Нас посылают в колхоз

Часть вторая. Танго с Главным.

Звоню бабушке:
-Нас посылают в колхоз.
 
-И тут в колхоз?

-И тут, но не на месяц-полтора, а только на неделю, на картошку в подшефный колхоз.
-Что, только молодых специалистов гонят?

-Ну, зачем ты так?
-Мы едем всем коллективом, во главе с главным инженером института,
Кузьминым Константином Гавриловичем. Он уже провёл собрание, сказал, что надо взять с собой, а что нам выдадут.

-Ну и что же вам дадут?
-Еда будет, матрасы (бельё с собой), а, главное, всем дадут форму-ватные штаны и куртки.

-Ватники, что ли?

-Угу, ватники. В общем, я сейчас к вам заеду за сапогами, они где-то на антресолях, кажется.

Прекратив разговор с бабушкой по телефону, я помчалась в «отчий дом», покинутый мною полгода назад, после переезда на съёмную квартиру (вернее, комнату)на  Ткацкой улице.

Я начала работать в конструкторском бюро научно-исследовательского института, расположенного рядом с моим новым местожительством.
Жалко было из-за поездки в колхоз прерывать проектирование резервуаров для нефтепродуктов, но ничего не поделаешь. Надо!
 
На следующий день наше КБ, соседние лаборатории сварки и
строй-материалов разместились в поданных к подъезду института автобусах и с песнями покатили помогать труженикам села.

Огромное поле разделено на полосы, которые мы должны были пройти за день, выбирая картошку из земли в большие плетёные корзины.

Утром я вышла на работу в выданной форме, напялив ватные брюки на свою шерстяную юбку, хорошо-сообразила не надевать ватник-совсем запарилась бы. Да и брюки скоро сняла, но уже была в них замечена и вышучена.

Потом на моей полосе прямо перед носом вырос великолепный белый гриб. Я остановилась в изумлении от такого подарка природы и, конечно, стала звать окружающих полюбоваться на него, пока я его не трогала.
 
Опять хохот. Мне оставалось только присоединиться к нему, поглубже спрятав обиду.

Может быть, это опять шуточки Клавки Румянцевой, чертёжницы, моей ровесницы.   Она донимала меня тем, что нарочно делала мелкие ошибки при копировании чертежей, которые я должна была проверить:
-А вот ошибочку-то и не найдёшь. Слабо тебе, вот.

-Ладно, смейтесь, смейтесь. Зато я хорошо картошку собираю, скоро дойду до этой трепещущей на ветру, сквозной молодой берёзовой рощицы.

Дошла, но разогнуться сразу не могла, так всё болело, особенно спина.
На вопрос, приду ли вечером на танцы, сказала, что не смогу, не до танцев.

Но вот странная вещь; после ужина, услышав из соседней избы, так называемого клуба, звуки танго, я из последних сил нарядилась в платье из тафты, сшитое по моде-у горла бант и юбка-солнце, и поплелась в клуб.

Как здорово, меня тут же пригласил на тур вальса Николай Семёнович Морозов, руководитель группы расчётчиков, у которого мне очень хотелось работать.
 
Он был совсем взрослый, 28 лет, и подавлял обширными знаниями и авторитетными заявлениями, что никто ничего в расчётах не понимает.
Настоящий помор: высокий, статный, с хорошим русским лицом. Портила его сильная косина, заставлявшая часто зажмуривать косящий глаз.

Я растанцевалась, и спина прошла. Смеясь, Морозов сообщил, что выиграл пари. Он поспорил с кем-то, что я обязательно приду на танцы:
-А то я вашу, девичью, натуру не знаю.

Потом я танцевала танго с Кузьминым, нашим главным, и с ним вышла на крыльцо подышать свежим воздухом.

Разговорились, естественно. я больше слушала.
Константин Гаврилович имел резкие черты лица, небольшие чёрные глазки, выбритые до синевы щёки и уже седеющие чёрные волосы. Я даже подумала, что может быть у него в крови течёт турецкая кровь.

Он рассказывал, что студентом последнего курса застал войну, которую закончил где-то в Германии; рассказывал о том, как работал на военном аэродроме, обслуживал и заправлял самолёты, как местные жители-немцы уважали лётчиков, каким они пользовались успехом у местных девушек, и добавил хвастливо:
-После нас там ни одной девушки не осталось.

Я, удивлённо:
-А куда же они подевались?

Мой собеседник хохотнул и, взяв меня под локоток, повёл опять в зал на танцы. Теперь он стал танцевать со мной, тесно прижимаясь ко мне, так что я чувствовала его дыхание где-то в ухе.

Мои попытки отстраниться не помогали. И тогда я решилась:
-Константин Гаврилович, а сколько вам лет?
-43, а что?
-Знаете, если у вас есть дочь моего возраста, вы наверное не допустили бы, чтобы кто-нибудь ТАК с ней танцевал… Вот мой папа…

Не дослушав про папу, он быстро отвел меня на место у окна. Настроение упало до нулевого.

Вот так кончились танцы в тот вечер и моя инженерная карьера в институте.

Меня не повышали в должности и не прибавляли зарплату.
Вытерпеть такое? Надо было уходить, и я стала готовиться к поступлению в аспирантуру.

Бабушка по-своему прокомментировала случившееся:
-Не было бы счастья, да несчастье помогло.