Надлом. Часть 1. Глава 11

Глава 11. Седина в бороду - Бес в ребро

Отсеялся колхоз на полях, а заимки стоят нетронутые, тракторам через болотистое место не проехать пока не подсохнет, дождями размыло клади. Уговорил председатель колхозников засеять поля своими силами, распределил по хозяйствам все площади. Копосовым дальняя Казакова заимка досталась.
Дни стояли жаркие, ночи длинные, душные. Копосовы собираются ехать на пашню. Валентина, Иванова жена, хворой сказалась. Домна отправляет Алену:
- Езжай, дочка, ноне кашеварить. Я по дому сама справлюсь.

Загрузили на телегу семена. Женщины собирают корзины с едой,  а Иван  ругается:
- Ехать пора, а Митрия где-то по деревне черти носят! Помогает опять какой-нибудь вдове.
А чертей только помяни, они тут же козни устроят.
- Езжайте, тятька, на заимку одни, меня в район посылают. А где Алена?
- Посмотри, сколько время, к вечеру хоть бы добраться до заимки. Как же так, ты же обещал коня дать своего, не вытянет одна Пеструха плуг.
Аленка шла навстречу к мужу, вдруг  почувствовала, как дурнота подступает комом к горлу. Закрыла рот ладошкой и бегом за амбары к колодцу.
- Дочка, пора ехать, - зовет ее Иван.
- Иду тата, - вышла она, вытирая мокрое  лицо.
- Футы-нуты, искупаться решила наша кашевариха, - дразнил Алену Михаль.
- Алена, ты смотри, береги себя, мешки с зерном не таскай, - догадался Митрий, что любушка носит под сердцем дитя.

Везет Пеструха телегу с зерном, а работники пешком идут. Солнце печет. Остановились у пологого берега воды попить. Иван намочил платок, Аленке на голову повязывает.
- Устала, дочка.
А Алене не по себе делается, уж больно тата не по-отечески на нее смотрит. «Что это я придумываю, показалось, небось. Тогда зачем он ходит за ней следом», - думает она.

Приехали на место, а навес совсем развалился, укрыться негде от жары. Иван с сыновьями начали жерди заготавливать для шалаша, а Аленка сразу пошла в лес за хворостом. Лето только начинало вступать в силу.  Яркая сочная зелень, нежась на солнышке, закрывала мягким ковром старую бурую траву. Березы в лесу выпустили клейкие листочки, заполонили березовым запахом воздух. Отцветшие подснежники склонили головки к земле, прикрываясь седым пушком, невысокими кучками цветет медуница, усыпанная мелкими нежно-розовыми и ярко-синими соцветиями. Алена набрала сухих веток, не удержалась и букетик из цветов и молодых веточек березы сделала.
- Бери бабу с собой, она в лес за цветами сразу, а где чай? -  разворчался Василь.
- Не барон, сам огонь разожги, - скомандовал отец.
- Тять, а шалаш зачем? Всегда под навесом спали.
- Не твое дело, дурья башка! Что ли  дочка с вами охламонами спать будет под навесом?

К вечеру закончили табор обустраивать. Алена спать ушла в шалаш, а мужики под навесом расположились. Вставать рано, с зарей. Думали управиться за три дня, да Пеструха подводит, все чаще и чаще приходится давать ей отдых, чтобы не запалить лошадь.
Алена приготовит обед и идет к ручью, чтобы нарвать веточек смородины или багульника впрок. Потом разложит их на холстину сушить.  Смотрит, веточки огуречной травы под самым стволом березы вылезли, рано еще рвать. Очистила рану на стволе от прошлогодней зарубки, побежал тоненькой струйкой запоздалый березовый сок. Попробовала - горький, замазала ранку серой, затягивайся. Домой ей хочется, поделиться с Митей радостной вестью. Чувствует она, что зародилась в ней новая жизнь, ребеночек будет у них. Может, сына Бог даст. Не могла понять она, что с ней творится, то смеяться хочется, то плакать. Утром так замутило, а сейчас так захотелось соленых огурцов, хоть в деревню беги. Невольно вспомнилось, как Лизка после свадьбы маме  рассказывала, что ее на соленое тянуло, хлопец будет, наверное. Прислушается к себе: «Дай знать. Не буду Мите пока ничего говорить, вдруг спугну догадками», - а нега расплывается по всему телу. Только засыпать стала, слышит, зашуршали сухие листья у входа. Подскочила. Неужели змея заползла?! 

- Кыш, кыш, - стоит не шелохнется, испугалась.
- Тихо, касатка моя, это я.
- Тата? Чего вам надобно?
- Не могу боле, дочка, люба ты мне. Не гони, дай налюбоваться на тебя. Как привел сын тебя в дом, с тех пор потерял я сон и покой.
- Уходите, а то кричать буду.
- Не шуми, касатка, сам не знаю, что со мной творится, уйду сейчас, - сказал Иван, боясь разбудить сыновей. Сраму не оберешься тогда.

На следующий день на заимку прискакал на коне Митрий.
- О! Да вы никак управились сами.
- Митя, - расплакалась Алена, - увези меня в деревню.
- Что голуба моя, загоняли тебя оглаеды? Ну, собирайся, сейчас запрягу Серко в телегу, а Пеструха пусть отдыхает. Ее на заслуженный отдых давно пора поставить.
Домой ехали всей семьей на телеге. Пеструха шла на поводке следом, фыркала на Серко, если он переходил в галоп, раздувала ноздри. Алене жалко жеребую кобылу и смешно смотреть, как она пытается  вести свой женский разговор с отцом будущего жеребенка.

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/01/390