Отец Вонифатий

«Всегда радуйтесь».
(1 Фес. 5: 16; Фил. 4: 4)

Действие благодати происходит порой самым неожиданным образом и мне довелось быть какое-то время свидетелем такого продвижения в последовательном времени благодати Божией в человеке.
Когда мы начали работу над росписью в храме Василия Великого в свято-Кирилловском мужском монастыре города Киева службы в церкви шли своим чередом. Я часто и даже во время богослужения слышал из алтаря бурный смех одного голоса. Вскоре оказалось, что этот смех принадлежал отцу Виктору – простоватому и добродушному батюшке. Смех был настолько искренен и чист, что не вызывал каких-то шокирующих эмоций у прихожан. И у меня этот смех не вызывал каких-либо недоумений, хотя он происходил из уст батюшки и, казалось бы, в самый неподходящий момент: во время исповеди - принимая у кого-либо исповедь, отец Виктор вдруг взрывался коротким и радостным смехом! И хотя я внутренне анализировал действие этого смеха на своё восприятие и восприятие людей, но какого-либо противоречия в себе и в людях не находил – на всех он оказывал одно действие: светлое и радостное.

Моё сближение с отцом Виктором случилось очень неожиданно и в одночасье.
У меня к тому времени уже выработалась определённая привычка: хотя бы раз в день посетить Кирилловскую церковь, что находилась через дорогу от нашей церкви святого Василия Великого, но чтобы в неё войти, нужно было обойти вдоль ограды на противоположную сторону всей территории музея заповедника. Калитка в ограде со стороны церкви Василия Великого открывалась только в воскресение и в праздничные дни, когда в Кирилловской церкви происходило богослужение.
Уже стояли дни ранней осени. Клёны начинали сбрасывать свои пожелтевшие листья, но территория церкви, как обычно, была чисто выметена.
Я начинал свой обход слева: обходил церковь с алтарной стороны, при этом вглядываясь в стены с их скупым декором – ничего ли нового не откроется моему зрению, и далее вглядываясь в стены, проходил к входу в церковь. На этот раз я чуть было не угодил в открытую канализационную яму – люк её был сдвинут в  сторону. Вокруг никого не было, но возле ямы лежал свёрнутый кольцом металлический трос. Вдруг из неё показалась голова отца Виктора – я глазам своим не поверил: священник в канализационной яме?..
Но он с улыбкой произнес:
-Да, Владимир, это я – бывший слесарь-сантехник, а теперь священник забрался в канализацию! – и бурно рассмеялся.
Не зная, что сказать от неожиданности, я промямлил что-то, типа:
-А чего это вы, батюшка, здесь делаете?
-А у нас ветка канализации одна; вот забилась, и я решил по старой привычке прочистить,- и опять рассмеялся своим заразительным смехом.
Я не нашёлся, что ещё сказать и проковылял дальше, опираясь на свою палочку.

С этого дня у нас с отцом Виктором завязалась какая-то духовная дружба. Я старался попасть к нему на исповедь и выкладывал, как обычно, всё, что меня смущало и тревожило. А он без лишних слов отпускал мне грехи.
Однажды я спросил отца Виктора:
-Батюшка, откуда у вас такой заразительный смех? От природы?
-Нет,- у меня его раньше не было – это с принятием священства пришло. Я и сам поначалу удивлялся – откуда это у меня? Пытался его сдержать, а потом понял – не удержу!..

В трапезной мы все садились за один стол: батюшки и дьяконы с одного края, а мы, художники и послушники с другого.
Как-то раз отец Виктор принёс в трапезную свой объёмистый портфель. Деловито он начал доставать из него бутылки: вино, водка и ещё какие-то крепкие напитки. Батюшки с недоумением смотрели на его действия:
-Что это значит, отец Виктор?
-Это ты так смело выставляешь, что сегодня наместника нет? – послышались разные реплики.
Выставив на стол бутылки, отец Виктор объявил:
-Это я выставляюсь потому, что у меня сегодня День рождения! – и радостно по-мальчишески рассмеялся.
Все начали нешумно поздравлять его, с нашего края стола потребовали тоже передать стаканы для наполнения, пропев «Многая лета», выпили и приступили к трапезе. Послушник читал как обычно житие какого-либо святого.
Мы были заняты своей работой весь день, а у отца Виктора и отца Лазаря трапеза продолжилась в полуподвале храма, где стояли кровати послушников, и на которых отцы устроили затем  совместный храповой перелив.
Послушники подшучивали беззлобно над этим действием, впрочем, всё обошлось вполне благопристойно.

В декабре отец Виктор принял монашество, и новое имя у него теперь было – отец Вонифатий.
Недели через две я спросил у него:
-Отец Вонифатий, как по вашим наблюдениям со смехом ничего не происходит?
Он рассмеялся:
-Пока ничего особенного, а дальше – посмотрим.
Но мы вскоре уехали, закончив свою часть работы, и мне так и не довелось узнать, что же случилось дальше с неудержимым смехом отца Вонифатия.
 
Только спустя два года после работы в монастыре я понял, откуда было происхождение такого бурного смеха, о котором и сам хозяин его не догадывался – это было проявление духовной радости и выражалось она так бурливо. Ещё не ушедшие страсти играли в душе и теле отца Вонифатия, но, даст Бог, они угаснут, благодать духовным упоением наполнит сосуд Божий до краёв и шумный смех уступит место тихой радости. Смех перейдёт в постоянную спокойную отраду, которая не будет изливаться внешне, но будет плескаться внутри: днём и ночью, каждое мгновение.

Ноябрь, 2017 г.