Корпорация. Глава 5. Исправление ошибки

"Если вам повезёт и вы забредёте сильно влево от основной трассы, преодолев силу притяжения истинной Галактики, то попадёте в царство квазара — Чёрной дыры, где первым делом наткнётесь на гигантскую стену из давно потухших астероидов и метеоритов, крупных и мелких. На ней вы увидите множество каменных изваяний, а на воротах у самого входа вас встретят равнодушный крылатый грифон и вечно спящая гортулья...

Но лучше бы вам не повезло".

(из лекции Главного Лаборанта Тео Цельса)


* * *

Глава Общества с Неограниченной Ответственностью Вельзевул в глубине души ненавидел свою внешность.

Нет, он не был ни уродливым или страшным, ни писаным красавцем. Главный Вельз был... невзрачным. Бесцветные, непонятного оттенка глаза. Блёклые волосы сероватого оттенка. Незапоминающееся лицо. Ниже среднего рост и далеко не атлетическое телосложение. Невеликие, по сравнению с Первым, способности, которые он возмещал другим умением.

Если бы сейчас глава Компании вышел из кабинета и отправился по своему серому зданию инкогнито (стерев память у сотрудников), никто не обратил бы на него ни малейшего внимания, не остановил на нём взгляда, как на одном из сотен прохожих.

Когда он взял в свои руки управление компанией, на стене ещё висел портрет предыдущего. Контраст с Великим был настолько разителен, что новый руководитель ОНО скрипел зубами. А ведь они были почти родственниками, только очень-очень дальними.

Высокий худой получеловек-полузверь в сером плаще, с когтями и конечностями льва, с пылающим взглядом чёрных, глубоко запавших глаз и гривой медных волос взирал на нового начальника ОНО мрачно и требовательно.

Возможно, когда-то художник польстил тому, кто позировал.

Возможно. Но впечатление было сильным.

Обнаружился портрет сразу после внезапного исчезновения Первого. Имя художника было никому не известно.

Вельзевул не знал его тоже, как и не сразу понял, почему после периода всеобщей скорби и долгого траура избрали на главный пост именно его.

Вероятно, всё дело было в его способностях и умении лавировать в тех калейдоскопически быстро меняющихся событиях, череда которых последовала затем.

Официально было решено считать, что основателя ОНО поглотила более мощная Чёрная дыра. Это было вполне правдоподобно. Вселенная действительно необъятна, а хищных квазаров в ней насчитывалось, увы, немало...

Вначале, правда, ходили упорные слухи, что Первый был сожжён Солнцем. Но тогда следовало признать, что он сам направил корабль на верную гибель. А это никак не вязалось с его виртуозным умением управлять судном и способностью выходить из тяжелейших, безвыходных ситуаций.

Слухи были активно, вплоть до уничтожения их распространителей, подавлены. Версия откинута как абсурдная.

Через месяц после назначения главный вельз перевесил огромную картину на боковую стену, чтоб не натыкаться на неё взглядом каждый раз, входя в кабинет. Сотрудники молчаливо приняли перемены, и Падший теперь взирал на них огненным взглядом справа.

Впрочем, падшим его называл сейчас один Вельз, и только мысленно. Остальные уже давно предпочитали совершенно забыть о прошлом Первого. Так оно было спокойнее и устраняло сомнения. Вычеркнуть прошлое, в котором посланник самого Шефа по имени Люцифер дерзнул занять Его место и был уволен и изгнан из Белого Света окончательно, без права восстановления.

Люцифер основал ОНО, дал им работу — и стал великим и неприкасаемым. Он умел завоёвывать и поглощать планеты и другие объекты так, как никто другой, мог создавать другие объекты. Вельзевул признавал величие Падшего, ставшего Первым.

Но собственная безликость угнетала. И порождала ещё более безумную жажду энергии.

Энергии, которой всегда не хватало.

Их квазар находился в отдалённом от Солнца месте, и провалиться в столь труднодоступную Чёрную дыру могли только случайно забредшие корабли белосветников. Те же были осторожны и не ходили опасными путями. А метеориты, астероиды, необитаемые объекты давали минимум драгоценных энов.

Приходилось выходить на охоту самим.


* * *

Приземистый, полноватый секретарь, в таком же, только сером, балахоне-мантии, скрывающем руки, как и у Вельза, докладывал, разливаясь соловьём.

— Как известно, субъект № 2 находится в угнетённом состоянии духа, совершенно деморализован, и сомнения гложут его ум. А сомнения — это первый признак того, что он будет делать ошибки, возможно, сойдёт на верный путь... — докладчик осёкся и прокашлялся.— Правда, это будет, наверное, нескоро, но я уверен, что наша процветающая Компания привлечёт ещё немало сотрудников, в том числе и из верхнего эшелона. Солнце повернётся к нам, а наши конкуренты, страдая от постоянной нехватки энергии...

— Ты можешь по существу, Визирь? Как обстоят дела с поисками? — сухо перебил Глава компании. Красноречие помощника порой утомляло.

— Поиски продолжаются, сир, но пока безуспешно, — осторожно произнёс Визирь. — Вы же знаете, он сбил все Навигации. Но я уверен, что результаты скоро будут.

— Не рассказывай мне азы, — поморщился Вельзевул. — Хотя бы приблизительное местонахождение установили?

Визирь сокрушённо вздохнул, но тут же опомнился и вернул себе бодрый вид.

— Но наши люди работают не покладая рук, и Чёрные датчики показывают, что субъект № 2 находится... — собеседник моментально развернул перед собой копию Земли, и коготь его правой лапы, появившейся из-под мантии, указал на поверхность объекта. — ...находится вот в этом секторе, в западном полушарии планеты. Скоро мы их обнаружим.

— "Их"?

— Есть сведения, что туда же отправился и его помощник.

— Великая уже ушла? — хмуро спросил главный вельз.

Помощник развёл руками-лапами.

— Увы, сир. Но мы можем попытаться привлечь внимание "Акулы" снова, и на это...

— ...опять уйдёт не менее трёхсот лет, — снова мрачно перебил Вельзевул.

Сегодня он был совершенно не в духе. Всё опять шло не так, как всегда было с этими белосветниками вкупе с их безалаберным и непостижимым Шефом, чтоб им всем провалиться и сгинуть в Чёрной дыре навсегда, чтоб они никогда не увидели Солнца и Энергии, чтобы...

— Как реагирует их Шеф на произошедшее?

— Э-э... — Визирь запнулся, затем продолжил. — Собственно, реакции пока нет. "Его светлость" хранит молчание.

В слова "его светлость" помощник вложил всю доступную ему едкость и сарказм.

— Понятно, — бросил главный вельз. — То есть как всегда. Когда это он на что-то реагировал...

— Лодка восстанавливается, — добавил Визирь.— Конечно, убытки велики, пострадал ещё один белосветник, но вы же знаете их живучесть, сир...

Мужчина в чёрной мантии вздохнул. И подавил рвущееся наружу желание швырнуть что-нибудь в стену кабинета тотчас же. Желательно тяжёлое и твёрдое.

— Что Корпорация? — у Вельза не было ни времени, ни желания выходить на поверхность, и он делал это только в интересах дела.

— Слава Люциферу! Разваливается, сир, — возвестил Визирь тоном, полным очень старательного оптимизма.

— Что? — прошипел главный Вельз. В бесцветных глазах мелькнуло бешенство, и стоящий рядом содрогнулся.

— Разваливается, говоришь?! — рявкнул глава компании так, что в кабинете подпрыгнуло всё, включая побледневшего Визиря.

Вельзевул грохнул кулаком по гладкой поверхности чёрного зеркального столика, отчего по нему моментально побежали трещины, образуя звезду с длинными, изломанными кривыми лучами.

— Если разваливается — почему я не вижу горящих обломков и осколков, летающих в пространстве?! — проговорил Вельз, понизив голос до ядовитого шёпота. — Почему не слышу криков и воплей о помощи, не чувствую запаха гари? Она разваливается вот уже тысячи лет! Почему я до сих пор не вижу огня и дыма?!

Бледный восковой бледностью Визирь взмахнул рукой, убирая чёрную пыль, закружившуюся в воздухе из трещин в столике. Здесь всё было из неё, из этой знаменитой пыли квазара — истиной хозяйки Чёрной дыры. Всемогущей и своенравной, подчиняющейся только им, владельцам и сотрудникам компании. Остальных она сжирала без следа.

— Мы работаем, сир, — пробормотал Визирь негромко. — Наш план остаётся в силе.

— Я на это очень надеюсь, — прорычал Вельзевул. — Мы должны постепенно завладеть этим объектом полностью, там много живой энергии. Ну, а субъект № 2... должен нам в этом помочь.

— Нам ничто не помешает, сир, — позволил себе почтительно перебить начальство Визирь. — Я обещаю.

Он поклонился и спешно ретировался из кабинета, сопровождаемый мрачным взглядом главного вельза.

Оставшись один, Вельзевул бросил мельком взгляд на правую стену.

Суровый огненный взгляд тёмных глаз сиял как прежде.

Первый стоял без одежды. Без обязательной мантии, скрывающей звериное тело. Это потом, пару тысяч лет назад, они начали соблюдать приличия. А попросту, горько усмехнулся Вельзевул, поддались влиянию этого вездесущего, белые его побери, Белого Света. Выглядеть как они, становилось модным. Как люди. Как Он...

А великий Люцифер остался лишь на картине — как напоминание о прежней дикой, никем не ограниченной свободе. Как упрёк в трусости. Постоянный — для него, Вельзевула.

Он стиснул зубы, до крови впиваясь когтями в подушечки лап, сжатых под мантией в кулаки.

Как всегда, мысль соскользнула в самооправдание.

До Первого ему, конечно, далеко. До великого Люцифера, смогшего устроить не один апокалипсис, завоёвывая с ходу несколько объектов конкурентов и пополняя запасы энергии на насколько тысяч лет вперёд.... Тогда не было Корпорации, не было их начальника, творящего вечный хаос. Вельзевулу же досталось нелёгкое время. Строительство новых объектов тяжело давалось неприспособленным к труду, привыкшим только поглощать вельзам.

Но ничего. Они будут действовать другими методами — постепенными. Они завладеют Корпорацией во что бы то ни стало. Последние объекты Шефа также неплохо было бы прибрать к рукам.

Раса людей, порождённая неуёмным воображением Шефа Корпорации, явилась неожиданной и ценнейшей находкой. В отличие от бессмертных, расстающихся с жизнью весьма неохотно и редко — так редко, что эта возможность почти сводилась к нулю — люди могли утолить их, вельзов, вечный голод по смертным телам и душам.

Им, живущим в Чёрной дыре и состоящим из чёрной пыли квазара, им — недоразвитой галактике, выкидышу вселенной, энергия требовалась всегда.


* * *

В затенённой комнате на подушках полулежал молодой человек лет 20-22, с аккуратно подстриженными кудрявыми волосами, большеносый и темноглазый. Он грустно и растерянно глядел на стоящую рядом будущую жену.

— Милева, дорогая, может быть, всё-таки не нужно? Стоит ли тебе волноваться в твоём положении? Ведь я совершенно здоров, и..

— Альберт, нет, пожалуйста, — быстро проговорила пышноволосая молодая женщина с раскосыми глазами и очень бледным лицом.— Это медиумы, Европу посещают впервые, но известны у себя на родине. Попробуем ещё раз, вдруг память вернётся...

Она отвернулась, губы её задрожали.

— Ну вот, опять плачешь, — он недовольно нахмурился. — Зачем эти медиумы, к чему? Доктор Вейзельберг оставил микстуры, их достаточно, есть и порошки для улучшения памяти.

На аккуратно застеленной тумбочке действительно стояли блюдечко с разноцветными пилюлями и стакан с водой, чтобы запивать назначенные порошки.

Молодой человек сокрушённо вздохнул.

Когда он говорил, что совершенно здоров, он не обманывал.

Но Милева, его бывшая однокурсница, тоже была права.

Уже почти две недели прошло с того момента, как её будущий муж, чудаковатый, малообщительный и очень умный человек, всегда поглощённый своими научными идеями, изменился до неузнаваемости.

На первый, посторонний взгляд, всё было в порядке: он всех узнавал, по-прежнему собирался связать с ней жизнь, ходил на работу, но...

На первые признаки странного поведения Милева не обратила особого внимания, только слегка удивилась: письмо профессора Вебера из Цюрихского университета лежало распечатанным и брошенным на столе, а на замечание Альберт ответил, что не знает этого человека и то, о чём он пишет, ему неинтересно. Женщина списала всё на усталость и обычную эксцентричность, нежелание общаться (с адресантом у Альберта были несовпадения во взглядах на электромагнитную теорию Максвелла). Но всё оказалось гораздо хуже и непонятнее.

На следующий день она обнаружила Альберта сидящим перед своими записями с таким видом, будто перед ним китайские иероглифы. Он знал, что тетрадь его, но НЕ ПОНИМАЛ написанного. Со словами "какой бред, однако" молодой человек закрыл записи.

На следующий день стала понятна одна вещь, ужаснувшая молодую женщину до глубины души: Альберт стал избегать всяческих разговоров о физике и математике и почти перестал понимать её.

Её, провалившую выпускной экзамен в том же Политехникуме* в Цюрихе, который он закончил с дипломом.

Последовал откровенный разговор, после которого выяснилось, что человек, увлечённый физикой высоких материй с 15 лет, помнил только азы этой науки и не слышал ни о каких теориях, своих или чужих.

Доктор Вейзельберг, посещая "больного", цокал языком и качал головой, потом выписал рецепт "для улучшения памяти". Милева добилась, используя старые университетские связи, консультации профессора Штромпфе, известного специалиста по нервным и психическим болезням, но посещение его берлинской клиники тоже ничего не дало. Профессор глубоко задумался и сделал вывод о губительном влиянии нервных стрессов и длительного перенапряжения на организм человека, прописав успокоительное и длительный отдых от работы и научной деятельности.

В отчаянии молодая женщина дала объявление в газету, и на следующий день их осчастливил визитом гипнотизёр, заезжий итальянец, который, тряся внушительной гривой чёрных волос и коверкая немецкие слова, содрал внушительную сумму, продав им "эликсир для улучшения памяти". Средство вызывало сонливость, и это был единственный результат его действия.

Милева считала себя сильной, но у неё опускались руки.

Альберт никак не хотел или не мог понять её страданий, и только беременность будущей жены удерживала от скандалов.

Он помнил всё, кроме специальных знаний — даже то, что работал в Бюро патентов. Очередное потрясение постигло девушку, когда пришедший с работы будущий муж объявил, что решил усовершенствовать работу конторы, дабы увеличить её доходность.

Милева едва не потеряла дар речи.

— Доход... что? Ты же сам называл её "светской богадельней"! Работал там только потому, что непыльная работа позволяла не отвлекаться от научных изысканий! Ты же... — она почти задохнулась. В голосе появились истеричные нотки, и юноша раздражённо закатил глаза.

— Но сейчас я изменил мнение, дорогая.... Даже если я так думал раньше, но...

— Когда? — шёпотом перебила Милева.— Когда ты изменил его? Почему я ничего об этом не знаю?!

Она схватилась руками за щёки, и Альберт поспешил обнять девушку.

Но вид у него был растерянный. Он не знал, как успокоить её, искренне не знал, и это удручало.

Своими страхами Милева предпочитала не делиться, особенно с родственниками в далёкой Сербии — не надеялась, что её поймут. По мнению же одной из здешних знакомых, она должна была только радоваться, что молодой человек "взялся за ум" и стал предприимчивым. Значит, будет достаток в семье. Значит, повзрослел и стал понимать, что наукой много не заработаешь, а вот продажей патентов изобретателей...

Значит, просто стал нормальным, "от мира сего".

Таким, как все.

Обычным.

Беда была только в том, что Милева любила другого человека. Доброго, но рассеянного, забывающего, куда положил зонт или шляпу. Поглощённого наукой. Присылающего поздравительную открытку из другой страны на следующий день после дня рождения, с покаянными словами о том, что он обещает исправиться. Остроумного, очень сдержанного и по-своему харизматичного, фонтанирующего новыми идеями...

Неужели она потеряла его? Как это случилось? Чёткий, рациональный ум, которым она отличалась с детства, не вмещал мистики, но словно начал давать сбои. Новое, ХХ тысячелетие только-только наступило, и вездесущие предсказатели, медиумы и экстрасенсы толпами бродили по Европе, пользуясь извечным страхом людей перед всем новым и неизведанным, их любопытством — что же будет дальше?

И Милева сдалась, поддавшись велению времени и его вкусам... или, может быть, своему отчаянию.


* * *

— Фрау Милева, они пришли! — постучав и открыв дверь, возвестила миловидная голубоглазая горничная в косынке и аккуратном переднике.

— Зови их, Мари, — тихо ответила женщина. — Я... сейчас, да. О майн готт, мне нехорошо... — она схватилась за живот, сморщившись, и испуганная Мари, коротко кивнув двоим вошедшим и указав на дверь со словами "входите, вас ждут", поспешила подхватить её за руку и увести.

 

Солнце небрежно заглядывало в небольшую уютную комнату, ветерок трогал занавески, принося запахи цветущих лип, шин и свежих сладких булочек из кондитерского магазина неподалёку, звуки клаксонов проезжающих автомобилей и трели трамваев.

Альберту всегда нравился Берн, его тихий говор, такие клонящиеся к закату дни, тёплый июньский воздух — но сейчас для человека на кровати ничего этого не существовало. Угрюмый и подавленный вид говорил о том, что мысли юноши были весьма далеки от приятных. Альберт взял лежавший на комоде берлинский журнал «Анналы физики», в который, как говорила Милева, он должен был написать какую-то статью, полистал — и угрюмо отложил обратно. Нарастало раздражение и нежелание изображать из себя больного, которым он себя вовсе не считал.

Он встал с кровати, намереваясь выйти.

И едва успел отскочить в сторону.

Дверь распахнулась, на пороге появились двое мужчин, немногим старше его самого.

Большие зеркальные очки на одном из них ярко блеснули, поймав луч заходящего солнца, и ослеплённый молодой человек попятился обратно.

Он осторожно сел на стул возле кровати.

— Господин Эйнштейн?

— Вы не ошиблись, — обречённо произнёс молодой человек. — Но предупреждаю сразу, господа: я совершенно здоров.

Он в шутку поднял обе руки, будто сдаваясь.

"Как там сказала Милева? Австралия? Может быть, всё-таки Россия? Странные субъекты, однако", — промелькнуло у них в голове.

Один из вошедших, высокий, худощавый и светловолосый, тут же снял очки, под которыми оказались серые внимательные глаза, и обаятельно улыбнулся. Второй, плотнее и ниже ростом на полголовы, кивнул, при этом широкополая шляпа спустилась ему на лоб, и он тут же стащил её, оказавшись в головной повязке. Карие глаза странно блеснули. Вернее, один глаз, будто сделанный из стекла.

Скорее всего, так оно и было.

От созерцания искусственного глаза его оторвало приветствие. Они представились одновременно, и Альберт всё-таки сделал выбор в пользу Австралии: имена оказались слишком короткими.

— Итак, мы жалуемся на провалы в памяти.

— Увы, — развёл руками "пациент". — Присаживайтесь.

— Типичная болезнь нашего времени. И лечится она типично, достаточно лишь наладить ментальное общение, связь с духовным миром. Мы имеем большой опыт в излечении подобных неприятных казусов, — нараспев, с необычным акцентом начал говорить сероглазый. Речь его звучала умиротворяюще.

Молодой человек вздохнул. Он решил вытерпеть процедуру до конца, чтобы не доставлять Милеве беспокойства.

В конце концов, это было не так трудно.

Альберт ожидал, что, по неизменному обычаю всех медиумов, сейчас на свет божий будут извлечены хрустальный шар (или ещё какой-нибудь), ароматические палочки, зеркало и тому подобные вещи, необходимые для спиритического сеанса.

Вместо всего этого в кармане пиджака юноши с искусственным глазом что-то запищало, и он вынул прямоугольный предмет, быстро взглянул на него и потыкал туда пальцем, а потом коснулся рукой повязки на лбу.

У медиумов из далёкой Австралии явно были свои обычаи.

"Будь внимателен, скоро начинаем".

"Понял".

— У вас, наверное, болит голова? — участливо спросил его Альберт.

— И не говорите, — слегка сморщился тот. — Последние лет двести особенно. Иногда бывает так тяжело. Это всё последствия постоянного общения... э-э... с духами.

Он сделал скорбный вид.

— Я, конечно, знаю, зачем вас пригласила моя жена... — начал Альберт, но его перебили.

— О да, — сказал высокий. — Мы всегда удовлетворяем требования наших клиентов. И, в отличие от наших конкурентов, признаём свои ошибки и исправляем их.

Он покаянно опустил голову.

"Пациент" опешил:

— Это... прекрасно, но...

— Кроме того, — ему не дали сказать снова. — Вы должны знать, что наш Шеф... э-э.... не играет в кости со Вселенной(1), хотя со стороны так иногда кажется. На самом же деле — нет. Каждый его шаг обдуман и предопределён, закономерен.

— Не может быть!

— Именно так!

— А я, между прочим, иногда хожу в церковь. Как и раньше, в детстве, — вырвалось у юноши.

Зачем он это сказал? Альберт потёр лоб, почти так же, как медиум с искусственным глазом. Что-то шло не так...

— Это похвально, — покровительственным тоном заявил между тем сероглазый. — Верно, Ник?

Напарник молча кивнул.

— Однако со временем, — продолжал собеседник. — разум расширяет свои границы, и ему становится тесно в прежних рамках, в которые он уже никогда не вернётся(2). Вот вы — знаете, как делаются открытия?

Вопрос был задан таким будничным тоном, словно спрашивали о погоде.

— Да, — прошептал юноша. — Это когда все думают и знают, что это невозможно сделать, но находится такой невежда, который этого не знает. Он-то и делает открытие.

— Замечательно! Браво, — похвалил его сероглазый, словно ребёнка, отлично справившегося с трудной задачей. — Не правдв ли, это здорово, Ник?

— Ещё как здорово, Сон, — в тон ему пробурчал второй "медиум".

Альберт почувствовал, что настроение его улучшается с каждой минутой. Хотелось острить и радоваться своим шуткам.

— Какое у вас странное имя — "Сон", — спросил молодой человек, прищурившись. — Просто Сон(3). Интересно бы узнать — чей.

— Того, кто, увы, не часто об этом вспоминает, — без улыбки ответил ему "медиум", и Альберт загрустил. Совсем слегка. Но тут же почему-то вспомнил:

— А я. представьте себе, работаю в Бюро патентов изобретений. Этакий светский монастырь, и работа не занимает много времени, зато оставляет простор для идей и творчества. Правда, иной раз хочется поговорить с другими людьми...

— С теми, кто может найти иголку в стоге сена? — человек по имени Сон улыбнулся.

— О, вы меня понимаете! — воскликнул молодой человек с жаром. — Именно! Их так немного...

— Вы очень упорный человек, господин Эйнштейн, — убедительно проговорил собеседник.— И там, где другие найдут одну иголку, вы, не останавливаясь, найдёте три или четыре, пять... В свою очередь наш Шеф всегда позаботится о своих подопечных и не оставит вас, если вы не оставите Его. Поверьте, наша Корпорация заслуживает того, чтобы потом попасть именно к нам.

Альберт чувствовал странное: будто все слова по отдельности ему понятны, но всё вместе складывалось в причудливую мозаику из блестящих кусочков смальты, завораживающую, как случайно слетевший на веки сон. Глаза говорящего приблизились к нему и расширились до неузнаваемости, а голос, напротив, становился всё отдалённее и глуше, глуше...

 

— Ник, зри! — крикнул Инженер.

Помощник одним движением сдвинул повязку. Широко открытый Третий глаз уставился на крепко спящего "пациента". Главный держал руку над его головой.

— Будущий учёный, — произнёс Ник. — Создаст теорию относительности, а также фундамент квантовой теории, ещё...

— Это я знаю. Ближе к нужному времени, пожалуйста.

— Формула, определяющая связь массы и энергии. Она будет основной, — Голос Помощника становился монотонным, как всегда, когда он следовал за Глазом. — Благодаря ей происходит высвобождение ядерной энергии.

— Не нужно, — прошептал Сон. — Пусть будет другая, но похожая. Теория межзвёздных перелётов...

— А нужно ли... — начал помощник.

— Не отвлекайся. Так... Остался в Швейцарии, не эмигрировал в США.

— Ты меняешь судьбу судьбу... — пробормотал Ник.

— Следовательно, — не обращая на него внимания, продолжал Главный. — Не будет письма с подписями к президенту США(4), не будет вмешательства этой страны, не будет удара по Японии. Проверь!

— Всё верно. Вижу, продолжай, — подтвердил напарник. — Стоп. А его жена? Останется с ним?

— Милева? Это важно?

— В первом варианте — развод. Женится на другой и уедет в США.

— Понял, Ник. Молодец. Останется с ним навсегда. Пусть будет так.

— Тут есть ещё один человек... С усиками, невысокий. Немец. Война. Вижу войну, — отрывисто заговорил Помощник.

— Об этом мы подумаем позже, — перебил Инженер. — Невозможно всё сделать сразу. Итак...

— Вестей о создании ядерной бомбы уже не вижу, — снова монотонно заговорил Ник.

— Ещё бы, — немного самодовольно произнёс Инженер. — Если до неё не додумался один из величайших учёных-физиков планеты... Формулу я изменил, она закрывает путь к ядерному оружию. Зато открывает дорогу к космическим исследованиям.

— Думаешь, они займутся именно этим? — недоверчиво спросил Помощник.

— Посмотрим, проконтролируем. Можно и подтолкнуть.

— Больше не вижу ничего существенного. Умрёт своей смертью, окружённый любовью родных и близких, на своей родине. Уф, ну... кажется, пока всё.

— А война? Не будешь ничего менять сейчас?

— Кто-то был недоволен сейчас, что я меняю судьбу, — пробурчал Главный Инженер. — А это — великий учёный, он не имеет отношения к войне. И я сделал всё, чтобы он избежал причастности к созданию страшного оружия. Ведь именно его считают родоначальником и вдохновителем проекта...

— Ты хорошо изучил вопрос, — криво усмехнулся Помощни. — Стоило ли, Сон? Если Шеф узнает о самоуправстве...

Инженер хмыкнул:

— Хватит, Ник, об этом мы уже говорили. Эй, он просыпается.

 

Будущий учёный открыл глаза и с удивлением узрел в комнате прежних посетителей.

— Прощшу меня извинить, господа, — он протёр глаза. — Я вероятно, немного вздремнул. Вы что-то хотели ещё услышать?

— О нет, мы уже услышали всё, — улыбнулся Сон, сверкая зеркальными очками. — Благодарим за приём, беседа была интересной.

Помощник тоже улыбнулся, надевая шляпу.

— Всего доброго.

Молодые люди были очень приятными в общении, настоящими будущими учёными, и он жалел, что так скоро распрощались, а также о том, что не спросил, где один из них достал такие уникальные очки. "Надо будет поискать себе такие же", — рассеянно подумал Альберт.

Инженер и Помощник вышли в светлую прихожую, где первого тут же окликнула по имени молодая девушка по имени Мари. Сон улыбнулся и махнул ей рукой, Помощник, сделав вид, что ничего не заметил, устало потёр лоб. Глаз заснул.


* * *

Попрощавшись с медиумами, женщина с бьющимся сердцем быстро вошла в комнату. Ничего хорошего от этой странной парочки она, впрочем, не ожидала.

— Как ты себя чувствуешь, Альберт?

— Отлично, дорогая, — рассеянно ответил юноша, зевнув. — Угораздило же заснуть. Однако душно сегодня... А что это за письмо, почему я его не видел?

Она вздрогнула и побледнела, не веря своим ушам.

— Это же Вебер, я срочно должен ему ответить! — молодой человек заметно оживился и удивлённо воскликнул. — А где же записи, они лежали вот тут вчера? Мои расчёты... Милева, дорогая, это очень важно для меня, куда ты положила мои расчёты?

В голосе его послышалось недовольство, но тут произошло нечто странное.

Его просьбы возымели совершенно неожиданную и бурную реакцию — обычно сдержанная будущая жена со словами "о боже, ты пришёл в себя" и блестящими от слёз глазами бросилась ему на шею, обнимая и целуя. Он поражённо вздохнул, ещё раз убеждаясь, что женщины — существа гораздо более загадочные, чем любые явления физики и астрономии, включая даже скорость света, атомное ядро или квазар.

На некоторое время научные расчёты были основательно забыты.


* * *

Они молча сидели за столиком небольшого уютного кафе, глядя на медленно загорающиеся звёзды.

— Да уж, наворотил ты дел, — оглядываясь вокруг, заговорил Помощник. — А не рехнётся ли он после такого?

— Нет. Но и обычным бюргером, не помышляющим о науке, тоже не станет. А узнавать нас никто не будет уже завтра — ни он, ни она. Будут вежливо здороваться, как с обычными постояльцами.

— Здорово. Теперь ты можешь быть доволен. Хотя я ни хрена не понял в этой новой теории, — хмыкнул Помощник.

— Это смешение земной науки и наших идей. Я обещал исправить эту ошибку — я исправил, — голос Инженера звучал несколько устало.

— Кому обещал? Старику? Ну, Он мог бы и подождать, наверно. Ты же сам говорил: ему неинтересно, что...

— Себе. Обещал себе, — Главный грустно усмехнулся. — А я не мог ждать. Иначе тот, кому я обещал, очень разозлится на того, кто не сделал.

— Занятно. Раздвоение личности, как говорится, налицо. Ещё немного — и имеем второго Конструктора, — будто сам себе тихо пробурчал Помощник.

— Что ты там бормочешь?

— Да так... Отличное пиво, кстати.

Они заказали ещё по стакану янтарного напитка.

— Швейцарское. Есть и получше, конечно, — рассеянно сообщил Главный.

Он чувствовал истощение сил, будто проделал большую физическую работу.

На мгновение представилось, что этот тихий летний вечер разрывает далёкий гул взрыва, трескается и горит воздух, бегут в панике люди... Усилием воли он прогнал видение.

Этого не будет.

— А культ Шефа здесь развит неплохо, — рассеянно буркнул Помощник, оглядываясь на виднеющуюся вдали высокую башню кафедрального собора.

— Ещё с первого его посещения, — пожал плечами Сон.

Помощник понимающе кивнул.

— Кстати, идея с линзой была неплохой, — заметил Инженер, — Но шляпу надо снимать.

Помощник согласился, хотя изображать "ковбоя" ему пока не надоело. В зависимости от ситуации они представлялись коммивояжёрами или, как сейчас, странствующими в поисках заработка медиумами.

Официанты и редкие посетители украдкой разглядывали странную парочку явно приезжих издалека, обращая особое внимание на искусственный глаз и какой-то прибор с мелькающими картинками в руках другого.

Возле кафе появилась Мари. Посмотрев по сторонам, увидела сидящих в углу за столиком, встретилась взглядом с Ником, смутившись и сделав вид, что оказалась тут случайно, тут же ушла. Инженер, отрешённо глядя в свой бокал, ничего не заметил.

Помощник хмыкнул.

— Пора отправляться обратно, похоже.

Главный поднял на него болезненно блестящие глаза.

— Да? Пора, ты прав. Я... задержусь тут, пожалуй. На несколько дней.

— Сильно устал?

— Есть немного.

— А я, как ни странно, не слишком. Спи, зараза! — он хлопнул по лбу, чтобы перевозбуждённый Глаз под шляпой наконец закрылся.

— Присвой ему имя. Порадуй, — слабо усмехнувшись, предложил Инженер.

— Ещё чего! Имя ему! — возмутился Помощник. — Пусть скажет спасибо, что... кхм... терплю с детства, все его заскоки, причуды. Ещё и эны на него тратить!

Две комнаты, снимаемые Инженером, были обставлены скромно — Главный не хотел выделяться хотя бы этим.

Помощник взглянул в блок-НОТ (к здешним часам он привыкнуть не мог).

— Время отправляться, Сон. Я так понял — обратно я возвращаюсь один? — спросил Помощник, глядя в пространство.

— Ну,— Инженер замялся. — Я думаю, будут нужны ещё изменения. Хотелось бы прощупать почву для них, так сказать, поэтому...

— Понял. Давай прощупывай, — понимающе ухмыльнувшись, перебил бестактный напарник. — Удачи. Передавай ей привет.

Главный удивлённо посмотрел на Помощника и смущённо хмыкнул, однако тут же заявил:

— В общем, я в отпуске. Наблюдай там за всем. Ничего не предпринимай без согласия Шефа, в случае чего — сообщай мне. Проверь последние отчёты, без меня никакими новыми объектами не занимайся: с теми, что есть, разобраться бы.

— Ясно, — Ник широко улыбнулся. — Есть ещё пожелания? Огласи весь список, пожалуйста.

— Не вздумай ошиваться в Лаборатории, вернусь и обнаружу не в форме — смотри. И надеюсь, тебя не склюёт случайный птеродактиль.

Возмущённый Помощник открыл было рот, но за дверью послышались уже шум и голоса вошедших с улицы, среди которых выделялся звонкий голосок Мари. Ник, махнув рукой Инженеру, бросил в рот нужную капсулу.

Тут же почувствовал, как голову стянуло знакомой болью, словно обручем, и приготовился к возвращению домой.



1) «Бог не играет в кости со Вселенной» — высказывание Альберта Эйнштейна

2) В беседе используются некоторые высказывания А. Эйнштейна

3) по-немецки "сын" — der Sohn

4) В 1939 г. Эйнштейн вместе с некоторыми учёными подписался под письмом, президенту США Рузвельту, призывающим его начать ядерные исследования, чтобы противостоять нацистской Германии. Впоследствии очень сожалел об этом поступке