Пасхальный подарок

   В далекие советские времена все жители необъятной страны были атеистами. Но все же это не мешало им чтить и праздновать религиозные праздники, несмотря на явный запрет.

   В воскресенье на Пасху Александр проснулся необычно рано. Часы показывали двадцать минут шестого.

   - И чего людям в выходные дни не спится? — подумал он, с огорчением ворочаясь с боку на бок, — Как на работу идти, — голову от подушки не оторвать.

  Сон исчез, будто его и не бывало.

   Полежав еще немного, он встал, прошелся по своей небольшой квартире. Жена и дочь мирно спали.

   Сегодня к обеду должны быть гости. Но до обеда еще ой сколько времени! Все вроде бы к встрече готово. Водка закуплена, холодец сварен, мясо замариновано, яйца покрашены. Осталось картошку сварить, да салаты нарезать. Но на это есть женские руки.

   От незапланированного безделья его вдруг осенило сходить на рынок.

   - Хоть зелени куплю, — подумал он одеваясь.

   Утренняя прохлада забиралась под куртку. Александр ускорил шаг, чтобы согреться. Нужный трамвай не заставил себя долго ждать.

   Рынок жил своей голосистой жизнью. Побродив между рядами, он купил петрушки, укропа, приценился к салу, взял пару килограмм яблок. Ноги сами собой привели его на площадку, где продавали живность.

   Пять лет назад ему дали от завода дачный участок под Зеленогорском. А мужик он был домовитый. Не откладывая в долгий ящик, построил шикарный дом, возвел хозяйственные постройки, окультурил землю. Даже завел кое-какое хозяйство: держал пяток курочек и десяток кроликов. Худо-бедно, а  свежие яйца и  мясо всегда были на столе, не говоря уже об овощах, фруктах и ягодах.

   Он остановился у клеток, где продавали поросят. Маленькие, розовенькие, как цветы у шиповника, шустренькие и потешные. Они напомнили Александру далекое довоенное детство, где в Вологодской области они с отцом от зари до зари трудились, чтобы прокормить огромную семью. Уже двадцать с лишнем лет он живет в Ленинграде. От далекого деревенского детства остался лишь окающий говор, да тяга к каторжному труду.

   - Мужчина, чего стоим, мечтаем? Берем поросенка, не раздумываем. Какого вам выбрать? — от голоса продавщицы Саша вздрогнул, — Поросята месячные. Все привиты. Возьмите, не пожалеете.

  - И сколько же один стоит?

  - Тридцать пять рублей.

   Дорого, — почесал он затылок, — А-а-а! — махнул рукой, — Давайте. Только в чем я его  понесу?

   - Не волнуйтесь, мужчина, — засуетилась продавщица, — Я вам и тряпку дам завернуть… А хотите коробку… Советую под курточку его положить. Он согреется и уснет. Вам далеко везти?

   - На Народную… За Володарский мост, — проокал Саша, запихивая покупку под  куртку.

   - Не так уж и далеко. Мигом доедете. Пусть растет, — улыбнулась она, пересчитывая деньги, — Спасибо за покупку! Покупаем поросят! — прокричала она в сторону проходящих женщин.

   Поднявшийся ветер с Невы гнал прохладу и пронизывал до костей. Мысль о трамвае сразу исчезла. Александр поймал такси и вскоре был дома. Подойдя к двери, он заглянул за куртку. Поросенок, пригревшись, спал как малое дитя. Саша от умиления нагнулся и поцеловал его в пятачок. Благодарственно хрюкнув, тот еще крепче    прижался к груди своего нового хозяина. От такого доверия глаза мужчины увлажнились слезами.

   Тихо открыв дверь, он вошел в квартиру.

   - Саша, где ты был? — донесся из кухни голос жены, — Мой руки и садись к столу. Мы завтракать собираемся.

   Раздевшись, он бережно поставил покупку на пол. Та встрепенулась и, скользя копытцами по линолеуму весело хрюкая, побежала осматривать новую  обстановку.

   - Ты поросенка купил? Какая прелесть! — жена, Валентина, прижала руки к груди, — Галина, — крикнула она пятнадцатилетней дочери, — иди, посмотри, что отец принес! Только где он жить будет? Тут он нам все перевернет.

   - Ой, — взвизгнула радостно дочь, — давайте его Тарасиком назовем, — Тарасик, иди ко  мне!

   - Завтра утром отвезу его теще. Поживет пока у них  в сарае. Все равно они скоро на дачу перебираться будут. Вместе с ними и отвезем его туда, — Александр говорил, продумав все основательно.

   А поросенок, пока обсуждалась его судьба, неистово носился из угла в угол, создавая невероятный шум, постоянно путаясь под ногами.

   - Саша, отнеси его пока в ванную, да садись, завтракать будем. Там и тепло, и темно. Пусть пока поспит. На пол только брось чего-нибудь, хоть свою старую телогрейку, чтоб ему помягче было.

   Александр заботливо расстелил у батареи старый ватник, положил на него поросенка и закрыл дверь. В квартире сразу стало тихо.

   Семья села к столу. Почистив крашеные яйца, хозяин налил себе стопку водки.

   - Христос воскрес! — торжественно произнес он, поднося рюмку ко рту.

   - Во истину воскрес! — ответили жена и дочь.

   В это самое время за стеной что-то громыхнуло, раз- дался жуткий визг… и все затихло. Завтрак мгновенно отошел на второй план. Все мгновенно сорвались со своих мест и бросились в ванну.

   Отступя на минуту от своего повествования, хочу сказать, что семья проживала в «хрущевке». Тот, кто не знает что это такое, могут легко себе представить льва, живущего в клетке для попугая. Все комнаты в этих домах настолько малы, что в них и один человек пребывает в тесноте.

   Александр включил в ванной свет. Поросенка нигде не было, только слышалось отдаленное тихое постанывание. Он лег на пол и стал спешно все выгребать из-под ванны. Хлама оказалось столько, что вскоре им заполнился весь коридор. В свете фонарика в дальнем углу виднелись лишь две маленькие ножки и похожий на змейку хвостик. Кое-как дотянувшись, он схватил животное за ногу и потащил на себя. Тело издало душераздирающий визг, но не продвинулось, ни на сантиметр.

   Может снизу его как- то пропихнуть? — подала мудрый совет жена.

   Александру идея понравилась, и он спустился к соседям, что жили под ними. Но этот поход в люди ничего кроме разочарования не дал.

   Вернувшись домой, Александр выпил рюмку и, взяв топор, со всей пролетарской ненавистью начал им долбить  в стенке дырку со стороны кухни. Камни и пыль скоро заполнили все помещение. Жена и дочь не успевали выносить этот мусор на улицу. Наконец образовалась огромная дыра. Картина во всех отношениях выглядела удручающе. Голова поросенка застряла в перекрестье труб, идущих сверху вниз и параллельно полу. Просунуть туда ее он просунул, а назад не пускали уши. То ли от предчувствия скорого освобождения, то ли от света божьего, а может и от горячих труб он снова завопил как оглашенный.

   Галина, ты давай освобождай ему уши, а я отсюда за ноги стану его тащить, — донесся голос отца.

   Операция по избавлению несчастного животного началась. Спасатели распластались  на  полу  и  приступили к выполнению гуманной миссии. Один  лежал  на  кафеле в ванной, другая — в куче цементной пыли на кухне. На первых порах аккуратно, потом уже с остервенением, Галя стала загибать уши Тарасику вниз, чувствуя, как под пальцами трещат хрящи. Поросенок визжал, как резаный. Люди, услышав этот жуткий крик, цепенели от ужаса. Кто-то из сердобольных даже вызвал милицию.

   В конце концов, уши несчастного были просунуты под трубы. Александр изо всех сил дернул поросенка на себя и тот оказался на свободе. От грязи из розового красавца он превратился в черно-серого уродца, с ушами, висящими как у спаниеля. Кстати, уши у него не поднялись до конца его жизни.

   На уборку квартиры времени уже не было. Кое-как протерев пол и переодевшись, они в спешном порядке стали накрывать на стол. Начали подходить гости. Представителя фауны положили в спальню под батарею и прикрыли старым одеялом. Умаявшееся животное моментально уснуло.

   За столом сидели долго и весело. Пили сразу за все, ели с большим аппетитом и пели с душой. Была уже глубокая ночь, когда пьяные, но счастливые гости, слегка надоевшие хозяевам, стали расходиться. Поросенок, услышав шум, мгновенно проснулся и под общий смех весело носился из одной комнаты в другую.

   - Саша, давай его выкупаем, а то он перепачкает нам всю квартиру, — забеспокоилась супруга, набирая в таз теплой воды и бросая туда стиральный порошок.

   То ли от необузданной радости, то ли от нового потрясения, но Тарасик бил по тазу задними ногами с таким остервенением, что вскоре все стали мокрыми с ног до головы, а у соседей с потолка потекла вода.

   Валентина вытерла его насухо полотенцем.

   - Галька, — сказала она утвердительно, — ложись. Я положу его рядом с тобой.

   - Я со свиньей спать не буду, — тоже утвердительно заявила дочь, — Меня потом замуж никто не возьмет.

   - Хорошо. Отец уже спит, вот ему свинью и подложим под бок.

   Поросенок снова затих, уткнувшись пяточком в подмышку хозяину, и деловито там зачавкал. Александр даже не пошевелился, храпя с такой силой, что дребезжали стекла. Мать легла с дочерью. И как только их дыхание стало ровным, в коридоре послышалось цоканье копыт и хрюканье.

   - Мама, я в таких условиях спать не могу. Отец храпит, поросенок хрюкает… Надо что-то  делать.

Мать встала и зажгла свет.

   - Саша, — начала она будить мужа, — проснись, наконец. Скотина жрать хочет. С раннего утра ничего не ела, а скорее всего с вечера. И в доме ни капли молока. Иди, пройдись по соседям, может у кого-то найдется грамм двести.

   - А сколько время? — Александру очень не хотелось вставать.

   - Тебе какая разница? Без десяти два. Тогда не надо было и покупать, если заниматься не хочешь. Вставай уже! — затрясла она его.

   Он поднялся и с закрытыми еще глазам, в пижаме пошел к двери. Минут через сорок глава семейства вернулся, держа в руках стакан, в котором на четверть белело молоко.

   - Ни у кого ничего нет. Вот, у Борьки Степанова, все что осталось. Обошел весь дом.

   - Давай сюда, животновод! — она вылила молоко в миску, разбавила его теплой водой для увеличения объема, покрошила хлеб и ткнула туда поросенка носом. Тот пофыркал, а потом одним махом все  опорожнил.  И  тут его понесло. Видно только сейчас к нему пришел   настоящий голод. Он бегал из угла в угол, жутко визжа и прыгая на стены.

   Александр молча обул сапоги, заправив в них пижам ные штаны, накинул на плечи телогрейку, одел берет и положил поросенка в мешок. Для верности мешок запихнул в рюкзак. В таком одеянии, да еще с черной бородой, он походил на кубинского революционера, но одновременно смахивал и на вора-рецидивиста. Закинув поклажу за плечи, он направился к выходу.

   Отвезу теще. Там поживет. Все равно им скоро надо будет переезжать на дачу. И поросенка заберут туда.

   Он вышел на улицу и направился к стоянке такси. За спиной постоянно раздавался тихий жалобный стон. Часы показывали три часа ночи.

   Минут через десять подошла машина. Александр сел на заднее сидение, положив рюкзак на колени. Поросенок издал визг.

   - Что там у тебя? — с опаской спросил таксист.

   Сейчас покажу, — он развязал рюкзак и растянул мешок, — Поросенка вчера купил, а он спать не дает. Отвезу его старикам. Поехали на проспект Обуховской обороны.

   Через четверть часа Александр открыл ключом сарай, выпустил туда свою покупку, переполошив трех кур с петухом, Заперев дверь, он написал записку, чтобы утром не забыли покормить животное и на той же машине вернулся домой.

   Проснувшись, тесть вышел покурить и поболтать с рыбаками (сарай стоял около самой речки), а заодно бросить зерна курам. За дверью что-то жалобно пищало. Холодок пробежал по его спине, — Не ребенка ли  подбросили?

   Не успел он открыть дверь, как ему на грудь бросилось что-то маленькое, синее и холодное. Дедушка в страхе отпрянул назад и, зацепившись за порог, со всего маху грохнулся на землю задавив курицу и сильно ударившись головой и локтем. А поросенок, дрожа всем своим маленьким телом, тыкался в лицо и неистово визжал. Дед схватил его, засунул за пазуху и быстро замельтешил домой.

   - Мать, — крикнул он с порога, — Сашка ночью, наверное, приезжал. Смотри что привез, — и поставил  на пол измученное животное, — Грей молоко! Его надо отпаивать! А что это у него на спине написано? — он надел на нос очки, — Та-ра-сик, — прочитал по складам, — Видишь, Тарасиком назвали. Галина, по всей вероятности, написала. Не стой, кормить его нужно. Он и промерз, аж посинел, и есть хочет. У него сил совсем нет. Кричать не может, только стонет. И я башкой треснулся и локоть зашиб. Даже рука не гнется.

   Супруга быстро разогрела молоко, налила в алюминиевую тарелку, поставила на пол и сунула под нос поросенку. Тот с большой жадностью стал из нее хлебать. В это время второй представитель животного мира, кот Урсик, из ревности, а может из жалости к брату своему меньшему, прыгнул на спину кормящей женщины и в исступлении стал рвать на ней платье и кожу. Теперь бабка верещала как бешеная, а кот, зверея от ее крика, превращался в своего далекого предка. Дед, тоже обезумев от увиденного, схватил со стола тарелку с кашей и со всего размаха ударил кота. Тарелка разбилась, дополнительно порезав и без того израненную женщину. Не остывшая каша растеклась по кровоточащей спине. А Урсик, взвыв от боли, скрылся под диваном.

   Вызванная скорая помощь отвезла бабушку в больницу, где ее долго шили хирурги, а потом еще дольше лечили в стационаре. А дед, с переломом в локтевом суставе и гематомой на голове остался на хозяйстве.

   Только через полтора месяца пожилые люди смогли поехать на дачу со всеми своими пожитками, воинственным котом и доставившим всем столько хлопот поросенком.