, все-таки, справится. Не беспокойте его. Я сам вам позвоню, когда можно будет. Хорошо?
Наташа не слышала врача. Она медленно брела к выходу. «Вот дура, дура! Это из-за меня… Что делать? Что?»

– Ты пойми, Боря! Не могу я отдать в печать свою статью. Не могу!
– Почему? Вот так номер! Ну, ты знаешь, все ожидал, но не этого. Что за упрямство?
– Будет не честно, Боря! Я предвзята к герою очерка. Сужу не совсем объективно! – Борис Сергеевич даже сел при этих словах Наташи.
– Ты что, Наташка! Это шутка, да?
– Какие здесь шутки, Боря! Я вот мучаюсь уже давно.
– Вижу, вижу твое настроение. Но понять не могу. Объясни Наташа! Что там происходит?
– Не могу, Боря! Прости.
– Нет! Ты не темни. Мне уже это надоедает. Что за капризы? Это ведь дело, Наташа! Де-ло! Газета не может ждать!
– Пойми! Я знаю Никиту давно!
– Какого Никиту? – Борис Сергеевич совсем растерялся, – его, как мне ведомо, зовут Николай! Николай Шаров.
– Нет Боря! Это Никита Ветров, – Наташа умолкла а потом, смотря прямо в глаза Бориса Сергеевича, тихо произнесла:
– Это, отец Андрюшки…
– Да-а-а-а! Вот это дела… Надо же… Так… так… – Борис Сергеевич совершенно потерялся.


*
Две последние недели протекали в гнетущей обстановке. Короткие реплики утром и вечером. Многозначительное молчание. Быстрые взгляды и тоска. О статье ни слова. В конце месяца появилась Ляля Шохова, запыхавшаяся, озадаченная.
– Наташка! Борис Сергеевич просил передать, что звонил какой-то Юрий Михайлович.
– И что, Ляля? И что дальше? – сердце Наташи просто разрывалось.
– И все, Наташа, успокойся. И все. Больше ничего! А что?
Наташа хватает телефон. Юрий Михайлович на месте.
– Милая моя! Все обошлось! Я же вам говорил. Думаю, что можно будет на следующей неделе посетить его.
– Спасибо вам, Юрий Михайлович! Спасибо! – радость от этой новости преображает Наташу.
– Ты что? Выиграла большую «зеленую лужайку», да? – Ляля недоумевает метаморфозе, происшедшей с Наташей, – совсем «крыша поехала»!
– Ляля, ну что за жаргон? Угомонись. Ты же работник солидной редакции, – уходит от будущих вопросов Наташа. Но надо знать Лялю! Лялю Шахову, лучшую в редакции интервьюистку, способную разговорить, как шутят в редакции, телеграфный столб.
– Все! Догадалась! Мужик! Я права?
– Права, что томить тебя, Наташа улыбается, – но это все! На сегодня – все!
– И то уже хорошо! Только странно, что Борис Сергеевич просил сообщить тебе. И срочно. Ну, вы даете!
Во вторник утром, собираясь на работу, Борис Сергеевич произнес неожиданно для Наташи:
– Подозреваю, что ты посетишь сегодня героя своего очерка. Возьми с собой Андрюшку. Пусть отец увидит своего сына. Думаю, что это быстро поставит его на ноги. Он заслуживает это.

– Спасибо, Боря! Ты просто прелесть! – Наташа со слезами на глазах обнимает Бориса Сергеевича.
– Ну, я от тебя так просто не отступлюсь! Знай! – и Борис Сергеевич быстро скрывается за входной дверью.

Наташа за рулем автомобиля мчит по окружной дороге, спеша в Красногорск. Андрюша на заднем сидении автомобиля смотрит с интересом в окна. Появляется район новостроек Строгино на берегу большой воды.
– Мамочка! А когда мы поедем купаться, – спрашивает Андрюша, – посмотри, какое озеро!
– Поедем, сынок! Обязательно поедем! Поедем вместе к большому, синему, теплому морю! Красному морю!
– А почему синее море, красное? – спрашивает Андрюша, и Наташа радостно улыбается ему и своим сокровенным мыслям.

05.10.2002.