История про судьбу и радость

Было около семи вечера. Мы с ней ехали в метро, я держался за поручень, а она стояла рядом, прислонившись к закрытым дверям вагона. Да, встретить её после десяти лет расставания было неожиданностью, тем более в подземке, где вероятность такой встречи практически сводилась к нулю. Я поздаровался, она узнала меня не сразу. Начался разговор.

Я был рад её видеть, и на меня тут же нахлынули такие далёкие воспоминания юности. Я вспомнил о том, как мы с ней до поздней ночи могли говорить, сидя на лавочке под ореховым деревом в нашем родном посёлке, как искали красивые камешки в горной речке, уходя всё дальше и дальше вверх по течению, как я позвал её поехать в наше первое путешествие автостопом, и как она с радостью согласилась. Потом были новые путешествия, новые приключения, ссоры с родителями, побеги из дома, холодные ночи, в которые мы прижимались друг к другу в палатке, чтобы согреться.

Худо-бедно выучившись в университете на никому не нжные профессии, мы уже знали, как пахнет море в Новороссийске, видели необъятные просторы тайги и загадочные вершины Алтая. Нам было хорошо, и мы любили, нам не нжны были ни деньги, ни карьера, ни престиж, ни что бы то ни было ещё. Нам хватало нас и дороги. Но это не могло продолжаться вечно, и ни к чему хорошему такая жизнь привести не может, тем более пора остепеняться, думать о бужущем, о заработке, о средствах к существованию, о семье. Так убеждал я себя, вторя голосам родственников, когда отец через знакомых выбил мне место помощника адвоката в московской конторе. Она, узнав об этом, предложила мне уехать. Раз и навсегда. Не важно куда, не важно зачем. Просто уехать. Тогда я ей пытался объяснить, что в жизни всему своё время, время быть наивным романтиком, и время идти на компромисс с собой ради лучшего будущего. Я никак не мог донести до неё, что пора бы уже снять розовые очки, выкинуть из головы её чёртову восточную философию и начать жить по-нормальному и стать уже наконец кем-то. В ответ на это она сожгла свой паспорт и заявила, что лучше уж быть никем. Поссорившись, мы расстались на долгих десять лет.

Теперь у меня своя фирма юридических услуг, я имею неплохой заработок, любящую жену и двух смышлённых сыновей. У нас просторная квартира по лучшую сторону Садового кольца, и я доволен своей жизнью.

Но всё же… Она стоит передо мной, вот так просто, с большим рюкзаком, , со смешным рыжим хвостиком, с разными побрякушками на шее. Она рассказывает о своей странной жизни, и я вижу её той августовской ночью, когда она сбежала в слезах из дома, вижу, как она замерзает на обочине трассы, вижу как тыкает в неё жирным пальцем озадаченный участковый. Вижу, как она со шваброй намывает пол в чужой стране, чистит кальмаров, а чуть позже, уже перепечатывает тексты для маленького бюрократа с раскосыми глазами. Вижу, как просиживает она бессонными ночами за стареньким ноутбуком, и как с каждым приходом лета она собирает рюкзак и отдаёт себя на произвол сладостному хаосу дороги.

Из её рассказа я узнал, что после того, как её последние книги о путешествиях по Южной Азии опубликовали, её жизнь в небольшом восточном государстве на островах пошла на лад.

Мы быстро разговорились, и уже давно проехали нужные нам станции, я чувствовал тёплый взгляд её зелёных глаз и вспоминал молодость. Она тоже была не прочь вернуться мыслями в прошлое и вспомнила одну дурацкую песенку, которую она запела, а я тут же подхватил. Но вдруг одёрнул себя, замолчал и замялся. Опустил взгляд, а потом бросил его на лица пассажиров, внимание которых мы привлекли. Она посмотрела на меня так пронзительно, но больше не улыбалась. А потом она наклонилась ко мне, так близко, что завитки её рыжих волос касались моего уха и сказала полушёпотом:
- Насколько же ты несчастен, если просишь разрешения у других на свою радость.

Я проснулся. Моя станция. Какой странный сон. Уведомление на телефоне. РБК. Ну что опять? Надо их отключить!  Японская журналистка русского происхождения. Убита у себя дома. Три пулевых.