Глава 5. В следственном изоляторе

                ГЛАВА ПЯТАЯ.


 
                1.

               
"Воронок" медленно въехал на территорию следственного изолятора (СИЗО) и массивные железные ворота, тут же за ним закрылись.

- Откуда и за что, к нам пожаловал этот красавец? – спросил дежурный помощник начальника СИЗО, с погонами капитана на широких плечах.

- Здесь всё о нём написано, - сказал сопровождающий, протянув капитану папку с бумагами. – Распишитесь в получении.

- Взяточник, - заглянув в сопроводительные документы, презрительно усмехнулся капитан. Из всех, кого привозили в СИЗО, он больше всего презирал взяточников. – А я ещё подумал, откуда у тебя, в наш век дефицита, такие шмутки? Куртка из натуральной кожи, кроссовки и костюмчик фирмы «Адидас»...

- Кто носит фирму «Адидас», тому любая баба даст, - усмехнувшись, сказал Виктор. - Слетай за границу и у тебя такие вещи будут.

- Так ты, ещё и по заграницам ходок? – начал наливаться злобой капитан, для которого поездка за границу, была несбыточной мечтой.

- Неоднократно, - вновь усмехнулся Виктор, с интересом наблюдая за тем, как выходит из себя капитан. – Надеюсь, что ещё побываю.

- Может и побываешь, только после того, как отсидишь срок, которые тебе отвесят в суде, – засмеялся капитан. - А вообще, вряд ли тебя пустят за границу после отсидки. Сейчас тебя определят в гостиничный номер нашего отеля, и у тебя появится отличная возможность сравнить и оценить комфортабельность наших номеров, с номерами заграничных гостиниц.

- Хорошо, я посмотрю, - равнодушно пожал плечами Виктор, для которого вопрос загранпоездок был совершенно не важен, тем более, что за границей он никогда не был, если не считать службу в Афганистане...



...Виктор, в сопровождении пожилого прапорщика, молча шёл по длинному, выкрашенному в тёмно-зелёный цвет, коридору.

- Стой! Лицом к стене! – приказал прапорщик и забренчал связкой ключей. Через мгновение тяжёлая, оббитая железом дверь, отворилась.

- Заходи. Специально для тебя, одноместный "люкс", - сказал надзиратель, усмехнулся и чуть подтолкнул Виктора вперёд.

- Руки не распускай, - тихо, но внятно сказал Виктор и глаза его при этом недобро сверкнули.

- Молчать, - повысил голос надзиратель. – В карцер захотел?

Виктор хотел было ответить надзирателю, но за ним уже захлопнули дверь. Осмотревшись вокруг, Виктор увидел похожую на солдатскую, койку. Только вместо сеткит, лежак койки был сварен из стальных полос. В центре камеры стол и скамья, в углу что-то похожее на шкаф с ячейками, где хранились пайки хлеба и другие продукты арестантов. В противоположном углу, отгороженном метровым каменным барьером, расположились унитаз и умывальник.

"Шикарный номер в этой гостинице", - подумал Виктор и усмехнулся...



...Виктор всё никак не мог заснуть, ворочался с боку на бок на жёсткой койке. Услышав, как заскрежетал ключ в замочной скважине, и потом лязгнула металлическая задвижка, он приподнялся. Дверь в камеру отворилась, впустив двоих, атлетического телосложения парней, и тут же закрылась за ними. Парни молча подошли к койке, на которой лежал Виктор, и равнодушными, ничего не выражающими глазами, начали рассматривать его.

- Чего смотрите? – первым нарушил тишину Виктор. – Я не экспонат из художественного музея.

Парни молча переглянулись между собой и продолжили играть в молчанку.

- Жить хочешь? - наконец, спросил один из них.

- Допустим, – усмехнулся Виктор. – И, что дальше?

- Поступишь правильно – будешь жить. И жить будешь красиво. Сначала на зоне, а потом и на воле.

- А если поступлю не правильно – убьёте?

- Может, убьём, а может, только калекой сделаем. А вот, твоей тёлке, разорвём перегородку между пи**ой и жопой, и из двух дырок сделаем одну, но большую.

Виктор вскочил и сжал кулаки.

- Даже не думай, - тихо сказал один из парней. – У меня чёрный пояс по каратэ, а мой друган - мастер спорта по боксу.

- Я тоже, мастер спорта по боксу.

- Я в курсе. Но, лучше не дёргайся, - усмехнулся каратист. - Короче, ты не идёшь в отказ, получаешь трояк общего режима - это, в самом пиковом случае, а тебе за это будет кайфовая жизнь на зоне: уважуха от авторитетов, постоянный «грев», и твою тёлку никто не тронет. Более того, она каждый месяц будет приезжать к тебе на общую, а каждые три месяца – на личную свиданку. Откинешься по "половинке" на УДО, так что, года через полтора, будешь на воле.

- Три года? - усмехнулся Виктор. - Мне следователь сказал, что по этой статье, не меньше восьми светит.

- Тебе говорят - получишь трояк, значит, будет трояк.

- У меня что, есть другой выбор? – исподлобья посмотрев на ночных визитёров, процедил сквозь зубы Виктор.

- Выбор всегда есть, - усмехнулся каратист. – Только сделать надо правильный. Я тебе советую принять наше предложение. Пожалей свою тёлку, ей всего восемнадцать лет.

- Я...согласен, - опустив голову, тихо сказал Виктор.

- Ответ правильный. Я сразу понял, что ты не глупый парень, - сказал каратист и, повернувшись, направился к выходу из камеры. Его молчаливый спутник, последовал за ним.



                2.



- Отдавай дело на Ермакова в суд, - сказал следователю полковник.

- Он что, признал свою вину?

- А нам его признания не нужны. Факт взятки доказан. К тому же, Соколов начал давать показания.

- Поплыл, значит?

- Поплыл, - усмехнулся полковник...


... - Суки продажные, высосали из пальца восемь лет! За что?! Я ничего противоправного не совершал! – негодовал Виктор в зале суда, после оглашения приговора. – Ничего, я вернусь и спрошу сполна со всех, кто затеял и исполнил весь этот спектакль.

Но крик его души так и остался без ответа. Конвоиры молча надели на него наручники и так же молча вывели из зала суда...



...И вновь Виктор, в сопровождении надзирателя, шёл по длинному коридору следственного изолятора. Только теперь он направлялся в камеру для осужденных. Войдя в помещение, Виктор остановился у двери. В нос ударил резкий специфический запах, которым стойко пропитались не только постельные принадлежности, одежда, но и стены камеры: запах пота, хлорки, несвежего белья, испражнений. За столом четверо играли в домино, ещё несколько человек просто сидели и молча наблюдали за игрой и ждали своей очереди взять в руки костяшки. Остальные сидели, или лежали на койках. Как входить в камеру, и как прописываться, Виктор уже знал. Полгода, проведённые в камере для подследственных, кое-чему его научил. Один из сидельцев, рябой, огромный, как трёхстворчатый шкаф, парень, вышел на середину камеры и стал пристальным, тяжёлым взглядом разглядывать новичка.

"Такого, если придётся, надо кувалдой «гасить»", - подумал Виктор и улыбнулся своим мыслям. Он тоже был не мелкого калибра, но рябой смотрелся гораздо мощнее и, случись драка, большинство сделали бы ставки на рябого.

- Чего лыбишься? – начал «гнать жуть» на новичка рябой. - Откуда ты такой красивый и богатый к нам залетел? Какой масти?

- Москвич. Зовут Виктором.

- А ты случайно не "петух"? Вон у тебя какое разноцветное оперенье: «куртяк» коричневый, костюмчик синий, «говнодавы» белые.

- Если я петух, то должен таких курочек, как ты, топтать, - холодно усмехнулся Виктор и, для наглядности, показал характерный жест. Взгляд его, при этом, стал злым и колючим. Он уже понял, что рябой в этой камере не главный, а обыкновенный «баклан», решивший проверить новичка на прочность.

Кто-то громко засмеялся, но через секунду, словно поперхнувшись, замолчал, и в камере воцарилась тишина. Всем стало ясно, что сейчас будет драка.

- Что ты сказал, падла? – злобно прошипел рябой и медленно двинулся на Виктора. – Я сейчас выбью твой голубой глаз, а потом в карий засажу.

- Ты своё очко побереги, - сказал Виктор и сжал пальцы в кулак.

Побелев от злости, не видя ничего перед собой, рябой кинулся в драку. Виктор презрительно усмехнулся. Он-то, как раз, видел всё: и широкий замах, и неправильную постановку ног, и открытый для удара живот, и оскаленный, с гнилыми зубами, рот...

Нырнув под руку рябого, Виктор коротко, как выстрелил, ударил. «Коронный» его левый апперкот, отточенный годами тренировок до автоматизма, нашёл на животе рябого ту точку, которую в боксе называют солнечное сплетение. И тут же, вложив всю ярость в удар, мощнейшим правым хуком в челюсть послал противника в глубокий нокаут. В камере наступила гнетущая тишина.

- Кто смотрит за хатой? – спросил Виктор, поняв, что продолжения драки не будет.

Все, как по команде, молча повернули головы и обратили свои взоры на сидящего за столом, в одной майке, с книгой в руках, мужчину лет пятидесяти, который, казалось, был так увлечён чтением, что ничего и никого не замечал вокруг. А Виктор заметил, что мужчина этот атлетически сложен и его руки, грудь и плечи были покрыты татуировками. Подбежавший к столу, молодой парнишка, что-то торопливо говорил мужчине. Выслушав парнишку, тот чуть кивнул головой и, как ни в чём не бывало, опять уткнулся в книгу.

- Корявого поднимите и положите на шконку, - сказал, наконец, оторвавшись от чтения "смотрящий". – Пусть оклемается.

Четверо тут же бросились поднимать с пола всё ещё лежавшего в отключке рябого.

- А ты, боец, иди сюда, поговорим, - посмотрев на Виктора, сказал "смотрящий". - Присаживайся. Первая ходка?

- Первая. И, надеюсь, последняя.

- Зарекалась свинья говно не жрать, - усмехнулся мужчина. – А у меня это шестая.

- Каждому своё, - равнодушно пожал плечами Виктор.

- Сколько уже на киче паришься?

- Полгода.

- Кликуха моя – Валет, - секунду помолчав, видимо оценивая смелость новичка, сказал мужчина. - Но в этой хате я король. Позволь узнать твоё погоняло.

- Меня зовут Виктор. Фамилия - Ермаков.

- Это хорошо, что ты можешь за себя постоять. Но учти, в тюрьме не каждому помогает его сила и ловкость. Видел я не раз, как шибко крутых, но нутром гнилых «опускали». В хате народу много, кодлой наваливались и вырубали. А уж потом делали с ними всё, что хотели.

- Ты меня хочешь запугать? – спросил Виктор и пристально посмотрел на своего собеседника.

- Зачем мне тебя пугать? – усмехнулся Валет. – Я не пугало. Хочу, чтобы ты по молодости лет, глупостей не натворил, или как у нас говорят - не «напорол косяков». Пока ты здесь, тебе придётся соблюдать наши законы, иначе можешь стать изгоем. А законы наши такие: за "метлой" следи, на разборках не при буром, а решай вопросы с понятием, опущенных не касайся. Коснёшься – сам опущенным станешь. Я смотрю, ты, вроде, пацан правильный, хоть и ершистый. Мне такие пацаны нравятся. Если будешь вести себя, как положено, то на зоне будешь жить красиво, там жёсткий кулак уважают. И, ещё одно запомни - никогда не беспредельничай. За беспредел, могут спросить также строго, как и за косяк. Ты где махаться так научился?

- В спортивном клубе.

- Я сразу понял, что ты боксёр. Вырубить с одного удара Корявого, у которого башка каменная, это надо иметь профессионализм. - Какой срок тебе навесили?

- Восемь лет строгого режима.

- Не хило, - покачал головой Валет и позвал к столу кого-то из сокамерников.

- Лука, как там Корявый?

- Оклемался, сейчас воду хлещет.

- Сделайте новичку козырное место рядом со мной, пацан он правильный.

Тот, кого Валет назвал Лукой, кивнул головой и поспешил исполнять волю пахана. Затем Валет обратился ко всем обитателям камеры.

- В этой хате я не только смотрящий, но и третейский судья. Считаю, что новичок поступил правильно, так как, Корявый задвинул косяк, назвав новичка петухом. Никто не имеет право кидать такие предъявы, необосновав их. Вы все знаете, что по понятиям, за свои слова надо отвечать. Такой рамс нельзя простить даже первоходке, а уж тем более сидельцу, который идёт на третий срок. На зоне, с него бы за это, спросили гораздо строже. Корявый, по-прежнему, остаётся козырным пацаном, но и новичка я беру в свою колоду, - сказал Валет.

По камере пронёсся одобрительный гул и все восприняли случившееся, как должное. Все, кроме Корявого, который, по указанию смотрящего, обменялся с Виктором рукопожатиями, всё же затаил злобу на того и постоянно искал повода для ссоры.

Вскоре Валет отправился на этап, и смотрящим за камерой оставил Виктора...




...В камеру следственного изолятора, с сумкой в одной руку и матрасом в другой, вошёл полный мужчина, и замер на месте.

- Чего стоишь у калитки как пень? - с усмешкой спросил его могучего телосложения, сиделец по кличке Габэн. - Проходи в хату, покажись народу.

Мужчина несмело прошёл на середину камеры.

- Тебя как кличут? – продолжал расспрашивать новичка Габэн.

- Сергачёв...Николай Иванович, - тихо сказал мужчина.

- Кем на воле был?

- Директором комбикормового завода.

- А я ещё подумал, где ты сумел нажрать, такую красную харю? – усмехнулся Габэн.

Сергачёв, который, ни разу в своей жизни не задерживался сотрудниками милиции, ни разу, даже в КПЗ не был и сразу попал в камеру СИЗО, естественно, не знал о порядках, которые существуют в следственном изоляторе и понятия не имел, как себя вести в данной ситуации и от этого выглядел испуганным и жалким.

- Ну, а кто ты будешь по жизни? Какой масти? – продолжал пытать новичка Габэн.

- Я не знаю, - испуганно озираясь по сторонам, пробормотал бывший директор.

- А кто знает? Вот ты сядешь с нами за один стол, а мы не знаем, какой ты масти. Может ты «петух», тогда твоё место в петушином закутке. По какой статье приземлился в нашей хате?

Сергачёв назвал статью.

- Так ты - "пчёлка"? С каждого цветка по взяточке, и к себе, в улей? - презрительно посмотрев на бывшего директора, спросил Габэн.

За дверью камеры загремели посудой.

Сидельцы поднялись со своих мест и потянулись к открытой "крормушке".

- Директор, ты чего свою пайку не берёшь? – спросил стоявшего с понурой головой Сергачёва, кто-то из сокамерников. - Сегодня «глазунья».

- Да не люблю я яичницу, - отозвался Сергачёв. – У меня с детства от неё...

Последние его слова потонули в громком хохоте сокамерников.

- Яичницу он не любит, - давясь от смеха, проговорил Габэн. – Тут тебе могут сварганить яичницу из твоих яиц. Хочешь, сейчас продемонстрирую?

- Нет, не надо, - съёжившись под насмешливыми взглядами сокамерников, пробормотал бывший директор.

- Габэн, прекрати гнать "жуть" на новичка, - сказал Виктор.

- Да я, просто так...поприкалываться, - ответил сиделец.

- Не бойся. Пока я смотрю за хатой, тебя здесь никто не тронет. Если сам не накосячишь. А «глазуньей» здесь называют баланду с морским окунем. В "шлёмке", зачастую вместе с костями, попадаются его большие глаза, - посмотрел на бледного от испуга мужчину, сказал Виктор.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.