Банные 80-е

     Институт физической культуры им. Лесгафта в Питере находился на ул. Декабристов.  Но студенты института ходили париться в баню, расположенную на 8-й линии Васильевского острова, в 15 минутах езды на трамвае. Именно эта баня была предназначена для спортсменов и… избранных. Так уж сложилось в 80-е годы в Советском союзе, что без избранности не обходилась ни одна отрасль жизнедеятельности человека, в том числе и баня. Принцип «ты – мне, я – тебе» был негласным теневым лозунгом всех, имевших соответствующий этому лозунгу эквивалент. Ну, а нет эквивалента – живи, как все смертные, простые советские рабочие и служащие. Элитная баня чем не эквивалент? Ее элитность, если не рассматривать спортивную направленность, заключалась в достаточно свежих без облупившейся краски моечных, аккуратных по тем временам интерьерах залов и очень важном моменте для многих – там был пивной бар прямо в зале для отдыха за барной стойкой.  Не в коридорном буфете, как в бане в Дегтярном переулке или на Гороховой, да и в десятках прочих плебейских бань с облупленными потолками и стенами, где приходилось через голые коленки и сари из простыней остывающих сограждан протаскивать кружки с вожделенным напитком на свое место, а в самом сердце заведения – пульсирующем центре банной вселенной, в зале отдыха. Это была неслыханная роскошь. Надо сказать, что основной контингент бани  составляли все, имеющие заветный эквивалент: работники торговли, профессора и преподаватели вузов, автослесари и парикмахеры, должностные лица среднего и мелкого уровня, а иногда и высокого. Молодые спортсмены, которым по штату положены были банные процедуры, уже любимцы публики или пока только претендующие на это, определенными наплывами, похоже, связанными с тренировочным процессом, также пользовались данной банной привилегией. Принадлежность к спорту – тоже эквивалент, да, и баня-то для спортсменов. Особую касту составляли тренеры, массажисты и близкие к спорту. У них был в бане свой, особый угол в зале отдыха.
 У Сергея эквивалента не было, но у него был непростой отчим – директор центрального гастронома, одного эквивалента отчима вполне хватало на двоих. Более того, эквивалент отчима был настолько эквивалентен, что Сергея, у которого облик простого советского инженера был отчеканен на лице, как профиль Ленина на юбилейном рубле, обаятельнейший и хитромудрейший банщик дядя Толя уже через пару недель пропускал в заветную баню без сопровождения Василия Семеновича, что иногда случалось в силу разных обстоятельств. Да и отчимом Василий Семенович официально тогда Сергею еще не был. В какой-то степени элитная баня и положила начало их родственным отношениям. Не то чтобы напрямую, но косвенно точно. Первая жена Василия Семеновича умерла пять лет назад, и он, полный сил и респектабельности, тут же познакомился с 39-летней Ольгой Петровной, матерью Сергея. Детей у Василия Семеновича не было. Поначалу Сергей, тихий интеллигентный парнишка, не производил на него особого впечатления. Но слово за слово и, не лишенные логики и мысли рассуждения молодого человека о жизни и устройстве мира положительно отразились на отношении будущего отчима к нему. Жизнь с Ольгой Петровной, тихой и приветливой женщиной, выстраивала   благотворную атмосферу семейного уюта и размеренного комфорта и имела все более положительную перспективу. Когда совместные походы в баню стали еженедельными, отношения потенциального отчима с будущим пасынком стали окончательно взаимно интересными и дружескими,что совпало с официальным оформлением семейных отношений Василия Семеновича с матерью Сергея.
      Ходить в баню вдвоем – это не случайная прихоть, а  практическое удобство. Потереть спинку, похлестать веником друг друга можно только вдвоем. А задушевная беседа? Василий Семенович с Сергеем широко пользовались этими преимуществами совместных походов в баню. Иногда они могли позволить себе и попить пивка. Но не надо думать, что для большинства клиентов элитного банного заведения взять запотевшую бутылочку темного «Портера», просто протянув распаренную руку к стойке, и хлебнуть хмельную влагу из прохладного горлышка – всегда был высший пик банного блаженства в данном заведении. Попадались, конечно, и такие, но большинство из посетителей элитного заведения, к коим относились наши герои, приходили сюда получать удовольствие именно от пара, и в банном закрытом клубе собрались поистине настоящие парильщики-ценители. Красивый антураж с пивной барной стойкой в зале, бильярдом в алькове, отгороженном от зала массивными красными шторами, перевязанными посередине бордовыми лентами, гардеробной для верхней одежды и обуви с массивной дверью, облицованной красным шпоном,все советско-буржуазное великолепие было лишь красочной оберткой настоящего бриллианта заведения – комплекса парилок, специальных душевых и бассейнов. Истинному парильщику здесь было где развернуться:  3 сауны с разными температурами на повышение, 2 русские парилки – обычная и экстремальная. Дополняли великолепие: душевая с переключением струй, подвешенные ведра ледяной воды с канатами, душ Шарко и 2 бассейна – маленький ледяной и 20-метровый просто холодный. Для большинства спортсменов   было обыденной необходимостью – сбрасывать тут вес, приходить в чувство после соревнований, расслабляться после тренировок, а для остальной банной публики – праздник тела.
       В один из ноябрьских дней 1982 года в баню пришли после тренировки баскетболисты. В институте физкультуры и спорта им. Лесгафта в то время обучалось много студентов из развивающихся стран. Была еще одна необычность данной бани – тут можно было увидеть голого негра. Их одетых-то в Питере было не так уж много, а голые –   редкость. Баскетбол – один из видов спорта, где высокие, жилистые чернокожие ребята были весьма востребованы. Василий Семенович и Сергей отдыхали в общем зале после пятого захода в парилку, по включенному телевизору шла какая-то классическая муть. Приход баскетболистов и их общение наблюдать было гораздо интересней. 20-летние ребята даже после тренировки были подвижны и словоохотливы. Особо выделялись чернокожий кубинец Джон и наш белобрысый Иван, родом из Ярославля.Рост каждого из них составлял изрядно более двух метров, а их подшучивание друг над другом по разным поводам было очень забавно.
 – Джон, ты в снегу купался? – выдал Иван.
– Снэг – это очэнь холодно! – Джона передернуло.
– А я дома после парилки сразу в снег.
– Ха-ха, снэг, ха-ха, снэг – холодно! – Джон принял за шутку слова Ивана.
Ему, выросшему на круглогодично солнечной Кубе, было невдомек, что в России действительно купаются в снегу. С русским снегом он знаком был уже вторую зиму. Нельзя сказать, что это явление природы доставляло ему большое удовольствие, но в теплой дубленке и пыжиковой шапке из магазина «Березка» оно переносилось вполне нормально. Иван, родившийся под Ярославлем, о купании в снегу знал не понаслышке. Для него выйти из парилки и плюхнуться сразу в сугроб было не просто обычное дело, а громадным удовольствием, которое любили и его дед, и его прадед до неизвестно какого колена. Вся баня во все уши слушала беседу, так как Лебединое озеро по всем программам телевизора уже поднадоело и подсознательно давило на психику. Как-то еще не привыкли советские люди к таким затяжным классическим концертам, а спортсмены выдавали еще те экспромты – и телека не надо.
– Ванья, а ти обезьянка видэл? – почувствовав подвох предыдущего диалога, пытался реабилитироваться Джон.
– Да, в зоопарке в Ярославле, когда маленький был, – ответил Иван.
– Русский обезьянка была белый голова, – не унимался Джон.
– В России обезьяны не водятся.
– Ужели нэт? – сказал Джон, двумя руками указывая на Ивана.
Весь зал отдыха бани, включая тренеров и спортивных массажистов, покатывался со смеху от в общем-то безобидного разговора.
Спортсмены дружной ватагой ринулись париться, и, когда они проходили около экстремальной русской парилки, Иван ловко впихнул Джона в полуоткрытую дверь и длинной ручкой черпака подпер дверь снаружи.
– Пускай хорошо попарится. В его очень южной Америке еще небось жарче.
 Эпизод как-то и забылся сразу. Ребята разошлись по еще четырем парилкам – кому какая комфортней.
Василий Семенович и Сергей, вдоволь напарившись и помывшись, сидели в зале отдыха с запотевшими бутылками темного «Портера» и рассуждали о судьбах мира. Вся баня была, как пчелиный улей, так как с телевизором было что-то не то. За повышенным фоном шума практически никто не услышал какую-то суету с мельканием белых халатов в парильной зоне. Как по мановению волшебной палочки вдруг разговоры стихли и все услышали оживший телевизор:
«От Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР… c глубокой скорбью извещают партию и весь советский народ, что 10 ноября 1982 года в 8 часов 30 минут утра скоропостижно скончался Генеральный секретарь …»
В это же время из парильной зоны показались белые носилки, с которыми практически сливались несущие их два медбрата в белых халатах. На носилках лежал контрастно-черный торс Джона. Остальное тело волочилось по полу бани. На общем фоне белых стен казалось, что тело Джона в неестественной позе парило по воздуху.
     Но печальный банный эпизод прошел, практически, никем не замеченным – вся баня была в оцепенении. Смерть одного человека даже на йоту не была сопоставима со смертью другого, представлявшего целую эпоху.