Надлом. Часть 1. Глава 8

Глава 8. Шаломова дорожка

В конторе было накурено, хоть топор вешай. Мужики  ждали председателя колхоза. Вчера на заседании Исполкома было вынесено решение о выделении новых сенокосных наделов колхозникам.
- Вы бы хоть на крыльце курили, или ждали Антона Алексеевича на улице, - очнулась Дуня от воспоминаний.
- Скамейки что ли выносить на улицу? Долго что-то не едет наше начальство.
Председатель колхоза, Антон Алексеевич Полин, задерживался. Мужики расшумелись, давая волю выражениям с перцем, не стесняясь, Дуни.

- Кондрат, ты каждый вечер в правлении протираешь портки, что опять удумал председатель?
- Я, мужики, тово плохо слышу, не понял, о чем они гутарят.
- Наделы сенокосные будут закреплять за каждым  хозяйством, - сказал Иван.
- А что их закреплять, как косили испокон веков, так и будем косить.
- Несправедливо получается, сыны отходят, свое  хозяйство заводят, а покосы за батькой остались. Каждый отделившийся хозяин пишет заявление на пахотную и луговую землю, где ее взять? Все свободные земли за рекой, - рассуждал Трофим.
- Наши наделы колхоз в свое пользование забирает, а колхозникам на островах будут выделять луга, списки уже составили.

- Ты говори, Иван, да не заговаривайся. Пока станет река, чем скот кормить будем.
- На кой леший мне сдался покос на острове, как я оттуда сено вывозить буду?
- Там же сплошная некось, сколько сил нужно, чтобы расчистить.
- Тебе, сват Иван, сыны помогут, а у меня одни девки, и тех скоро замуж выдам,  - сказал Семен. 
-  Урежут  у нас угодья сенокосные, ей-ей.
- Не каркай, как ворона,  урежут,  урежут, - сказал Матвей.
Федор подтолкнул Еську.
- Какое решение приняли насчет наделов? Знаешь? Слышал, небось.
-  Дак, я что? Я это не подслухиваю, о чем оне говорят. Говорили, что колхозникам на островах выделят сенокосные наделы.

- И ты туда же! На островах! А как сено из-за реки возить? Речка только в конце ноября станет, а до декабря коров одной соломой кормить. Не бывать этому, не отдам свой покос никому!
- Не горячись,  Матвей, не согласимся ежели, может быть, отменят решение.
- Боится знать председатель нас, раз не торопится.
- Да нет, мужики, он же по Шаломовой дорожке поехал, да заблудился.
- Тьфу, на тебя, Афоня, тревожишь мертваво. Шалома давно черви съели, а ты вспоминаешь его.
-  Не к добру мужики Шалома вспомнили.

- А мы бывало с Шаломом сидим всю ночь на завалинке у конюшнего двора, он байки свои рассказывает, - завел речь  про  Шалома Афоня. - Было  дело, один раз приключилась вот такая оказия с ним. Сижу я ночью  на завалинке, ночь теплая, луна освещает улицу, как днем, в сторожку не хочется идти. Вижу, Шалом бежит, озирается по сторонам, как бы ни в себе. Не пойму, то ли наяву его вижу, то ли во сне. Однако,  придремал малость.
- Стой! – кричу Шалому. Он остановился, глаза выпученные, красные как свекольник у моей бабы.
-  Спрячь меня, Афонюшка, - просит меня.
-  От кого бежишь? - спрашиваю.
Он мне и поведал свою историю:

... Худо мне стало с обеда, задремал я прямо на закате солнца и слышу, сквозь сон, дверь в землянку открывается. Открыл глаза, стоит Рубаниха, а глаза у нее светятся, как у кошки. Жутко мне стало, зажмурился я, притворился спящим. А сам наблюдаю за ней в щелочку глаз.
- Не спишь, милай, вижу, не спишь, не притворяйси. Довези меня до губернии, срочно к губернатору требуется.
-  У меня  лошади нет, - отвечаю ей.
- Бяда грозит  нашей деревне, - говорит мне Рубаниха, - антихристы идут и разорение несут с собой.

И стала подкрадываться ко мне, как кошка, вокруг топчана  ходит, я от страха ни одной молитвы вспомнить не могу, головой в подушку уткнулся. Чувствую, спине тяжко стало, Рубаниха верхом уселась и пятками, как шпорами тычет меня в бока. Не хотел вставать, да только ноги сами идут к выходу,  и  побежали по бездорожью, прямо по лесу, болоту, через реку. А Рубаниха вцепилась в ворот рубахи и жутко на всю округу хохочет. Может час, а может и поболе бежал я, дома впереди показались. Рубаниха моей головой, в разные стороны крутит и прямо на крыльцо к губернатору посадила меня, а сама  сквозь стену в дом вошла. Хотел я закурить, табак дома оставил. Гляжу, рядом человек не нашего обличия сидит, наверное, покурить вышел. Я даже словом не успел обмолвиться, а он протягивает мне портсигар золотой с папиросами. Закурил и говорю:
-  Мил человек, ты Рубаниху не видал?
Гляжу, а это Рубаниха на шею мне забирается, хорошо хошь покурить успел. Побежали мы в обратный путь. Очнулся, бегу по улице...

-  И бежал бы, наверное,  ежли б я его не окликнул. Вот такие  чудеса, мужики бывают.
-  Наврал тебе Шалом, а ты  уши и развесил, - сказал Семен.
- Я тоже так  думал, только сидим мы на завалинке,  а  у  него  в  кармане,  как будто  мышь скребется, сунул Шалом руку в карман, а там  бумага  казенная трубочкой свернутая с печатью настоящей, сургучной.
- Да тебе, Афоня, наврать, что по ветру плюнуть.
- Э, не скажите, своими глазами видел. А утром в правление пришел, а там сидят мужики ненашенские, бородатые. А вы наврать! Помните, бурили  за болотом, ископаемые какие-то искали. Вот вам и «бяда». Как настроят своих вышек, где пшаницу сеять будем.

- А я верю Афоне, - начал Григорий Чалый, - шел я однажды ночью от кума с Шатая, только первый снежок выпал. Луна светит, светло, как днем. Вдруг слышу, кто-то за мной бежит. Оборачиваюсь. Бог мой! Свинья здоровенная гонится. Не помню, как добежал до дома, чуть дух не выпустил, а она хохочет и приговаривает:  «Гришенька, люб ты мне, хоть одну ночку побудь со мной, осчастливлю навеки».
Ей, ей не вру, мужики. Добежал до калитки, перекреститься догадался.
Сразу все затихло. Не рассказывал никому,  даже  Гале. Думал, засмеют.

-  Пьяный был?
-  Что ты, Трофим, трезвый как стеклышко.
- От кума трезвые не ходють, только спьяну чертовщина такая  причудится.
- Растрепались, как бабы, с покосами решать надо что-то, - заворчал Игнат.
- Хошь верьте, хошь не верьте, а есть такая дорожка до Иркутска, Шаломовой зовется, за одну ночь по ней можно до Иркутска добежать и назад вернуться. Смейтесь, смейтесь, - сказал Афоня.
- А дорожка Шаломова не через кувшинские покосы идет? Каждый год там макушки с копен Рубаниха хвостом сшибает, - подшучивает Трофим над Афоней.
- Если с Рубанихой в обнимку бежать, прав Афоня, все получиться, если под копной не останавливаться! 
- На кувшинских покосах, что ни год, верхушки с копен ветром сносит, дождем заливает стога. Беда прям.

- Да не дождем их заливает, а Шура подмачивает! Гы-гы-гы, - засмеялся Трофим.
Матвей глянул на него, тот сразу на улицу боком выскочил. Мужики плечами пожимают, а Митька прищурил глаза и смеется. Знать не один он видел Матвея с Шурой  в стогу.
- Пусть хоть с колхоза гонят, а не отдам свой сенокосный надел на заимке! Пусть только приедет! Все выскажу! Не тридцать третий сейчас, - рассердился Матвей.
-  Дождемся Алексеевича, а там и сказ держать будем.

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/11/30/848