Новое старое счастье

     Новогодний вечер неумолимо приближался к заветной полночи. На столе, накрытом на пятерых, уже давно были выставлены и частично даже разорены щедрые холодные закуски: канапе с черной икрой, заливной язык, разносортная колбаска, рыбный пирог. Красовались подъеденными боками несколько тарелок с традиционными салатами и обязательная в этом доме курица в ореховой подливке. Несколько небольших зеленых бокалов - с шампанским и домашним вишневым компотом - стояли рядом с четырьмя тарелками. Пятый пустовал.

     Девочка, ее мама, бабушка и старшая сестра сидели вокруг прямоугольного полированного стола в центре комнаты, разговаривали под шум включенного телевизора и редкий лай попрошайничающей собаки. Долгожданное ощущение праздника было каким-то прерывающимся: каждая из сидевших уже много раз вышла из комнаты в темную кухню под каким-нибудь предлогом. Девочка сходила туда почти столько же раз, сколько и мама. Зачем? Конечно, не для того чтобы принести забытую горчицу или подлить в хрустальный кувшин компота. Девочка даже не включала свет: она смотрела в окно.

       Вглядываясь в темноту блестящего искристым снегом двора, родного, привычного, любимого, в котором знакомо все, до трещинок на асфальте, девочка ждала папу. Папу, который еще вчера уехал из дома по своим мужским делам и до сих пор не вернулся. А ведь полночь наступит совсем скоро! И как же тогда поздравлять друг друга без папы, как рассматривать подарки без него, как радоваться, если тревожно екает сердце, а мама хмурится от вопросов и отвечает одно: «Никуда он не денется, приедет, лучше ешь спокойно!».

     Мамины слова как-то не вызывали доверия, девочке казалось, что мама так же отчаянно ждет папу, но всем своим видом показывает, что говорить об этом нельзя и что все в порядке.

     Есть спокойно совсем не получалось. А до боя курантов еще долго ждать, значит, и до подарков тоже.
- Мам, я больше не хочу, ладно?
- Хорошо, - мама только что снова вернулась к столу, на этот раз после разговора с тетей Таней, соседкой, зашедшей на минутку зачем-то.
     Девочка перебралась на диван, прижала к своему животу последовавшую за нею собаку и стала смотреть телевизор.
    Шел фильм, старый и потому хороший, добрый. Киношная девушка держала в руках белую муфту и весело пела о хорошем настроении. «Я тоже хочу так петь, как она, и муфточку такую хочу, и платье, - думала девочка. – Где же папа? С ним, наверное, что-то случилось».

    Стало грустно и тревожно. Девочка посмотрела на маму, говорящую с бабушкой и сестрой. Все выглядят так, будто ничего необычного не происходит, просто сидят люди, едят и разговаривают. И никому почему-то нет дела до того, что папы нет, а девочке страшно. Собака, прислушиваясь, подняла голову и тут же опустила ее. Нет, не идет никто.

     Девочка перевела взгляд в угол комнаты. Вот она, елочка-красавица! Стоит на высоком железном кубе, прикрытом простыней. Куб этот не простой, а почти волшебный: если щелкнуть выключателем вверх, то елочка начнет поворачиваться! Ни у кого больше нет такого волшебства, а у нас есть, потому что папа сделал его. Как и гирлянду разноцветных огоньков: желтых, красных, синих, с неровными краями из- за небольших наплывов краски. Огоньки сменяют друг друга, словно часовые, чеканящие шаг: "Щелк. Щелк. Щелк". Манят прикоснуться новогодние игрушки: цыпленок и космонавт цепляются ножками-прищепками за ветки, стеклянные зеленые елочки качаются на белых нитках, так же, как шары и сосульки, и даже почти настоящая заснеженная избушка. А еще вся елочка сверху донизу опутана рядами стеклянных бус. Они очень-очень старые, хрупкие, и вешать их на елку было труднее всего. Дождик, серебристый и цветной, и маленькие воздушные комочки ваты, которую было весело разбрасывать по колючим лапкам, завершают наряд.

       Если смотреть на елочку, прищурив глаза, то картинка становится расплывчатой, огоньки как бы сливаются в какую-то меняющуюся фигуру, напоминающую стеклышки в калейдоскопе. На что сейчас она похожа?
На какую-то радужную арку, за которой что-то очень интересное, вот и космонавт будто махнул рукой, зовет отправиться с ним куда-то? Шевелиться не хочется, мерно дышит собака, от нее тепло и сонно. Но папы все еще нет, и спать потому нельзя.

     "Динь-дон! Динь-дон!" – раздается веселый и громкий звонок.
    "Кто это? Мы же не ждем гостей, а у папы есть ключ" - подумала девочка.            Собака с громким лаем уже бросилась к двери, а сестра побежала открывать. Ой! Дед Мороз! В красном костюме, огромных валенках и рукавицах, а главное - с посохом и мешком подарков в руках!
- Ну, здравствуйте, здравствуйте, - говорит он как-то протяжно и громко, - где тут у вас дети?
- Мы здесь, здесь! - девочка запрыгала и стала хлопать в ладоши. Ее сестра немножко скривила лицо в ухмылке: семиклассница уже, какие дети!
- Ну, признавайтесь, как учитесь, как маме помогаете. Пойте песни или стишки рассказывайте, какие знаете, - продолжает Дедушка, будто не замечая, что только девочка готова с ним разговаривать.

       Бабушка зачем- то повязала фартук и вот стоит теперь в нем, прислонившись к косяку, поправляет волосы гребенкой. А мама так вообще быстро ушла в спальню и там подкрасила губы.

     Девочка отвечает как-то смущенно:
 
- Хорошо...да...помогаю...Знаю, я на утреннике в школе была Снегурочкой, я там даже одна песню пела...

- Да ты что? Вот какая молодец! А сейчас нам можешь спеть? - Дедушка расположился в кресле и, кажется, он не спешит уходить. Вот и компота у мамы попросил.

     Девочка оглядывается, будто ища кого-то, а бабушка говорит:
 
- Ну, и спой, почему же не спеть?

- Я слова забыла... Можно, я просто про елочку спою? - спрашивает девочка.

- Ну, давай, спой, а мы послушаем, - говорит Дедушка и снова пьет компот, конечно, ему же дома жарко!

- Мам? - девочка смотрит на маму, и мама начинает:

- В лесу родилась елочка...


     Девочка поет вместе с мамой, и бабушка подхватывает, и даже сестра сменяет гнев на милость, а у нее ведь самый красивый голос. Поют все эту старинную, как бусы на елочке, песенку, и сам Дедушка притопывает в такт.

    Потом Дед Мороз загадывает загадки:

- Идет Мороз по лесу, встречает зайчика, а тот голодный, дрожит от холода, и тогда Мороз опускает руку в карман и достает оттуда...- Дедушка не успевает договорить.

- Бутылку! - звонко кричит девочка, и все взрослые разражаются громким смехом.

- Почему же бутылку? Морковку! - Дедушка вытирает выступившие от смеха слезы рукавицей.
- Дед Мороз, давай нам уже свои подарки, - говорит сестра. И девочка тоже говорит:

- Да, Дедушка, пожалуйста!

    Дедушка солидно кашляет и начинает развязывать мешок. Рукавицы ему мешают, и он снимает их.

Так. Что-то тут не так. Руки у Дедушки Мороза какие-то знакомые...

Разве бывают у Мороза черные волоски на пальцах?

- Папа? - девочка недоверчиво тянет Мороза за белые усы, - это ты?
Взрослые смеются.

- Ты что, только сейчас догадалась? - насмешливо спрашивает сестра. - Я сразу узнала!

- Папа? Так ты не Дед Мороз? - девочка переводит взгляд с отца а маму и бабушку.

- Еще какой мороз! Сейчас ущипну тебя за нос - узнаешь! - папа смеется.
 
- А как же подарки? - вдруг пугается девочка.

- Подарки на месте! - говорит папа и достает из мешка долгожданную мечту девочки - металлофон, на котором она начинает тут же играть.


       Сестре достается красивый шарфик, бабушке - новый платок, а маме - красивый флакон духов. Все радуются и снова садятся к столу. Бьют куранты на Спасской башне в далекой Москве. Папа говорит:

- С Новым годом! С новым счастьем!

       Девочка забирается на колени к папе, обхватывает его шею двумя руками и зарывается носом в складки белой рубашки, успокоенно вдыхает родной одеколонный запах. Новое старое счастье. Пришло.