Наталья Советная. -Я лунный свет ловлю в ладони-

       « Я ЛУННЫЙ  СВЕТ  ЛОВЛЮ  В  ЛАДОНИ»

 (вступительная статья в «Словарь эпитетов Бориса Орлова»)

Каждый писатель – сын своего народа, и значение его определяется тем, как он показывает свой народ миру, что он говорит от имени народа своего.
И.П.Мележ

    Писать о поэзии и поэтах следует, только настроившись на добро и свет. Желательно стать той благотворной пчелой, которая, по слову святого Паисия Святогорца, везде видит одни цветы и  несёт нектар в улей, и творит мёд…  Писать о творчестве и о поэтах непросто: для этого надобно в душу им заглянуть,  ощутить дух, которым дышат строчки…
    Именно с таким настроем  читает и работает с текстами писателей известный составитель словарей  русского художественного языка, знаток русской классической и современной литературы  Анатолий Павлович Бесперстых, член Союза писателей России, живущий в г. Новополоцке Витебской области. Недавно он подготовил к печати «Словарь эпитетов Бориса Орлова» (СПб, 2017). Серьёзно соприкоснувшись с творчеством поэта-мариниста,  А.П. Бесперстых пришёл в восторг: «Изумительная точность, краткость, гражданственность, афористичность – хоть отдельно ещё словарь афоризмов составляй. Настоящий поэт! Айвазовский  русской поэзии!»
    Листаю увидевшие свет в последние годы книги Бориса Александровича: «Россия куполами колосится» (СПб, 2009), «Звёздный свет» (СПб, 2012), – ищу афоризмы, которые всегда неразрывно связаны с точностью: «Нет времени…вечность стоит за спиною», «В молчанье больше правды, /Чем в пламенных и праведных речах», «Наши тылы – наши кладбища – /Там, где родительский прах», «Змея не может не кусать, /когда созреет яд», «У каждого возраста чувства свои, / Мечты и застольные песни», «А в храм идти с больной душой полезней, / Чем в шумные хмельные кабаки», «Россию, как клещи, сосут города, / Крестьяне – последняя кровь», «Смерть – мгновенье. Жизнь – мгновенье./ И мгновенье – горение звёзд»… – это всего лишь первые  страницы сборника!
    В каждом стихе подтверждение авторской краткости: 2-3 строфы, в которых и красота, и глубочайший смысл:
Прогнулась крыша. Моль побила шторы.
Крыльцо осело, а штакетник дряхл.
Здесь всё хромает… Даже помидоры
Бредут в июль на длинных костылях.

Округа жизнь смиренно принимает.
Безлюдье. Нищета. Печальный вид.
Прихрамывает бабка. Дед хромает.
А совесть крепко на ногах стоит.
(«Прогнулась крыша»)

Или уже ставшее классическим:
Чёрная подлодка.
Чёрная вода.
Чёрная пилотка.
Красная звезда.
(«Чёрная подлодка»)
    Об отношении к работе над словом самого Орлова метко сказал его давний товарищ, однокурсник по Литературному институту  Михаил Немцев (Казахстан): «Борис относился [и относится! – Н.С.] к поэтическому творчеству как к самому святому занятию. Казалось, что он всегда был готов поймать удивительный образ или яркое слово. По-хорошему я завидовал тому, что он за один «присест» мог создать и три, и четыре глубоких, метафорически четких стихотворения. Талантливый поэт-маринист стал заметным явлением современной русской литературы: им воспета не только морская стихия, но и воинский подвиг. Обладая филологическим и техническим образованием, поэт тонко чувствовал категорию физическую и категорию философскую. Он — один из наиболее гармоничных русских поэтов, осознавших наш мир как сложный и противоречивый по своей сути, и в этой своей противоречивости все же цельный и единый» («Я – офицер. О поэте Б. А. Орлове»).
    Б.Орлов, выступая перед читателями («Кто запретит нам петь по-русски?» Русская народная линия), подчеркнул глобальную роль языка в созидании личности и даже народа: «Язык, его звучание – чрезвычайно важный инструмент в формировании души человеческой, его сознания, его характера. Он воздействует на тонкие генетические механизмы, он во многом созидает народ. Взгляните, как рознятся между собой песни народов равнин, приморских народов, горских народов, жителей пустынь!.. В разном ландшафте по-разному распространяются звуковые волны, и поэтому рождается разная музыка. Поменяв музыку, поменяв язык, можно переменить и всего человека!»
   А как по-разному звучат поэты! – продолжим мы.  Какие совершенно неожиданные сравнения, метафоры, эпитеты можно обнаружить, например,  у того же Бориса Орлова: лохматый август, крепдешиновая аллея, пречистые берёзы, колючий апрель, безродный век, дряхлый ветер, ежевичный вечер, золотистые вздохи… Ласковые, осязаемые слова подарил он  России, стране: гречишная, льняная, живая, овсяная, православная, ржаная, великая,  широкая, советская, родная, неведомая, мирная…
Поэт сравнивает Советский Союз с неизвестным солдатом, погибшим в холодной войне, одичанье земли с возвратом к первородным корням, стропила крыши с мачтами корабля, метель с Ниагарским водопадом, обрушившимся с небес, детскую память с Божественным светом, сердце с библейской птицей, вьющей в праздничном храме гнездо,  –  это самая малость взятых навскидку примеров,  ведь не перечислить в одной небольшой статье плоды удивительного художественного воображения талантливого творца поэтических произведений. Не зря  он восклицает:
Стихи пишу – как в храме служу.
Гоню прочь из сердца блажь.
Господь! Ничего у тебя не прошу.
Я знаю: ты всё мне дашь!
(«Стихи пишу – как в храме служу»)
    Без судьбы, без тернистого пути не оттачивается  цельность личности, не взрастает мужественность характера, не обретается жизненная мудрость, тем более не бывает Поэта. «Я в этой жизни знаю очень много/ Того, чего хотелось бы не знать…» («Умрёт село»).  Борису Орлову есть о чём говорить с читателем языком поэзии, говорить ярко,  эмоционально, иногда, когда речь о предательстве, подлости, нравственной извращённости,  даже гневно, яростно: «На Божий мир смотрю не из угла / И не унижусь я до личной мести. / Я сердце поднимаю против зла, / А «Не убий!» – во мне на первом месте» («Я слабым был»).
    Неравнодушие – одна из сильных характеристик  поэта.  Если Орлов любит Родину, то любит её и в процветании, и в упадке («Когда забудет сердце об Отчизне, / Нет смысла ни в минутах, ни в часах»(«В ладу живите с миром»), если любит женщину, то остаётся с ней до конца дней своих («Я рад, что женат.  Мы снимаем / Квартиру в цветастой весне. / Друг друга без слов понимаем…» («Я рад, что женат»), если полюбил море, то навсегда.  Он предан родимой деревне, любимым Кронштадту и Петербургу, памяти предков, России, литературе.
    Поэзия Бориса Орлова, как раскалённая сталь, в ней и твёрдость сплава, и высокий градус, потому что  любовь, верность, вера не терпят середины, которая не имеет надежды. Господь предупреждает равнодушных: "...О если бы ты был холоден или горяч! Но поелику ты тепл, а не горяч и не холоден, то изблюю тебя  из уст Моих" (Апокалипсис (3:15-16). Святитель Григорий Богослов поясняет: «Подобает гореть в определенной мере, а также и быть холодным <… >  В делах нельзя отвергать средины, <… >  в вере же средина не имеет никакой ценности»! И предупреждает, что равнодушный  « теряет надежду на спасение».
    В течение многих лет Б. Орлов возглавляет газету «Литературный Санкт-Петербург», а редакторский, журналистский опыт у него не малый: начальник отдела боевой подготовки редакции газеты «Советский моряк», ответственный, затем главный редактор «Морской газеты». Он, автор двух десятков книг, лауреат многих литературных премий,  всегда там, где требуется огненное слово поэта, гражданина, руководителя ( председатель Санкт-Петербургского отделения, секретарь  СП России). Борис Александрович  успевает заглянуть на заседания литературных секций, клубов, объединений, творческих мастерских, студий, одну из которых («Метафора») ведёт сам. Его волнуют проблемы   прозаиков, литкритиков, переводчиков, поэтов, детских писателей, фантастов, документалистов… Но особенно – молодёжи! К ней обращена и пламенность слов, и несомненная надежда, потому часто на мероприятиях Санкт-Петербургского отделения можно встретить учащихся и студентов города.
…Роща солнечным небом дышит,
Ель танцует среди сестриц.
Прежде, чем стать коньком на крыше,
Надо выслушать песни птиц.
(«Каждый верит в свою удачу»)
    Сам начавший сочинять стихи ещё в дошкольном возрасте, в курсантские годы  будущий поэт  посетил не один десяток литературных объединений,  главным же для него стало «Путь на моря» (руководитель Всеволод Азаров).  Это воспринимается сейчас даже символично, ведь по признанию Орлова, он с детства мечтал о бескозырке, как и все мальчишки, выросшие в его родной ярославской деревне Живетьево, рядом с которой широко, словно море, разлилось  Рыбинское водохранилище. После школы Борис поступил в Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Э. Дзержинского на факультет атомных энергетических установок, ходил на подводных лодках, закончил службу в звании капитана I ранга.  Нестерпимо больно было видеть ему, офицеру,  посвятившему служению Отечеству себя и свою жизнь, как в девяностых годах прошлого века уничтожалась не только великая страна, её государственность, но  армия и флот:
Умирал великий флот Союза –
Флаги со звездой срывал приказ.
Скатывались якоря из клюзов,
Словно слёзы из ослепших глаз…
(«Умирал великий флот Союза»)
    Позднее Б.Орлов напишет совершенно потрясающее стихотворение «Я – офицер, нарушивший присягу…»,  в котором вину за случившееся в стране возьмёт на себя: «Назад ни шагу и вперёд ни шагу / Не сделал. Разворована страна. / А за развал на мне лежит вина…». Эта вина жжёт поэта до сегодняшнего дня и, по всей вероятности, не отпустит никогда. Он мучительно страдает за Россию:
…Взгляд окаменел – слеза не брызнет.
Горблюсь и ступаю тяжело.
Расплатился собственною жизнью
Я за всё, что было и прошло.
(«Помню всех – и старше, и моложе»)
   «Мне за державу обидно!»  –  боль таможенника Павла Верещагина, героя знаменитого фильма режиссёра Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни», это и боль поэта Бориса Орлова – морского офицера,  поэтического «таможенника» России.  Он  лишён чиновничьего чванства,  прост и открыт в общении, всегда готов помочь, однако напрочь не выносит иудин душок, т.к. обладает повышенным чувством Божьей правды и справедливости. На литературном, словно боевом, посту приходится ему  стоять несокрушимой преградой против либерально-пакостной, мутно-липкой пены:
На вспышки злобы и огня
В бой пойду, чтоб с недругом сразиться.
У меня Россию не отнять
Потому, что я – её частица!
(«Ты пришёл нас грабить, подлый тать?»)

     Б.Орлов несомненно выстоит, пронесёт возложенный на него крест:  «Ломаный, тёртый, битый, / Чтобы душою креп, / Я прошепчу молитву / Точную, как рецепт» («Голову кружит ладан»).
    Кто не заглядывал в глаза смерти, тот лишь догадывается, что может чувствовать, переживать человек, встречавшийся с нею. Уж кому, как не Борису Александровичу, размышлять о времени, вечности, счастье и Боге? «…Я был проклят не жизнью, а смертью/ что за мной приходила вчера. <… > Если станет и горько, и больно, / Потерплю… Я учён и кручён. /Проклят смертью, /а значит невольно/ Я на долгую жизнь обречён» («Отшлифованы лет круговертью»).
Растопили осень сентябрём –
Листопад пылает, как лучина.
Мир красив. И жаль, что все умрём –
Есть для смерти веская причина.
В позолоте тёмных туч края –
Вспыхнет солнце или дождик брызнет.
На земле у каждого своя
Миссия, отмеренная жизнью.
Опадают рощи до весны.
Улетают птицы. Стынут воды.
Все мы на земле вовлечены,
Как листва, в круговорот природы.
Подморозит. И в печи дрова
Запылают. Судьбы – как мгновенья.
Но взойдут плотнее, чем трава,
Новые из плоти поколенья.
(«Растопили осень сентябрём»)
     Наверное, молитвами предков спасается поэт Борис Орлов, и продлеваются ему дни и годы на этом свете. Его прадед Родион Фадеев служил церковным старостой  храма Рождества Христова села Рождествено. Сестра прабабушки по материнской линии  Елена Никитична Груздева в шестнадцать лет ушла в монастырь, а после разорения его большевиками, окончания её тюремного срока за веру,  вернулась  в Живетьево. И стала монашеская хатка  для сельчан церковью, а монашка – матушкой: читала молитвы, проводила крестные ходы, крестила детей по благословению Ярославского епископа, – деревня словно душою ожила:
В деревне люди чище и добрее,
Жалеют сумасшедших и калек.
А странника накормят и согреют,
И, выслушав, оставят на ночлег.

Безродных нет. И все друг другу – ровня.
Не привечают путников лихих.
Нет зависти. И заповеди помнят.
И терпеливо соблюдают их.

И любят песни те, что понапевней,
Не рубят избы вдоль кривых дорог.
Душа России – русская деревня,
Где в каждом доме обитает Бог.
(«В деревне люди чище и добрее»)

    Вера в Бога поэта Бориса Орлова не экзальтированная, не кричащая, она – спокойно-утешительная, убедительно-умиротворённая:
Звёздный свет над землёй струится,
и душа оставляет плоть.
Полночь. Время пришло молиться
на творенья Твои, Господь!
Помолиться за то, что будет,
и за то, что уже прошло.
Сумрак выдохнуть полной грудью,
чтобы душу не обожгло.
Вспоминаю родные лица
Сквозь безлунный небесный свет.
Невозможно не помолиться
за живых и за тех, что нет
с нами… Плачет ночная птица.
Звёздный свет – в перекрестье рам.
И молиться бы, и молиться
На дороге, ведущей в храм.
(«Звёздный свет над землёй струится»)
    Сама же вера определяется степенью доверия Богу, оно у поэта сродни любви к матери:
Уезжаю... В грусти сердце тонет.
Долго будет вспоминаться мне,
Словно Богоматерь на иконе,
Мать моя в распахнутом окне.
(«Уезжаю...»)
   Многие строки Бориса Орлова, словно молитвы: «Господи! Дай помереть / Русским на русской земле».  Его стихи звучат покаянием:
Грешен, грешен… Господи, прости! –
Искушён плохими новостями:
В государствах правят не вожди,
А людишки с тёмными страстями…
(«Грешен, грешен…»)
    Но поэт знает дорогу, по которой следует идти к правде, к спасению, и посох у него давно в руках.  «Надо нам самим твёрже отстаивать своё право быть подлинными гражданами России, – призывал он на встрече с читателями. – Это не только право наше, но и предназначение. В этом – воля Божия! Надо выполнять то, что тебе определено Господом, что и на генетическом уровне заложено в нас от прадедов,  дедов, родителей. Наши предки – как ступени в многоступенчатой ракете: отрывается, уходит одна ступень, – и за счёт этого все остальные получают новый толчок для движения вперёд. Наше движение направляют прошедшие поколения, и мы должны стремиться лететь по заданной траектории, не уклоняясь, ни вправо, ни влево».
…Стыдно, что порою беззаботно
Жил и не крестил перстами лоб.
Жаль мне стариков, детей, животных…
Всех, кто беззащитен, слаб и добр.

Прозреваю от печальной боли:
Вместо сердца – тёплая зола.
Купол золотой блестит над полем,
И поют во ржи колокола.

Встанут храмы, – оживёт Россия,
Дети запоют, как соловьи.
Наша жизнь не в злобе и не в силе,
А в смиренной вере и любви.
(«Заросли травой руины храма»)