Кукловод Глава 3

(опубликовано в журнале "День литературы")

***

Зловонный запах вокруг, кажется, несколько отрезвил его лишь перед самым рассветом. Небо ещё недавно совершенно тёмное, постепенно делалось голубым. Над бескрайним полем мусорной свалки летали полчища чёрных птиц. Они давно заметили свою беспомощную жертву и лишь выжидали момента, когда смогут поживиться свежей порцией бездыханной плоти…
Однако тому не суждено было случиться. То ли провидение, то ли сам Господь Бог мешал осуществлению планов этих прожорливых тварей. Сердце в маленькой груди, не смотря на все потрясения, пусть и тихо, но всё же продолжало биться, постепенно возвращая силы, сознание, но не память.
– Где я? –  увлажнились давно уже высохшие глаза – Где?
Вдруг, совсем рядом послышались шаги. Они всё приближались, становились отчётливее. Вскоре он смог разобрать и речь, непонятную, гортанную, сбивчивую. Многоголосый рой двигался по направлению к нему. И вот, наконец, он увидел людей. Старых и молодых, одетых кто во что горазд, смуглолицых, улыбчивых... Цыганское племя, казалось, радо было встретить найдёныша.
– Ты кто? – спросила мальчика  сморщенная особа в длинной цветастой юбке, перебирая во рту дымящуюся сигарету и, не дождавшись ответа, добавила – Ромкой будешь – заключила она и махнула рукой своим  сородичам.
И тот час десятки рук подняли несчастного с земли  за одежду и, не на минуту не замолкая, понесли в свой цыганский, непознанный рай…

***
Теперь его жизнь переменилась полностью. Хотя, кто его знает, какой она была эта жизнь раньше? Ромка практически ничего не помнил, кто он, откуда, как попал на ту зловонную свалку. Будто само провидение выбелило его прошлое, ни оставив не пятнышка, ни даже крупицы воспоминаний.
Но может быть, это было и к лучшему, ведь сейчас, будучи принят в большую шумную семью, он чувствовал себя вполне счастливым. Здесь его вылечили, откормили, поставили на ноги. Барон Рамир, грузный, чернобородый, золотозубый мужик, считал мальчика своим младшим сыном, любил его. Правда, порою, одаривал тумаками  вместе с другими своими детьми, но то было не страшно. Любила Ромку и приёмная мать, красивая цыганка Ляля. Она не отпуска найдёныша от себя ни на шаг и тот, вместе с прочим многочисленным потомством семейства, сопровождал женщину всюду, постепенно постигая азы цыганских будней: подворовывал на вокзалах, попрошайничал в электричках, на рынках тащил всё, что плохо лежит, отвлекал внимание бдительных граждан, в то время, как его мать, профессиональная гадалка, обирала несчастных до нитки…
Ромку в семье считали очень способным. К тому же он умел читать и писать, что в цыганских кругах являлось верхом учёности. А потому, спустя год, ему стали доверять более ответственную работу. Работу, которая приносила семейству немалый доход, но в одночасье забирала жизни наркозависимых граждан…

***
               Напольные часы, пробив семь раз, мерно продолжили свой ход. Затарахтел на кухне старенький холодильник. Иван открыл глаза, посмотрел по сторонам. Комната с высокими потолками была обставлена в стиле восьмидесятых: книжный шкаф, громоздкий телевизор, кресло, обтянутое бордовой тканью, полированный стол, небрежно укрытый клетчатым пледом диван. Именно его он облюбовал в далёком детстве своём, когда ещё были живы родные, именно здесь коротал теперь одинокие ночи…
Спиридон потянулся от души, сел. В это время рядом на тумбочке зазвонил телефон. Иван нехотя снял трубку.
– Алло… – произнёс  он, потирая глаза.
На том конце провода откашлялись.
– Ну, что, соня? – услышал Спиридон бодрый голос судмедэксперта  Шаца, еврея по национальности и профессионала от Бога  – Спишь ещё?
– Ага, Адам Моисеевич – ответил Иван. – А вы?
– А я, друг ты мой сердечный, всю ночь с банкиром твоим развлекался. Вон он у меня голубчик лежит. Чистенький весь, вымытый, что агнец небесный.
Спиридон тут же представил тучное тело усопшего, аккуратно зашитое умелой рукой, поёжился.
– Ну, и как он там? – немедля поинтересовался оперативник.
– Хорошо. Богу душу отдал полчетвёртого утра, как я и предполагал. В крови алкоголь и ещё кое-что имеется, но об этом после…
Судмедэксперт снова откашлялся, видимо многолетнее курение трубки давало о себе знать.
– Что касаемо улик? – продолжил Шац – Антон Львович тут бумажку тебе  оставил. Могу почитать...
– Будьте добры – попросил в нетерпении Спиридон.
И Адам Моисеевич зашелестел листами.
– Так. Отпечатков посторонних на месте преступления нет. Землица в библиотеке с заднего двора. Нить, что ты ему передал, скорее всего, с униформы, какую теперь выпускают в большом количестве для армии, ну  или охранных предприятий… Всё.
Судмедэксперт замолчал, а Иван не преминул напомнить:
– Ну, а в крови-то, всё же что было?
– В крови, Ваня, – вздохнул собеседник как-то совсем удручённо – кокаинчик присутствовал. А ещё болезенка нехорошая…
– Какая? – окончательно потерял самообладание Спиридон.
Адам Моисеевич ещё раз вздохнул.
– Сифилис, – наконец, произнёс старик, и  будто завершая действо на театральной сцене,  добавил  – сифилис, Ванюша, на ранней стадии…

***
Рёв мотора заглушил слова сзади сидящего, чему Матвей Горелов несказанно обрадовался. Ведь только так он мог отдохнуть от бесконечной болтовни Васьки Шемякина, с которым сегодня невольно свела его судьба.
– Отправляйтесь по городским скупкам и ломбардам – скомандовал ему с утра Спиридон. – Глядишь, засветятся где ценности Лапиных.
Мотя озадаченно почесал свой щетинистый подбородок.
– Слышь, Иван, а может я один а? Так оно даже быстрее будет…
– Ну, уж нет – не раздумывая, отрезал напарник. – Я в няньках вчера набегался, сегодня твоя очередь…
Матвей вздохнул и, всем телом ощутив крепкие объятья своего спутника, смачно выругался.
– Что ты сказал?!!! – тут же услышал он у себя за спиной.
– Ничего!!! – буркнул Мотя – Приехали уже…
Байкер свернул на обочину, припарковался у тротуара, заглушил мотор.
– Слазь – скомандовал Горелов Ваське.
Тот, пошатываясь, освободил сиденье.
– Ох, и моцик у тебя! Зверь! Вот бы мне такой!
Матвей не спеша снял с головы чёрный шлем, повесил его себе на руку.
– Пошли, давай, зверь. Работа ждёт – кивнул оперативник в сторону ломбарда, который уютно расположился на первом этаже невзрачной пятиэтажки.
Через минуту служители закона уже стояли у небольшого открытого окна.
– Нас интересуют следующие вещи – протянул Горелов список краденного и кое-какие фотографии крашеной блондинке за бронированным стеклом. – Их могли принести вам сегодня или даже вчера….
Матвей замолчал, наблюдая, как девушка с интересом изучает снимки. После непродолжительной паузы работница ломбарда протянула их обратно.
– К сожалению должна вас огорчить – вымолвила незнакомка. – Наш ломбард принимает только драгоценности. Всё остальное нас не интересует…
Матвей глубоко вздохнул, и начал, уже было, складывать фотографии в папку, как вдруг блондинка добавила.
– Но вы знаете, – забарабанила она быстро длинными коготочками по столешнице – мне сегодня моя подружка звонила Алка, она тоже тут неподалёку приёмщицей в ломбарде трудится. Так вот, Алка и говорит. Мол, припёрся к ним сегодня утром тип какой-то. То ли бомж, то ли наркоман по виду. В общем, вазу он девчонкам предлагал. А вот какую, я не спросила…
Матвей вдруг заулыбался.
– Адресок рабочий этой Аллы чиркните?
– Конечно – просветлела и девушка тоже.
Горелов покинул ломбард довольным. Ещё бы, такая удача! Он постоял немного на крыльце, покурил, но Васьки всё не было. Тот «ненадолго» задержался внутри. Минут через пять счастливый стажёр, наконец, появился.
– Девушку Лизой зовут – сообщил он Матвею радостно. – Вот, телефон свой дала – гордо определил парень клочок бумаги в свой нагрудный карман. – Время будет, встретимся – вдруг равнодушно потянулся он, позевнул. – А сейчас некогда, работать надо – деловито направился Васька к Мотиному байку…

***
Этот кладезь науки представлял собою высокое здание с колоннами, внутри которого роилось неимоверное количество молодых людей. Все они являлись студентами института культуры: опытные и совершенно юные, одарённые и не очень, страждущие знаний и нескрываемо равнодушные, но бесконечно счастливые, как могут быть счастливы люди в столь раннем возрасте…
Иван прошёлся по длинному коридору, заглядывая в аудитории, но нигде надолго не задержался.
– Вам кого, молодой человек? – вдруг остановилась рядом с ним миловидная дама в длинном платье в пол с высокой причёской на голове.
Она будто только что сошла к нему с полотен художников-передвижников, впопыхах забыв надеть свою роскошную шляпку с вуалью…
Спиридон отчего-то покраснел, откашлялся.
– Мне бы актёрское отделение найти, группу 332 –ю.
Женщина немного помедлила с ответом, оценивающе взглянула на представшего перед ней кавалера и вдруг царственно улыбнулась.
– 332 – ая группа сейчас в актовом зале готовит спектакль. Это прямо по коридору. Можете туда пройти…
Иван чуть склонил голову.
– Благодарю – отчего-то смутившись, произнёс он и, провожаемый благостным взглядом, отправился в указанном направлении.
Буквально через минуту он был уже на месте, обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на незнакомку, но след её давно простыл. Спиридон вздохнул обречённо и открыл скрипучую дверь, лишь после сообразив, что нежданным гостем ворвался на репетицию. Действо на сцене прекратилось, актёры, они же студенты, замерли в неестественных позах, а по залу прокатился недовольный гул.
– Вы кто?! – вдруг впился взглядом в оперативника режиссёр-постановщик, низкорослый полный мужчина с проплешиной на голове.
– Я из милиции – уже почти было растерялся Иван, но в последний момент всё же взял себя в руки. – Мне бы с Миланой Лапиной побеседовать.
Из-за кулис тут же вышла «виновница торжества» в длинном русском сарафанчике, в лаптях, с веночком на голове. От былой тинейджерки в ней не осталось и следа. На вновь преображённую взглянул режиссёр.
– Лапина, ты у нас, кажется, во втором акте задействована? – процедил постановщик, скривившись – Тогда можешь идти. Но чтобы через полчаса была на месте. Поняла?
– Поняла – буркнула Миланья в ответ и тот час спрыгнула со сцены.

***
Они сидели в институтском парке на лавочке. Милана, забросив ногу на ногу, курила сигарету и выглядела в своём народном наряде, очень забавно.
Спиридон незаметно улыбнулся, кашлянул.
– Мила, – наконец, обратился оперативник к девушке – Вы вчера сказали, что ваши родственники убили отца? У вас есть веские основания их обвинять?
– Конечно – вдруг, не моргнув глазом, заявила Миланья – они же все его ненавидели…
Молодая «крестьянка» затушила окурок, отбросила назад длинную бутафорскую косу и устремила свой взгляд куда-то вдаль.
– Мать жила с ним только из-за денег. Встречалась с любовником своим Ярцевым, но уходить к нему не собиралась….
– А Ярцев это у нас кто?
– Это адвокат нашей семьи – пояснила Милана и продолжила – Братец мой Стасик – игрок. Спускает в казино огромные суммы. Отец ему недавно сказал, что денег больше не даст. Ну, брат, конечно, обозлился, орал, ногами топал.
Девушка перевела дух.
– Ну, а про Кариночку с её разлюбезным мужем и говорить не приходится…
– А что с Кариной не так? Мне показалась она очень разумной…
– Да, с сестрицей-то как раз всё в порядке – согласилась с Иваном Мила. – А вот Артурчик её тот ещё ловелас. Он у отца управляющим работает в банке, бегает там за каждой юбкой без разбора. А тут я его недавно с внучкой нашей поварихи, с Сонькой застукала. Давно бы всё отцу рассказала, да бабу Машу жалко. Она ведь нам как родная…
Мила вздохнула.
– Вот так и живём. И что дальше будет, не знаю…
Девушка замолчала, задумался вместе с нею и Спиридон.
Тут из центральной двери института выпорхнула, как Ивану показалось, знакомая ему уже дама. Только теперь она выглядела совершенно иначе. Длинные тёмно-русые волосы, обтягивающие стройные ноги джинсы, коротенький топик. Спиридон невольно поднялся с места.
– Кто это? – вдруг вслух произнёс он.
Миланья, заметив неестественное поведение оперативника, посмотрела на женщину тоже.
– А это – равнодушно ответила она. – Это наш преподаватель по актёрскому мастерству Камбурова, мы её все Людочкой называем. Она, к тому же, ещё и актриса в театре...
Мила замолчала и, наконец, окончательно сообразив, в чём дело, улыбнулась.
– Зачем она вам? Она же старая совсем. Ей уже лет тридцать или больше?
Но Спиридон девушку уже не слышал.