Толян

               

    Есть на востоке обычай:  молодым ходить к старикам и спрашивать совета. Жаль, что у нас такого обычая нет. Молодые сами всё знают, не слушают советов старших. Живут, спотыкаются о те же камни, о которые спотыкались их отцы и деды.
    Забыл как-то я ключи от квартиры, чертыхнулся  и сел у подъезда на лавку. Там, как всегда, сидел дед -  сосед с верхнего этажа. На вид ему было лет семьдесят пять. Молчаливый, раньше выпить любил, а теперь не пил, всё молча сидел, только здоровался со всеми.  Ничем он не отличался от остальных, к нему уже все привыкли и даже как будто не замечали его. В подъезде в основном молодежь жила.
И тут от нечего делать любопытство меня взяло: что за дед, чем живет, о чем думает.
- Как поживаете? – задал я наводящий вопрос.
- Да ничего, помирать не собираюсь, - ответил он бойко.
«С мозгами всё в порядке», сообразил я»
- Да я не об этом. Сколько же вам лет стукнуло, уважаемый? Да и звать-величать, прошу   меня  извинить, соседа не знаю. – Решил продолжить я.
- Толяном в детстве звали.  Восемьдесят в марте минуло.
- Да вы что?! Никогда бы не дал, – не на шутку удивился я.
- Да вот доживаю век. Скучно.  Сверстников рядом почти не стало. Долго еще мне жить, мать в сто два года померла.
    И тут Толян неожиданно разговорился, видно так ему молчать надоело.
- Я вот политикой через телевизор интересуюсь. Все про раздел мира твердят, Россию ругают. А куда Европе без неё? – Заключил он.
- А как ты раньше-то жил, что интересного в жизни было? – Не унимался неожиданный слушатель.
- Жил как все, сейчас всё больше о своём детстве вспоминаю.
    И тут, к своему удивлению, я услышал  замечательную, на мой взгляд, историю. Рассказывал он её так степенно и задушевно, что она неожиданно врезалась в мою память.

- Моя мать еще девчонкой вместе с родителями перебрались из-под Харькова в Казахстан, - начал он неторопливо. – Бежали от голода и притеснений украинских националистов. После нескольких лет скитаний по Восточному Казахстану семья остановила свой выбор на  прииске Каинды. Прииск основали на месторождении оловянных руд.  Практически все работали на руднике – добывали олово, золото, серебро.  Прииск назван по имени речки Каинды, левобережного притока Иртыша. Это бурная горня речка,  текла она   среди  каменистых  гор. На склонах гор рос смешанный   лес, в основном огромные сосны, пихты и березы.  Ближе к воде росли  кусты черемухи,  калины. А сколько в лесу  было грибов!  – Как сейчас вижу кусты малины, черной и красной смородины.  Мы, ребятишки, ведрами собирали эти дары природы и несли домой, где родители делали из них заготовки на зиму. Благодаря этим грибам и ягодам мы и выжили в голодные военные годы. А еще благодаря картошке. Люди селились главным образом в тех местах, где можно было выкопать землянку. Выбирали ложбины, где земля была помягче, куда с гор стекали  вместе с дождевыми и талыми водами черноземы. И вот эта земля рожала чудо-картошку.  Картошка кормила и людей, и свиней, и домашнюю птицу. Главное, мы не голодали.
Старик помолчал, как бы собираясь с мыслями.


- Очень яркое воспоминание у меня осталось из раннего  детства. Поздней осенью 1944 года (мне тогда было уже семь лет) по прииску Каинды в сторону пустующей конной базы проскакали на лошадях трое  вооруженных военных в будёновках.  Когда-то местная конюшня, расположенная за селом в сосновом бору, была местом базирования хорошего конного табуна. Однако в 1941 году всех лошадей мобилизовали для нужд фронта. С тех пор конюшня пустовала, зарастала травой и кустарником. И вдруг эти военные!
По деревне пронесся слух, что эти военные доставили сюда немцев, которых разместили в пустующей конюшне. Завезли их с другой стороны села, чтобы не поднимать шум среди населения.
Мы с пацанами не сомневались, что привезли к нам пленных немецких солдат. Еще очень сильна была у нас боль от гибели наших отцов, и мы решили объявить привезенным пленным войну. Но чем с ними воевать?!  Решили сделать рогатки. Я вспомнил, что в сарае у бабушки Марии, где младшие братья матери Павел и Вася хранили свой велосипед, на гвозде висит велосипедная камера. Павел был на войне. Вася работал. Я тайком пробрался в сарай, снял камеру, отрезал кусок нужной длины и нарезал резиновых ленточек для всех мальчишек.  Вскоре рогатки были готовы.  Мы набили карманы камнями и отправились к конюшне. Идти нужно было в гору. Помня о военных, мы пробирались тайком, укрываясь за деревьями и кустами. Уже в конце подъема мы наткнулись на военного в буденовке. Он строго велел нам убираться домой и никогда сюда не приходить.


- Здесь находятся наши враги, - сказал он.
Мы испугались и побежали вниз с пригорка. В этот день шел первый снег,  опавшие листья и трава были мокрыми и скользкими. Падая и кувыркаясь, мы оказались внизу, но домой не пошли, решили узнать, что будет дальше. Через какое-то время тройка военных на лошадях покинула прииск.
    Дикое желание убивать немцев, по чьей вине погибли почти все мужчины Каинды, гнало нас вперед. Мы возобновили свою вылазку и, наконец, добрались до конюшни, огороженной жердями.
    Увиденное привело нас в шок: вместо пленных солдат мы увидели мужчин, женщин, стариков и детей с лопатам и  кирками, которые пытались копать ямы в мокрой от первого снега земле на лошадином стойле.  Первыми нас заметили дети. Несколько мальчишек подошли к нам и встали, напротив, по другую сторону жердяного ограждения. Стояли довольно долго, мы с открытыми ртами от неожиданности, они - с опаской глядя на рогатки в наших руках, на полные камней карманы. Один из приезжих мальчишек подошел, наконец, к самым жердям и протянул руку для рукопожатия. Он приветствовал нас на русском языке! Мы оживились, обменялись рукопожатием. Завязался разговор, из которого мы узнали, что они будут здесь жить, но для начала  им надо вырыть землянки. К нам подошла взрослая женщина, спросила, кто мы такие. На наши вопросы она пояснила, что они немцы с Поволжья. От неё я впервые услышал слово «спецпереселенцы». Женщина ничего не просила, вела себя спокойно и достойно. Мы были поражены случившимся.  День шёл к концу, а эти люди с детьми и стариками оставались один на один с грязью, холодом, первым снегом и приближающейся ночью, без еды и без крыши. Не сговариваясь, мы освободили карманы от камней и бегом пустились бежать к деревне. По дороге договорились собрать какую-то еду и отнести её переселенцам.

Дома практически у всех было голодно, хлеб был далеко не в каждой семье, ели его не каждый день. А вот картошка, сушеные ягоды и грибы были у всех. По дороге кинули клич другим ребятам. Мои торопливые попытки набить карманы продуктами привлекли внимание матери. Пришлось ей всё рассказать.  Пока мы разгружали карманы, передавая продукты приехавшим ребятишкам, к конюшне подтянулись женщины из деревни. Это моя мать с подругой Крячихой  подняли деревню и пришли на помощь спецпереселенцам. До ночи всех прибывших местные жители разобрали по своим домам, где люди смогли отмыться от грязи, согреться и получить горячий ужин. Негласно было решено нигде не упоминать, о спецпереселенцах, как будто их не было в Каинды. Днем приезжие рыли землянки, рубили лес – строили себе жильё. А с наступлением темноты  возвращались в теплые дома приютивших их каиндинцев. А весной на окраине Каинды появился Немецкий посёлок. – Рассказчик на недолгое время замолчал, сосредоточив взгляд на картинах своего детства.  Помолчав, старик продолжил.

- Такие поселки и на других приисках  образовались. Много немцев переселили в эти места. Со временем  кто-то вернулся на Волгу. Но большая часть осталась в Казахстане. 

С распадом Союза  немцы стали семьями собираться и уезжать в Германию. Почти все уехали. Вот я теперь и думаю – сколько же много народу в Германию со всей России  понаехало? Поди,  попробуй разделить нас с Европой. Всё равно мы дружить будем. Картошку-то одну на руднике делили.


    С тех пор, подходя к подъезду и здороваясь с Толяном, я ловлю себя на мысли «и почему я сегодня не забыл опять ключи от квартиры, а то бы послушал новые мудрые рассказы о его жизни».