Инсургент

                П.Корвилл




 


               





                И Н С У Р Г Е Н Т








                «Реве тай стогне Днипр, широкий…»






               


Ильин – 8


                Пролог
 
В такие ситуации я ещё не попадал. Вроде бы вокруг всё родное, земное, а однако не то! Не был я никогда в этом городе, но стоило только глянуть на табличку прикреплённую к стене дома, как название улицы  «Крещатик», сразу заявило о том, где я нахожусь. Только бы ещё узнать в каком я мире и в какое время.
На ум пришли слова Владимира Семёновича Высоцкого ( а я его по другому и не называю – из большого уважения!): «…Тоже небо опять голубое, тот же лес, тот же воздух и та же вода…». Да вот видать не та же.
Крещатик весь в белых расцветших каштанах, конечно не Одесса-мама, но тоже смотрится здорово. И топаю я видать на Майдан Незалежности, в былом Хрещатицкую площадь, которую ещё раз семь переименовывали. Ну есть у славян такая слабость, этого у нас не отнять.
А хто ж теперь я? Костюм вроде приличный, как говорится с отливом, белая сорочка и тёмно-синий галстук, а главное никакого оружия. Раньше я привык шляться по иным мирам с ножами, да «глоком-18», а теперь кроме паспорта на имя испанского гражданина Вольдемара Илина, да толстой пачки долларов в портмоне (на глаз тысяч с десять), нескольких пластиковых карточек (бог их знает, сколько там на счету?) и каких-то чеков и справок, у меня ничего не было. Правда в руке ещё присутствовал небольшой коричневый дипломат, а щёлкнув замками, я обнаружил в нём смену белья, электробритву, фляжку, видно со спиртным, перочинный нож и несессер с зубной пастой, щёткой мылом и прочими личными принадлежностями, в виде пахнущей морской свежестью, туалетной водой «Яхт-мэн».
Насколько я понял, двигаюсь я машинально и бесцельно. Солнце уже стояло высоко над головою, скорее всего был будний день, но на улицах народу было предостаточно. Все куда-то спешили, бежали, словно постоянно боялись опоздать. Не люблю я эти миллионные города, где царит непонятное столпотворение, что на транспорте, что просто на улицах города. Бегут так, словно от этого зависит их жизнь.
И всё же в городе было что-то не то, я это чувствовал просто нутром.
Нет, не вернулся я на нашу матушку-Землю, а опять шлёпаю по каким-
то заграницам, блуждаю так сказать в пространствах.

               



               




        Когда же это уже кончится?!
Только что толку рыдать во весь голос, коли помочь в этом некому. Сам виноват, Ильин, вот теперь сам и выкарабкивайся. Стручок испанский, космополит хренов!
Я конечно побывал один раз во львовской области, когда ездил к фронтовому другу, но Киев, есть Киев. Его я наблюдал только по телевизору, в различных новостях. Мне запомнились только столкновения на Майдане, палаточные городки, да чадящий дым горящих покрышек.
А сейчас на площади было спокойно. Никого! Я даже остановился возле здания главпочтамта и стал крутить вокруг себя головой, словно ожидая каких-то событий.
И они не заставили себя ждать.
Эти трое выросли, словно из-под земли. Все в камуфляже, двое с «калашами» за плечами, а один мордоворот с кобурой на поясе. Никаких знаков различия я не увидел, только высокие армейские ботинки, да чёрные береты. Правда на рукавах у них был нашит шеврон, круглый, зелёного цвета, внутри красный крест а в нём на синем щите, жёлтый трезубец В верхней части шеврона читалась надпись: «Национальна гвардия Украiни». Над карманом была пришита нагрудная нашивка, с такой же эмблемой и такой же надписью. «Мне только тут нацгвардии не хватало, - подумал я, - какого чёрта им от меня надо!».
Cтарший тут же заскрипел мне в лицо:
-Ти хто такий, шо тобе тут трэба? Вiдповiдай!
-А це що, не давнеслав’яньский град Киiв. Вiн що закрытий для вiдвiдування. Це ж не западно-бандеровский смiтник.
-Цо!? – заорал старший, когда до него дошли мои слова. – Ти хто?
-Еврейський слов’янин. А по паспорту, я грамадянин Iспанii! А ви хто?
Гвардеец весь покраснел, но всё ж достал из кармана удостоверение и на секунду махнул у меня перед глазами.
-Патруль, 25 окремьего батальйона Национальной гвардии Украiни. Капiтан Еремчук! Покажьте вашi документи!
-Пожалуйста!
Я достал из внутреннего кармана пиджака, паспорт и протянул капитану. Я конечно мог уложить их тут же на асфальт, а что потом, бегать по незнакомому мне Киеву, либо вообще дать дёру из страны? Не весёленькая перспектива. Я ни в чём не замешан, при мне ни оружия ни каких-либо документов и наркотиков нет, пусть разбираются.
Капитан покрутил паспорт, раскрыл несколько страниц, а потом с усмешкой заявил:
-Вашi документи фальшивi! А ну пройдемо в Службу беспеки Украiни.
Ну что набить им морды, но раз уж начал искать правду, то ищи её до конца. Ладно самодовольное мурло, смотри, как бы тебе хуже не было. Паспорт он мне не вернул, а более того забрал мой дипломат.
В это время к нам подкатил армейский «уазик», с теми же эмблемами на дверцах и меня посадили на заднем сиденье между гвардейцами, а капитан сел рядом с водителем. Вообще-то, как потом оказалось ехать от Майдана Незалежности до СБУ было совсем не долго. Мы проехали по Крещатику до дома №6, на стене которого, возле входной двери, красовалась большая табличка, из которой значилось, что здесь находится Главное управление СБУ по г. Киеву и Киевской области. Что ж не знаю чем закончится разговор здесь, но судя по всему меня будут допрашивать в контрразведке, а шить конечно же шпионскую и террористическую деятельность. Значит будем отбиваться, а что ещё делать. Доказать они ничего не смогут, но это их не остановит придумают какие-нибудь факты и улики. Правда и держать меня по закону можно только 72 часа, а потом если нечего будет предъявлять, то придётся отпускать во свояси.
Меня завели внутрь здания и повели по длинному коридору, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Здесь же сновал народ, взад-вперёд, кто в гражданской одежде, кто в мундирах. На лестнице передо мной промелькнуло женское лицо, как мне показалось довольно знакомое, но тут же женщина проскользнуло мимо меня, и я не стал вспоминать, где я её видел. Да и не мог я никого тут знать, потому что прибыл в Украину, менее, чем полсуток назад. Поэтому я успокоился и пошёл за конвойными.


                Часть   первая
                1. В подвалах СБУ

Меня сразу привели в допросную, ещё раз всего обшманали, сняли галстук и ремень, слава богу, что туфли были на резинках, а то пришлось бы шлёпать в ботинках без шнурков. Правда то, что находилось у меня в манжетах сорочки, они не нашли. Манжеты были хорошо накрахмалены, твёрдые как и воротничок, а посему там свободно поместились: ключ от наручников, небольшое шило, и даже трёхзубый сюрекен.  Мне одели наручники, усадили за стол и, оставшийся в комнате охранник, велел ждать следователя.
Прошло более получаса, пока наконец дверь открылась и в допросную вошёл невысокий, тучный, лысоватый мужчина, нервно теребя галстук, то застёгивая, то расстёгивая пуговицы на пиджаке и держа под мышкой, папку скоросшивателя. Он молча уселся на стул напротив меня, раскрыл скоросшиватель и принялся рассматривать документы. «А дело сшили уже довольно пухлое!» - злорадно улыбнулся я. Пока он ко мне не обращался, а я уже давно насмотрелся на с стены с зарешётчатым окном под потолком, на два стула и стол наглухо прикрученные к полу, да на оббитую металлом дверь, то стал поглядывать на принесённые следователем документы.
Начиная с моего паспорта, фотографий, вложенных в конверты, наличных денег, органайзера, заполненного визитками и даже чеков, билета на самолёт и ещё каких-то справок , приклеенных на подколотые листы чистой бумаги.
Наконец он поднял голову и заговорил:
-Добридень, пан Илин, це мол як кличуть вас на справе.
-Buenas tardes, senor jues de unstruccion! (Добрый день, господин следователь!) – ответил я.
Тот уставился на меня округлившимися глазами и только выдавил:
-Це ви на якi мовi говорите?
-Еn espanol. (На испанском).
-Але ж ви добре говорили украiнською мовою, менi капiтан докладав, - зашептал он, вытирая платком пот со лба.
Я снова заговорил:
-Mira no acierta en el prosak chelma, soy un ciudadano de espana, en cuyo caso, no aparecer poco! (Смотри, не попади в просак, шельма, я гражданин Испании, в случае чего, мало не покажется!).
На следователя было жалко смотреть, он кивнул охраннику и сказал:
-Знiмiть наручники i и залиште нас одних
Когда тот вышел он заговорил более доверительно со мной.
-На каком же языке мне снимать с вас допрос…Ведь у вас паспорт фальшивый.
-Y el pasaporte autentico, y lo sabes! (Паспорт подлинный и вы это знаете!) – опять продолжил говорить я.
Следователь чуть не плакал, и я поспешил сжалиться над ним, заговорив на русском языке:
-Извините, не знаю с кем имею честь…
-Майор Сенько Петро Богданович, старший оперативний спiвробiтник ГУ СБУ.
-Прекрасно! Если вы желаете вести беседу (но никак не допрос!) предлагаю, если вы не знаете испанский, либо вызвать переводчика, могу также общаться на французском, немецком, английском, валенсийском, итальянском, в крайнем случае на турецком, либо арабском…
-Где же я вам сейчас найду переводчика, - скривился майор.
-Тогда, если вас это устроит, и не будет смущать, будем говорить на русском языке!
-Но ведь ви говорите на украiнськой мове?
-Извините, пан майор, но разговор с доблестным капитаном из нацгвардии, и его глупостями, вызвал у меня амнезию на украинский язык. Все слова и обороты речи вылетели из головы, а коверкать прекрасный язык Гоголя и Шевченко, в присутствии вас, будучи гостем, будет просто непростительно.
-Хорошо! – сказал майор Сенько, немного подумав. – Тогда я буду вести протокол…
-Нет, пан майор от этого вы меня увольте! Под протокол я буду отвечать только в присутствии моего адвоката и посла Испании, в крайнем случае его помощника.
-Хорошо! Мы предоставим вам адвоката…
-Я сказал моего адвоката из фирмы «Гонсалес и сыновья» Педро Гонсалеса-старшего. Ваши адвокаты мне не нужны.
-Но откуда я вам его возьму? – изумился майор.
-Как откуда? Дайте мне позвонить в Валенсию, и завтра утром он будет в Киеве, а вы доложите своему начальству, что я требую посла Испании.
-Но откуда я могу знать, что вы тот за кого себя выдаёте. С таким вопросом идти к руководству…это чревато.
-Ни вы, не ваш тупица-капитан, ещё не поняли, куда вы вляпались. Вы даже не понимаете кто я, и какой скандал вас ждёт впереди. Международный! Не знаю усидите ли вы на своём месте, но вашего олуха капитана я вымету поганой метлой, и это будет для него лучший вариант, а то пойдёт в суд за превышение служебных полномочий и издевательство над иностранным гражданином.
-Даже не знаю, что мне делать, - затушевался следователь. – Делу уже дан ход, в штаб-квартире СБУ уже всё известно…
-Ваше дело, шито белыми нитками, с помощью амбиций вашей национальной гвардии, а вернее некоторых её представителей. Что вы мне инкриминируете? Постойте я сам скажу! Скорее всего будете настаивать на шпионской деятельности на территории вашего государства, а ещё может организации террористического центра по свержению существующей власти. Улики вы конечно сфабрикуете, но мой адвокат не оставит от них камня на камне. Вы говорите, что паспорт фальшивый, вернее это говорит ваш кретин-капитан, и тем самым тянет вас за собой в болото. Проведите экспертизу, документа. И попробуйте узнать побольше обо мне, тогда поймёте куда влипли с вашим руководством. Гонсалес плут, но он дойдёт до суда в Гааге, суда по правам человека в Страсбурге, но более вас должно волновать, что у него много знакомых и обязанных людей в ОБСЕ. А теперь, я думаю, вы отдадите мне сотовый телефон и я сделаю один звонок. Мне кажется, что один звонок, тем более адвокату задержанного, не противоречит вашим законам?
Следователь помолчал, но потом достал из папки телефон и протянул мне. Я набрал номер. На том конце ответили почти сразу, к этому я уже привык и заговорил на испанском:
-Привет, Педро! Как твои дела?
Привет, Вольдемар! Что это ты вдруг задумал позвонить? Ты где?
-В Украине, в Киеве, в управлении службы безопасности. Арестован!
-Ты во что вляпался, Вольдемар?!
-Да вот не пойму! Кроме перочинного ножа, для очистки кожуры с яблок у меня ничего нет. Разве только 10000 долларов, да две карточки, на которых лежит по два миллиона в евро и английских фунтах, но я вроде как шпион (не знаю только пока чей!) и террорист.
-Значит так! Не дёргайся, завтра утром я с послом буду у тебя. Где тебя содержат?
-Пока на улице Крещатик, дом 6, в Главном управлении по городу Киев, но то, что я здесь останусь, не гарантирую…
-Ничего, я тебя везде найду! Твои украинские друзья здорово вляпались в дерьмо! Они наверное это не понимают?
-Они считают, что я не тот за кого я себя выдаю, и что мой испанский паспорт фальшивка…
-Больших идиотов я ещё не встречал! Иногда надо читать и справочную литературу, кто есть кто! Ладно вылетаю немедленно со своей командой, только созвонюсь с нужными людьми и переговорю с премьер-министром. Тебе больше ничего не надо?
-Надо Педро! Захвати моих телохранителей. Думаю человек шесть хватит, с моей виллы. И прихвати мой фирменный «хаммер», да оформи там всё, как полагается по оружию и так далее…Тебя это не затруднит?
-Ты меня обижаешь, Вольдемар! Ради тебя, и уж извини за твои гонорары, я готов даже объявить войну Украине от испанского королевства.
-Брысь! Делай то, что я тебе говорю!
Понял. Дай мне всего восемь часов!
-Принято!
Я отключился и вернул мобильник следователю. Он вопросительно посмотрел на меня.
-Через некоторое время, пан Сенько, я или расстанусь с вами, либо вы увидите в Киеве испанскую армию в составе с НАТО, а теперь я устал и хочу отдохнуть, велите отвести меня, куда у вас это полагается.
Петро Богданович судорожно сглотнул, но перечить не стал.
Я даже не догадывался, что в центре Киева, на Крещатике, в обычном на вид здании, могут существовать такие подвалы. Хотя входя в здание, я видел небольшие окошки в цокольном этаже, огороженные бордюрным камнем и наглухо закрытые толстой металлической решёткой. Именно сюда и привели меня два конвойных. Камера, как камера. Хорошо хоть одиночка, но в ней стояли нары на двоих. Одно место внизу , другое сверху. Справа от двери параша и раковина с одним краном холодной воды. Возле нар небольшой стол и скамья, всё прикрученное к полу. Скамья, наверное, стояла для «дружеской беседы», когда к заключённому подсаживали утку. Небольшое окошко, затянутое мелкой, но прочной сеткой было настолько нечистое, что через него нельзя было ничего увидеть, но тусклый свет оно пропускало. Слава богу, тащить матрас с причиндалами мне не пришлось, он уже любезно лежал на нижней кровати с панцирной сеткой. Мне только было его необходимо расправить, положить подушку в головах и улечься.
Сокамерника ждать долго не пришлось. Раздался стук железных дверей и ко мне ввалилось небритое мурло с отвисшим пузом, и устрашающей харей, прочерченным багровым шрамом от глаза до подбородка.
Он завалил свой тюк с матрацем прямо мне на ноги и усевшись на скамью заявил:
-Чо, уставился баклан, лезь наверх это место моё!
-Эскьюз ми? – удивился я.
-Чаво?
-Чаво, чаво! Тебе не кажется ссученый, что твоё место у параши? Ты как фуфел в хату заявился, что ты тут мне авторитету за предъяву гоношишь?
-Да я тебя гниду…
Тут он подскочил ко мне, но я даже, через его жирное тело, врезал тремя переплетёнными пальцами в нервный узел возле позвонков, полностью его обездвижив и лишив речи. Но слушать он ещё мог и соображать пока тоже.
-Слушай сюда наседка! – сказал я. – Если надо, я тебя и одним пальцем убью, ежели ты меня понял. А теперь не рыпайся, спать будешь на полу у параши , на голом полу. Ты урка, ещё не понял на кого нарвался, а я тебя нехристя просвещать не собираюсь. Я таких, как ты сотнями душил, голыми руками, а дали бы власть – передушил всех! Мне это не западло. А ты пока поживи, но дышать будешь, как я скажу. Ежели понял, моргни глазами. Ну!
Слёзы и попытка моргания меня удовлетворили.
Я ткнул ему в сонную артерию и чтобы не возится, отправил ногой к двери. Удивительно, но такие жирные люди никогда не разбиваются в кровь, даже ударившись головой о чугунную чашу параши.
Через полчаса открылся глазок, обозревая камеру, а ещё через некоторое время заявились надзиратели и вытащили храпящее тело из моей камеры вместе с матрацем, валящимся там же.
Потом мне подали какую-то баланду, которую я не тронул, а кусок чёрного хлеба, слегка откусив, чего греха таить, размочил в этом вареве и заклеил им глазок. Может хоть поспать дадут. Но поспать увы не дали.
Заявился майор Сенько, собственной персоной и сказал:
-Вас, господин Илин, или уж не знаю, как вас правильно величать, сейчас отвезут на допрос к руководству нашего ведомства. Я бы посоветовал вам во всём сознаться…
-Смешной вы человек, пан майор! Скоро конечно вам будет не до смеха. Но, во –первых, ни на какой допрос я не согласен, а во-вторых, сознаваться мне не в чем, ничего противоправного я не совершал!
-Это уже не моё дело! – удовлетворённо вздохнул Сенько. – Вас будет вести другой следователь из Главного управления контрразведки. Всего доброго и не забудьте о моём предложении, думаю, оно вам поможет.
«Пошёл ты к дьяволу!». Так и хотелось мне сказать ему.
Затем опять конвой, недолгие сборы, руки за спину и на выход. Во дворе «чёрный воронок» (а это уже серьёзно!) и поездка по вечерним улицам Киева.
Солнце ещё не село, глаза мне не завязывали и окошко в «воронке» имелось. Ехали мы недолго, даже с учётом пробок, минут 15. Сначала по Крещатику, потом повернули направо, потом ещё раз направо и выехали на Владимирскую. По пути я успел рассмотреть несколько плакатов с политическими деятелями и понял, что скорее всего я не нахожусь на своей родной земле, ибо президента здешней Украины звали Негиднюк (очень своеобразная фамилия!), а премьер-министра соответственно Жаднеко. Комедия дель-арто, да и только!
Вскоре мы прибыли на место, машина некоторое время простояла перед воротами, а потом нас пропустили на территорию и подвезли к помпезному, железно-бронированному подъезду, замок которого я мог открыть просто ногтём.
Долгое блуждание по коридорам, открывание дверей, за которыми стояли фишки в форме СБУ, меня не впечатлили, как бы это не старались произвести. Наконец я очутился в кожаном кресле приёмной и решил наконец вздремнуть. Сплю я чутко, и услышав удивлённый возглас «Он, что ещё и спит!», я проснулся и сквозь сомкнутые веки увидел некоего генерал-майора. Так зрелище не убойное!
Тот скомандовал: «Ко мне в кабинет!»
Меня подхватили и затащили в комнату. Ничего особенного, стол, стулья, флаг (ох уж любят кабинеты обставлять флагами , словно на митинг собрались!), а ещё портрет над головой, президента, словно икона. Ну прижизненный святой! Куда нам?! Негиднюк! Во истину! Жаль Жадненко нигде не видать, небось в оппозиции. Ну, так бывает! Коль один нахапал, а другой не успел, они частенько меняются местами. Как же это мне всё надоело. Начать всех мочить, тоже вроде не с руки, но и оставить бы меня в покое, хотелось бы!
В приёмной, в окружении лбов я прождал минут двадцать. То ли н а меня хотели произвести впечатление, то ли просто запугать. Но когда я зашёл в длинный и тягучий кабинет, меня тут же усадили на стул в конце стола и двое горилл, остались стоять позади.
-Страшно? – спросил я, сидевшего передо мной человечка в форме с погонами генерал-майора.
-Что? – вроде не понял он.
-Я, говорю, что страшно?
-Вроде, нет!
-А гориллы зачем?
-Для порядку.
-Хочешь! Я вас замочу, а потом пойду попью кофе в соседней кофейне?
-Не хочу!
-Правильный ответ. А чего хочешь?
-Не замочешь! Потому как, сзади за тобой два охранника, спереди снайпер и сбоку тоже…
-Дурак ты генерал! Я их увидел, только зашёл. Были бы они толковыми снайперами, так не светились, а это так детвора…я их потом по одиночке замочу. Слышали ребята, вот и подумайте. Ты же уже стар, небось и при Союзе был, да и видать  знаешь, что такое спецназ ГРУ, а может ещё слышал, что такое отряд 14, не доводилось?
-Может…- прошептал лысый человечек.
-А как думаешь, кого ты видишь перед собой! Ну, на кого я похож?
-Ты! Из этого отряда?!
-А то!
Я сходу врезал двум гориллам, и прикрываясь ими подскочил к генералу. Удар ногой по гортани и дыхание генерала остановилось, а две пули (подарок струсившего снайпера), выпущенные в голову довершили его долгую никчемную жизнь. Снайпер мог находиться только за тонкой, фальшивой стенкой, и заметив, как оттуда вылетели пули, я бросился на неё проломав, ногой гипсокартон, а заодно сломав позвоночник стрелку. Второй, явно находился в лучшем положении, потому как был, очевидно, в специальной комнате с капитальной стеной. Её ногой просто так не пробьёшь! Но и сектор обстрела у него был никудышный. Посему я мгновенно откатился к этой стенке и застыл, прижавшись к ней. Теперь стрелок вообще не мог понять, где я нахожусь. Но ведь что-то делать ему нужно было! Я не сомневался, что звука выстрелов из винтовки с глушителем в приёмной никто не слышал, да и этот за стенкой не понимал, что произошло. Вход в эту комнату, скорее был только из кабинета, и только через одну дверь. Иначе он бы уже выскочил в коридор, либо в приёмную и поднял тревогу, а этого не случилось. Значит выжидает! Что ж я тоже терпеливый и тоже могу подождать, мне спешить некуда.
Однако, ждать долго не пришлось. Поняв, что долго в засаде не просидишь (а если останешься там, пока не возьмут меня, то чего доброго ещё обвинят в измене!), снайпер стремительно открыл, тщательно замаскированную дверь, в полуметре от меня, и попытался, выкатится в кабинет, держа в руках винтовку с глушителем. У него и без винтовки это не слишком хорошо получилось бы, а тут и вовсе он замешкался. Правда подлец правильно определил, где я могу находится, но я не дал ему ни секунды времени на выстрел, хотя бы в мою сторону. Лёжа, ударом ноги, я выбил у него винтовку, а повторным ударом в висок, я послал его в глубокий нокаут.
Поднявшись на ноги я оглядел поле боя. Двое были мертвы, генерал и снайпер (правда снайпер возможно и жив, даже со сломанным позвоночником, но мне сейчас было не до него!), ещё трое были живы, но валялись без сознания, и вряд ли они придут в себя без медицинской помощи. Ну, генерал не на моей совести, его свой же снайпер и шлёпнул (где они их только набрали!?), а посему пора было отсюда ретироваться, пока не поздно. Вот только, как? Выход был только один через приёмную, где на тот момент, когда меня туда привели, находился только один майор, в виде генеральского секретаря. Я подошёл к двери и стал прислушиваться.
Тишина! Двери были добротные, дубовые, из целого массива дерева, и очевидно с хорошей звукоизоляцией. Но не сидеть же мне здесь вечно! Надо прорываться, решил я, и рывком открыл дверь.

                2. Почти на свободе

Вот уж никогда не думал, что так получится. В приёмной генерала (я уже давно облизал всю его вывеску «Возведённый Игорь  Витальевич, генерал-майор СБУ») находился в действительности, только майор, за столом, с краю от двери. Завидев меня, он стал подниматься, на своих дрожащих коленках, но так и не успел, завершить это движение.
-Тиху, майор! – сказал я. – Не требуши генерала, ён видкиля отдыхае. Запариуся! Будешь потребен, визовит! А я туточки, прогуляюся до кофейни, уж жутко кофиё ваше неващнецко.
Майор проглотил язык и стал задыхаться. На его месте я сделал тоже самое. Задохнёшься – слава тебе и хвала, откачают – значится, сопротивлялся ворогам народа, да видать не сдюжил. Вот тебе и медаль хоть по жизни, хоть посмертно! Я уж было подался к двери из приёмной, не глядя на беззвучные, умоляющие взгляды, задыхающегося майора, как приёмную, словно вихрь, влетело несколько человек.
Первым заскочил адвокат Педро Гонсалес, с лысой головой, в окружении копны кудрявых, чёрных волос у виска, с обезумевшими глазами и колышемся брюшком над кожаным ремнём от Версачи. За ним вступил, немного мондража некий генерал-майор юстиции, а затем последовал посол Испании, которого я, несомненно, хорошо знал, Доминго Родригес, в сопровождении переводчика и мелких клерков.
-Ба! – вскричал Гонсалес. – Что я вижу, мой друг, ты уже на свободе?
-Не совсем, друг мой Педро! – возразил я. – Только лишь пытаюсь до неё добраться.
-Неужели?!
-А вот представь! Меня ещё могут обвинить в убийстве генерала Возведённого, к которому, представь, я совершенно не причастен. А посему советую тебе, потребовать срочное проведение экспертизы, в присутствие испанских представителей, на предмет стрелял ли я, либо оказывал какие-то противоправные действия. Я требую это – немедленно!
-Вольдемар! – заверещал Педро так, что в ушах моих заскребли кошки. – Сделаем всё немедленно, или я не твой адвокат?
Он тут же затрещал с послом на испанском, а мелкие клерки, кто записывал от руки, кто включил свои мобильные, чтобы не пропустить ни слова.
Генерал-майор, среди всего этого многословья, стоял словно оплёванный мальчик, ничего не понимая по испански. Наконец, когда дебаты постепенно поутихли, он рискнул вставить своё слово и слава богу заговорил на русском языке.
-Господин Илин! Я генерал юстиции Кичин Григорий Григорьевич, и в первую очередь, прошу принять извинения за ошибку в вашем задержании нашими службами…
-Хороша себе ошибка! – возразил я. – Меня целые сутки мурыжили в ваших тюрьмах…
-Ну, вы это преувеличиваете, господин Илин, - покраснел генерал, - вы были просто временно задержаны до выяснения вашей личности, на основании закона нашего государства!
-Хорошее у вас государство! – вставил своё слово Гонсалес. – Хватать иностранных подданных, прибывших в вашу страну, и бросать их в застенки, под пытки…
-Позвольте, господин адвокат! – возразил генерал. – Никто господина Илина в застенки не бросал, пыткам его не подвергал. Он был задержан для выяснения его личности.
-А это что? – эффектно распахнув дверь в кабинет, сказал Гонсалес.
При виде картины с распластанными на полу телами, у генерала глаза на лоб полезли.
-Что это такое!? – пробормотал он, глядя на меня.
-Уж не думаете ли вы, что всё это я сам устроил? – удивлённо спросил я. – У меня оружия нет! Да я и пользоваться им не умею. Я мирно сидел на стуле, ка вдруг, ни с того, ни с сего, эти господа начали драться, стрелять…И вот вам итог!
-Да! – задиристо вскричал Гонсалес. – Сеньор Илин, один из самых богатых людей планеты! Зачем ему это надо? Он конечно опрометчиво оказался в вашей треклятой стране без должной охраны, не предупредив работников посольства, но… Если вы желаете международного скандала, привлечение сил НАТО, для его освобождения, то я…вернее правительство его величества короля Испании будет вынуждено принять непосредственные меры. Я прав господин посол?
-Разумеется! – сказал Доминго Родригес. – Я буду вынужден проинформировать правительство моей страны об этом прискорбном инциденте. Думаю, после этого, ваше правительство получит нашу ноту протеста!
-Что вы, господин посол! – замахал руками генерал. – Ни в коем случае! Мы извиняемся за задержание господина Илина, он свободен и волен делать всё, что ему заблагорассудится. Мы сами расследуем дело с генералом Возведённым, у меня будет только одна просьба…чтобы господин Илин, на время следствия не уезжал пока из Киева.
-Вы что! – возмутился Гонсалес. – Возьмёте с него подписку о невыезде?
-Боже упаси! – взмахнул руками генерал. – Боже упаси! Это просто просьба. Господин Илин просто может понадобится, как ценный свидетель того, что произошло в кабинете генерала Возведённого.
Гонсалес посмотрел на меня, а я, уже уставший до чёртиков, обречённо махнул головой.
-Хорошо! – сказал Гонсалес. – Но учтите, я останусь с господином Илиным и прослежу, чтобы все нормы международного права и права личности на свою свободу были предусмотрены в полном объёме!
-Бога ради! – заулыбался генерал. – Мы забронировали президентский номер в лучшем отеле города. Мой персональный автомобиль доставит туда господина Илина…И не возражайте, чтобы опять не случилось непредвиденных ошибок. Мою машину никто не посмеет остановить. Прошу вас господа. Ещё раз, тысячу извинений.
Что ещё оставалось делать? Мы пошли под зорким оком генерала и его офицеров на выход. Генеральская машина стояла во дворе, поэтому мне пришлось идти одному, а Гонсалес с послом вышли через главный вход, где и стояли их автомобили.
Я был благополучно посажен в «мерседес» с тонированными стёклами. Мы развернулись во внутреннем дворике и подъехали к высоким, глухим воротам, которые стали медленно открываться. Я уже облегчённо вздохнул, считая, что всё уже наверное закончилось, но, как всегда, я оказался не совсем прав. Едва ворота за «мерседесом» закрылись и мы повернулись направо на Владимировскую, как тут же в передок нам заехал грузовик (если не ошибаюсь ЗИЛ-130) и развернул нас прямо к тротуару. Раздались очереди по кабине водителя (слава богу он успел свалиться под сиденье, что сделал и я тоже на заднем месте!), а потом в разбитое окно влетела граната со слезоточивым газом. Только этого счастья нам ещё не хватало!
За те немногие секунды (пока сладкий дым наполнял салон автомобиля) я успел глубоко вдохнуть свежего воздуха и закрыть глаза. Заодно я успел подумать о том, кому это надо. Для СБУ это мелко и ничтожно, для моего адвоката, либо посла это жалко и не нужно, для местных властей совершенно непонятно, ну а о других неведомых мне силах, я даже и не подозревал. Поэтому я замер и решил: будь, что будет.
Дверь открылась и меня выволокли из машины. Сделай они это грубо, я бы позаботился об их здоровье, но они вынесли меня чуть ли не на руках и забросили в фургон «газели». Ребята были довольно крепкие, в камуфляже и чёрных масках. Оружия я у них не заметил, хотя вполне возможно они оставили его в машине, либо у них были пистолеты под куртками, и я просто не успел их рассмотреть.
Наконец я смог вздохнуть полной грудью. Довольно странно, что мне даже не надели на голову маску или мешок, хоть и крепко держали меня под руки. На это у меня был свой аргумент. Не люблю, когда меня держат  в незнанку. Я крутанулся и сломал одному, сразу четыре пальца на левой руке, после чего он потерял сознание и вырубился, почти без крика. Второму заломил руку на перелом, опустив голову к его промежности и спросил у пассажира, едущего рядом с водителем:
-И что дальше? Будем молчать или я тебе шею сверну?
-Узнаю Ильина! – разулыбалась Мадлен, скинув с головы кепку и распустив свои рыжие волосы. –Убивай ковбой!
-Тьфу, на тебя! – разозлился я. – Какого чёрта, ты устроила этот концерт! Я ведь освобождён под подписку о невыезде, и то формальную…Ты что, с дуба рухнула! Что мне теперь делать, идиотка?!
-А я откуда это могла знать! – взъярилась Мадлен. – Следующий раз, сиди в темнице и не рыпайся…Понял?!
-Разумеется! Ты здесь кто?
-Мы повстанцы! Оппозиция!
-Слава тебе, господи! Хоть не анархисты! Вас сколько столь умных?
-Несколько тысяч активных бойцов, ну…и ещё сотни тысяч сочувствующих.
-Здорово! Против десятков миллионов!
-Это только начало…
-Знаем, проходили! Раз уж так произошло, вези меня в своё логово.
-А вот это другое дело.
-Посмотрим.
Мы долго петляли по городу, и я даже не понял в какой район  наконец попали, но судя по одноэтажным, почти деревенским домикам, мы попали на самую окраину. Въехав во двор, мы вышли из машины (правда наручники с меня не сняли, да это было мне и не к чему, я и так от них уже освободился), а потом повели меня в дом по длинным коридорам и подвели к входным дверям. Едва они открылись, я врезал своим четверым сопровождающим, используя второй наручник виде кастета, а потом, когда они валялись бездыханными на полу, втащил Мадлен в квартиру и захлопнул за собой дверь.
-Ну, подруга, давай выкладывай, что у тебя на уме?
-Да ничего, кретин! Хотела просто вытащить тебя из застенка!
-Ишь ты какая правильная и справедливая! А ты меня спросила…Мне это надо?
-Пошёл к чёрту, урод! Ты что не видишь, что здесь творится?!
-Да мне нас..ть! Я здесь почти никто! Сегодня есть, а завтра меня уже нет! Ты хоть это своим тухлым умишком понимаешь? Ты ведь такая же, как и я!
-Нет! Я за свободу!
-Чью?! Кто они тебе?
-Люди!
-Повстанка хренова…
-Ты сам теперь инсургент!
-Ты хоть знаешь, что говоришь? Что это слово обозначает?
-Знаю! Давно, правда, его позабыли, но когда-то в Венгрии…
-В каком мире?
-В любом, чёрт тебя побери…
-Бери, бери…
-Так вот это слово означает – повстанец, то есть человек, противостоящий существующему режиму, в том числе, не легитимно избранному…
-А ты в этом уверена? Что-то бунтующего населения я на улицах не наблюдал.
-Ещё увидишь…
-Вот когда увижу…
-Тогда будет уже поздно. Ильин, ты ведь не дурак.
-Надеюсь на это!
-Значит тогда и не бухти, а живи, как положено!
-Интересно, как?
-А я почём знаю?
-Это ещё интереснее! Ладно волоки своих придурков в квартиру, нечего им валяться в коридоре, ещё подметут веником и свалят в мусорку!
Да! Данную ситуацию надо было обдумать. Не хватало ещё мне валяться по всем местным тюрьмам и притонам с оголтелыми повстанцами, хотя и местная власть мне не сильно нравилась. Но мириться с ней приходилось!
В первую очередь, я позвонил своему адвокату Гонсалесу.
-Ты куда дал дёру?! – заорал он в первую очередь.
-Педро! Не кипи! Я что, по своей воли всё это проделал? Есть тут кое-кто ненормальный, который решил, что так будет правильно!
-А ты не мог дать в морду этому придурку?
-Бить красивую женщину?
-Вот за это спасибо! – съязвила Мадлен, затаскивая в комнату, за шиворот, очередного своего «подельника».
-Пожалуйста! – огрызнулся я. – Что там слышно на свободе, Педро?
-Что слышно? Всё кипит! Тебя объявили в розыск, слава богу считается, что твою персону похитили, и теперь всё местное МВД стоит буквально на ушах. Даже направили ориентировку в Интерпол.
-Ничего себе!
-А та как думал?! Ведь не каждый день чрезвычайный и полномочный посол обращается в правительство с требованием освобождения гражданина своего государства. Теперь они наконец поняли с кем имеют дело, и их это очень обескуражило и огорчило. Извинения сыпятся со всех сторон, начиная с местного МИДа и кончая службой президента и парламента. Ты когда намерен объявиться?
-Скоро. Надо кое с чем разобраться.
-Вольдемар! Смотри опять не вляпайся в какую-нибудь историю.
-Уж постараюсь!
Когда Мадлен разместила своих «повстанцев», кого в креслах, кого на диване, я приступил к расспросам.
-Как, мадам вас теперь называть? Я имею в виду в этом мире…
-Здесь меня называют Мария Крошенко!
-Хорошо хоть не Леся Украинка…Ты помнишь, как сюда попала?
-Как и всегда! Головокружение, тошнота, туман в голове, а потом полная темнота и полёт. Очнулась в этой квартире, за столом с другими повстанцами, пока они о чём-то спорили, пришла в себя и новая память пришла ко мне. Сразу поняла кто я, как меня зовут, и для чего я здесь.
-И кто ты у них?
-Я зам нашего генерала, по ведению разведки и контрразведки.
-Ишь, ты! – удивился я. – Что ж ты себе сразу две должности присвоила! Блузка не жмёт?
-Ничего! У меня тоже есть помощники, так что справляюсь.
-И сколько у тебя агентов, в смысле численности.
-Хотелось бы больше. Законспирированных агентов во власти, министерствах и организациях до 35 человек, мой штаб с помощниками и охраной 12 человек, да в контрразведке ещё около 20.
-Что ж прилично! Ну, а сколько вас всего в повстанческой армии? Как я понял руководит вами бывший генерал?
-Да генерал-лейтенант в отставке, не угодил местной власти, вот его и уволили в запас. У нас кстати хватает офицеров, которых попёрли из армии и нацгвардии. Сколько всего человек не скажу точно, что-то около 2,5 тысяч.
-Да народу хватает! А оружие?
-Есть и в достаточном количестве! Автоматы, пулемёты, гранатомёты, миномёты и с десяток единиц бронетехники: БМП и лёгкие танки.
-Да уж! – почесал я затылок. – И каков план действия.
-Захватить президентский дворец, главные министерства, здание парламента. Сопротивляющихся, арестовать и назначить срочные легитимные президентские и парламентские выборы. Вот какой план на начало действий…
-Планы, прямо скажем, наполеоновские! А сдюжите?
-А нам отступать некуда!
-Это понятно…- задумался я. – Как вышли на меня?
-Я же тебе сказала, что у нас везде свои люди, в том числе и в СБУ. А когда мне доложили, что был задержан подозрительный гражданин, выдающий себя за иностранного подданного, а фамилия его Илин, тут я поняла кого прихватили сбушники. А затем я увидела тебя, в коридоре Главного управления, и окончательно убедилась, что я была права…
-Так значит, это тебя я увидел, идущей навстречу, когда меня вели на допрос. То-то мне показалось, что эта дамочка мне знакома. Значит ты и туда вхожа?
-Некоторым образом! Я там работаю.
-Вот это фокус! Теперь мне понятно, каким образом вы меня подкараулили и взяли в полон.
-Мы тебя освободили! Неизвестно, что бы с тобой могло случится дальше. Это на словах молодчики СБУ такие правильные и законопослушные, а потом люди исчезают неизвестно куда и безо всяких следов.
-Но ты же знаешь, со мной такие номера не очень то проходят!
-Знаю, но ты их здорово разозлил, когда ткнул мордой в грязь. А эти господа очень злопамятные, и такое никому не прощают. Так что считай, что тебе с нами ещё повезло.
-Ладно, проехали! Что теперь будем делать?
Мария Крошенко немного помолчала и выложить суть дела, как она его понимает.
-Есть у нас в ста километрах от Киева, летняя тренировочная база, в густом лесу…
-Откуда в Украине, - удивился я, - густой дремучий лес?
-В этой Украине лес есть, да ещё и непроходимый. Туда мы и привозим наших бойцов на обучение, а с твоим опытом…
-Хочешь превратить меня в инструктора?
-Пока не утихнет шум. Сделаем удостоверение сотрудника СБУ…
-А вот это не надо? Не хватало, чтобы меня с этим удостоверением повязали! А не можете вы достать удостоверение сотрудника миссии ОБСЕ, в качестве испанского журналиста?
-Наверное можно…
-В случае чего, свяжись с моим адвокатом, либо испанским послом, я им отзвонюсь!
-Тогда это будет проще! Значит так, на всё оформление документов и подготовку уйдёт с неделю, так что тебе придётся пока посидеть на этой квартире, никуда не отлучаясь…
-Ты с ума сошла, панна Мария?! Да я больше одного дня нигде усидеть не могу, а тут целая неделя. Помру!
-Ничего выдержишь, раз деваться некуда, а кроме того…
-Что, кроме того?
-Я ведь тоже буду находиться здесь, так что скучать особо я тебе не дам.
И она вдруг покраснела, хотя раньше такого за Мадлен не наблюдалось. Вот, что значит попасть в строгую православную страну, это тебе не развратная Европа, здесь все под богом ходят, прямо с пелёнок. Особенно, как я убедился, в этом параллельном мире. Все храмы заполнены людьми, все прохожие крестятся на церкви, хотя это им не мешает брать взятки, захватывать власть, сажать (а то и просто ликвидировать!) недовольных или несогласных. В общем люди остаются людьми, с одной стороны могут быть необычайно набожными, а с другой нарушать все десять заповедей. Ведь ничего страшного, приди в храм, покайся, господь тебе и простит! В этом вся суть человечества!
Господа охранники стали шевелиться и понемногу приходить в себя.
-Пора бы и отдохнуть, - сказал я, потянувшись.
Мария опять покраснела, но поднялась с кресла и сказала:
-Здесь есть ещё несколько комнат. Я провожу.
-А эти, что здесь останутся? – указал я на охрану.
-Да! Это необходимо, но они будут в коридоре и во дворе. В комнаты совещания и отдыха они не заходят, это им запрещено.
-Что ж, это другое дело, - сказал я. – Веди уж, инсургентка!
Едва мы вошли в комнату отдыха, небольшую, но хорошо обставленную, я всё равно закрыл дверь на задвижку. Окно почти не пропускало свет, занавешенное плотной шторой, но в полумраке было хорошо видна широкая кровать, невысокий столик, два кресла, платяной шкаф и зеркало на стене, над тумбочкой.
Я притянул Марию к себе, но она вдруг упёрлась локтями в мою грудь. Когда я всё же её поцеловал, ноги её подкосились, и мне пришлось поддержать обмякнувшее тело. Кровать была мягкая, как пух и слава богу ничуть не скрипела.


                3. В заповедных лесах

Дни тянулись с ужасающей скукой. Хорошо, что рядом со мной, почти всегда, была Мария, кормёжка была сносной и видно ресторанной, что было не совсем конспиративно, могли ведь и вычислить, но Мария сказала, что еду заказывают не они, и она проходит через третьи руки. Ладно бог с ними! Кроме того, хорошо, что в квартире оказалась, хоть небольшая, но вполне приличная библиотека. Я выбрал себе «Записки о галльской войне» Цезаря и принялся её штудировать. Порой интересно узнать, как воевали древние. Цезарь конечно явно приукрашивал свои боевые действия, но ведь он всё же выигрывал сражения, а значит был хорошим полководцем.
Гулять приходилось практически по ночам, во дворе дома и только под охраной. К концу недели мне это изрядно надоело, но, слава богу, вскоре все бумаги были доставлены. Причём не липа, а подлинные документы из Испании (это Педро постарался, а посла мы к этому делу привлекать не стали).
Теперь я журналист и специальный корреспондент, одной из центральных газет Мадрида, - Франсиско Геррет. У меня было журналистское удостоверение, предписание главного редактора, командировочное удостоверение, а кроме того паспорт и направление по линии ОБСЕ. Всё чин- чинарём, и не подкопаешься.
Костюм пришлось заменить, в таком в лес не подашься. Мария принесла мне камуфляж, со всевозможными нашивками и шевронами, такую же кепку, жилетку, которую носят все корреспонденты и высокие, шнурованные, армейские ботинки. Для правдивости картины, меня снабдили фотоаппаратом «Саnon» в большом футляре, через плечо и рюкзаком, где были необходимые принадлежности для гигиены, смена белья и еда, да питьё на пару дней, ну и ещё кое-какие причиндалы, упрятанные тут же. Мария предложила мне прихватить ещё и оружие, но я отказался. Всё-таки риск, лучше получить его на месте, и она согласилась.
Наконец, в один прекрасный день, рано утром, когда рассвело, но солнце ещё не встало, мы вышли из дома. Во дворе нас ждал джип «чероки», с водителем, и как я понял, с номерами органов СБУ и с эмблемой на передних дверцах. Мария сказала, что поедет с нами, довезёт нас до леса, а потом вернётся назад. Кроме неё и водителя, со мной рядом уселся один из охранников, тоже в камуфляже, но с пистолетом в кобуре на боку. Мария хотела дать двоих, но я сказал, что это слишком, ведь там где мы поедем не ведутся боевые действия, а иначе и двоих было бы мало. Она утвердительно кивнула головой и тронулись в путь.
Из Киева мы выбрались довольно быстро, так как и так находились на окраине. Правда на выезде из города находился пост, и, не смотря на все наши эмблемы и номера, нас всё же остановили. Мария, сидевшая на первом сиденье рядом с водителем, показала своё удостоверение СБУ и сказала, что мы очень спешим, и если они желают получить неприятности, проверяя документы у всех, то они их немедленно поимеют, за то что срывают проведение операции контрразведки «службы беспеки»! После этого, молодой лейтенант, мельком глянув на нас, козырнул и приказал поднять шлагбаум.
Из города мы наконец вырвались и покатили по шоссе в нужном нам направлении. Я сидел и всё время поглядывал в окно, не прислушиваясь к тем украинским спевам, которые водитель включил, довольно громко, в радиомагнитоле. За окном проплывали небольшие селения, которые во множестве располагались близ Киева. Жизнь казалось, шла здесь своим чередом. Правда людей видно не было, живность на полях не паслась, да и сами поля поросли по пояс бурьяном и лебедой. Дым из труб не шёл, хотя в эту пору года могли не топить дома, а пищу готовить на газовой плите, хотя я сильно сомневался, что в такие времена сёла, да деревни снабжались баллонами с газом, а уж тем более был подведён газопровод с природным газом. Кругом было тихо и спокойно, ни войны, ни стрельбы, ни митингующих, но это было какое-то спокойствие болота, в котором всё погружено в трясину, а верх затянут сплошной тиной.
Через час мы въехали в какой-то небольшой городишко, название которого я не успел прочесть, и только здесь я обнаружил наличие граждан, а также военных, прогуливающихся по улицам в виде патрулей.
Горожане передвигались как-то зажато, избегая открытых мест, заскакивая в магазины, либо аптеки, либо на торговые точки и тут же спешили дальше, а завидев патруль, стремились свернуть в сторону, чтобы избежать встречи с ним. Зато вояки ходили развязно и вольготно, даже не глядя по сторонам, заглядывая в киоски, набирая у бабок полные карманы семечек (разумеется, совершенно бесплатно!), и двигались дальше, лузгая их, и выплёвывая шелуху себе под ноги. Зато, если кто-то случайно, попадался им навстречу, тут начинался полный шмон, не только с предъявлением документов, обыскивания сумок и авосек, но вплоть до выворачивания карманов. Да, не всё оказывается спокойно в датском королевстве.
-Панна Мария, а что это происходит? – спросил я. – Вашу страну оккупировали? Эти доблестные вояки ведут себя словно завоеватели!
-Да, нет, господин Геррет, - съязвила она, - это одни граждане нашего государства, завоевали и отобрали свободу у других граждан. Теперь надеюсь вы поняли, что у нас государственный строй – это диктатура!
-И как же это так случилось? Без революций, без военных переворотов и вдруг бац, диктатура какой-то камарильи.
-Всё тут было и революции и перевороты, и даже боевые действия, которые продолжаются на западе страны, в виде партизанского движения. Но…! Правительство и президент приняли кровавые законы и все возмущающиеся либо исчезли, ли сидят в тюрьмах и лагеря, а оставшиеся были так запуганы, что потеряли всякое чувство достоинства и погрязли в постоянном страхе и раболепстве.
-Да, уж! Ну и дела у вас. А я то, думал, это всего лишь ваши фантазии. На чём же держится эта ваша диктатура? Кругом я вижу одно запустение, уж в сельском хозяйстве это точно, да и небольшие заводы, мимо которых мы проезжали видно не работают. А по железной дороге, вдоль которой катили наверное с получаса, не прошло ни одного состава. За счёт чего живут люди?
-Ну, кое-какие предприятия всё же работают, да и сельское хозяйство мало бедно, на юге даёт продукцию, но это крохи. А диктатура процветает за счёт огромных дотаций с Запада и Америки. Некие крохи и населению перепадает в виде пенсий и пособий.
-Это и понятно! Зачем им богатая и крепкая Украина, пусть прозябает в нищете. Зато ею можно, ой как, покомандовать, и держать на коротком поводке. А то и вовсе натравить на суверенных соседние государства. Начать военные действия врядли получится, а вот пойти на провокации можно. А потом взять и объявить последних виновными и объявить международные санкции, с целью подорвать экономику этих стран, и из сильных государств получить слабые, которыми уже можно управлять.
-Правильно подмечено! – подтвердила Мария. – Вот поэтому, мы и организовали наше Сопротивление!
-Ладно, посмотрим, что вы там организовали. Едем дальше.
На выезде из этого городка тоже стоял пост. Правда попроще, в виде уложенных на асфальт железобетонных блоков, сначала на одну половину дороги, чуть дальше, на другую. Так что проезжать здесь приходилось на малой скорости и петляя по змейке. Здесь сидело на мешках с песком четыре человека с автоматами. При виде подъезжающей машины, они сначала встали, но потом, увидев кто едет (а может их предупредил по рации пост на окраине Киева), они не стали нас останавливать, а только козырнули вдогонку. Мы стали набирать скорость и помчались вперёд. Больше на всём протяжении пути нас никто не останавливал, постов не наблюдалось, да и встречных машин было мало, а уж обгонять нас и вовсе было некому.
Ехали мы ещё чуть больше часа, пока вдали на горизонте не показалась полоска леса, которая тянулась от края и до края. До сих пор вокруг дороги тянулись поля с редкими холмами, одинокими деревьями и кустарником. Теперь мы подъезжали к действительно большому лесному массиву. Дорога стала плавно поворачивать направо, видно трасса была проложена вдоль опушки леса, а мы свернули с асфальта, и попали на просёлочную дорогу, ведущую прямо в лес. Правда скорее это была не дорога, а просто две широкие колеи, наезженные, но изрядно заросшие по края травой. Тут ехать можно было в телеге, на конной тяге, либо, как мы, на внедорожнике. На обычной легковушке можно было запросто сесть на днище.
Мы продвигались по опушке и я наблюдая по сторонам видел довольно приличные пни, между высокой травы и выросшего на их месте кустарника.
Потом мы сразу въехали в лес и дорога сала петлять среди деревьев. Местность была несколько холмистая, но с двух стороны росли высокие сосны и ели, а между них прорастали ёлки, осинки, попадались липы и клёны, и много где виднелся орешник. Флора, прямо скажем, для земной Украины совершенно неподходящая. Такой лес можно было встретить в средней полосе России, или где-нибудь на Каме, а то и поближе к Уралу, даже в Белоруссии, либо в Прибалтике, но здесь… Поэтому я и не забывал, что нахожусь не совсем на Земле, а где-то в другом измерении, параллельных мирах и вселенных. Значит, приходится принимать всё как есть!
Мы углублялись в лес, и он становился более диким, заросшим, а дорога всё хуже. Пару раз пришлось форсировать неглубокие ручейки, которые перетекали через дорогу и скрывались где-то в низинах, стекая на дорогу с невысоких склонов. Так я думаю, мы проехали километров 20, пока не выехали на небольшую поляну, но я сразу понял, что здесь кто-то обитает. Мы повернули направо и теперь ехали вдоль небольшого поля, где росли озимые, потом увидели пасущуюся на поляне лошадь, корову и коз, а далее показались грядки и наконец, под высокими соснами, в их тени, нам открылось подворье. Огороженное забором из жердей, оно состояло из деревянной, бревенчатой избы, хлева, сарая, бани и даже сквозь шум двигателя, я услышал собачий лай. Мы подъехали к забору и, остановившись возле двух невысоких столбов, между которыми была навешана дощатая калитка, заглушили двигатель.
Едва мы вылезли из машины, чтобы размять ноги, как дверь избы отворилась и под непрерывный собачий лай, оттуда вышел старик и неторопливо двинулся к нам. Старик был невысокого роста, но плечистый с окладистой седой бородой и лицом, коричневым от загара. На нём были одеты армейские брюки, цвета хаки, заправленные в чёрные яловые сапоги. Рубаха с длинным рукавом, непонятного, жёлто-бежевого цвета, а поверх неё тёплая меховая безрукавка, тёмно-коричневым замшем наверх. Дополняла одежду, летняя армейская фуражка с длинным козырьком, прикрывавшая длинные, густые и полностью белые волосы на голове. Под мышкой, наперевес, он держал охотничью двустволку, и прикинул, что она очень похожа на известный «зиг-зауэр». Просто очень колоритная личность!
Мария сдёрнула с головы фуражку, растрепав свои рыжие волосы, и помахала ею над головой.
-Здоровеньки булы, деду Станислав! – крикнула она.
Увидев её, дед расцвёл и поспешил к калитке. Открыв её, он обнял Марию и смачно расцеловал.
-Ах, це ж ты, доню. Что ж вы стоите, заходьте до хаты, заходьте.
Дед Станислав пошёл вперёд, а мы пошли следом. По дороге Мария мне шепнула:
-Дед Станислав, с молодости был в этих местах лесником, а заодно и егерем. Эти места знает, как свои пять пальцев. Нынешней власти ни лес, ни лесники не нужны. Нам он помогает, как проводник, ну и мы ему тоже, то продуктами, то деньгами, то транспортом. Ведь отсюда до ближайшего поселка с магазином, километров сорок. Хозяйство у него есть, но ведь соль, спички, керосин не вырастишь, покупать надо. А человек он хороший, знающий, такой не предаст.
Пока мы шли, я оглядывался вокруг. Постройки хоть и давнишние, но построены добротно, на века, да и уход за ними видать был должный. Возле сарая в загородке ходили куры и индюшки. Да, хозяйство было приличным, с таким можно жить, не тужить, только глаз нужен постоянный.
Когда мы зашли в хату, дед усадил нас на лавку, за длинный деревянный стол. Потом снял холстину, под которой оказались миски с домашней, провесной колбасой, кусок копчёного окорока, картошка отварная в мундирах, яйца, хлеб, солёные огурцы и крынка, наверное, с простоквашей. В хате сразу запахло едой, и ещё чем-то домашним, стало тепло и уютно.
-Ну, - сказал дед, - снедайце! Небось с дороги оголодали? А можа, чаго пакрепчее, у мени ёсць.
-Не трэба, дедуля! – сказала Мария. – Нам не докуки. Трошки причастимся, да двигать надо…
-У лагерь? – спросил дед.
-Туды! Правядешь, деда?
-Коли трэба, так трэба. А кали исти?
-Вось паснедаем, тады…
-Усе пойдуць?
-Не, тильки двое. Я и шофер воротимся у Киев. Вось их давяди. Гэта наш хлопец, а то иншаземны журналист…
-Иншаземны? – удивился дед. – А звидкиля?
-Здалёку, дедуля! Ёсть такая мястина, завеца Испания.
-Это, деж такая?
-Вельми далёка, на захаде.
-Ишь ты! А по нашенски вин разумее?
-Разумею, дед Станислав. – сказал я. – Не турбуйся. Як небудь, а погутарим.
Старик только крякнул и вытер усы.
-Что жа, вы снедайте, а я пиду збираться, да свою старую упрежу. Она там в хлеву, навоз убирае, да парасям  дае.
Все мгновенно навалились на еду. Кто нарезал хлеб, окорок и колбасу, кто чистил картошку, кто лущил яйца, кто наливал по кружкам простоквашу. А потом только работали челюсти. Дед словно ждал, что сегодня у него будут гости, столько еды стояло на столе. Это тебе не ресторанные блюда, уже давно приевшиеся, это настоящая деревенская еда, которую можно вкушать всегда и до бесконечности.
Во время еды Мария сунула мне запечатанный конверт, без адресата, но скреплённый печатями от вскрытия посторонними лицами.
-Пакет передашь в лагере начальнику, - сказала она с набитым едой ртом. – Дед Станислав тебя приведёт к нему, его там все знают и доверяют ему. Начальник лагеря подполковник в отставке Андрей Скирко, а его заместитель, бывший капитан ВДВ Тарас Юхно. Там я всё подробно описала тебя, как испанского журналиста, но прибывшего к нам в качестве инструктора. Хочешь рассказать кто ты на самом деле, пожалуйста, но только этим двоим. И прошу про все эти перемещения в пространстве…
-Не волнуйся, не дурак! Сам разберусь на месте. Но надеюсь в этом мире Россия существует, а то я тут без году неделя…
-Всё здесь существует! Только несколько по-другому.
-Добро! Я тебя понял. Как будем держать связь.
-У тебя в кофре с фотоаппаратом, под двойным дном лежит телефон спутниковой связи, там только мой номер. Можешь говорить смело, он не прослушивается, и засечь его невозможно.
-Ясно!
Когда мы уже допивали простоквашу, в хате появился дед Станислав. В одежде его мало что изменилось, кроме того, что на поясе появился патронташ, поверх безрукавки была одета ветровка, размалёванная под камуфляж, а на голове, вместо фуражки, была одета армейская шляпа с накомарниками. За спиной висела та же двустволка, ремнём перекинутая через грудь, чтобы обе руки оставались свободными.
-Доню, я гатовы! – сказал дед Станислав. – Трэба итить, кабы мне звяртаться да дому до патёмак.
-Мы то ж, деда, готовы. – сказала Мария. – Пидем.
Расставание было коротким и без сантиментов, пожали друг другу руки, и разошлись в разные стороны. Мы по узкой тропинке, между огорода и поля, а потом через пчелиную пасеку в сторону леса, а Мария села в машину, взревел двигатель, и она покатила обратно в Киев.
Через пять минут мы очутились в густом сосновом бору, тропинок здесь уже не было, и дед Станислав повел нас, одному ему известной дорогой, петляя между деревьев.
Лес жил своей жизнью. Ветер шумел ветками сосен, то здесь то там раздавался треск стволов этих могучих гигантов, которые стояли немного покачиваясь. Подлесок на ветру шумел совсем по другому. Листья осин, лип, клёнов, берёз и лещины трепетая на ветру, издавали более тихий, но более звонкий шум, чем сосны в вышине. Но там, где мы шли по усыпанной хвоей земле, с многочисленными островками густой травы, в основном под лиственными деревьями и кустарником, было относительно тихо. Хотя и сюда добирался ветерок, приятно обдувая разгорячённое от ходьбы лицо. Было слышно щебетанье и стрекот птиц, где-то недалеко куковала кукушка (правда загадывать о своих годах я не стал), чуть поодаль раздавался стук дятла, причём, как я понял, их было двое, поэтому и получался этакий перестук, один громче (тот, что был к нам поближе), другой тише и глуше. В траве, на цветах жужжали пчёлы и шмели, а у нас над ухом надоедливо звенели мухи, да слепни, правда комаров на редкость было мало, поэтому я удивлялся, зачем дед Станислав нацепил на себя накомарник (вечером в лагере я понял почему!). Солнце стояло уже почти в зените, освещая ярким светом цветочные поляны, коричнево-оранжевые стволы сосен, падая нам на лица, когда мы выходили из тени деревьев, на открытое пространство. Живности в лесу видно не было, да я и не приглядывался особо. Только один раз увидел на сосне белку, которая увидев нас, стремительно взлетела по дереву и юркнула в дупло, однако высунув оттуда, потом, свою любознательную мордочку; да скользнул возле нас в траву уж, извиваясь чёрной лентой с ярко-жёлтыми пятнышками возле головы.
Природа радовалась пробуждению от недавней зимней спячки, и мне на душе было тоже легко, равно как и моим спутникам. Мы размеренно передвигались по лесу, и я шёл вдыхая полной грудью тёплый лесной воздух, насыщенный ароматами трав, цветов, зелёной листвы и смолистого духа сосен. Сейчас в лесу я чувствовал себя почти беспечно, наслаждаясь окружающими меня красотами, однако привычка брала своё, поэтому времени от времени, я начинал прислушиваться и принюхиваться к возникающим новым шумам и запахам. В иное время, будучи в разведочном рейде, все чувства были обострены до предела. По слуху, если где-то хрустнула ветка, хороший следопыт, мог определить: в каком направлении услышан посторонний звук, на каком расстоянии, и кто его произвёл – зверь или человек. А разведчик с хорошим обонянием, мог унюхать не только запах дыма от костра, даже совершенно невидимый, но даже от табака, который курят за несколько десятков метров от него, а особо чувствительные люди могли по запаху определить (подобно собаке), где был привал противника, по запаху тел, и какую пищу они принимали, если случалось за это время безветрие, а уж запах свежего огурца мог услышать даже я.
Шли мы молча, и я да и мои спутники не пытались заводить разговор: во-первых, этим сбивается дыхание, а во-вторых, как всем известно, лес шума не любит. Дед Станислав, шёл впереди, выбирая самое удобное и кратчайшее расстояние, и двигался на удивление тихо, ни одна ветка не треснула громко под его ногой, хотя наступал он на них неоднократно. Чувствовался опыт не только лесника, но и егеря. Старик сразу, мгновенно определял, где сушняк, который необходимо переступить, иначе треск будет на всю округу, а где ветка только упавшая и которая не издаст ни звука, даже если её прижать к земле подошвой.
Вскоре, перемахнув небольшой песчаный холм, мы стали постепенно спускаться в низинку, где хвойный лес сменился осинником, через который протекал неширокий ручей, журча по камням и перетекая поваленные стволы деревьев. По примеру деда, мы умылись. Вода была холодной, светлой, без запаха болота, либо прелостей, а значит , ручей этот брал своё начало из какого-то родника. Топали мы уже больше часа, не останавливаясь, а потому дед Станислав махнул рукой в ту сторону куда мы шли и сказал, впервые за всё время похода:
-Вось там, у дубраве и отдыхать будемо.
-А ты, дед Станислав, смотрю, и на русском говорить можешь? – спросил я.
-А чего ж, могу! Я и по русски могу, и на украинской мове, на польской, белорусской, маленько на литовской. Вось и путюсь через это, уставляя, то те, то иншыя словы. Мова такое дило! Как человек хоча, так и должон гуторить, да и трэба каб яго зразумеу, той с кем собеседуешь.
-Да, ты дед Станислав, чисто философ!
-Да не! Я больш ритор, а погуторить люблю. Ладно, нечего лясы точить, пойдем!
После столь приятного, но краткого разговора мы двинулись дальше. Продравшись, через заросший осинником склон, по дну которого протекал ручей, мы, постепенно поднимаясь в гору, очутились на равнинной местности, где росший в непорядке лиственный лес закончился, и перед нами открывалось великолепие настоящей дубравы с многовековыми дубами, росших небольшими группами. Здесь лес был не густой и светлый. Дубы конечно всегда производили величественное впечатление, а когда они растут в большой дубраве тем более. Подлеска здесь было мало, всё больше земля была покрыта молодой зелёной травой, там, где она выдержала натиск лесных обитателей. Вот здесь уж на лицо было видно присутствие животного мира. Ну а кому ещё пастись под дубами, как не диким кабанам, на каждом шагу были вины следы их жизнедеятельности. И не только сбором упавших желудей промышляли они здесь, но и рыли клыками землю, добывая из неё вкусные коренья, губя таким образом большинство кустарников и молоденьких деревьев. Но несмотря на это дубрава была хороша, особенно в этот день, когда всё было просто пропитано солнцем, голубым небом над головой, лёгким ветерком и пеньем птиц.
Дед Станислав вывел нас на небольшую полянку, всю заросшую травой, и мы примостились на её краю, под тремя сросшимися полукругом дубами, и прорастающим орешником. Лучшего места не выбрал бы и я сам. Мы сидели в тени под деревьями и почти в кустах, где нас совершенно не было видно. Зато вся поляна впереди и выходы на неё, как на ладони, а при необходимости и весь  наш тыл просматривался через промежутки между стволами дубов, за которыми тоже было метров 20, свободного от деревьев пространства. Отличное место для отдыха и схрона, от возможных надоедливых глаз. Как только мы уселись, дед достал из объёмного кармана своих штанов, свёрток, завёрнутый в полотно, а когда он его развернул, то там оказался приличный кусок хлеба и шмат сала. От предложения откушать мы отказались, зато с удовольствием сделали по нескольку глотков из фляжек, воды, набранной ещё из колодца на дедовом фольварке. Вода на удивление ещё была холодной, и мне показалось, была вкусной, а главное без посторонних запахов. Настоящая колодезная вода! Дед, стал, есть сало вприкуску с хлебом (почему не наоборот, мне было непонятно), и расспрашивать нас.
-А вот, скажи иншаземец, кали ласка, як тябе кличут?
-Как зовут? Моё имя Франсиско, а фамилия, так скажем, Гаррет.
-О це як! Я неде рокив пять тому читал одну книженцию. Так там тож був таки Хранциско, тилько того величали, запамятавал, толи Боля, толи Голя, таперича не упомню.
-Можа, Гойя?
-О! – обрадовался дед. – Це так, це так! В тютельку!
-Ты что же дед Станислав, Фейхтвангера читал?
-Каго?!
-Ну, так письменника звали, что книгу написал, которую ты прочёл.
-Вот сынку, чаго не ведаю, гутарить не буду. Был там наверху хтосци мелёхонько прописан, я читал, да таперича не успомню.
-Ну, ты дед даёшь! – усмехнулся я. – Значица книги читать любишь. А кольки прочёл?
-Да куды там! – махнул рукой дед Станислав. – Так, зимой баловался! Зимой селянину полегш буде. А так, бачыу, цо у мене за хозяйство? Во? Одна моя старуха ни в жисть не управится, да и не здолее, вось напрыклад дровы нарубить, да страху адрэмантовать, - не бабье дело! Весь год кувыркаемся, за тое у зиму можна и бок на печи пригреть.
-А как думаешь, дед Станислав, что у вас тут ныне за жизнь? Не дрэнная?
-Тьфу! – плюнул в сердцах дед. – Жисть гутаришь? А ты вось у яго параспрашай, видать её мясцовый. Тябе парубок, як кличут?
-Микола Шершень.
-Вось! – засиял дед.- Я ж гутарил – тутошний! Он больш ведае, я всё тута у лесе, коль наведаюсь у сельмаг, хапаю всё разам, ды назад. Вочы б маи таго сорому не бачыли. Что Микола молчишь, как карась?
-Не умею я складно гутарить, - хмуро сказал малый, - моё дило загады исполнять, и без роздуму.
-Вось так заужды, - усмехнулся дед. – Таму и маем, тоё, что зарабили! Бог з гэтким! Але ж нам пора. Яще топать, ды топать. Часы два з лишком.
-Что ж, дед Станислав пошли!
Мы поднялись с насиженных мест, и пошли дальше. Дед Станислав, толи от того, что подкрепился салом, толи от того, что теперь нести его не надо, но, что называется, ускорил движение. Правда, скорее всего, он прибавил ходу, чтобы на обратном пути вернуться домой засветло, а не топать по лесу в темноте.
Мы весело и легко пересекли дубраву, за которой опять лежал неглубокий овраг, на сей раз поросший всевозможным кустарником, и кривобокими наклонными берёзами, осинами, рябиной и ольхой. По дну овражка тёк уже не ручей, а скорее небольшая лесная речушка. Не очень широкая, но врядли её можно перепрыгнуть, и не глубокая, но как сказал дед, местами по пояс. Он подвёл нас к тому месту среди густого кустарника, где, невидимые со стороны, лежали три небольших бревна, перекинутые через воду, от берега, до берега. Видимо дед Станислав сам наладил этот мосток, потому и так уверенно вывел нас на него, а кому ещё в этой глухомани придёт на ум сооружать такую переправу. Брёвна были почти новые и даже стёсанные сверху, чтобы по ним было лучше ступать.
Перейдя на другую сторону, мы опять стали подниматься вверх по склону, на вершине которого мы снова увидели осыпавшийся песок, оголивший карниз с нависшим дёрном в переплетении толстых корней, стоявших на краю высоких сосен. Отсюда снова начинался бор.
Наверное это была самая высокая точка в этом заповедном лесу, потому что поднявшись наверх, мы увидели пологий склон и расстилающийся, внизу, в просветах между деревьями, лес. Этот бор в который мы вошли был несколько пореже и посуше. Травы попадалось мало, вся земля была устелена жёлтыми иголками сосны и ели, кое-где правда ютились небольшие группки кустарника, а то и вовсе мелких кустиков. Зато шагать по такой местности было легко и приятно.
Отмахали мы по этому сосновому бору предостаточно, когда лес опять начал меняться. Рельеф становился всё более изрезанным, и мы шли уже по распадку, где справа и слева были низины, заросшие густым ельником, через который уже стало трудно продираться. Однако здесь наверху ещё росли в основном сосны, и мы не снижали темп движения.
Вскоре лес стал совершенно дремучим и заросшим настолько елями, берёзами, ольхой, что сюда не везде достигал солнечный свет. Мы уже действительно едва продирались, через завалы из деревьев, и пролезая через сплетение еловых лапок. Наконец дед Станислав остановился и указал рукой на просвет между деревьев. Я понял, что мы, наконец, пришли.

                4. В лагере

Я увидел впереди, на небольшой возвышенности, какие-то строения и понял, что это и есть лагерь. С этой стороны подобраться к лагерю, незаметно, было трудно. После густого ельника начиналась полоса мелколесья, метров 50, где и укрыться то толком было негде. Мне показалось, что этот лагерь был устроен давно, и тогда весь лес вокруг него был попросту вырублен, но теперь на этой полосе начали расти деревья, что лучше маскировало месторасположение лагеря и в то же время давало необходимый обзор со стороны леса.
Дед Станислав сказал оставаться нам в ельнике, а сам вышел на поляну и открыто пошёл к лагерю. Недалеко от строений его окликнули, он на время остановился, а потом в окружении двух бойцов с автоматами исчез за постройками.
Наше ожидание длилось недолго. Очень скоро по склону , к нам, начал спускаться дед Станислав в сопровождении трёх человек в камуфляже. Двое были с автоматами АК, а один постарше с кобурой на поясе. Мы с Миколой встали и вышли из ельника им навстречу. На ходу, я увидел, что дед, жестикулируя, что-то рассказывал старшему. Мы остановились буквально в двух шагах от них и я, выжидающе, уставился на чернявого молодого человека с прищуренными глазами. Он оценивающе бросил взгляд на нас и сплюнув сквозь зубы, расслабленно процедил, сцепив две руки на портупее:
-Заместитель начальника лагеря, капитан Юхно!
Я напротив, щёлкнул каблуками, вытянулся по стойке «смирно», приложил правую руку к фуражке и громко отрапортовал;
-Осмелюсь доложить! Рядовой, испанский журналист Франсиско Геррет, прибыл для дальнейшего прохождения службы.
Капитан едва не сел на пятую точку. Если бы в это время грянул гром, было бы конечно эффектнее, но и так, глядя на багровое лицо с лупающими глазами, я понял, что бывший капитан близок к обмороку. Но я стоял и молчал, и ждал. Наконец капитан пришёл в себя и протянул мне руку:
-Добрый день! Очень рад, господин Геррет. Прошу вас проследовать в наш лагерь.
Вот это совсем другое дело! Я вежливо поздоровался и пошёл за капитаном в сопровождении его охраны.
Скорее всего, этот лагерь был построен давно, но последние годы его не использовали, и только сейчас его вновь стали обживать. Строения были добротные, деревянные и видно построены из того леса, который был на территории лагеря и вокруг него. Здесь стояли длинные бараки, очевидно служащие казармами, отдельные небольшие домики для обслуги, было даже что-то, типа землянок, скорее всего склады и хозпостройки, на отшибе под навесом стоял дизель-генератор, в окружении бочек с горючим. Посреди лагеря стояла, хорошо замаскированная наблюдательная вышка. И вообще весь лагерь был расположен между многочисленными соснами и елями, так что обнаружить его с воздуха и даже со спутника было довольно сложно.
Мы прошли в командный пункт, где нас уже ожидало несколько человек, и в том числе невысокого роста, седой человек с большими будёновскими усами, который сам и представился:
-Подполковник Андрей Скирко.
Я поздоровался и протянул ему пакет, который мне передала Мария. Он внимательно прочитал бумагу, выразительно посмотрел на меня и пригласил садиться.
-Что ж, господин Гаррет, - потирая нос сказал подполковник, - приказ надлежит нам выполнять…Однако у меня возникают большие сомнения в том, что он правильный.
-Это значит, подполковник, что вы ставите под сомнение приказ вашего командира? – спросил я.
-Ничуть! Приказ есть приказ! Я говорю о том, что он сомнителен.
-В плане чего?
-В том, что никакие иностранные инструкторы не  сумеют обучить наших бойцов лучше, чем мы сами.
-В чём же дело? Давайте проверим на практике.
-Вы думаете?
-А почему бы нет?
Подполковник замолчал, задумавшись,  и не проронил ни слова. Но потом воспрянул:
-Хорошо! Сделаем показательный бой! Вы и наш лучший курсант!
-Три лучших курсанта.
-Три! По одному!
-Нет, три сразу.
-Как сразу?
-Сразу три, и нападают на меня.
-Вы смеётесь!?
-Ничуть! Отберите самых толковых и предупредите, что калечить их я не буду, так немного помну…
-Калечить?!
-Именно!
-А вы сами
-Не бойтесь! Пусть работают серьёзно, как в бою.
-Не пожалеете?
-Я сказал!
Когда я вышел из штаба, передо мной стояло три амбала и группа зрителей. По одетой на них форме, я понял что здесь присутствуют и курсанты и обслуга лагеря. Курсанты носили чёрные комбинезоны, а «лагерные» (как я их сам окрестил) ходили в камуфляже. Ни у кого, никаких знаков различия, каких либо эмблем и кокард не было.
-Что ж, господин инструктор, приступайте, - лениво улыбнулся Скирко.
Я осмотрел позицию и тут же сместился к высокой сосне, так, чтобы она оставалась у меня за спиной. Никто даже не понял моего манёвра. Это только в дешёвеньком кино герой стоит в окружении своих врагов и те, нападают на него по одному со всех сторон, а он успевает крутиться вокруг и крушить всех подряд. В жизни, пока на него нападают сразу с боков и спереди, сзади кто-нибудь подкрадётся и врежет, как следует, по черепушке. Вот тебе и результат. А посему я предусмотрительно защитил свой тыл, хотя нападавшим на меня бойцам, это показалось совершенно безразличным. Они просто решили задавить меня своей мышечной массой, даже не удосужась опуститься до продумывания простой тактики предстоящего боя,  чем впоследствии и поплатились. Став на месте поединка, я скомандовал:
-К бою!
К моей радости, бойцы среагировали мгновенно и почти одновременно бросились ко мне с трёх сторон. Правда была некая задержка в их движении, а посему я успел оценить и принять решение, кого надо встречать первым. Я рванул навстречу чернобровому, обритому наголо парню и приёмом айкидо, захватив, ему руку на противоходе, бросил под ноги второго, который споткнувшись об упавшее тело, вытянулся во весь рост. Третьего я встретил ударом носка ноги в висок, несильным, но достаточным, чтобы погрузить его в продолжительный сон, не нанося никаких травм. После этого, я тычком трёх пальцев погрузил в сон, одного из лежавших на земле, а третьему (самому рьяному, пусть маленько покорчится от боли) заломил руку на перелом и заставил взвыть, после чего резко дёрнул и он потерял сознание. Ни разрыва связок, ни переломов, ни растяжений, - поболит немного и пройдёт. Когда я встал, по толпе прошёл вздох разочарования. Я подошёл к подполковнику и сказал:
-Ну, где-то предположительно так!
Тот удовлетворительно крякнул и хлопнув меня по плечу произнёс:
-Высший класс! Приходилось видеть, но за четыре секунды…
-В бою, господин подполковник, я управился бы быстрее. Но эти ребята, хороший материал, молодцы. Есть с чем поработать. Приведите их в чувство, а вас я попросил бы проводить меня в учебные классы, если таковые у вас имеются…
-Разумеется есть, господин Гаррет! Пройдёмте.
Мы пересекли территорию лагеря и я обратил внимание на трёхэтажное, разрушенное кирпичное здание, без окон, дверей и крыши, которое, скорее всего служило, для обучения штурма городских зданий.
Учебный класс располагался в приличном, длинном строении, куда можно было вместить одновременно, пожалуй, до сорока человек. По стенам были развешаны образцы вооружения. Ещё на входе  у крыльца я увидел стоящие российский БТР-80 и американский «Страйкер» с пулемётом М2 «Браунинг», калибром 12,7 мм и миномётом, вполне годные к применению.
В классе все стены были увешаны оружием. Я всегда забываю, что нахожусь в другом мире, а потому здесь конструкция вооружения может отличаться от нашей, пусть и не значительно, но все же…Это забывать нельзя!
Чего здесь только не было, некоторые образцы, я действительно видел впервые. Но остальные, может и отличались, но явно незначительно. Первое, что бросилось в глаза это был «Миниган» М134, потом ПЗРК «Игла», автомат «Хеклер и кох» НК53, АКМ-74, пистолеты «ТТ», «ПМ», «Беретта», «вальтер» Р99, «таурус», «Бизон-2», снайперская винтовка ВКС «Выхлоп» крупнокалиберная 12,7мм и многое другое, даже в том числе нож разведчика НРС-2 со стреляющим лезвием.
-Впечатляет! – сказал я. – Это всё у вас есть?
-Разумеется! – улыбнулся подполковник. – Может желаете, что-нибудь взять. Я, как понял, вы к нам прибыли без оружия?
-«Глок-18» имеется?
-Увы! – развёл он в сторону руки, усмехаясь.
-Тогда «вальтер» и две обоймы.
-Всенепременно! – сказал он с гаденькой улыбкой.
Когда мне принесли пистолет, я осмотрел его и, вставив обойму и взведя, направил на подполковника и нажал на спусковой крючок. Раздался тихий щелчок.
-Рядовой! – заорал я. – Ты ошибся! Ты принёс мне учебный пистолет, немедленно принеси боевой, как тебе приказал подполковник. Живо, иначе голову откручу.
Когда пистолет был принесён, я выбросил тот, что был со спиленным бойком в песок, зарядил и вновь направил на подполковника. Того заштормило. Он затрясся и залепетал;
-Господин Гаррет, господин Гаррет! Это ведь ошибка…ведь это…
Я выстрелил, ободрав ему кожу с левого уха. По-моему он обмочился, ибо штаны цвета хаки, в промежности приобрели более насыщенный цвет. Подойдя поближе и ухватив его за грудки, я прошептал на ухо:
-Ты понял, во что тебя ценят? Пшёл вон и трусы не забудь сменить.
Наблюдавший из-за сосны капитан Скирко, по моему едва не падал со смеху, и я понял, что с ним мы будем хорошими союзниками.
C этого дня и началось моё пребывание в лагере инсургентов. Меня поселили в одной из комнат в небольшом бревенчатом строении, примыкавшем к штабу, где жили подполковник Скирко, капитан Юхно и ещё несколько офицеров и парочка штатских, в лице главбуха, экономиста и спеца по компьютерной технике. Я стал проживать в небольшой, но уютной комнатке, где стояла кровать, платяной шкаф, журнальный столик с телевизором и стол побольше, письменный, на котором стоял компьютер, подключённый к инету, лежали письменные принадлежности и несколько книг. Пару художественных и несколько словарей и энциклопедий. Остальные книги стояли в один ряд на книжной полке, которая была прикручена к стене. У стола стояло кресло и несколько мягких стульев. Кроме этого в комнате, за небольшой перегородкой, находился умывальник. Остальные удобства в виде туалета и душевых кабин, находились недалеко по коридору и были для общего пользования. Микола остался со мной (доложил, что так ему приказано командиром разведки Всеукраинской Армии) и расположился в соседнем помещении, через которое только, можно было попасть из коридора в мою комнату. Там тоже хватало мебели, оргтехники, был и большой диван, где можно было прекрасно устроиться на ночлег.
Таким образом устроились мы довольно прилично. У меня в холодильнике было чего перекусить. Хлеб, колбаса, сало, банка с огурцами и помидорами, маринованные грибы, масло, сыр и даже баночка красной икры. На столике электрочайник, чай, кофе, сахар, кружки, ложки и ножи.
Но основную еду нам приносили из общей столовой. В неё мы конечно не ходили, чтобы не маячить перед курсантами, мы всё же офицерский состав.  В здешней столовой готовили довольно прилично, хотя и свежих продуктов было маловато, но всё же были. Ежедневно ездили на машине не только по району, но и в соседние, чтобы не было так подозрительно, ведь продуктов надо было закупать почти на 2 тысячи человек, а это уже не шутки. Правда, как потом убедился я, запасов в лагере было немерено, сидеть можно было почти год. Были здесь склады всевозможных консервов: и мясных, и рыбных и овощных. И не просто зелёный горошек, а всевозможные соления и маринады в виде огурцов, томатов, фасоли, кабачков, капусты, свёклы, грибов. А из мясных лучшая это конечно армейская тушёнка в больших банках, смазанных солидолом, в которых кроме большого куска мяса и специй, не было добавок муки, ливера, шкуры и всевозможных усилителей вкуса. Кроме того в складах была мука, всевозможные крупы, сахар, специи, чай, кофе, минеральная вода и другие продукты. Конечно пару раз в столовой пекли и свой хлеб, но испечь его на столько человек, было адски трудно. Поэтому и ездили грузовики с нашими снабженцами, чтобы закупать самое необходимое, начиная с молочных продуктов (молоко, кефир, сметана, творог, масло) и кончая свежими фруктами, овощами и сигаретами. Фронтовые сто грамм тоже выдавались, но вечером после окончания занятий, в виде водки либо сухого вина, но не более того, кроме воскресенья. В воскресенье полагался отдых и двойная порция горячительных напитков.
Занятия проходили всю неделю (кроме воскресенья) и теория чередовалась с практикой. Проводились спортивные занятия в гимнастическом городке, кросс по пересечённой местности в полной выкладке, учебные стрельбы, рукопашный бой, изучение и чистка различного стрелкового вооружения, а механики - водители, кроме всего прочего занимались вождением боевой техники, её ремонтом и профилактикой. Кроме обычных грузовиков и армейских УАЗов, наличествовали бронированные легковушки, БТР и БМП, а также лёгкие  танки «Спрут-СД», плавающие, массой 18 тн, а в качестве бронеавтомобилей было с десяток «Тигр», на 11 человек десанта при двух членах экипажа. При этом я обнаружил также несколько 152 мм гаубиц «ПАТ-Б» с тягачами, с десяток 160 мм миномётов М-160, присутствовали также станковые гранатомёты АГС-30, калибром 30 мм и крупнокалиберные пулемёты НСВ «Утёс», калибром 12,7 мм, с лентами на 50 патронов. Правда они были тяжеловаты (весом без станка 25 кг), но зато их было достаточно много, так как их изготавливали именно в Украине. Что касается боеприпасов, то их тоже было в достаточном количестве.
Конечно на полигоне, а именно в закрытом тире, стреляли из пистолетов и автоматов. Из пулемётов в основном работали на открытом пространстве, но редко и непродолжительно, стараясь не поднимать большой грохот и при возможности используя глушители, либо устройства для подавления шума. Из танков, гаубиц и миномётов не стреляли вовсе, чтобы нельзя было не только прослушать взрывы снарядов и мин, но и увидеть их со спутника. Из гранатомёта постреливали учебными гранатами по целям.
Кроме всего прочего проводились всевозможные, как бы это сказать, занятия общеобразовательные: по истории, экономике, геополитике и вообще о том, что творится в мире сегодня. Всё это проводилось в виде «полiтнавчання» - политучёбы. Такие вот чудные дела твои, господи! Правда не все посещали эти политзанятия, и строгие инструкторы и лагерное начальство спускало им это с рук. Здесь любому нетрудно было догадаться, что здесь, в лагере находятся и обычные наёмники, а им вовсе не требуется политическая «подковка», они воюют за деньги и только. Специальные занятия, стрельбы и тренировки они обязаны выполнять, а всё остальное их не касается. Наёмник должен быть вне политики и вне всякого патриотизма. Он военный космополит. Может воевать даже против своей страны, где он родился и жил долгое время. Уж наёмников, на своём веку, я повстречал достаточно и делил их на два, основных, класса, состава, группы и тому подобное. То, что они все профессионалы и говорить нечего, иначе при такой работе много не проживёшь. Однако и среди этих людей было различие. Так вот одни из них при этакой профессии соблюдали некую человеческую совесть, а может гордость от которой никогда не отступали. Они до конца выполняли свой контракт, никогда не трусили, но и никогда не делали ничего, что противоречит пониманию их чести. Они не могли сделать то, что не входит в их контракт, а иногда и то, что входит, но не соответствует их мировоззрению. Например, убить беззащитного ребёнка, либо женщину, либо подвергнуть их просто опасности. Вторые, просто безбашенные вояки, которым на всё и всех наплевать, кроме конечно самих себя. Эти, за деньги сотворят всё, что угодно, вплоть до того, чтобы даже продать своего работодателя, а если начнёт подпекать, то и вовсе дезертировать. Спасти свою собственную шкуру стоит у них на первом месте. Не любил я связываться с наёмниками, особенно с этим вторым контингентом. Но деваться от них было некуда, особенно когда грядут перевороты, восстания, революции и куда они стремятся втиснуться, словно зверьё в норы, ибо в армии суверенных государств им никак не пробиться. А вот там, где разгораются вооружённые конфликты, они растут словно грибы. Такие дела.
Вообщем в этом лагере я занимал особое, какое-то странное положение. Скорее всего это было связано с тем, что начальству лагеря позвонила Мария Крошенко (то бишь Мадлен), а может по её просьбе и кто-то повыше. Как бы там ни было, но обращение ко мне стало уважительное и несколько даже подобострастное. Занимался я тем, что был назначен главным инструктором-инспектором, и поначалу просто присутствовал на занятиях, контролируя, как они проходят и на каком уровне. После чего писал подробные отчёты с выводами и рекомендациями и относил их в штаб, сдавая заместителю начальника лагеря капитану Тарасу Юхно. В целом большинство инструкторов были более или менее грамотные, своё дело знали и через неделю все эти проверки мне изрядно надоели, а посему я договорился с капитаном Юхно, что буду сам проводить занятия в отдельных группах. Единственно о чём попросил меня капитан, чтобы я стал заниматься с ротой разведки, спецназом и охраной. Что ж на это можно было согласиться, что я и сделал.
После этого я стал проводить занятия с бойцами. Многое из того, что знал и умел (конечно не всё, дураком никогда не был!) я передавал своим подчинённым. Показывал стрельбу из всех видов оружия, в том числе стрельба по-македонски с двух рук одновременно, стрельба в движение и по движущейся цели, приёмы единоборств, в большинстве восточные, рукопашные схватки, основы ножевого боя. Кроме того прорабатывали в теории и на практике захват зданий, либо отдельных помещений, поимку «языков», бесшумное устранение охраны, ведение уличных боёв в городе с минимальными потерями не только бойцов, но и гражданского населения, усмирение бунтующей толпы минимальными силами и средствами, ну и тому подобное.
После того, как по лагерю пронёсся слух, о том как я справился с тремя лучшими спецназовцами, внимание ко мне не просто было пристальным со стороны бойцов, но и в некотором роде восторженным. Вот на такой ноте и проводил я свои занятия.
Но всё равно, честно говоря, я оставался нелюдим. Не по своей природе, а от того, что здесь в лагере люди сходились нечасто, наверное потому, что всевозможные доносы друг на друга только приветствовались. Пожалуй все занимались этим, кроме наёмников, - им это было ни к чему. Скорее всего их больше интересовали те деньги, которые выплачивались им по контракту. Посему я не старался с кем либо сойтись поближе, не хотелось, чтобы и мои косточки промывались столь тщательно. Я общался только по работе и в основном с инструкторами, со многими офицерами, особенно штабистами я даже не был знаком и вообщем не стремился к этому. Скорее всего мой статус, в том числе и как иностранного специалиста, был где-то выше офицерского состава и стоял сразу после начальника лагеря и его заместителя.
Начальник лагеря подполковник Скирко, насколько я понял, не был строевым офицером. Это чудо было нечто среднее между штабистом и тыловиком, скорее всего снабженцем-интендантом, хотя всем своим видом изображал из себя этакого бравого вояку. Очень любил чинопочитание и прогуливаясь по лагерю, обожал, чтобы при его виде ему козыряли, проходившие мимо подразделения обязательно переходили на строевой шаг. Правда многие этого не делали, и тогда он возмущался, и его крики оглашали территорию лагеря.
Больше всего свободного времени я проводил с капитаном Юхно, он более других импонировал мне, был умён, честен, справедлив и показался мне достойным профессиональным офицером.
Как-то сидя у него в комнате и потягивая коньяк мы разговорились. (Правда и с ним я старался больше слушать, иногда поддакивая, иногда ничего не говоря просто кивал головой, а иногда и вовсе не выказывая своего отношения к словам капитана. Бережёного и бог бережёт!).
-Да уж пришлось мне покрутиться после развала Союза, - говорил Юхно, попивая коньяк из глубокого бокала, - когда три известных придурка от мировой супердержавы оставили сплошные ошмётки. Конечно развал начался ещё раньше с Прибалтики, где как раз и оказалась моя часть. Вы ведь помните это время?
-Конечно! – закивал я.
Капитан внимательно посмотрел на меня и рассмеялся.
-Сколько я не говорю с тобой, Франсиско, - заговорил Юхно (мы уже давно перешли с ним на ты), - но каждый раз узнаю что-то новенькое. Сынок, как говаривал наш генерал, дядя Вася Маргелов, не тянешь ты на испанского журналиста, ну никак не тянешь…
-Это почему же? – удивился я.
-Да не смеши ты меня! Ты что на себя в зеркало никогда не смотришь? Где ты видел испанца белобрысого, да ещё говорящего на русском без малейшего акцента, да ещё вставлявшего во фразы украинские, белорусские и польские словечки. Эти иностранцы, даже которые всю жизнь изучают русский язык, до такого никогда не могут дойти, им хотя бы русские слова научиться выговаривать. И потом какой ты журналист (хотя может и как писатель ты хорош), но только посмотрел я тебя в воинском деле и послушал твои занятия по теории и тактике боя… Я думаю, что одно из двух: ты либо из 7 управления КГБ, возможно из «Альфы», либо из спецназа ГРУ.
-Послушай, Тарас, давай оставим контору глубинного бурения в покое.
-Понял – не дурак, был бы дурак – не понял. Замётано.
-Ты лучше расскажи, как ты в Украину попал, хотя думаю корни твои именно отсюда растут.
-Я всегда знал, что ты с головой… Ладно слушай! Честно говоря, мне кажется, что иногда ты не всё знаешь, а может, просто  не всё понимаешь, словно ты не от мира сего…
-Возможно, это так и есть, - усмехнулся я.
-Иногда я не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьёзно.
-Немудрено! Я сам порою не всё понимаю. Я знаю многое, но, как ты наверное понимаешь, я не разведчик и тем более не аналитик, поэтому до меня доводилась только часть секретной информации, а узнавать о событиях из средств масмедиа глупо и непрофессионально. То, что пишут на Западе о событиях в Украине, в том числе, порой вызывает просто смех, если не горечь. Вот почему мне интересно узнать, то, что думают революционеры, из первых уст. Надеюсь это понятно?
-Конечно! – кивнул головой капитан. – Но я бы никогда не позволил высказывать свои мысли, если бы с самого верха (в том числе от начальника наших разведслужб) не поступило указание оказывать вам полное содействие и относится с полным доверием. Но учти, я тоже не всё знаю, все наши планы мне неизвестны.
-А мне от тебя Тарас этого и не надо. Просто хочется узнать из разных уст, что здесь происходит и уточнить, что будет происходить дальше. Когда это надо, я тоже могу быть неплохим аналитиком, а исходя из этого, решать не только тактические вопросы.
-Ладно, - сказал Юхно, поднимая стакан с коньяком, - ты совершенно прав, я родился и вырос в Украине, в небольшом городе подо Львовом, который называется Городок. Там и до сих пор живут мои родители.
-А твоя семья? Она у тебя есть?
-Конечно, что я рыжий. Есть и жена, и дети – сын и дочь! Они живут недалеко от Киева в городе Фастов, где-то в 75 километрах от столицы. Жена слава богу работает в школе, правда теперь без большого удовольствия, хорошо хоть квартира есть.
-Почему без удовольствия?
-А ты почитай школьные программы! Полный идиотизм и полное поклонение Западу. Руку кормящего, а также его задницу принято лизать, а бывших союзников можно, и даже нужно, побоку. Они ведь если помогают, то хотят знать куда уходят средства и кому. А западникам до лампочки кто получит доллары и евро, лишь бы их принимали в Украине, как новых хозяев жизни, рабов и природных ресурсов.
-Вот как!
-Именно так! Когда дело стало идти к развалу, моя часть стояла в Эстонии, недалеко от Пярну. Слава богу, что меня перевели в Украину, куда я тут же перетащил и мою семью. И вовремя. Про эстонцев все шутят, что они такие же заторможенные, как горячие финские парни. А вот в Европе считают, что Эстония одна из самых расистски настроенных стран из ЕС. Сами европейцы так считают!! Вот почему они не любят славян, хотя если посмотреть, то в религии там большинство православных, и лишь потом лютеране, католики, баптисты, старообрядцы, пятидесятники и прочие конфесии. А вот славян так всё равно, не шибко жалуют.
-Ну, так это во всей Прибалтике.
-Это точно. Но в Украине поначалу всё было тип-топ. И я поначалу подумал, ну ладно, бог с ним, развалился Союз, кое-кому захотелось единоначалия, но ведь братские народы, так и останутся братскими. Будем жить добрыми соседями, но не тут-то было. Не хочется Америке и Западу, чтобы славянские народы оставались добрыми соседями, им очень хочется, чтобы они рассорились и вцепились друг другу в глотку. А вот Белоруссия не желает воевать, потому Запад её так и гнобит. Ну не желают белорусы ихней демократии толстых кошельков и ублюдочно- бессовестных политиканов, которые просто чахнут, когда другие народы и государства независимы от них. Кто же тогда на них будет горбатиться и шею гнуть, откуда они будут получать свои прибыли? Со своего народа? Они и так обули его по самое не могу, ещё чуть-чуть и в их странах распустятся цветно-цветочные революции, а куда от них кривая выведет неизвестно…
-А ты, как я погляжу, политолог!
-Да после всех увиденных событий и политологом станешь, и философом.
-Возможно! – рассмеялся я. – И всё же, как ты сам видишь положение в Украине?
-А ты, Франсиско, ещё не допёр?
-Почему же, у меня есть своё мнение, но хотелось бы узнать, как ты понимаешь нынешнюю ситуацию.
-Нынешнюю ситуацию? И очень даже просто! Как писал великий теоретик научного коммунизма Владимир Ильич Ульянов-Ленин, в стране назрела революционная ситуация.
-Это когда «низы не хотят жить по старому, а верхи не могут управлять по старому»?
-Именно! На сегодня, в Украине до этого уже докатились. И даже больше. И в Америке, и в Европе тоже поняли, нынешняя военная хунта, проводящая геноцид собственного народа, долго у власти не продержится, и пора её уже сменить. Да и тех, кто ныне руководит страной и украинцами то назвать не получается, кроме двух клоунов в виде президента и премьер-министра. Остальные в правительстве все ведь пришлые, наёмники, приглашённые со стороны и по совету западных союзников, то из Грузии, то из Таджикистана, то из Молдавии, а то и вовсе из Румынии, Польши или вовсе из Хорватии. Вот кто ныне кирует в Украине, и им глубоко наплевать, как живёт народ, сдохнет он или выживет, но главное набить свои карманы и вовремя слинять в свои родные пенаты.
-Да грустная картина, я бы сказал почти безысходная.
-Так вот, чтобы она дальше не давила на мозг, мы здесь и находимся. Пытаемся, освободить народ и объединить нацию. И ведь придётся бороться ещё и с прозападно настроенными украинцами, типа бандеровцев, которые и вовсе хотят присоединиться толи к Молдове, толи к Румынии.
-А ты Тарас видно хочешь незалежную и самостийную Украину?
-Во всяком случае раздел государства мне претит. Украина – это государство, со своей культурой, своим языком и своей историей…
-А ты видать плохо знаешь историю Украины, раз так говоришь.
-А что тут знать?! Украина самое древнее государство!
-Не совсем так. Неважнецкий из тебя историк Тарас, да и я не академик. История вообще дело тонкое и во многом лживое, даже в наше время. А что можно говорить о тех временах, когда не писали биографии, мемуары, летописи описывали те события, которые случались 200-300, а то и более, лет тому назад. Летописцы уже не могли поговорить с очевидцами, и летописали по преданиям устным рассказам, передаваемым из поколения в поколение.
-Ну и что? Предания то ведь сохранились…
-Только можно ли им верить? Все прошедшие исторические события можно так приукрасить, что чёрт ногу сломит, уж на счёт правдивости и говорить нечего. Потому то историки и ведут между собой полемику, кто из них более правдив, но свои аргументы подкрепить им похоже нечем, одни только предположения и интуиция.
-Возможно ты и прав Франсиско…
-Несомненно. Не буду пересказывать тебе всю историю с древнерусских государств и до сего времени, но могу привести несколько примеров из истории. Киевская Русь (кстати этот термин выдуман историками уже в советское время!) родилась в 882 году, когда князь Олег перенёс столицу древнерусского государства в Киев, объединив новгородские и киевские земли. Расцвет Киевской Руси приходится на X-XI век, тогда Русь крестилась, а Ярослав Мудрый завоевал почёт у иностранных государств. Именно тогда в летописях появилась фраза о том, что Киев – мать городов русских, вот только понята она была неверно. Она была высказана в том смысле, что Киев на тот момент был главным городом на Руси, а не то, что от него зародились все славянские городе. Существовали города и более древние.
-Ну пока мне всё понятно, - сказал Юхно, - об этом и мне приходилось читать. И что с того?
-Продолжим! – сказал я. – Потом было монголо-татарское нашествие, которое и послужило гибелью Киевской Руси. Некоторые историки утверждают, что после этого Русью правили монголы-чингизиды, а не потомки славян. Конечно, ведь монголы завоевали древнерусские государства, обложили их данью и посадили своих наместников. Такое было во многих европейских государствах: Англии, Франции, Испании, Италии, Германии и многих других. Но ведь те кто остались на Руси, приняли христианство, стали основателями многих дворянских фамилий, и достойно служили на благо своей новой родины. В Америке, так и вовсе истребили почти всё коренное население, загнав остатки их в резервации, но никто не упрекает в этом переселенцев и нисколько не вменяет им это в вину. Итак после 1240 года Киевская Русь перестала существовать.
-Никогда об этом не задумывался.
А зря! Ладно не будем вспоминать все исторические вехи. Теперь откуда пошло слово Украина. А пошло оно от старорусского сова «оукраина», что означает окраина земель какого-нибудь государства, либо обитания сообщества людей. И людей живущих на этой территории, стали называть «окраинными». В своё время в летописях встречались даже такие слова, как «украина псковских земель». А вот когда часть Малороссии от Подолии до Днепра отошла к Речи Посполитой, то неофициально, в конце XVI века, эти земли стали называться Украина. А вот Богдан Хмельницкий называл себя гетманом Войска Запорожского, а те земли где жили, буянили и воевали за них «лыцари» запорожские, он называл малороссийскими. Украина, как государство стала так называться только в XIX – XX веке. Вообще в истории много казусов. Допустим, слово хохол вначале имело оскорбительный смысл, хотя так называли южных славян, которые носили чуб, чуприну, оселедец, хохол. Но ещё ранее такую чуприну во времена Киевской Руси носили очень знатные и богатые люди. Но позднее слово «хохол», стало носить шутливый характер, вроде незлобивой насмешки.
-Этого я не знал. Неужели это правда, неужели всё так и обстоит на самом деле?
-Несомненно. Во всяком случае это довольно походит на правду. И ещё одно! Это разговор об украинском языке…
-И что же, его тоже не существует, вы так считаете?
-Во всяком случае до конца XIX века его не существовало. Украинская мова, как и белорусская и некоторые другие была создана искусственно. В частности, созданием украинского языка в самом начале XX века в Львовском университете, занимался профессор Грушевский Михаил Сергеевич, ставший впоследствии, при советской власти, известным языковедом. Создавал он украинский язык на средства Австро-Венгерской империи. Это и понятно. Австро-Венгрии, как и Германии, было крайне выгодно отделить Украину от России во время Первой мировой войны, играя на националистических чувствах украинцев, для чего и создавался этот язык из смеси старорусских, польских, болгарских и даже литовских слов и правил грамматики. И последнее, название народа украинцы укоренилось только в советское время. Вот такие дела, брат Тарас Юхно…
-К чему ты это мне говоришь?
-А к тому, что и сегодня на той же основе стараются опять столкнуть лбами славянские народы, русский и украинский, чтобы перебили они друг дружку по тихому, а потом их земельку и природные ресурсы можно прибрать к своим рукам. И опять посыпятся дармовые деньги в мировые миллионерские и миллиардерские карманы.
-Очень даже похоже. И что ты мне хочешь всем этим сказать?
-Да ничего! Думай, отставной капитан. Хочешь жить в своём государстве рабом, либо гражданином, быть нормальным жителем свободной Европы, либо пресмыкаться перед хозяевами жизни, американскими и европейскими богатеями. И можно ли их прижать к ногтю. Несомненно, возможно. Только ведь им это не понравится. Посмотри! В последних выборах президента США ещё никогда не участвовал обычный гражданин, только очень богатые кланы. «Разыграть свою фишку», - скорее всего это так называется. Вот богатые Буратино и участвуют в этом розыгрыше. И неважно кто одержит победу демократы, либо республиканцы: ослы либо слоны! И то и другое одинаково.
-Казус!
-Именно! Ты думай, а поговорим потом.
После таких разговоров, мы ещё много общались, но никогда не были, что называется злобливы, а стали скорее более понятливы друг другу. Я скорее всего стал выискивать те несоответствия, и всевозможные казусы, что возникали, не понятно как. Я надолго задумался, ведь я не у себя, а в другом мире, и в другом положении.  Тут можно таких дров наломать, что потом не опомнишься во век. А значит придётся держать ухо востро, что я последнее время только и делал.


                Часть     вторая
                1. Заговор

Я вдруг почувствовал, что пришло время действовать, и к этим действиям меня принудили. Поначалу всё текло, как обычно. Те же занятия, лекции, стрельбы, то есть обычная будничная суета, какая бывает в военном лагере. Всё началось внезапно.
Я пришёл к себе к вечеру, когда солнце, как это говорится, уже золотило верхушки деревьев. Микола остался в своей комнате, а я прошёл к себе. С детства у меня укоренилась привычка, которая так и осталась на всю жизнь, а возникла она после того, как я прочитал роман Адамова «Тайна двух океанов», а после посмотрел и фильм. Там юного героя, мальчика Павлика, вражеский шпион Горелов учил запоминать расположение вещей в комнате, а потом по памяти рассказывать где что лежит. Так он и узнал по карте, находящейся в каюте капитана, где находится подводная лодка. Вот и я, ещё с детства, стал тренировать свою зрительную память и довёл её до совершенства. А потом это детское увлечение сложилось в стойкую привычку, поэтому я до сих пор, находясь в любых местах, машинально запоминаю, что меня окружает, где лежат вещи, какие и в каком порядке.
Так было и в тот вечер. Я бросил в кресло свои вещи, которые всегда таскал с собой и уселся, постаравшись расслабиться перед ужином. Перед тем, как закрыть глаза и откинуть голову, мой взгляд невольно скользнул по комнате и через пару секунд я внезапно замер. Я увидел, что в моей комнате произошли кое-какие изменения, незначительные, но произошли. Кто-нибудь другой, наверное никогда бы этого не заметил, всё было выполнено довольно грамотно со всех точек зрения, другой… но только не я.
Напротив меня на стене висела книжная полка, полностью набитая книгами, я и не брал ни одной из них, однако по привычке они были мною пересчитаны (ровно 28 штук) и я даже запомнил в каком порядке они стоят, и что это за книги. Так вот книг осталось столько же 28 и стояли они также, только вместо «Детей капитана Гранта», на том самом месте теперь стояла книга Твена «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» той же самой серии и того же самого цвета корешка. Зачем мне поменяли эту книгу, я этого не просил. Зачем? И почему без меня кто-то побывал в моей комнате?
Я закинул руки за голову и сквозь прищуренные глаза стал наблюдать вокруг и думать. В комнате больше ничего не изменилось: не добавилось и не убавилось, а вот с этой книгой… что-то не то. Стояла она в центре полки и, как мне показалось, была выдвинута вперёд буквально на несколько миллиметров, незаметно, если к этому не присматриваться. Что ж вполне понятно, хоть настолько, но угол обзора увеличивался. В том, что мне установили видеокамеру, я уже не сомневался, надо было только удостовериться, что меня смотрят и слушают. А потом выяснить – кто и зачем? Достали меня все эти тайны мадридского двора, думал хоть здесь спокойно будет… Так нет! Чёрта лысого!
Думал я немного, пока не пришла на ум одна мысль, которую я и решил осуществить. Для начала я подсел к столу, достал блокнот и стал писать в нём всё, что на ум придёт. Писал не просто так, а задумываясь, покусывая кончик ручки и создавая как можно больше шума. Пусть камера работает, передаёт побольше, тратит заряд аккумулятора. Скорее и менять его придётся, тут то мы и увидим, кто нас пасёт. Кроме того пробурчав что-то неопределённое под нос, я подошёл книжной полке, вынул какую-то книгу, полистал её и поставил на место. После чего потянулся к другой, но достал её так неудачно, что на пол разом рухнули с полки с десяток книг, в том числе и та, где описывались приключения двух американских ребятишек. Она упала довольно удачно и на неё свалились все остальные книги.
-Чёрт тебя побери! – чертыхнулся я вслух.
После чего быстро достал свой кофр и достал из второго дна спутниковый телефон, миникамеру VC-MC 600 и глушилку GSM3G. Быстро установив камеру в присмотренное заранее место (я давно думал, что мне это может пригодится, но надеялся – не понадобится), включил её, а заодно и включил глушилку. Глушилка действует в радиусе 25 метров, пусть немного понервничают наблюдатели, просматривая запись. Затем не спеша осмотрел свою камеру и поправил её так, чтобы вся моя комната попала в угол обзора, который и составлял 170 градусов. Теперь она будет активироваться по датчику движения, либо на звук, а потом при тишине в комнате, будет отключаться.
Затем я поднял с пола нужную книгу и осмотрел её. Что ж толково! Объектив камеры, диаметром с головку спички, был установлен, как раз в середине буквы «О», отпечатанной на корешке и почти не был виден, всё остальное было упрятано между корешком и блоком. Причём каптал (широкая тесьма с утолщённым краем, наклеенная на концы корешка), была чересчур широка и скрывала от чужих глаз, всё, что установлено было в книге. Так что даже держа её в руках, читая и листая, можно было и не догадаться, а тем более обнаружить, установленную в ней камеру наблюдения. Судя по всему, радиус действия передачи сигнала был не более 20-25 метров. Других строений близ нашего здания не было, а значит слежку вёл кто-то находящийся здесь, это несколько упрощало дело.
Я поставил все книги на место, причём книгу с видеокамерой поставил поближе к краю и поставил её так, что она теперь снимала только полкомнаты, причём мой рабочий стол в её обзор не попадал. После чего я выключил глушилку и убрал её в кофр. А потом уже ни от чего не прячась, открыл дверь и крикнул:
-Эй, Микола! Пойдём ка прогуляемся перед ужином.
Прихватив спутниковый телефон, я вышел из комнаты.
Конечно, рассказывать всё это Миколе я не собирался, но он всё же был лицом, которому я немного доверял, а потому сказал, что за нами установили слежку.
-Кто? – спокойно спросил он.
-Пока не знаю…
-А зачем? – опять спросил он.
-Вот это всё я и думаю выяснить. Значит так, Микола, пока не подаём вида, что за нами следят, но смотри поглядывай по сторонам. И потом перестань ходить за мной хвостом, во всяком случае когда я тебе об этом скажу. Возможно, придётся посидеть у нас в комнате, чтобы никто не смог попасть туда без нашего разрешения…
-А что были гости?
-Похоже. Но, ещё раз повторяю, мы не должны показывать вида, что догадываемся об этом. Это ясно?
-Ясно, пан Франсиско.
-А теперь пойдём в лесок погуляем.
Показав на КПП специальные пропуска, мы вышли за территорию лагеря и направились в сторону небольшой горы, поросшей высокими соснами. Мне подумалось, что там и связь будет получше (хотя для спутника это безразлично), зато из-за отсутствия кустарников и мелколесья, к нам никто не сможет близко подобраться.
Поднявшись на горку, я включил телефон. Ответили, на удивление, довольно быстро.
-Приветствую вас, ясновельможная панночка, сотникова дочь! – заговорил я.
-Опять твои хохмочки! – услышал я довольно отчётливый ответ Марии Крошенко – Мадлен.
-Что ж, меня трудно переделать, таков уж я уродился.
-Ладно! Не будем придираться. Что у вас там случилось?
-Не всё спокойно в датском королевстве…
-Это в каком смысле? Что ты имеешь в виду?
-Ты мне сначала скажи, гарна пана Мария, не ты ли дала команду меня пасти?
-Это как?
-Очень просто. Во-первых, установить в моей комнате скрытые камеры видеонаблюдения, а во-вторых, возможно и по пятам за мной ходят.
-С чего ты это взял?
-Не сомневайся, дорогуша, я всё проверил, а теперь буду пытаться узнать, кто же это вокруг меня здесь крутиться.
-Непонятно… Я никаких команд на этот счёт не давала… Ты что с ума сошёл!!
-Ясно! Буду разбираться. Что-то не нравится мне всё это. А какие у тебя новости?
-Через две недели планируется провести военный совет в вашем лагере, будут эмиссары с Запада. На этом совете возможно решится вопрос о дальнейших наших действиях в ближайшее время…
-Не с этим ли связана вся суета вокруг меня?
-Врядли. О военном совете, и времени его проведения пока никто не знает…
-Наверное кое-кто уже знает!
-Что ты имеешь в виду?
-А то, что потекло где-то у вас! Не знаю как давно, но буквально на днях всё пришло в движение. Меня интуиция никогда не подводила, чует моё сердце…
-Не может того быть!!
-Очень даже может быть! В жизни всякое бывает, даже самые абсурдные вещи, я могу допустить всё.
-И что ты думаешь делать?
-Попробую разобраться сам, вместе с Миколой… Надеюсь ему то можно доверять?
-Как мне самой! Я его давно знаю…
-Вот и хорошо. Как только что-нибудь узнаю, тут же сообщу… До связи!
-Счастливо! Буду ждать. Ты там особенно не духарись…!
-Ну, ты же меня знаешь. Пока.
И я отключил связь. Потом подойдя к отошедшему Миколе сказал:
-Что ж, Микола, переходим на положение разведчиков нелегалов. Теперь мы в стане врага…
-Врага?
-Ну конечно не все в лагере враги, но могут быть! А мы должны их выявить и обезвредить. А значит с этой минуты мы вступаем в схватку с неведомым врагом, а может и просто предателями, либо вообще предателем. Это было бы проще. Ясно?
-Так точно, пан Франсиско!
-Тогда двинули назад и веди себя естественно, словно ничего не произошло. Пошли!
Мы вернулись к себе как раз к ужину.
Время не заставило себя долго ждать. Буквально на следующий день вернувшись к себе я тут же заметил, что книга, в которую была вмонтирована видеокамера, опять переместилась в середину книжной полки, а значит в моей комнате опять кто-то побывал. Я просмотрел свои тайные закладки и убедился, что больше в других моих вещах никто не рылся. И то хлеб!
Я достал глушилку и незаметно включил её. Теперь можно было достать свою камеру и посмотреть, что она зафиксировала. Раз книгу переставили, значит поверили, что помехи в изображении были случайные, когда книги рухнули на пол, а посему и этот сбой в изображении их не насторожит. Я подключился к ноутбуку и включил просмотр. Как я и думал от записанного звука толку оказалось мало, все действия происходили в тишине, был слышен только шум шагов и скрип дверей, а вот на изображение всё было видно, как на ладони, причём всё это в цвете. В мою комнату, крадучись вошёл офицер, взял нужную книгу и тут же вышел. Но минут через десять вернулся обратно и поставил книгу уже в центре книжной полки. Узнать его труда не составило. Это был лейтенант Сашко Груздь, что-то вроде адъютанта при начальнике лагеря подполковнике Скирко, этакое его доверенное лицо. Вот те раз!
Значит Скирко!? Хотя это и не факт, но процентов на 90 я был в этом уверен, однако мне была нужна стопроцентная уверенность. Просто так обвинить начальника лагеря, без фактов и доказательств, - это было слишком, можно сказать нонсенс. А значит надо копать дальше, а как? Остаётся только слежка! Тем более упрощало то, что и Скирко и его подчинённый Груздь находились в этом же здании, где жили и мы. Я позвал Миколу.
-Микола! Смотри, узнаёшь?
-А як же, пан Франсиско! Це ж летёха, что под начальником лагеря ходит. Яго порученец. Вось падаль!
-Так, спокойно, Микола! Вот за ним и будешь ходить, но только так, чтобы он тебя не срисовал. Ясно?
-Вы не хвилюйтеся, пан Франсиско! Я це ведаю, займався и не раз. Всё будет сделано, комар носу не подточит.
-И никому ни слова. Если что случится, сразу докладывай мне, немедленно, хоть днём, хоть ночью.
-Разумию.
Я надеялся на Миколу. Хоть он и был парень крепкий, что говорится в теле, но на него никто не обращал никакого внимания. Он был чем-то средним между офицерским составом и курсантами. И одет также разношёрстно, частично в чёрное, частично в камуфляж. Значит не будет бросаться в глаза и этому Груздю.
Прошло пару дней и, в обед, меня вызвал прямо из-за стола, на улицу Микола. По его хитрой физиономии я сразу понял, что он что-то вынюхал.
-Пан Франсиско, - зашептал он, - нам надо срочно идти. Срочно!
-Постой! – заговорил я. – Для начала перестань шептать, и толком объясни, что случилось? По порядку!
-Значица так! Приглядывал я постоянно за лейтенантом Груздём. Поначалу ничего подозрительного не замечал, а вот вчера вечером, уже на закате, он встречался с одним из курсантов. Ждал он его минут десять в дальнем конце спортгородка. О чём они говорили, я не слышал, ближе подойти не решился, чтобы не заметили.
-Правильно! И что было дальше?
-А дальше, пан Франсиско, я увидел этого самого курсанта, сегодня в камуфляже и с офицерскими погонами…
-Так! И что ты думаешь?
-А чего тут думать, всё и так ясно. В чёрной униформе, его никто не выпустит из лагеря, а в камуфляже, да со спецпропуском он запросто сможет покинуть нашу территорию.
-Зачем?
-Вядомо, что б передать что-то, наверное то, что ему сунул при встрече лейтенант Груздь.
-Ты мне не говорил, что лейтенант что-то ему передал!
-Виноват, запамятовал. Лейтенант что-то вынул из кармана и сунул тому курсанту в руку. Вот!
-Понятно, - задумчиво сказал я. – Значит переоделся говоришь… И что вернулся в свою казарму?
-То то, что нет! До обеда крутился возле штаба, потом увиделся издалека с лейтенантом и двинулся в сторону КПП.
-Когда?
-Так только что…
-Микола! Прихвати бинокль и пулей за мной, я двинусь в сторону КПП.
Что ж вполне возможно Микола прав, и этот курсант служит для связи с внешним миром, либо выносит информацию и передаёт её, через устроенный в лесу тайник. Этого офицера я заметил уже входящим в здание КПП и спешить не стал. Нечего ему видеть, что буквально вслед за ним кто-то тоже покидает лагерь. Я примостился у ворот и смотрел, как выезжает из ворот машина за продуктами, а сквозь калитку видел человека в камуфляже, уходящего влево от проходной.
Когда мы с Миколой вышли за КПП я успел заметить, что наш курсант уже поднялся на пригорок и теперь спускается с него в низину. Насколько я знал, там начинается довольно густой ельник и кусты, поэтому следить за кем либо, было трудновато. Я взял у Миколы бинокль и указав ему направление движения, мы стали продвигаться вперёд. Микола повернул налево, а я взял правее, чтобы не идти за преследуемым по пятам, а двигаться немного в стороне, но постараться держать его всё время в поле зрения.
Погода стояла прекрасная. Светило яркое солнце в тёмно-голубом небе, лишь редкие белоснежные облака проплывали в вышине, лёгкий ветерок пробегал по кронам деревьев, а по всему лесу было слышно щебетанье птиц. Вообще пока я находился в этом лагере (чуть более месяца) всегда стояла такая сухая и тёплая погода, так что лес просто звенел из-за суши. Однако я умел ходить и по такому лесу, не производя ни малейшего шума, а заодно убедился, что и Микола не топает по земле, словно медведь. А вот наш визави напротив, тихо ходить не умел и его шаги мы тут же услышали, лишь только перевалили косогор. Правда он на ходу постоянно оглядывался назад, но толку от этого было мало, раз мы не шли за ним следом, да и двигались мы, постоянно прячась за деревьями.
Таким образом мы двигались около полутора километров и я постоянно поглядывал в бинокль то на курсанта, который шёл впереди нас, то на Миколу, двигающегося параллельно моему пути. Наконец я увидел, что курсант стал замедлять шаг, постоянно оглядываясь, пока не подошёл к одной из высоких сосен, и не остановился возле неё. Мне повезло, что с моей стороны, довольно близко к дереву росли кусты, малинник вперемежку с другими кустами. Я поспешил осторожно, но быстро приблизиться к наблюдаемому и уже безо всякого бинокля, мог наблюдать, что происходит под этой сосной. Миколу я увидел тоже, невдалеке от нас, выглядывающего из-за толстого дерева.
Курсант присел на корточки и сдвинул в сторону небольшой плоский камень, лежащий между толстых коричневых корней сосны. Не
Много подумав я стал снимать действия этого «курьера» на мобильный телефон, так на всякий случай. Я уже решил, что надо брать его немедленно и здесь. Времени следить за ним далее, не было смысла, было уже известно кто ему поручил заложить информацию в тайник, и кому он отчитается о выполненном поручении. Надо изъять закладку и выявить какую информацию пытаются слить, и кому. Решено – сделано!
Я дождался пока в тайник была помещена закладка и камень водворён на место, после чего открыто вышел из кустов и участливо спросил:
-Что грибов нет?
Надо было видеть, как он крутанулся на месте, лицо побелело аж до зеленоватого оттенка, не смотря на весь его загар, а потом, наверное от неожиданности, он приземлился на пятую точку. Да, милый друг, на хохла ты вовсе не тянешь! Скорее он походил на белобрысого шведа, почти альбиноса, и потом, насколько я был памятлив на лица, наш клиент действительно был из Европы, и действительно был наёмником.
-Что ж ты, ощипанная птица удачи, по грибы без кузовка ходишь? А потом грибов о такую погоду пока нет, тут грибной дождичек нужен, да чтобы шелестел пару суток, не переставая. А?!
Курсант вроде бы не совсем понял о чём я говорю, но одно ему было понятно, что его взяли прямо «над телом», а посему резво рванул на меня, прямо с низкого старта. Я конечно был начеку и врезал ему пальцами, сложив их щепотью близ горла над ключицей, приведя его в полубессознательное, задыхающееся состояние, а потом добавил по пояснице, чтобы полностью обездвижить. Здесь главное не переборщить с силой удара, а то можно добиться и смертельного исхода. Но наш клиент был жив и здоров, только находился в состоянии гроги. Он, как «солдат удачи», очевидно мнил о своём превосходстве, но не на того нарвался. Что ж и на старуху бывает проруха! В принципе даже одним из этих ударов, я мог убить его на месте, у человека по всему телу есть множество болевых точек от сильного удара по которым может наступить смерть. Некоторые даже не знают, что если нанести удар во внутреннюю боковую часть запястья, между сухожилиями лучевого сгибателя кисти и отводящей мышцы первого пальца, то тоже может наступить смерть. Ну, да ладно, всё это лирика!
-Микола! – сказал я. – Пристегни этого красавца браслетами вот к этой осине, только руки за спину ему заведи. Очень уж он прыток, а осинка то пыл нашего вурдалака охладит. Да обшманай его, чтобы не дай бог оружия не было.
Посмотрев как Микола сковал нашего лазутчика, я отошёл подальше в сторону и набрал номер на мобильнике.
-Второй на связи! – услышал я голос капитана Юхно.
-Это я!
-Понял! Я слушаю.
-Возьми двух бойцов, а ещё лучше офицеров, которым доверяешь, выйди за КПП и сверни налево в лес. Там я вас встречу.
-Что-то случилось? – тревожно спросил капитан.
-Случилось! Но это не телефонный разговор, и никому не говори ни слова, никому! Вообще никому!! Я жду.
-Ладно. Через десять минут.
Пока капитан будет собираться, я решил обследовать тайник. Слава богу, что Микола пристегнул курсанта спиной к сосне (конечно это вышло случайно!), но во всяком случае тот не видел чем я занимаюсь, да пока ему было не до этого, и ещё минут двадцать он просидит в ступоре. Я отвернул камень в сторону. Под камнем было пусто! Вот те на!
Конечно можно было расспросить нашего шпиёна, но… Во-первых, он был ещё не в состоянии что либо говорить, во-вторых, не хотелось бы показать ему нашу слабость. Что ж такое! Тайник вроде бы нашли, а саму закладку отыскать не можем! Нонсенс! А значит пока есть время, надо подумать и хорошо присмотреться. Я точно видел, как курсант убирал камень, и что-то уложил в тайник, но как и куда, пока было непонятно.
Я стал внимательно приглядываться, ведь укладывал курсант что-то в тайник!
И вскоре кое-что обнаружил. Камень был расположен между двух больших корней, выходящих на поверхность. Вся земля вокруг под сосной, корни и пространство между отростками корневищ была усыпана опавшими жёлтыми иголками. Однако там где лежал камень, или вернее под ним был только плотный, жёлтый песок, так называемый могильник. В этом песке был виден только один небольшой корень от сосны. Присмотревшись, я увидел небольшую трещину идущую поперёк корня. Скорее по наитию, я ковырнул эту щель ногтем и, на удивление, трещина увеличилась, а корень в этом месте подался вверх. Я стал тянуть корень вверх, обхватив его двумя пальцами, и тут же он отделился в виде крышки, закрывающей полкорня и длинной около семи сантиметров. Перед моими глазами предстало углубление, выдолбленное внутри корня. Там и лежал контейнер в виде чёрного, скорее всего металлического цилиндра. Я осторожно вынул его и рассмотрев, принялся раскручивать разъём на резьбе. Внутри оказалась небольшая флэшка с характерным разъёмом. Вот вам и передаваемая шпионская информация!
Закрыв крышку корня, я положил камень на место и приказав Миколе следить за пленным отправился на встречу капитану Юхно.
Его я увидел в бинокль, поднявшись на очередной холм, он как раз спускался в распадок с двумя офицерами. Я помахал рукой и, увидев, что они меня заметили, остался на месте, дожидаясь, когда они подойдут ко мне.
-Что случилось? – спросил он, запыхавшись, подойдя ко мне.
Я деликатно отвёл его в сторону и рассказал ему всё с того времени, когда я обнаружил у себя в комнате видеокамеру и вплоть до последних сегодняшних событий, а потом показал флэшку (правда о разговоре с Мадлен я не стал упоминать). Надо же хоть кому-то верить, а капитану я признаться верил, или мне хотелось этому верить. Кроме того я сказал Юхно, что его непосредственный начальник подполковник Скирко, находится теперь под большим подозрением.
-Да дела! – протянул он. – Вообщем что-то такое я и предполагал, поэтому и не удивляюсь.
-Предполагал!?
-Да некоторым образом. Я ведь господина Скирко давно знаю и поболе вашего, да и со многими офицерами о нём говаривал. Службист и трус, а многие говорят, что ещё изрядный подлец. Вполне мог стать и предателем!
-Как же его поставили начальником лагеря?
-Это для него ссылка. Он бы с удовольствием прозябал бы в столице, но из-за своей трусоватости предпочёл прятаться здесь, в лесу. А поставил его сюда наш генерал Горошко. Он командир толковый и человек и офицер честный, однако подвержен лести, да ещё Скирко знает по прошлой жизни. А этот лизоблюд кого хочешь совратит, даже святого.
-Чёрт побери! – вскипел я. – Мне только не хватало ещё с вашей дворцовой камарильей заниматься. Вы уж меня от этого увольте.
-Разумеется! Но что мне теперь делать?
-Если вы желаете моего совета…
-Конечно! Я буду только рад!
-Тогда вот мои предложения. Для начала надо вскрыть флэшку и узнать, что на ней записано. Возможно, исходя из полученных сведений, и будет ясно, как действовать дальше.
-А руководство?
-Мне кажется, пока мы всё досконально не расследуем, я бы начальство не дёргал. Начнут давать ненужные указания, суетится, а то чего доброго сюда припрутся и спугнут кого не надо пока трогать.
-Скорее всего так. Согласен!
-Далее! Этого связника пока надо оставить здесь, а ночью переправить в лагерь и посадить под замок, но так, чтобы никто ничего не знал. Надёжных людей сможешь подобрать, посадить вечером на КПП, которые могут держать язык за зубами.
-Найдём.
-Вот и хорошо! Пусть наши друзья поволнуются, куда это подевался их связник. А пока надо расспросить нашего шпиона как следует, пусть выкладывает всё, что знает. В случае чего припугни, что закопаете его здесь, он ведь тоже не храбрец, а как наёмника в крайнем случае его можно перекупить и гарантировать не только деньги, но жизнь и свободу.
-И это сделаем. Я как знал взял ребят, которые у меня контрразведкой занимаются, они его мигом выпотрошат, как консервную банку.
-Отлично! Тогда мы с Миколой уйдём первыми, потом ты, ну а твои парни пусть посидят с этим гавриком до темноты, а потом приведут в цугундер. Да, ещё! Надо бы понаблюдать за Скирко и его человеком, этим лейтенантом Груздём, и слежку вести плотно, чтобы знать каждый его шаг.
-Тоже сделаем. Я вот думаю, а чего они связью не воспользовались, ведь явно у них и спутниковый есть.
-Ну передачу можно засечь, даже если не прослушать, вы ведь такое слежение ведёте?
-Это, да!
-Вот! И потом не всю информацию передашь по телефону. Возможно там на флэшке карты, схемы, таблицы, а может вообще чёрт те что! Вот такие дела. А теперь мы идём в лагерь.
-Договорились!
Через  пять минут мы с Миколой направились в лагерь.
На следующий день ко мне заявился капитан Юхно и непринуждённо позвал перекурить во двор, а там мы двинулись к спортивному городку.
-Ну, что скажешь капитан? – спросил я.
-А что говорить, господин Геррет. Связной молчит, словно в рот воды набрав. Может его пресануть, как следует?
-Ну, что вы, капитан, мы ведь не фашисты! А что остальные?
-Подполковник никаких действий не предпринимал, а вот его лейтенант Груздь два раза посещал барак, где расположились наёмники, но пробыв несколько минут уходил ни с чем. А к ночи всё успокоилось и ни он, ни подполковник больше никуда не выходили.
-Что думаете делать, капитан?
-Думаю пойти к нашему компьютерному гению и посмотреть, что же там записано на флэшке.
-Правильно! Идём те.
Мы и пошли к компьютерщику. Я уже понимал, что предстоит, не понимали только капитан Юхно и его высшее начальство, которое я пока оставил в спокойствии. Мне уже надоели все эти сомнения, все приключения по этим мирам и другим поколениям, ну надоело мне это всё! Всё надоело! Захотелось закончить побыстрее все дела в этом странном мире, столь похожим на наш, и в тоже время совершенно другим.
Мы с капитаном пришли в штаб, где в конце коридора находилось помещение чем-то похожее на секретную комнату, укрытую за тяжёлой металлической дверью, перед которой была ещё толстая массивная решётка. В двери был достаточно большой глазок, а над дверью была установлена видеокамера и скорее всего со звукозаписывающим устройством.
Капитан Юхно нажал на кнопку звонка, расположенную у двери, но я ничего не услышал, однако камера над дверью стала тихо вращаться. Вся эта комната была изолирована не только от звукопроницания, но также и от любого прослушивания.
Через некоторое время решётка медленно отошла в сторону и дверь тихо, безо всякого скрипа открылась. Мы вошли внутрь.
Не сказать, что внутри было много оборудования. Здесь стояло пару столов с установленными на них компьютерами, несколько кресел и стульев, а также высокий стеллаж заполненный различными папками с синими и жёлтыми корешками. Насколько я понимал в этой технике компьютеры стояли довольно мощные и тут же на тумбочках стояли принтеры и ксероксы. За одним из столов сидел этакий рыжий, конопатый, худой украинский еврей. Его вздёрнутый нос повернулся в нашу сторону, а серые глаза лукаво прищурились. Да, еврейчик в секретной комнате! Такое служба бяспеки не допустила бы никогда, в лучшем случае тут же вычистила бы, а в худшем – кали ласка в подвал.
-Ну, як дило, Семен? – спросил Юхно.
-Всё добре, - звонким голосом ответил компьютерщик.
-Значит пароль нашёл? А смотрел, что там?
-Ни-ни! – завозмущался Семён, - Я файл даже не открывал, як вы и приказали. Так что открыть?
-Давай, открывай. Потом мы сами просмотрим его, а тебе лучше и не знать, цо там знаходится.
Мы уселись с капитаном за стол и стали просматривать, что находилось в донесении наших лазутчиков. Сведения на флэшке, что называется были из первых рук. Состав учебного лагеря (с недавно принятым пополнением), новое вооружения, разрабатываемый план захвата власти в Киеве, агенты недавно обнаруженные (в том числе и Мария Крошенко, как начальник контрразведки инсургентов) и наконец сообщение о совещании высшего руководства с иностранными эмиссарами в ближайшее время. Полный абзац!
-О совещании, - ткнул пальцем Юхно в монитор, - в лагере знали только трое: вы, я и подполковник Скирко. Эти сведения не записаны нигде, ни на компьютерах, ни на бумаге…
-Ясно! – вздохнул я. – Ну вот всё и прояснилось. Однако это нонсенс. Начальник лагеря – вражеский агент! Докатились!
-И что нам делать? – спросил капитан.
-Что, что!! – заорал я. – Брать их всех к чёртовой матери. И Скирко, и этого Груздя, и пусть все трое сидят в карцере. Приставить охрану, посадить по одиночкам. Никакого общения ни только с внешним миром, с охраной, но и вообще ни с кем. Капитан, поставь на охрану самых надёжных людей, вплоть до офицеров. Съедется начальство, пусть сами и решают, что с ними делать. А пока капитан придётся тебе командовать.
-Ясно! – задумался капитан. – Так и зробим.
Через десять минут все арестованные были рассажены по камерам, а возле каждой двери в карцере была приставлена охрана.

  2. Военный     совет
Через два дня ожил мой сотовый. Конечно за это время мы с капитаном Юхно провели пару допросов лазутчиков. Если двое из них лейтенант Груздь и наёмник скромно молчали, либо отвечали однозначно, мол ничего не знаем, то подполковник Скирко пел не переставая. Он то понимал, что молчание в этой ситуации смерти подобно. Мало того, что про него уже многое известно, но и в его комнате были найдены кое-какие атрибуты его шпионской деятельности.
Правда мы особо и не интересовались теми сведениями, которые нам выкладывал Скирко, пусть в этом разбирается контрразведка и высшее руководство, а нам было достаточно убедиться, что мы захватили того, кого и надо было.
Через секунду я услышал в трубке.
-Добридень, сеньор Геррет.
-А, здоровеньки буллы, ясновельможная пани Мария!
-Всё шуткуешь, Ильин, - услышал я сердитый голос.
-Ну, не всё же тебе шутить, Мадлен. Иногда охота и мне повыкобенится.
-Ладно, оставив перепалку на потом…
-Правильно, этим лучше заниматься в постели.
-Ильин, прекрати! Я серьёзно!
-Хорошо, слухаю тебя.
О, це добре! Послушай через два дня у вас в лагере соберётся военный совет с участием представителей западных государств, будет и эмиссар из штатов. Так что вы там подготовьтесь и передай Скирко, чтобы подготовил все необходимые документы, я ему уже звонить не буду.
-Так и не получится тебе с ним связаться, да и я не буду этого делать.
-Не поняла?! Ты что с дуба рухнул?!
-Да нет милая, это вы даже на дуб не залезли. Нашли кого поставить во главе тренировочного лагеря, шпиона СБУ!
-Ты с ума сошёл!
-Не я, а вы! Впрочем ни к чему эти споры, у нас с капитаном Юхно есть его признательные показания, за его же собственной подписью. Приедешь – посмотришь.
-Серьёзно?
-Серьёзнее не бывает. Ты ведь будешь на этом совете?
-Конечно! Я ведь руководитель службы разведки и контрразведки. А где сейчас подполковник?
-Не волнуйся. Он и его подельники разведены по разным камерам и находятся под круглосуточной охраной. Никуда они не денутся и ни с кем не свяжутся. Приедешь, сама увидишь.
-Хорошо. Сейчас, я так понимаю, начальником лагеря стал капитан Юхно?
-Конечно, как заместитель Скирко, больше ведь некому.
-Добро. Встретимся через два дня. Отбой.
Следующие два дня протекли безо всяких происшествий. В лагере никто не знал, что три предателя сидят в карцере (охрана была строго предупреждена), да никто их особо и не искал, и ими не интересовался. Я передал Юхно мой разговор с Мадлен, и теперь ему пришлось готовиться к встрече. Не только приводить в порядок территорию лагеря и подтягивать курсантов, но также и возиться с бумагами и документацией.
Через два дня с КПП позвонили и доложили, что к лагерю приближается колонна из пяти машин. Насколько рассмотрел в бинокль дежурный первый и последний автомобили были бронированные «хаммеры», а внутри колонны расположились «мерсы», скорее всего тоже не обычные. Что ж, видно, это как раз пожаловали наши гости, о которых меня предупреждала Мадлен. Я тут же связался с капитаном Юхно и предупредил, что к нам пожаловало начальство. Лагерь был поднят по тревоге. Пока машины приближались к лагерю, курсанты уже выстроились на плацу, а технику тут же выгнали из ангаров и гаражей.
Мы с капитаном Юхно и ещё двумя офицерами уже были на КПП и здесь встретили въехавшие на территорию машины. Приехавшие, высыпали из автомобилей, а машины двинулись на стоянку у штаба. Капитан Юхно отрапортовал высокому седому человеку лет шестидесяти в камуфляжной форме военного образца без знаков различия, однако с орденскими планками на груди. Мадлен оказалась возле меня и прошептала на ухо:
-Горошко Григорий Гардеевич, генерал-лейтенант в отставке, командующий и один из руководителей нашей организации.
Потом она шёпотом назвала всех прибывших в лагерь. Офицеров я особо не запоминал, всех замов и адъютантов, но к иностранным гостям пригляделся повнимательнее. Все они были одеты в камуфляж, все без знаков различия и даже без каких-либо шевронов на рукавах, и нашивок на груди. Во-первых, Мадлен показала мне на высокого, совершенно седого человека с ястребиным носом, жующим окурок сигары, ещё иногда дымящимся. Выглядел он обыкновенно, хотя как я понял внутри он был горд и даже высокомерен. Это был Авесалом Браун представитель госдепа США. Во-вторых, довольно моложавый человек лет сорока, молчаливый, сосредоточенный, прислушивавшийся ко всем разговорам, эмиссар НАТО полковник Юрген Бухгвальд. В-третьих, толстенький, всегда улыбающийся человек с большими залысинами, с которых он постоянно вытирал пот. Им оказался представитель Германии Гюнтер Вагнер.
После рапорта Юхно и представлений (о моей скромной особе, тоже было доложено Горошко, причём мистер Браун посмотрел на меня с опаской, когда узнал, что я испанец) все двинулись в сторону плаца, где выстроились курсанты. Всё остальное шло, как обычно, по плану.
Осмотрев курсантов, технику, вооружение высокие чины прошлись по казармам, стрельбищу и даже посетили столовую, а потом двинулись к штабу, где было всё приготовлено к совещанию. В большой комнате стоял длинный стол, накрытый зелёной скатертью с расставленными вдоль стены стульями. Вокруг стола стояли кресла с высокими спинками.
За столом уселись генерал Горошко, Мария Крошенко, капитан Юхно, эмиссары, несколько офицеров Генштаба. Вдоль стены уселись остальные офицеры, которые должны были присутствовать на совещание, несколько гражданских лиц, как я полагаю представителей некоторых партий, а может и будущих членов Верховной Рады, либо президентской администрации, среди них уселся и я. Именно сюда меня и определила Мадлен, предупредив, чтобы я больше слушал и меньше говорил. А мне пофиг все их заседания, совещания и военные советы, однако если понесут ахинею, боюсь, что не смогу удержаться. Ладно, поживём – увидим, недолго осталось.
Первым взял слово генерал Горошко, что собственно и ожидалось.
Его выступление походило на политзанятия пополам с информацией о положении в мире, которые он толкал своим бойцам будучи ещё лейтенантом в своёй первой роте. Все слушали с глубоким вниманием, стараясь не прерывать докладчика, а я по привычке долгих лет службы в армии стал понемногу дремать. Глаза поневоле стали слипаться и голова падала на грудь. Чёртовы воспоминания!
Генерал начал говорить словно лектор-международник о положении в мире. Обычные сведения почерпнутые из прессы, радио и телевидения. Подготовка была существенная, на что указывала толстенная папка с уложенной там кипой печатных листов. Изрядно подготовился «енерал», хотя судя по тому, как он спотыкался на каждом предложении и заикался, то он не удосужился даже прочитать заранее этот текст, составленный его референтами. После международных изысков проведённых Горошко, он приступил к рассуждению об Украине.
Он подробно описал положение в Украине, политическое, экономическое и социальное. Теперь он уже меньше заглядывал в бумаги, только когда надо было привести для сравнения кое-какие цифры.
В этом месте я очнулся от дремоты. Стало несколько интересно, даже иностранцы заёрзали в своих креслах.
Генерал стал говорить о внешней политике украинского правительства, о врагах и союзниках государства. И в устах генерала выходило так, что Украина находится в окружении враждебных государств. С востока на неё идёт войною Россия, с юга Турция и Иран пытается оторвать лакомый кусок, с запада Румыния, Болгария, Чехия, Польша и Прибалтийские государства пытаются оторвать кусок земель в свою пользу, и даже Белоруссия оказывается претендует на некоторые территории, пусть это даже будут чернобыльская зона. Бедную Украину оказывается пытаются разорвать на части, и только дальние европейские государства в лице Германии, Англии, Франции, Бельгии, Испании, а также заокеанские государства, только они пытаются помочь Украине.
То, что происходит внутри Украины тоже вызывает у генерала большие опасения. Восточные и южные районы пытаются получить суверенитет и отделиться от государства. Западные районы несмотря на проукраинские настроения, возводя в герои Бандеру, тоже готовы присоединиться к Румынии, либо Молдове. Хорошие, прежние отношения с Польшей утонули во взаимных обидах из-за препятствия вступления Украины в НАТО и Евросоюз. А генерал Горошко чётко стоял на позиции, что Украина должна быть «самостийной и незалежной», в чём его впрочем поддерживали представитель США и НАТО, которые на эти слова утвердительно закивали головой. Немец скромно промолчал.
Экономика страны была полностью развалена. Основные промышленные предприятия и полезные ископаемые были сконцентрированы в юго-восточных районах, именно которые и стремились получить независимость и отделиться от основного государства. Помощь на восстановление экономики получить было не от кого, никому не хотелось возрождать, либо усиливать Украину, как крепкое , самостоятельное государство. А посему Запад выделял только отдельные гранты, отдельным движениям и партиям, которые растворялись в бесконечных кражах и коррупции. Властьпридержащих и многих алигархов это вполне устраивало, они обогащались, народ нищал, кое-кого это устраивало. Устраивало и силовиков, которые получали объедки с барского стола, в надежде нахапать побольше. А придурков, выходивших при необходимости на Майдан Незалежности поорать, поджечь покрышки, побросать камни, помахать дубинами, вполне устраивала бутылка горилки и шмат сала, да десятка баксов в виде премии. Как говаривал один киношный герой в моём мире : «Господа! Эту страну погубит коррупция!». Так оно и случилось!
О геноциде населения можно было и не говорить. Если русские, белорусы, поляки, евреи, армяне и многие другие национальности, ощутив на своей шкуре всевозможные притеснения, тут же эмигрировали, то украинцы пока оставались на своей родине, хотя многие тоже подались в соседние страны (особенно в Россию), а многие устремили свой взгляд на Запад, куда было гораздо труднее выехать на ПМЖ. При нынешней власти доставалось конечно и коренным украинцам, я думаю, что получил бы по мозгам даже сам пресловутый Степан Бандера, если бы стал ерепениться и высказывать своё собственное мнение. Вообщем притеснение, а по сути дела настоящий геноцид был направлен на всё народонаселение, не взирая на то какой национальности вы принадлежите. Как говорится: «Бей своих, пускай чужие боятся!».
Вот такая «революционная ситуация», как сказал генерал, сложилась в Украине. Тоже мне блин, марксист-ленинец!
По сему выступлению вопрос задал только представитель госдепа мистер Браун:
-Значит вы считаете генерал, что Украина должна оставаться независимой и неделимой?
-Конечно, господин Браун.
-И для этого вам необходима финансовая помощь?
-Разумеется.
-А как же кредиты Всемирного банка и перечисления от других государств?
-Господин Браун! Что такое несколько сот миллионов долларов, из которых половина тут же исчезла в недрах нынешней камарильи даже не дойдя по назначению, ну а верхушка никуда не спешила, им и так принесли денежки на «тарелочке с голубой каёмочкой». Так что наш Центробанк получил только жалкие крохи, которых даже на пенсии и пособия не хватило.
-Да, господин генерал! Действительно коррупция в вашей стране выплеснулась уже через край. Теперь я вас понимаю. Что ж продолжим.
О плане военных действий докладывал полковник из Генштаба и начальник разведки и контрразведки Мария Крошенко.
Мария поведала, что инсургенты в Киеве подготовлены к проведению демонстраций и митингов (в основном на Майдане), также были направлены представители в воинские части: территориальные батальоны, артиллерийские, мотопехотные, танковые части, ракетные войска, авиационные части и даже на базирующиеся в Одессе корабли ВМФ. Заодно были проведены переговоры с пограничниками и службой ГСЧС Украины. Практически все военные части решили соблюдать нейтралитет и не выступать против инсургентов. Переговоры с национальной гвардией, полицией, СБУ выявили колебания отдельных командиров и рядовых, но в целом перетащить их всех на сторону революции не представлялось возможным. А ведь именно эти силовые структуры и оставались в основном в Киеве, который и планировалось занять войсками инсургентов. Что ж всё как обычно при революции, захватить столицу, а в ней в первую очередь здания Верховной рады, Администрации президента и его дворец, Главпочтамт, Центробанк, вокзалы, электросети, водоканал, ТЭЦ, мосты и тому подобное.
Господи! Детский сад, да и только!
В конце совещания поднялся полковник из Генштаба и стал докладывать план военных действий. На стене появилась карта города вся расчерченная синими и красными линиями и стрелками с номерами военных частей. Здесь на карте было прописано не только движение войск инсургентов, но также  отступление правительственных вооружённых формирований, куда они отходят, где будут окружены и подвергнуты пленению, либо уничтожению. Полная фантастика! Мне хотелось рассмеяться и только высокое собрание сдерживало меня от этого. Вот тебе и вояки! А главное, что все смотрят и слушают на полном серьёзе. Вояки!
Мне порой хотелось смеяться, порой плакать, а иногда во мне поднималась злость. Иностранные гости  приободрились, слушали с вниманием, вступали в дискуссии, а также высказывали своё мнение. Наконец мне всё это надоело и я поднялся и заговорил:
-Пан генерал! Позвольте мне высказать своё мнение об этом так называемом плане военных действий по свержению нынешнего режима.
Все уставились на меня с удивлением, даже те пешки, которые сидели рядом со мной вдоль стены, тоже повернули головы в мою сторону.
-Господин …э…Геррет, а что собственно вы, как журналист, можете посоветовать нам военным, или так сказать критиковать план наших действий?
-Я не всегда был журналистом, пан генерал. Всегда я служил в спецназе. Сначала я был во 2-ой легионерской терции «Герцог Альба», потом служил в группе спецопераций в СОЕ 41 Вооружённых сил Испании. Направление диверсия, разведка, партизанская война. Прошёл парашютную, альпинистскую, подводную подготовку. Награждён Кавалерским крестом ордена Святого Фердинанда. Может после этого вы удостоитесь выслушать моё мнение.
-Что ж, господин Геррет, - заинтересованно сказал натовец Бухгвальд, - прошу вас говорите, мы вас конечно выслушаем. Тем более, что вы находились в этом лагере достаточное время в качестве инструктора и сможете многое рассказать о своих подопечных. Просим вас.
-Хорошо! – сказал я. – Все эти планы хороши для штабных учений и то с большой натяжкой…
Полковник из Генштаба презрительно фыркнул, а я продолжил.
-Во-первых, никакие войска, а тем более танки, БТР, БМП и артиллерийские орудия в город вводить нельзя!
-Это почему? – удивился американец Браун.
-Почему? А потому, что все эти танки и пушки на улицах города на 99,9 % приводят к кровопролитиям. Можете вспомнить все последние события, когда так и происходило, хотя бы расстрел из танков зданий и телецентра в Москве, а если уж в городе появятся (как в вашем плане предлагается) ограниченные контингенты голубых касок ООН и представителей вооружённых сил отдельных стран НАТО, то это может вызвать взрыв негодования народа и своих, и чужих. Здесь уж и клона Берегини на Майдане может закачаться и рухнуть. Всё же проще, когда свои имеют дело со своими, это как-то сглаживает конфликт.
-Ну, это понятно, - проворчал генерал Горошко, - с этим я согласен. Что же вы предлагаете?
-А это уже во-вторых! Все войска из лагеря мотопехота, танки, артиллерия походным маршем выдвигаются к Киеву и рассредоточиваются в пригороде и ждут указаний. А в город входит усиленная разведка в объёме батальона. Осторожно, без шума несколько бронеавтомобилей «Тигр» с пулемётами «Утёс», автомобили «Урал – 4320-09-31» (в бронированном варианте) и «МАЗ 6317» на которые садим десант, вооружённый автоматами АК-12, ну прихватив на всякий случай гранатомёты, пулемёты «Печенег-СП», но лучше, если каждый боец будет иметь защитные шлемы с забралом и полицейские дубинки. Думаю этого будет достаточно, если конечно подготовить народ, митингующий на Майдане.
-Это мы подготовим, - сказала Мария Крошенко, - проведём полную агитацию среди митингующих на улицах и площадях. Так что к первому сентября всё будет готово.
-Кстати, - сказал я, - почему выступление назначено на 1 сентября?
-В это время, - вступил в разговор один из гражданских, сидевший возле стены (очень похожий на представителя МИДа), - президент будет с официальным визитом в Англии, а премьер и того дальше в Канаде. Так что никого из верхушки в Киеве не будет. А когда они вернутся…
-Это врядли, - сказал генерал. – Скорее всего в Украину они больше никогда не вернутся, если только мы не потерпим фиаско, что представляется совершенно невозможным и даже абсурдным.
-Понятно, - проговорил я. – Ну а всё остальное по захвату административных зданий и прочих объектов можно производить по вашему плану, только действовать надо практически одновременно. Это путь к успеху. А вот после того, когда верхушка национальной гвардии, полиции и СБУ будет арестована, тогда можно будет вводить и остальные войска для усиления охраны всех объектов. В целом вот такой план.
-Кто же возглавит передовой отряд, так скажем наш авангард? – спросил генерал.
-Разрешите мне, пан генерал! – вскочил Юхно.
-Нет, капитан! Ты пойдёшь в основной колонне, ты своих людей знаешь, они тебя. Командиром назначаю полковника Ляшко, а ты будешь у него заместителем, так что вводи в курс дела его незамедлительно. Времени у нас осталось мало. А командовать батальоном разведки… мы попросим господина Геррета. Раз он такой специалист по разведке и диверсии, как говорит… Согласны господин Геррет?
-Как это говорится «коль назвался груздем, так полезай в кузов». Куда теперь денешься. Раз предложил, значит выходит мне за это и отвечать. Я согласен, господин генерал.
-Добре! На том и порешили. – усмехнулся генерал и обратился к иностранцам. – А вы господа остаётесь в Украине?
Немец и американец утвердительно кивнули головой, а Юрген Бухвальд сказал:
-Господин генерал, я должен вернуться в штаб-квартиру и доложить, всё что видел и слышал здесь, по инстанции. Думаю Генеральный секретарь решит кого послать в Украину, и наш представитель прибудет к вам вовремя.
-А как господа, - спросил генерал, - можно ожидать помощи от ваших правительств, я имею ввиду экономическую помощь и финансовую. Думаю военная нам скорее всего не понадобится.
-Думаю, господин генерал, это будет возможно. – сказал Браун. – Особенно если у вас получится с захватом власти в стране, проведению демократических и легитимных выборов в Верховную раду, а также выборов президента страны. Правда у моего правительства будет несколько пожеланий к новому президенту и правительству, но я думаю об этом мы сможем поговорить позже. Мне кажется нам в этом не откажут?
-Само собой, господин Бухвальд. Думаю мы решим эти проблемы и окажем необходимые услуги тем, кто будет оказывать необходимую нам помощь.
-Ваши слова нас вполне устраивают, господин генерал.
Старая песня, усмехнулся я, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. А здесь было сказано напрямую, что будут доить Украину и её народ по полной программе, причём всё это было сказано напрямую, и даже вовсе беззастенчиво. Впрочем, что мне до этого (хоть и обидно, честное слово) это не моя страна и даже не мой мир, и не моя вселенная и скорее всего совершенно в другом измерении. Когда мы с Мадлен попадём на нашу матушку-Землю? А сейчас приходится вести себя по совести и по своему разумению. Так и будем действовать.
Вскоре все стали собираться в обратный путь. Мне не пришлось толком переговорить с Мадлен, слава богу хоть передали ей на руки трёх наших лазутчиков, они мне уже изрядно надоели. Подполковник Скирко впервые за много дней вышел на белый свет, щурясь и улыбаясь, хоть и был в наручниках. Однако увидев нашу команду и меня в том числе сразу скис, побледнел, ноги у него подкосились, а в глазах появилось выражение грусти и неподдельный страх.
Его подхватили под руки два охранника, надели на голову чёрный непрозрачный мешок и потащили к одному из «хаммеров». Двух других предателей таким же манером рассовали по машинам.
Прощание было недолгим, если вообще это можно было назвать прощанием.
Все расселись по машинам, кто козырнув провожающим, кто помахал рукой, а Мадлен посмотрела на меня и подняла руку с сжатым кулаком.
Машины развернулись и стройной колонной запыли по дороге, выехав за ворота КПП.
В небе ярко светило солнце, ветер едва слышно пробегал по верхушкам сосен, а среди листвы опять защебетали птицы, едва  шум отъезжавших машин. Недолго Ильин тебе осталось нежиться в мягкой постели. Готовься, тебя ждут великие дела, либо победа, либо большой позор.

                3. Выступление

До 1 сентября оставалось совсем немного. Обучение курсантов практически закончилось и началась подготовка к походу на столицу. Готовилась техника, красились танки, БТР, БМП, машины наносились эмблемы – жёлто-синий флаг в красном круге, сверху надпись «Всеукраинская армия», внизу «Разведывательный батальон «Днепр – 5», такие же нарукавные шевроны пришивались на рукавах камуфляжной формы, нашивки на груди, на красных беретах. На погонах знаки различия, обозначенные золотистыми звёздами (вместо ромбов, которые крепятся на погонах ВСУ), как и есть во многих армиях других государств. У меня на погонах две большие звезды, и теперь меня кличут «пан пiдполковник».
Я проверял подготовку своего батальона. Отобрал около 400 лучших бойцов назначил командиров рот, отобрал технику – несколько бронеавтомобилей «Тигр», несколько БРМ-1к (боевая разведывательная машина), несколько БТР-70, три Land Rover (бронированные автомобили разведки и связи) в каждую роту, несколько лёгких УАЗ «Хантер», и для доставки к месту высадки в городе необходимого количества бойцов батальона автомобили «Урал 4320-09-31» и «МАЗ 6317».
Техника техникой, но оружие будет поглавнее в нашей подготовке. Из тяжёлого вооружения у нас были крупнокалиберные пулемёты НСВ «Утёс», калибром 12,7 мм, установленные на бронетехнике, пулемёты «Печенег-СП», калибром 7,62 мм, автоматы АК-12; АКСУ, снайперские винтовки «Выхлоп», бесшумные автоматы «Вал», автоматы «Хеклер и Кох» НК МР7А1 с ночным прицелом и глушителем, немного автоматов «Бизон-2». На всякий случай подготовили три 160 мм миномёта М-160 и несколько гранатомётов АГС-30, но применять их в городе вовсе даже не хотелось. Для ближнего боя все были снабжены пистолетами АПС Стечкина, бесшумными ПБ, а некоторые, настоящие профессионалы, прихватили пистолеты «ТТ». Кроме пистолета «Вальтер», я тоже взял себе автомат «Хеклер и Кох» и Стечкина, а ещё, как и многие стреляющий нож НС-2. Первая рота, которая должна заниматься в основном разведкой была снабжена рациями у каждого бойца. Вторая рота была диверсионной, третья была вспомогательная, также предназначена для временной охраны объектов, до подхода основных сил. Позывные были самые простые: у меня «Вышка», и далее по нумерации рот «Первый», «Второй», «Третий». Капитан Юхно по настоянию полковника Ляшко выбрал птичьи позывные. Я не вдавался в подробности, как они будут вызывать друг друга, однако для них мой позывной «Грач», а главный штаб конечно «Сокил», а отдельные подразделения (как смеялся Юхно) отзывались на позывные «Пташеня» (птенец), а то и «Ластивка» (ласточка).
В этой сумасшедшей гонке и шла подготовка к боевым действиям. В конце концов мне это уже порядком надоело и я препоручил следить за экипировкой батальона своему адъютанту молодшему лейтенанту Миколе, фамилия у него оказывается Клюев. А я улёгся на кровать в своей комнате и предался невесёлым размышлениям. Накануне я встречался с капитаном Юхно. Дерябнули по стопке коньяка и Тарас спросил меня:
-Как думаешь господин Франсиско, что нас ожидает?
-Дальняя дорога и танцы вприсядку, це як у вас кажуть гопак.
-Весёленькое сравнение!
-Не хуже чем любое другое. Вот только воевать не слишком хочется, тем более со своим народом. Учти Тарас, я сделаю всё, чтобы не было сделано ни одного выстрела, в крайнем случае только в воздух. Лить кровь на улицах Киева я не собираюсь!
-А ты думаешь я этого хочу! – огрызнулся Юхно. – Только то что творили с людьми служба бяспеки и национальная гвардия и прочая националистическая нечисть не укладывается в рамки демократии и законности. Так вот за это и кровушку порой пустить хочется. Разве не так?
-Так то оно так, но пуская этим сволочам кровь, ты можешь им и уподобиться. Чего тогда стоит такое кровопускание? Ничего! Только терзания совести и бессонные ночи будут тогда твоей наградой. Нет, мой друг, этого ни желать, ни делать не стоит не из чувства высокого своего достоинства, а по причине своей нравственности. Я так думаю, а посему буду всячески сдерживать всевозможные беспорядки, если они возникнут, а вот любые вооружённые столкновения буду стараться пресекать на корню. А вот арестовать кое-каких деятелей и посадить их в тюрьму (кстати списки этих господ мне уже прислали из Генштаба) вот это я сделаю с превеликим удовольствием и даже закрою глаза на то, что некоторые из бойцов в припадке злости накостыляют им по шее.
-Согласен, - задумался Юхно. – Пусть их осудят по закону и справедливости. Конечно тюрьма не вернёт им ни совесть, ни человеколюбие, ни законопослушание. Смертной казни у нас нет и скорее всего не будет, да и срок дадут им не большой, и отбывать его они будут в комфортабельных камерах, сладко спать и вкусно есть. Вот что обидно!
-Этого изменить нам не дано!
-А жаль!
-Именно жаль! Ну что ж Тарас разговор разговором, но скоро нам выступать…
-Да, через два дня! Что ж Франсиско мне пора, до встречи в Киеве, а там посмотрим, что будет… при встрече! До побачення!
-Бывай!
После этого разговора я остался один.
Первого сентября ровно в три часа ночи тёмное небо с угасающими звёздами прорезал громкий удар нарастающего звука ревуна, зовущего всех к подъёму. Вскоре взревели двигатели и из ангаров стала выезжать, освещая путь перед собой фарами, боевая техника и автомобили.
Потом на плац стали выбегать бойцы в полной экипировке и строится по ротно. Построение было завершено довольно быстро и я подозвал к себе ротных на доклад. После этого я обошёл строй бойцов, выборочно проверил экипировку, наличие оружия, боеприпасов, НЗ и обмундирования.
Техника уже была выстроена в колонну. Впереди стояла боевая машина БРМ-1к, за ним БТР-70, после этого бронеавтомобиль «Тигр» (в котором должен ехать я, со своим штабом), а далее будут двигаться роты, построенные по порядковым номерам.
К нам подошли полковник Ляшко, капитан Юхно и ещё несколько офицеров. Они должны были выдвигаться через полчаса после нас. Мы попрощались, пожали друг другу руки, нам пожелали удачи и я махнул рукой с фонарём, дав команду для посадки бойцов в автомобили.
Я уселся в «Тигр» на сиденье рядом с водителем, включил рацию и настроился на нужную волну. В моей машине сидели мой адъютант Клюев, начальник штаба батальона, начальник разведки, связист и бойцы охраны. На нашем бронеавтомобиле были установлены пушка 2А72 калибром 30 мм, крупнокалиберный пулемёт «Корд» калибром 12,7 мм, а также станковый гранатомёт АГС-30 калибром 30 мм. Грузовой отсек был забит боеприпасами, оборудованием связи и обнаружения, оружием и разными необходимыми приспособлениями, вплоть до ремонтного инструмента и запаса горючего.
Выждав ещё немного, я включил рацию.
-Вышка вызывает первого!
Через секунду в наушнике раздалось:
-Вышка, вышка! Здесь первый!
-Доложите о готовности!
-Первый к движению готов!
Точно также доложили и второй и третий, и тогда я скомандовал:
-Поiхали! Рухай по дроге I неспiшно.
Двигатель в автомобиле взревел и машина медленно тронулась. Впереди в свете фар маячил задний борт БТР-70, отсвечивая светоотражателями и иногда освещаясь красными огнями стоп-сигналов. Было ещё довольно темно, свет в кабине не включался, и она освещалась только голубой с красным подсветкой панели приборов. Дорога была хорошо укатана и бронеавтомобиль лишь слегка покачивала на немногочисленных ухабах и ямах. От того то я и начал понемногу дремать, откинувшись на подголовник. Штабная машина была оборудована с комфортом, в двери был даже пристёгнутый в чехле термос, как потом оказалось с кофе.
Не знаю когда и насколько я уснул, но проснулся как мне показалось вскоре, когда у меня на груди завибрировал и запел мелодией сотовый телефон. Уже рассвело, небо было голубым и чистым, звёзды исчезли, а на востоке, на самой кромке горизонта розовой полоской загоралась заря. День, по всем приметам, готовился быть солнечным, ясным и безветренным.
Я достал телефон и включил его.
-Мон женераль! – раздался в трубке голос Мадлен. – Как ваши дела? Где вы находитесь?
-Недавно проехали Фастов и Мытницу, а теперь приближаемся к Мархалёвке, потом двигаемся в аэропорт «Киев». Будем на месте около 8 часов, ясновельможная панна.
-Ясно. На месте вас будут ждать наши люди. Вам окажут помощь в охране аэропорта, до подхода основных сил. Командовать ими будет капитан Сергунов, ты его помнишь, он с нами был на конспиративной квартире в Киеве. Я подумала, что это лучше чем кто-то незнакомый, с какими-то дурацкими паролями…
-Конечно!
-Свой штаб будешь размещать там где и планировалось?
-Скорее всего там, если ничего не случится.
-Хорошо. До связи.
Колонна покатилась далее по дороге. Теперь уже мне было не до сна, до прибытия к первой точке оставалось немного времени и я, развернув подробную карту города, стал смотреть по какому маршруту лучше всего двигаться. То что мы запланировали расположить штаб батальона в здании Верховной рады по Грушевского, я думаю было правильно. Мы захватывали здание, практически отдельное, не считая примыкание его к Мариинскому дворцу, где уже какой год шла его реставрация, а потом оно находилось в эпицентре событий. Все объекты, которые мы должны были контролировать находились буквально в двух шагах, не считая нескольких зданий резиденций президента и отдельных спецслужб и полиции. Конечно все полицейские участки в Киеве мы и посещать не собирались, нам бы прибраться в Печерском районе и то хорошо будет, а участковые и остальные районные отделения и сами разбегутся, как только узнают, что власть в городе переменилась. А то и прибегут к новым властям, выказывая свою полную лояльность. Кому охота терять работу, тем более что наши полицейские кроме как просиживать штаны в кабинетах, показывать свою крутизну, брать взятки, крышевать богатых, но трусливых предпринимателей, а то и просто шманать по карманам задержанных всё равно больше ничего не умеют делать, да и не очень-то хотят. Ладно этим пусть занимаются господа инсургенты и их вновь назначенное правительство временное, либо постоянное. А мне надо думать о своих делах, и как их успешнее завершить. Конечно будут у нас и арестованные, и возможно много, а вот куда их девать? В Киеве только одна тюрьма – это Лукьяновское СИЗО, да и то она заполнена наверное под завязку, тысячи три человек наверное мается там, причём большинство зазря. Так что придётся очень быстро изучить их дела, и невинно задержанных отпустить немедленно, заполнив камеры истинными преступниками. Ну верхушка наверное здесь поместится, а вот шелупонь поменьше придётся отвезти подалее от города. Есть в Киевской области исправительные колонии в Белой церкви, Березани, Мартусовке, Коцюбинском, там их и придётся размещать хотя бы и временно. А в остальных областях и свои тюрьмы имеются, пусть там новые власти и занимаются своими, местными ренегатами.
Ну что ж! Скоро придётся вплотную заняться делами. Колонна двигалась по шоссе  и приближалась к первой точке, где придётся серьёзно поработать. Мы подъехали к кольцевой, пересекли её на круговой развилке проехав совсем немного свернули на проспект Воздухофлотский. Справа и чуть впереди показались здания аэропорта и первые самолёты частных авиакомпаний, застывшие возле ангаров. Колонна остановилась возле первого терминала «В» и я, дав команду командиру третьей роты, чтобы он вместе с десятком солдат из первого взвода с их лейтенантом выдвигались на исходную к зданию аэропорта. Инсургентов я заметил ещё издали. Были они одеты разношёрстно: кто в камуфляж, кто в чёрную униформу, а кто просто в гражданку, но у всех на фуражках, беретах была прикручена новая эмблема нашего образца, жёлто-синий флаг в красном круге и надпись «Всеукраинская армия», такие нашивки были и на повязках одетых на правое предплечье. Впереди этого разношерстного отряда стоял уже знакомый мне капитан Сергунов с застывшей улыбкой на лице.
-Приветствую, капитан, - сказал я, козырнув, и протянул ему руку.
-Честь имею, подполковник Геррет, - подавив улыбку ответил он мне.
-Как дела? – спросил я.
-Полный порядок, сеньор Франсиско. Аэропорт находится под нашим контролем, практически везде расставлена охрана.
-А пассажиры?
-Их было немного, и в основном в международном терминале. Им объявили, что аэропорт временно закрыт и попросили удалиться с этой территории. О начале вылетов самолётов им будет сообщено по справочной службе аэропорта. Так что гражданских здесь практически нет, а служащие пока временно задержаны.
-Что с диспетчерской службой?
-Я им приказал связаться с рейсами, которые находятся в воздухе, чтобы кто имеет возможность возвратились назад, а кто уже на подлёте и не может вернуться из-за отсутствия топлива, разрешена посадка. Всем рейсам, которые ещё не взлетали со своих аэродромов, сообщили, что аэропорт «Киев» закрыт для полётов и временно не будет принимать самолёты любых рейсов. Вот в целом такое положение сложилось на это время.
-Хорошо, капитан. Я оставляю часть взвода с офицером, для связи и помощи в охране аэропорта, а мне надо двигаться дальше. До встречи на Майдане!
-Есть, пан подполковник! Удачи вам.
Я подозвал к себе взводного и сказал ему тихо, почти на ухо:
-Остаёшься в аэропорту. Формально будешь в подчинении у капитана, но если понадобится действуй самостоятельно. В первую очередь займёшь со своими людьми диспетчерскую, скажешь, что я приказал, ну и другие ключевые помещения. В случае возникновения непредвиденных ситуаций сразу сообщай мне. Полоненики не чiпати. Действуй!
-Слушаюсь, пан подполковник.
В это время ко мне незаметно для других (как мне показалось) подошёл человек в гражданской одежде и бейджике с фотографией, пристёгнутом на нагрудном кармане пиджака. Я сразу узнал его, хотя сначала и не заметил среди людей капитана Сергунова. Видимо у него была с капитаном договоренность и скорее всего он поджидал здесь именно меня. Это был помощник испанского посла в Украине.
-Господин Геррет! Это вам велел передать его превосходительство сеньор Доминго Родригес!
И он протянул мне плотно упакованный в коричневую бумагу небольшой и плоский свёрток.
-Что-нибудь на словах? – спросил я.
-Более мне ничего не поручено.
-Благодарю.
Он кивнул мне головой и тут же растворился среди солдат.
Я снова уселся в свой автомобиль и колонна продолжила своё движение. Сначала мы поехали по проспекту Воздухофлотскому. Потом проехав по круговому движению на Севастопольской площади и, повернув направо, выехали на проспект Победы. Народу на улицах было немного, не смотря на уже довольно позднее утро, даже по городским меркам, и хорошую солнечную погоду. Правда мне и самому, через приоткрытое боковое окно показалось, что в воздухе витает какая-то тревога и даже страх.
Люди с удивлением и настороженностью посматривали на нашу колонну бронетехники и грузовых машин с крытыми тентом кузовами. Некоторые попросту сворачивали на другие улицы, либо ныряли в проходные дворы и исчезали в городских дебрях. Видимо очень живы ещё были в памяти все эти цветные революции на Майдане и Евромайдане, которые в конце концов разгоняли силовики, но столько техники, движущейся по улицам города уже давненько жители столицы не видели. Однако сколько я не вглядывался нигде мне не  удалось увидеть ни полицейских в их тёмно-синей форме (хотя указатели и вывески попадались довольно часто с указанием отделений полиции РУ ГУ МВД, и комнат участковых), ни полицейских машин, ни бойцов нацгвардии, ни сотрудников СБУ, ни каких либо других спецслужб. Очень странно, как-будто некое затишье перед бурей. Но мы то к этому как раз и готовились, да теперь уже отступать некуда, позади, как говорится Москва.
Я ещё раз взглянул на карту и объекты, обведённые красными кругами, которые мы должны были взять под свою охрану. Мы уже  въехали на бульвар Тараса Шевченко и по мере приближения к центру города количество народа на улицах стало увеличиваться, но вели они себя спокойно, хотя и внимательно оглядывали нашу колонну. Слава богу нам не пришлось распыляться, чтобы брать под охрану ещё один киевский международный аэропорт «Борисполь», который находится в 20 километрах от Киева по Бориспольскому шоссе. Ещё в лагере мы решили, что полковник Ляшко пошлёт туда роту основных сил сразу после отъезда нашей колонны. Входить в Киев им не надо, и потому в городе не будут знать, что этот аэропорт тоже перешёл под надзор и охрану инсургентов. Командиру было приказано пассажирские рейсы не принимать и не отправлять, а все грузовые перевозки совершать, принимать их по расписанию и отправлять в терминал на разгрузку, чтобы работа аэропорта не была парализована.
Я распечатал пакет, вручённый мне в аэропорту. Как я и предполагал там оказался диск, уложенный в футляр. Достав ДВД-проигрыватель, я одел наушники и вставив диск включил воспроизведение.
То, что я услышал почему-то не очень удивило меня, хотя мне и стало тошно и противно. Человеческая природа неизменна уже несколько тысяч лет и меняться даже и не пытается, во всяком случае люди не пытаются её изменить. Голоса, которые я услышал, узнал сразу. Это был генерал Горошко и его заокеанский друг Авесалом Браун. Беседа носила приватный характер, но на ней решались не только личные дела генерала, но и судьба целого государства – Украины. Оказывается и в других мирах, на других планетах бушуют те же страсти, и те же подлости и предательства, что и в нашем мире, на планете Земля. Вкратце генерал Горошко выторговывал себе процент от денег, направляемых Сенатом США в качестве помощи Украине и хотел, чтобы их положили на его счёт в швейцарском банке. За это он обещал проводить политику диктуемую из-за океана, а также пустить американские корпорации для добычи полезных ископаемых в стране и размещение инвестиций на очень выгодных условиях. В конце записи этого разговора другой голос даже продиктовал все счета генерала, как в Швейцарии, так и в других банках и оффшорных зонах. Причём с указанием сумм на этих счетах.
Да, разведка поработала чётко, и сдаётся мне, что тут приложили руку конкуренты генерала по будущей предвыборной гонке. Но себя они не обозначили: какими средствами они располагают, кто за ними стоит, и кто они сами в чисто физическом обличье.
Ясно одно, что кто-то моими руками желал убрать с пути генерала Горошко и за этим стоит некая группировка европейских государств, в кое число входит и Испанское королевство.
Что ж поживём увидим!
Вскоре наша колонна уже катилась по Крещатику в сторону Майдана Незалежности. Здесь людей, идущих по тротуарам, было уже побольше. И все они двигались в сторону Майдана. Я молил бога, чтобы нам удалось пересечь площадь не привлекая ничьего внимания, и не вызвав столкновения с митингующими, а что там готовился митинг я даже и не сомневался.
Не смотря на опасения Майдан мы пересекли спокойно не вызвав ни возмущения, ни злого ропота людской толпы. Видимо, всё же было ещё рановато, и жители и гости столицы не набрали нужный градус всеобщего волнения человеческих масс. Собирались отдельными, но большими кучками, среди которых выступали по нескольку ораторов, дуя и брызжа слюной в мегафон. Народ постепенно подтягивался к площади и скоро здесь должен был начаться настоящий хаос. Но пока покрышки не жгли, баррикады не строили и чёрный дым ещё не подымался в голубое сентябрьское небо, клубясь и стелясь над землёю. Агитаторы инсургентов хорошо поработали с контингентом и теперь оставалось только ждать, когда заложенный в людские души протест, должен вырваться наружу в виде орущих, ничего не понимающих, с налитыми кровью глазами граждан. Именно здесь на Майдане народ должен был высказать недовольство существующей властью и призвать к её свержению. Убрать всех депутатов, всех рангов, партий и сословий, погрязших во взятках и коррупции, переизбрать на законных основаниях президента, строящего себе шикарные виллы и резиденции и вывозящий государственные средства в иностранные банки на свои счета. Ну а заодно, выбросить на свалку, либо пересажать всех госслужащих, сотрудников силовых структур, которые такую власть поддерживали, ублажали, преклонялись перед ней и охраняли.
Только эти действия были в достаточной степени опасны и для самих инсургентов. Обезумевшая толпа могла начать громить всё подряд, как своих утвердившихся в сознании врагов и предателей, так и тех кто призывал их к таким действиям.
Я достал сотовый и набрал Мадлен. Ответила она почти сразу, и по отдалённому гулу толпы и выкрикам ораторов, я понял, где она находится.
-Ты на Майдане, ясновельможная пани?
-А ты разве не слышишь? Скоро здесь такое начнётся…
-Смотрите там не переусердствуйте, а то как бы вам самим бока не намяли.
-Не волнуйтесь, сеньор Геррет, я здесь не одна, здесь много наших людей и мы держим ситуацию на контроле, устроить бардак не позволим. Скоро сюда прибудет телевидение, в том числе зарубежных компаний, журналисты, готовимся показать всё происходящее в лучшем виде. Мы ведь специально подгадали, что скоро должны были состояться президентские выборы, вот мы их несколько сдвинем, проведём пораньше.
-А кандидаты уже подготовлены, так называемые серые лошадки. Ну а основной видно генерал Горошко?
-А почему бы и нет! Он мужик толковый, насколько я убедилась и главное неподкупный и взятки ему не нужны. У него на двоих с зятем довольно приличный бизнес…
-Ну, тогда да! Только у меня несколько другие сведения и поступили они ко мне от посла Испании, и ты наверное догадываешься какие…
-Какие? – удивилась Мадлен.
-Это не телефонный разговор, но мне придётся действовать по собственной инициативе, чтобы спасти ваши шкуры, господа инсургенты!
-Что ты говоришь?
-Потом узнаешь, теперь не до этого.
Денег не бывает много, я это прекрасно знал. Мало кто, даже очень богатый человек, сможет устоять перед соблазном, удвоить, а то и утроить своё богатство. Такова человеческая натура. А будучи президентом любого государства, всегда есть возможность этого добиться. Многие руководители скатывались до этого, начиная обворовывать собственное государство и грабить свой народ. А жаль! Ещё большее зло, когда человек жаждет неимоверной власти, власти вселенской, тогда капец всему!
-Вы где сейчас находитесь? – спросила Мадлен.
-А ты разве не видела, как мы пересекли площадь?
-Нет! Хорошо и быстро вы это сделали, я бы сказала незаметно.
-Сейчас сворачиваем на Грушевского и скоро будем у здания Рады?
-Отлично! Как развернётесь отзвонись в Главный штаб, там уже ждут твоего доклада.
-А где они расположились?
-В здании Городецкого, так называемым Дом с химерами, одной из президентских резиденций, ровно напротив здания Администрации президента. Так что туда можете не соваться, там своя охрана.
-Только этого мне не хватало, у меня своих объектов выше крыши, своих людей бы хватило до подхода основных сил.
-Ладно! Не плачься, всё у тебя получится.
-Всё мы подъезжаем, до связи!
-До встречи! Отбой!
Через несколько секунд колонна свернула к зданию Верховной рады, за которой был расположен Мариинский дворец. Несколько машин в том числе и мой штабной «Тигр» остановились прямо возле центрального входа в здание, а остальную технику с бойцами загнали в Мариинский парк за зданием рады, где они и стали собираться в группы, распределённые для захвата и охраны намеченных административных зданий.
Я дал команду ротным, взводным и другим офицерам собраться в здании Рады, в зале заседаний, проверить все кабинеты и, взяв ключи у коменданта, закрыть их предварительно вежливо попросить присутствующих в здании покинуть помещения, и не возвращаться впредь до особого распоряжения. Охрану разоружить и отправить по домам, и ни в коем случае не стрiляти. Когда бойцы с сержантами разошлись по зданию, выполняя мою команду, я со своим штабом и офицерами двинулся в зал заседаний.
На удивление в зале заседаний тусовались  какие-то люди. Мы уселись на первые ряды и приготовились к обсуждению своих действий, но тут к нам подскочила некая дама с депутатским значком и закричала:
-Ви хто?!
-Ми! Ми представники Всеукраiськоi армii!
-А що менi робити?
-Жiнка викинь значок и посвiчення в смитник I иди до дому готувати ежу дитям чоловiковiву.
-Таки що мени робити?
-Да, убирайся ты к чёртовой матери! – закричал я.
Она онемела и убежала. А что ещё ей оставалось?

4. «Уличные  бои»
Потом я сел и уставился на этих идиотов.
-Поговорим? – сказал я
Молчание.
-Вы понимаете, что сейчас делаете?
Молчание.
-Вы думаете вы герои?  Вас всех подставили. Обосрали! Вы никто, кучка идиотов! Давайте идите в бой! Попробуйте! Не выйдет! Это я умею убивать, а вы нет!  Вы этого никогда не делали и не умеете это делать! Меня послали, чтобы вас не поубивали, всех! И я сделаю так, что ни вас не убьют, и вы не убьёте никого! Это понятно вам идиоты? Будите слухать меня як бога! Я теперь для вас царь, бог и батька ридный! Це понятно?
Молчание усилилось.
-Пойдёте со мной. Гражданских даже пальцем не трогать. Это ваши жёны, дети, матери, отцы, вы желаете их смерти? Правильно! Стреляти тилько в воздух, в людей ни-ни! Остальных тоже без надобности не мордавать, оружие отобрать и отправить по домам. Кого надо арестовать-арестовывайте, согласно списков. Но никто не должен быть, даже ранен! Этого от нас и ждут.


Встал молодой  лейтенант.
-Никто не будет даже ранен, пан пiдполковник.
Встали все.
-Спасибо вам.
Все козырнули.
- Отправляемся по намеченным объектам и патрулировать улицы. Остановить кровопролитие. Арестовать предателей, а сдюжим  придёт очередь и президента и премьер-министра.
Поднялся ропот и глухой гул прокатился по залу.
-Как бы нам вместо одного тирана не получить другого, под тем же флагом, теми же идеями и теми же заокеанскими хозяевами. И всё останется, как и прежде, во всяком случае для простых людей. Верьте мне хлопцы! Народ не трогать, это ваш народ. Благодарю вас, панови! От себя, от всех людей на этой планете! Приказ должен быть выполнен, обязательно! И внушите это своим бойцам.  Удачи нам всем! А теперь вперёд!!
Только топот из под копыт.
Когда ко мне подошёл Микола, он просто посмотрел мне в глаза, а потом протянул руку, я сжал её, но его пожатие было сильнее.
Когда я вышел из здания, весь батальон стоял по стойке «смирно» во главе ротных.
Я подошёл и гаркнул:
-Слава бойцам!
И раздалось самое обычное троекратное, старорусское, истинно российское, славянское:
-Ура! Ура! Ура! 
-Бойцы! Командиры вам всё сказали?
Хор из голосов.
-Точно так, пан пiдполковник!
-А раз точно, запомните крепко – оружие применять только в крайнем случае, сам каждый патрон проверю, каждую гранату! Гражданских не трогать! Как я вас учил, палки на локоть! Не подведёте?
-Не подведём!
-Тогда, паны офицеры вперёд!
И  мы разошлись по машинам.
Я ехал на своём «тигре» с первой ротой, вернее с первым взводом, я всегда первых ставил вперёд.
-Ну, что пацаны, прорвёмся?
-Выдюжим, пан пiдполковник!
-За це вас и поважаю. За мною сынки.
Я знал, что другие поехали по всем известным мне адресам, враг не будет убит, он сядет в  тюрьму. А что ещё для них остаётся? Я догадывался, где находится этот вшивый генерал-лейтенант. Только в СБУ. Туда я и направлялся. В принципе здание штаб- квартиры СБУ было в двух шагах на Владимирской улице, можно было и промаршировать по улицам, но тогда пришлось бы пересекать Майдан, а маячить там не хотелось, посему пришлось нам ехать в объезд с группами, которые ехали занять здания Верховного суда, МВД, Конституционного суда и Администрации президента. Вскоре наши пути разошлись и мы отправились в СБУ своей колонной в составе бронеавтомобиля «Тигр», БРМ и автомобиля МАЗ 6317 с бойцами. К зданию на Владимирской, 33 мы добрались довольно быстро и без всяких приключений.
Насколько я мог догадываться остальные наши бойцы уже занимали намеченные здания Верховного суда, Конституционного суда, президентские резиденции по ул. Лютеранской, ул. Ф.Орлика (Белый дом в посёлке Козин в 13 км от Киева), Администрации президента, Центральной приёмной президента, МВД, МО Украины, Главное управление разведки МОУ, Генпрокуратуры, Нацбанка, вокзалов ж\д и автовокзалов и заодно Киевэнерго и электросети, и Главпочтампт.
Штаб-квартира СБУ находилась прямо на улице Владимирской, выходя на неё своим главным фасадом. Здание четырёхэтажное с мансардным этажом вычурной псевдосталинской архитектуры, с треугольным фронтоном, украшенным «жовто-блакитным» флагом (такой же висел и возле входных дверей), с пилястрами, балконами ограждёнными балюстрадой из фигурных столбиков. В целом здание серенькое, незаметное, светлое пятно составляли входные двери светло-коричневого цвета, возле которых топтались два человека в чёрном камуфляже с автоматами на шее.
Едва наша техника вылетела на тротуар прямо к дверям, а пушка «Гром» на БРМ опустилась  в сторону входа, этих двоих будто волной смыло. Из кузова МАЗа стали выпрыгивать бойцы, строясь перед машиной, я со своим штабом тоже покинул «тигр». Двери, заскрипев, открылись и мы вошли внутрь здания. Прохлада и тишина. В холле никого не было, даже за столом, где должен был сидеть дежурный. Я поднял вверх руку и молча указал направо и налево. Раздался топот ног и мои бойцы рванули по коридорам, по двое заглядывая в каждую дверь.
Остальные вместе со мной стали подниматься по центральной лестнице. Солнечный свет причудливо падал на пол через высокие стрельчатые окна первого этажа.
Я шёл не спеша и в голове роились всякие мысли. Когда мне предстояло непонятное, сложное дело или, как теперь, вычурное, а где-то и гнусное мне поневоле приходили на ум необходимые слова из Библии. Уж не знаю почему, наверное это случилось после того, как я месяцами торчал в Африке, валяясь на кровати и читать там, кроме Священного писания, было нечего. Тогда я и проштудировал эту книгу от корки до корки, а некоторые книги из Ветхого завета перечитывал по нескольку раз.
Поднимаясь по лестнице, устланной красной дорожкой, в которой глох топот наших ног, я отрешённо слышал в своей голове слова.
-«Время любить и время ненавидеть; время войне и время миру».
-«Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы».
-«Всему и всем – одно; одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы».
Кажется это из книги Екклесиаста.
-«Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны перед самими собой».
-«Горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения».
А вот это мне припомнилась книга Исайи, её я помнил похуже, но нужные слова для такого случая пришли сами собой. И тут же вспомнилась мне книга Откровения Иоана Богослова и эти слова, не дай бог про меня, но слова словно лезли и лезли в уши, словно кто-то нашёптывал мне их:
-«И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем».
Дальше я шёл впереди и постоянно шептал про себя две фразы, всего две фразы…
-«Время убивать и время врачевать».
-«И увидел я мёртвых, малых и великих…».
Поднявшись на второй этаж, справа в конце коридора появилось несколько фигур в чёрном. Вперёд выскочил лейтенант Сивый и гаркнул на всё здание:
-Зброю на пiдлогу! Усим лягти! Працюе спецназ!
Несколько фигур бросились на пол, их автоматы отлетели к стене, зазвенев металлом, остальные бросились врассыпную к дальней лестнице в конце коридора. Если спустятся вниз, там их встретят наши бойцы, а если сдуру полезут на третий этаж, то придётся их потом выкуривать оттуда. Только бы не вздумали оказывать сопротивление, или стрелять. Только этого нам не хватало. Правда судя по их действиям это были простые охранники и никакого отношения к спецподразделениям они не имеют. Не тот уровень, не та тактика, а действия сумбурные, испуганных зайчат. Ну и ладно, нам же проще будет с ними совладать!
Кабинет генерала должен находиться на этом этаже, я уже за многие годы моей службы убедился, что иметь кабинет на первом этаже начальству западло, а подниматься без лифта выше второго этажа, им невмоготу.
По наитию я повернул направо и сразу на второй двери увидел табличку с надписью: «Приймальня». В приёмной оказался секретарь в гражданском костюме, он вскочил с удивлением глядя на группу вооружённых людей, вторгшихся в его царство. В это время где-то на первом этаже глухо прозвучал выстрел.
Секретарь побелел и рухнул в кресло, я кивнул одному из бойцов, чтобы он присмотрел за ним, а сам открыл дверь и один вошёл в кабинет.
-Bon joure, mon generale, - сказал я и сел прямо напротив него.
На столе против генерала лежал пистолет «ПМ», стояла бутылка грузинского коньяка (кстати марочный и неплохой!) и диск ДВД в футляре с теми же логотипами, что и передал мне помощник испанского посла. Седые волосы на его голове были растрёпаны и никак не вязались с его камуфляжной формой и двумя звёздами в виде ромбов, листья внутри и щит с жёлтым трезубцем. Ничего в этом мире не меняется! Вот тебе и генерал 2 разряда, то бишь генерал-лейтенант по-нашему. А по ихнему только второго разряду. Заслужил!
Он посмотрел на меня осоловелым взглядом, кивнул на кресло перед собой и пробормотал:
-Что имеете сказать, господин подполковник Геррет?
-Что имею сказать, пан генерал?
-Именно…!
-Так много чего! Вы диск прослушали?
-Естественно! – сказал генерал и икнул.
-Ну, и как?
-Здорово!
-Я вижу говорить вам не хочется?
-Нет!
-Тогда скажу я! Конечно я могу вас оправдывать, что по определённой программе и с хорошей аппаратурой сделали симуляцию вашего голоса и этот текст вы никогда не говорили, а говорили за вас, как и за вашего заокеанского друга. Но это ведь не так! Вы говорили это! Конечно. Дорогой генерал вы в плену своих несбыточных иллюзий, вы никогда не станете политиком, которого полюбит народ, особенно , когда узнает об этих ваших переговорах, никогда! Знаете, подымать бунт гораздо проще, чем удержать власть в своих руках. Юго-восток уже восстал против нынешней власти и я не думаю, что вам получится их устранить. Никто и никогда не смог одолеть свой народ, никто и никогда! Все ваши импортные друзья, которые руками украинцев, желают перебить и принизить тех же украинцев не добьются этого. Великая царица Екатерина II не зря назвала запорожских казаков – Малороссией. Никто не удостаивался такого высокого звания! Ни одна область присоединяемая к Российской империи не удостаивалась такого высокого звания – часть России! И теперь эта часть, не зная даже куда бросаться крутится, аки зерно на жерновах! Богдан Хмельницкий повернулся в своём гробу – он не этого желал. Я на треть украинец, хохол, чубинец и горд за это, а ты генерал, что хочешь?
-Ты что хочешь, иншеземец? – криво усмехнулся Горошко.
-Что желаю?
-Да!
-Ах, ти гнида, Мазеповская! Житя на сей земле я хочу для люду!
-И я!
-Ну так…
-Уйти?!
-Тебе генерал решать.
-Знаю. Не подгоняй. Скажи ты кто? Вроде наш, а вроде и чужой.
-Эх, генерал! Я ведь знаю, что дальше будет. Считай, что я путешественник в пространстве и времени. Квантовую физику изучал?
-Ознакамливался…
-Вот и поверь в это!
-А что будет дальше?
-Не знаю. Но думаю будет хорошо. Не может быть по другому, не может!
-Эх! Друг! Я уже пропал. Но пропал ли ты?
-Знаешь сколько я раз пропадал, тебе и не снилось! Я горло всем порву за своих людей, если понадобится, и за других тоже. Ты это пойми генерал! А на тебя мне наплевать, сукой ты был, сукой ты и остался. Украина проживёт и без тебя, а вот ты проживёшь ли в преданной тобой Украине. Если не хочешь бегать по заграницам, или сесть в тюрьму, уйди мирно. И пусть честные, ну относительно честные, политики станут в этой стране у власти. Минуту тебе на размышление, генерал…
Я встал и вышел из кабинета. В приёмной сидел, всё ещё дрожащий от страха, секретарь и двое моих людей. Лейтенант доложил, что здание полностью контролируется, трёх разыскиваемых заперли в камере, а остальных, разоружив, отправили во свояси. Пока мне это докладывали в кабинете глухо прозвучал выстрел. Секретарь сполз с кресла.
Я кивнул лейтенанту и мы вошли в кабинет. Генерал Горошко сидел в кресле, откинувшись на спинку. В виске слева зияло отверстие, откуда вытекала струйка крови. Слава богу ему хватило ума выстрелить себе в висок, причём со стороны окон. Я подобрал его ПМ и сунул себе в карман, потом сгрёб со стола диски и сунул их туда же. Раздвинув шторы, вынул из кобуры «вальтер» с глушителем и выстрелил в окно. Появилось довольно ровное отверстие в стекле, с расходящимися в разные стороны трещинами.
Никто не должен знать, что генерал застрелился, а тем более почему он застрелился. Его убили террористы.
Так я и доложил бледному секретарю, и оставив двух бойцов вышел из здания. Сначала я связался со своими группами и выяснил, что все намеченные нами объекты взяты под контроль, пришлось повозиться на Рыбальском острове в Главном управлении разведки МОУ. Народу там было побольше, мозгов поменьше. Однако девиз их военной разведки сработал «Sapiens dominabitur astris» (Разум преобладает над звёздами). Они сдали табельное оружие и закрыв кабинеты и сейфы (ключи под опись) разошли кто куда.
После этого я позвонил Мадлен.
-Как дела? – спросил я.
-Прилично. Экстремисты и националисты пытаются создать бучу, но мы их скручиваем и  развозим по полицейским участкам, пусть охладятся. Битьё окон и поджог шин пока не предусматривается.
-Ты про Горошко знаешь?
-Что?
-А то, что его больше нет! Убит сепаратистами, террористами, а может и западными спецслужбами. Как тебе?
-Ты с ума сошёл!
-Давай дуй в Главный штаб на Байковую, там и переговорим.
-Ты, что серьёзно?
-Нет! Я смеюсь и плачу. Дело более чем серьёзное. Пока я объявил, что генерал Горошко убит неизвестными террористами… а там посмотрим.
Мы поехали по улицам Киева. Проезжая мимо Майдана, я убедился, что там всё более или менее спокойно, народ выступает, но не срывается до безумных действий.
Я всё равно оставил бойцов с лейтенантом напротив Майдана и они выпрыгнув из автомобиля вытянулись в цепь и стояли не двигаясь никуда. Народ на площади поначалу заволновался, но видя, что военные не предпринимают никаких действий, успокоился и продолжал кричать в поддержку своим избираемым лидерам. На Майдане собрались 4-5 группировок, окруживших своих лидеров и выкрикивающих их лозунги. Но драк не наблюдалось и костры из покрышек не жгли.
Я связался с капитаном Тарасом Юхно и сообщил, что основные административные объекты захвачены и находятся под нашим контролем, и теперь он может вводить войска в город, для патрулирования, а технику лучше оставить на окраине города. Тот согласился со мной и сказал, что вышлет пеших вооружённых личным автоматическим оружием, патрулей. Я его предупредил, что если они хоть раз выстрелят, в городе начнётся бойня. Тот согласился и сказал, что даст строгую команду по применению оружия.
Я двинулся к Главному штабу для встречи  с Марией Крошенко (Мадлен).
Пока я ехал от Майдана в городе было тихо и спокойно и на улицах и площадях никого не было. Только в одном месте мы увидели пару десятков молодых обормотов, которые перебегали улицу, с закрытыми лицами платками до глаз и битами и палками в руках. Я включил громкоговоритель.
-Геть видкиля! Спымаю, яйца вырву! Момент и видкрываю огонь на знищенне! Ще раз побачу, перехрищу усих и потоплю и Днипро! Ась!?
Они даже побросали биты и кинулись врассыпную.
Это конечно было смешно и глупо. Смешно, что против нас натравливают общипанных младенцев, а глупо, что они сами подпадают под влияние яйцеголовых идиотов, которые думают, что они с ними что-нибудь смогут сделать. Боже, как мне это всё надоело!
Я очень быстро подкатил к дому с химерами по Байковой, но оказывается Мадлен уже была там и ждала меня на входе. Вид вполне импозантный. Камуфляж, «стечкин» на поясе, «калаш», укороченный на плече и рыжие волосы, упрятанные под кепку. Ещё бы, с рыжими волосами, какая она хохлячка, да ещё с голубыми глазами.
Я подошёл к ней.
-Привет, Мадлен!
-Рассказывай, что с генералом Горошко?
-Фи! Как грубо! Ты что, сильно вжилась в свой образ, и теперь начинаешь качать свои права?
-Не юродствуй, а говори!
-А, вот это правильно! В словах появился здравый смысл! Тогда слушай! Генерал Горошко застрелился!! А вот послушай почему.
Я всучил ей диктофон, вставил в уши наушники и включил запись. А потом впервые за несколько лет вставил в зубы сигарету и задымил. Мне было противно и тоже время легко.
Мадлен слушала раз за разом, отматывая назад, делая звук громче, но от этого ничего не менялось. Потом она сказала:
-И что теперь?
-Мадлен! Мы с тобой заигрались. И ты очень сильно, больше чем я? Не знаю, что нам теперь делать.
-Что, теперь нам их бросить!?
-Мадлен!! Да ты пойми! Мы в чужом мире, в чужом измерении, на чужой планете! Он просто похож на нашу Землю, не более…
-Но, он так похож…
-Я знаю милая, но мне надоело спасать чужие жизни и ни во что не ставить свои…
-Ты скептик, Ильин!
-Возможно! Но ты поймёшь, что я прав!
-А ещё ты пошляк!
-И в этом я не сомневаюсь, но ты знаешь я хочу домой…
-Я тоже, но что же останется здесь?
-Боже, Мадлен! Здесь останется всё, как и бывает в любом элементарном мире, в любой мирской сущности.
-И что же?
-Учти! Свято место – пусто не бывает. Найдутся претенденты на место президента, и не один человек, выберут депутатов Рады и всё потечёт по-прежнему. Главное, чтобы эти слуги народа уяснили, что народ, как поставил их верховодить собой, так и сможет скинуть их в любое время, если из слуг народа они превратятся в их патрициев. Ох, как нам с тобой пора домой! Надоели все эти перемещения в пространстве и времени. Где твой чёртовый дядя Сорель?

                Эпилог


В Киеве всё оставалось спокойно. Жить мне было до тошноты.
Конечно я был рад, что народ не убивал друг друга и даже западники, приезжая в столицу удивлялись, что здесь не бьют витрины, не грабят магазины и дома, не жгут на Майдане покрышки, не буянят. А если, напившись водки, они пытались навязать свои бендеровские наклонности их брали за шкирку и вывозили в сторону Львовской области и давали такого пинка под зад, что идти было можно, а вот садиться не приходилось очень долго.
Народ расправил плечи и уже не с кандачка шёл на выборы президента и членов Верховной Рады.
Я с Мадленой виделся редко. Не знаю почему, но она меня избегала.
Наконец она пришла ко мне и, обняв за плечи, заглянула в глаза:
-А, ты наверное, был прав инсургент! Солдат!
Её глаза, блестящие с искринкой приблизились ко мне и я утонул в них и провалился в бездну, полетел через пустыню, скользнул в тонкие чёрные щупальца, схватившие меня, сжавшие и потянувшие за собой.
На миг я потерял сознание.
А очнулся тёплым летом, при закате. Яркое солнце садилось прямо в море. Я вышел на террасу и понял, где я.
Это был мой отель в Ницце. Отель Палас де ля Медитерране и мой сказочный номер.
Неужели я на Земле!
Неужели профессор Сорель вытащил нас из параллельных миров и доставил наконец на родину.
Я разделся прямо в комнате, бросая камуфляж и оружие на пол, и совершенно голый двинулся в ванную комнату. Когда джакузи запузырилась и я почти стал засыпать, в коридоре раздался голос Адели.
-Ильин! Ты наконец пришёл! Где ты шатался изверг целый день?!
А я сидел в джакузи с длинной бородой и счастливо улыбался.


                Конец