Жертва красоты

                Кто служил на флоте, в цирке не   смеется.

                Народная мудрость

  Штурман Молоканов, наконец, решил пошить повседневную форму одежды, — тужурку и брюки. Старая,  еще лейтенантская, так пообносилась, что даже ночью в ней было стыдно идти. А на плечах уже светились звезды капитан-лейтенанта.

   Заказать-то все это он заказал, а забрать — некогда. Корабль ходовой, — чаще в море, чем на суше. Да и лень-матушка, родившаяся гораздо раньше него, мешала сходить в ателье.

   Так пролетали недели, шли месяцы.

После очередного подъема флага командир обратил внимание на затрапезный вид офицера.

   - Молоканов, — здесь командир употребил несколько крепких выражений для придания разговору чрезвычайной серьезности, — вы когда последний раз шили обмундирование? А на себя в зеркало давно смотрели? Может и в город так ходите? Старпом, — командир, краснотой лица и шеи сейчас походил на синьора Помидора, обратил свой взор на стоящего сзади старшего помощника, — вы проверяете у офицеров форму одежды, в которой они сходят на берег? Или вам на все это наплевать? — распалялся он, — Через десять минут построение офицеров и мичманов в повседневной форме одежды. Разойдись! Время пошло!

   По кораблю понеслась команда: «Офицерам и мичманам приготовиться к построению на юте.  Форма  одежды — повседневная».

   Через десять минут, блистая красотой, офицеры и мичманы предстали перед командирскими очами. Коля Молоканов с багровым, как свекла лицом, вышел в том же, в чем выходил на подъем Военно-морского флага.

   Квадратная фигура командира приобретала округлую форму, лицо насыщалось зловещими кроваво-синими тонами. Он прошел вдоль строя.

   - Мичмана и командиры групп, свободны.

   Командиры боевых частей и начальники служб обреченно ждали расправы над товарищем.

   Лицо старпома тоже начало буреть. Он задним местом чувствовал, что через минуту вместе со штурманом может стать евнухом.

   - Я уже не знаю, что по этому поводу можно еще сказать? — начал Шевченко издалека, — Молоканов, будьте так любезны, выйдите, пожалуйста, из строя на три шага. Пусть ваши товарищи полюбуются вами. Или этим товарищам, включая и старшего помощника, глубоко все равно как выглядит советский офицер? Так я понимаю? — жуткий крик сотряс атмосферу, — У вас совесть, товарищ капитан-лейтенант, или стыд, на худой конец, есть? Или вместо всего этого у вас хер между ног вырос? Все, о чем   я сейчас говорю, касается и старпома. Это же надо умудриться, так распустить корабль!

   Челюсть старшего помощника начала выдвигаться вперед. Он ходил сзади командира, как зверь за дрессировщиком.

   - Помощник по снабжению, вы, согласно нормам вещевого довольствия, все выдали офицеру? Или налево пустили? Вижу, что на вашу форму муха еще не садилась. И почему она пошита из сукна старшего офицерского состава? Не рановато ли, товарищ старший лейтенант? Старпом, проверить вещевую службу. До пуговицы! До носка! А вы, помощник, после построения зайдете ко мне с вещевым аттестатом Молоканова. И свой не забудьте прихватить. Посмотрим, какими нормами сейчас живут дипломированные военворы?

   - Можно было даже не ставить на зеро, что следующий акт командир совершит с доктором. А с кем же еще, не с артиллеристом же или механиком?

   - Доктор, а вы кроме сна, еще чем-нибудь занимаетесь? На корабле что-нибудь делается?

   Начмед стоял и молчал. Как можно ответить на вопрос ни о чем? Конечно, на корабле что-то делается. Но что конкретно хочет услышать командир?

   - Я не слышу ответа.

   - А что я должен ответить? Я не понял вопроса.

   - Не прикидывайтесь дурачком. Что конкретно вы делаете?

   - Перечислить все, чем занимается медслужба или вас интересует что-то конкретное?

   - Новый выброс командирского адреналина вновь сотряс вселенную.

   - Вы на утреннем построении телесный осмотр проводите? Обращаете внимание на внешний вид личного состава и своих товарищей.

   - Телесный осмотр проводим во время помывки личного состава в бане, в субботу. На утреннем построении проверяем чистоту рабочего платья, осматриваем внешний вид и стрижку ногтей.

   - Когда вы уже научитесь отвечать по-военному? Старпом, — старший помощник тоже не давал ему покоя, — с офицерами и мичманами давно занимались строевой подготовкой? Некоторые уже даже начали забывать лаконичный военный язык и то, что носят на плечах погоны. Завтра, во время обеденного перерыва уделите им внимание. Пусть почувствуют земную твердь. План занятий мне представите с вечерним докладом.

   - Есть, товарищ командир, — щелкнул каблуками старпом.

   - Доктор, — начмед постоянно попадался командиру на глаза, — чему вы улыбаетесь?

   - Я не улыбаюсь, товарищ командир. Просто мое лицо выражает радость и гордость.

   - И чему вы радуетесь?

   - Жизни, товарищ командир.

   - А гордитесь, что служите с таким офицером, как Молоканов? Вы как давно его осматривали? Может он уже завшивел, а тело покрылось коростой? Если все нормальные люди гниют с головы, то он с ног. Здесь тоже, как я понимаю, военная медицина бессильна? После построения проведите тщательный телесный осмотр этого, с позволения сказать, офицера. Проверьте все, от головы до лобка. Не забудьте о подмышках и усах. И непременно обратите внимание на его ноги. Может их запах прочистит вам мозги. Я уже боюсь идти домой. Вдруг заразу принесу. А вам все весело. Об осмотре мне доложите  рапортом.

   - Командир повернулся к штурману. Новая волна гнева напрягла его череп.

   - Штурман, (далее опять шли такие обороты речи, которые значительно расширили и пополнили и без того богатый матерный флотский сленг),  вы понимаете,  шахтер из забоя выходит чище, чем вы передо мной сейчас стоите? Брюки так засалены, что вот-вот сломаются. Вы что в этом спите? Тужурка затерта до зеркального блеска. На вас даже больно смотреть, от того, что вы свет не поглощаете, а рассеиваете. Вам бы в цирке в этом костюме выступать, а не на флоте служить. Когда вы шились последний раз?
   - Я уже пошился, — выдавил из себя Молоканов, — Только забрать надо.

   - А ну, принесите мне квитанцию. Вам же обмануть, что два пальца об асфальт. Не хочу выглядеть потом дураком. Это старпом вам всецело доверяет. А вы на его шее все ездите. Так, Александр Николаевич? — командир снова зло поглядел на старшего помощника.

   Штурман, неспела, пошел в  каюту.

   - Вы можете ногами быстрее шевелить? Итак, из-за вас час потеряли, — прорвало старпома. Он желал хоть как-то реабилитироваться.

   - Старпом, у вас сигарета есть? — командир не курил, но иногда, как девочка-институтка, набирал в рот дым и выпускал его, портя окружающую среду.

   - Старпом протянул пачку «Примы».

   - У кого-то найдется с фильтром? Доктор, вы у нас ближе всех к интеллигентам, что вы курите?

   Доктор, молча, протянул пачку «Стюардессы».

   - Товарищ начальник медицинской службы, курите дорогие сигареты, а ботинки не чистите.

   - Курить, товарищ командир, можно и босиком. Удовольствие от этого не уменьшается.

   Ответить командир не успел. Прибежавший Молоканов протянул ему бумажку.

   - Что это? — командир долго изучал затертый клочок бумаги, — У нас сейчас по календарю конец октября, а заказ принят восьмого января. Это почти год вы шьетесь? — пошептал он, — Вы нормальный человек? — ругаться у него уже не было сил, — Значит так. Вам штурман я сход на берег запрещаю. И вам, старпом, тоже. Пока вот он, — командир с силой ткнул пальцем Молоканова в грудь, — не будет выглядеть подобающе. Все ясно? Разойдись!

   За полчаса до ужина в каюту доктора влетел Пушкин.

   - Докторинчик, быстро в кают-компанию! — задыхаясь от смеха, произнес  он.

Это еще зачем?

   - Быстрее, иначе пропустишь, век жалеть будешь. Сейчас старпом командиру Молоканова будет представлять.

   А получилось так.

   Старпом в гневе забрал у штурмана квитанцию и, снарядив в ателье матроса, строго предупредил его, чтобы тот без формы не возвращался.

   В ателье форму очень долго искали, но все-таки нашли. Старый еврей портной в ужасе схватился за голову.

   - Молодой человек, без примерки я не могу вам ничего отдать. Видите, здесь рукава только приметаны, пуговицы не пришиты. Это можно человека сделать как угодно: умным и дураком, красивым и страшным, маленьким и высоким. И для того, чтобы скрыть все его недостатки или подчеркнуть достоинства есть мы, портные. Нет, без примерки я вам ничего не отдам. Пусть придет хозяин, с ним все и будем решать.

   Моряк начал впадать в уныние. Во-первых, он собирался погулять по городу. Когда придет еще такая шара сойти с корабля. А во-вторых, со старпомом шутки плохи. Из-за этого поганого костюма можно попасть в немилость к старшему помощнику и до конца службы видеть берег с борта корабля.

   - Примеряйте на меня, — твердо сказал он, — Мы с ним одной комплекции.

   - Ой, как вы меня пугаете, юноша. Я сделаю что-то не так, вы будете в стороне, а виноватым окажусь я, Лившиц Давид Львович, — причитал портной, — Вы понимаете, у меня шьется сам Командующий флотом! Может пострадать моя репутация. Человеку жить в этом костюме. А я возьму и его испорчу. Нет, нет. Пусть приходит сам.

   - Понимаете, он не может, — моряк от горя готов был заплакать, — Просил забрать, все как есть.

   - Ой, не знаю, не знаю, — опять запричитал портной, — Ну давайте, раздевайтесь. Будем мерить, если вы уверены, что фигуры у вас с ним одинаковы.

   Три часа, проклиная судьбу, старпома и штурмана, матрос ждал, пока пришьют рукава, пуговицы, шевроны, погоны, да еще и выгладят офицерскую форму. Время на прогулку у него не оставалось.

   И вот наступил второй этап. Представление портняжного искусства командиру.

   Мудреного в фигуре штурмана ничего не было. От плеч и до колен окружность его тела была везде одинакова. Лишь от колен ноги иксобразно расходились в разные стороны.

   Доктор влетел в кают-компанию. Грустный старпом сидел в кресле, опустив голову. Жизнь отчего-то его явно не радовала. Перед зеркалом стоял штурман. По его красной физиономии обильно тек пот. То, что на нем было одето, вызывало двоякое чувство: у присутствующих — истрический смех, а у обладателя новой формы и старшего помощника — неподдельное горе, ибо сход старпома на берег висел на гнилой нитке, а на сход штурмана старпому было глубоко наплевать.

   - Едри ее в дышло, — простонал от увиденного доктор, сползая по переборке и заходясь истерическим смехом. Корчась в судорогах и катаясь по палубе, он рычал, что красота — это страшная сила, но такая красота спасти мир не может.

   Картина, представшая перед его глазами, напоминала жизненный период вторжения конкистадоров на американский материк. Колины брюки были настолько коротки, что не доставали до ботинок сантиметра два. Но и это было бы ничего. За счет внутреннего займа они элементарно удлинялись. Но вот тужурка… не отвечала никаким стандартам. Моряк, работавший в качестве манекена, был на голову ниже Молоканова и сантиметров на десять уже в объеме. Таков  получился  и пиджак. Треть предплечий торчали из рукавов, а застегнутый на все пуговицы штурман напоминал африканский  барабан.

   - Старпом тупо глядел на погибающего от смеха доктора и от безысходности курил сигарету. Теперь ему, стоящему двумя ногами на холме Голгофы, было можно  все.

   - Вы страшный человек, товарищ капитан медицинской службы, — обреченно покачал старпом головой, — и не понимаете, что красота только и делает, что требует жертв.

Доктор, пошел на… — неистово завопил штурман, но вошедший в кают-компанию командир, не дал начмеду узнать, куда ему нужно было в срочном порядке идти.

   - Товарищи офицеры! — скомандовал старший помощник.

   Доктор попытался подняться, но стукнувшись головой о стол, вновь рухнул на палубу.

   От увиденного, командир вначале потерял дар речи. Но когда она к нему вернулась, он тихо вспомнил мать и грязно выругался.

   - Что это, старпом? Где вы все это взяли? — он даже не обратил внимания на то, что старпом курит.

   Челюсть старшего помощника опять поползла вперед.

   - И вы, товарищ старший помощник, решили в этом выпустить офицера в город?

   Под столом раздалось хрюканье.

   - А это кто там грязь собирает?

   - Это наш доктор, троюродный брат Гигиены и Санитарии, — скорбно проговорил старпом.

   - Доктор? — удивился командир, — А что он там делает? Он пьяный?

   - Лучше бы он был пьяный, — равнодушно произнес старший помощник.

   --Пу… -пу, пуговичку от ширинки потерял, товарищ командир, — послышался плачущий голос начмеда.

   - Вы потеряли или штурман? Ну, ищите, ищите, — командир снова перенес свой взор на командира БЧ-1, — Молоканов, вы за год так выросли на флотских харчах или вместе со старшим помощником готовитесь на бразильский карнавал? Доктора туда с собой возьмите. Ему там тоже место найдется. Не зачет, старпом. Делайте что хотите: укорачивайте ноги с руками, срезайте пластами сало, шейтесь по-новому, но через три недели он должен выглядеть достойно.

   Через три недели, в новой форме Николай сошел на берег. Путь его пролегал через ресторан. Вскоре на тужурке появились первые масляные пятна от салата, а на брюках от вина.