Непрочитанное письмо

Я никому не нужна. Меня никто не любит. Тогда зачем мне такая жизнь?  -  спрашивала девушка у тишины, образовавшейся вокруг. Для неё теперь ничего не имело значения. Кроме тяжкого разочарования.

Она уже не плакала. Сколько можно? За последние годы столько слёз выплакано, что их, наверное, уже и не осталось. Ведущие специалисты сразу бы забили тревогу, ведь всем известно, что когда человек бьётся в рыданиях, рвёт на себе волосы и всем сердцем осознаёт глубину своего горя, то это много лучше, нежели кто-то совсем безразличен к данной ситуации и находится в стороне от всего, то есть, безо всякого участия к данному происшествию. Когда в душе пустота - то это уже опасно, очень опасно.

Но все специалисты, в настоящий момент, были далеко от несчастной, хрупкой девушки, нынче она один на один со своими мыслями, которые роились в голове, как пчёлы в улье, наскакивая друг на дружку, безжалостно напоминая ей унылое прошлое, что совершенно недопустимо, согласно ситуации. То есть, всё оборачивалось не в пользу бедняжки и, как назло, никого рядом, кто бы схватил её за руку, прижал к себе или наоборот, отхлестал по щекам, но вовремя уберёг от необдуманного поступка.

"Ну что такого радостного я, вообще видела в жизни? Мечтала о семье, детях, чтобы как у всех. А получилось..."

Первым был Вадик. Она сразу стала догадываться, будто он её использует. Ни тебе цветочка, в том числе и на 8 Марта, ни духов, хоть самых дешёвых. За год они ни разу кафе не посетили за его счёт. У него постоянно не было денег. На неё. Зато она не скупилась. Дорогую туалетную воду французскую ему подарила, с её-то зарплатой. Потом на море пару раз съездили на её отпускные да мало ли ещё чего... Вадик, фактически, поселился у неё, никогда не заплатив даже копеечных коммунальных.
Она подозревала, что когда-то всему наступит конец, но так и не смогла разорвать их связь, это было выше её. Потому что любила.

Однажды, Вадик совсем не пришёл. А она долго выглядывала его. Только вернётся с работы и на балкон, с которого весь двор отлично просматривался.
А вот тогда были слёзы. Крепилась, терпела, но они сами всё текли и текли.
Хорошо, хоть не послушалась гражданского мужа и квартиру не продала, как Вадик советовал. Мол, давай уедем в мой город, а там и мою двушка загоним и купим себе дом в пригороде. Как выяснилось (знакомые поведали) никакого собственного жилья у него не было и в помине, та старенькая двушка - родительская. А так бы, промотали всю сумму и куда бы она после явилась, к разбитому корыту? Пусть лишь однокомнатная, доставшаяся от дедушки, но её, личная. И это согревало нутро, что она ещё не такая дура, какой считал её Вадик.

Года три она не принимала никаких предложений от противоположного пола, никому не верила. Да, если честно, то и не поступало стоящих предложений, потому, даже и не следует о них упоминать.
Затем появился Ванечка. Ох, Ванечка! Красивый да просто шикарный, ещё и спортсмен. Нет, не известный, просто из спортзала не вылазил, но в её глазах это виделось, даже больше, чем какой-то чемпион или тот же медалист.

И снова жуткое недоверие. Симпатичный мужчина, у которого всё при всём и чтобы обратил внимание на серенькую мышку?

-   Так не бывает.  -  говорила она себе.

-   Бывает.  -  себе же и отвечала.

Но тут-то приносились букеты, марочные бутылки с вином и коробки с конфетами. В ресторан возил, на дачу к себе, с друзьями знакомил. Всё, это удача!

Как-то они заночевали в гостинице, потому что Ванечка в тот вечер выпил лишнего и за руль ему нельзя было садиться. Она встала тогда пораньше, собралась принять ванну, но проходя мимо кресла, вдруг заметила паспорт, который выпал из навороченных джинсов Ванечки. Хотела просто поднять и положить на тумбочку, не по карманам же лазить? Но что-то заставило её заглянуть в этот документ. А там... Жена и двое ребятишек. И никакой печати о разводе.

Красную книжицу она бросила на стол, а сама укатила домой на такси. Ванечка даже не позвонил, чтобы извиниться.

А последнему, геологу, она на сто процентов поверила. Потому что листала его паспорт, посещала его трёхкомнатную квартиру, подружилась с матерью Станислава, так звали её третьего поклонника. Мужчина обещал, мол, вернусь и сразу заявление в ЗАГС подадим. Ничего себе, такое ей ещё никто не говорил!
Он уехал далеко в горы, наверное, для важных открытий, а она ждала от него весточку. Станислав уверял, что письмо она получит, примерно, через неделю, но минуло уже три месяца.

Ну кого заинтересует тридцатилетняя дева? Нет, случается, что люди и в более позднем возрасте находят друг друга. Но у них за плечами семейная жизнь, насыщенная радостью и тревогами за родившихся детей. А что у неё? А так грезилось завести ребятишек от любимого мужа.

Девушка понимала, она больше не в состоянии довериться кому-то ещё. Последние силы уже давно израсходованы.

Она пошире распахнула окно и тут же в лицо посыпались колючие снежинки, как будто самому ветру сейчас вздумалось основательно напугать ту, что собралась покончить с собой. Но разве погодные условия преграда? И она быстро шагнула вперёд, чтобы не передумать.

Очнулась в больнице. Прямо в глаза ей заглядывал пожилой доктор. Спросил с иронией:

-   Говорить можешь, грешница?

-   Да.  -  прокашлявшись, ответила она.

-   Что, за тридцать лет ума нельзя было нажить? Только не говори, что полезла окна помыть, когда на улице минус двадцать, а потом сорвалась и упала. Небось, счёты с жизнью сводила, да?

-   Угу.  -  подтвердила она.

-   Ну и дура.  -  врач не стеснялся в выражениях. -  По заднице бы тебе надавать да не имею право. Дворнику скажи спасибо. Нагрёб снега под самый дом, а не вывез, запил. Это тебя и спасло. Только ключицу сломала, одно ребро и башкой своей непутёвой стукнулась, но это не смертельно. Повезло идиотке, а ведь седьмой этаж... Ладно, некогда на тебя время тратить, а к тебе там посетительница. Не пускал, но утверждает, будто это очень важно.

В палату, крадучись, осторожно вошла Мария Дмитриевна, мать Станислава. Женщина утирала глаза носовым платком.

-   Юленька, деточка, как же так? Я приехала трамваем, смотрю, а возле твоего дома Скорая. Господи, да что же ты творишь? У Стасика маршрут изменился, ни одного почтового отделения на пути. Он за сотню километров ездил, чтобы отправить мне письмо, а в нём и для тебя листочек. Захудалая почта в глухом краю, даже конвертов не оказалось. Потому и пришлось ему на моё имя прислать для нас обеих. Вот, держи, девочка моя.  -  женщина положила исписанный тетрадный листок ей на грудь.

-   Ну, я пойду? Мне всего минуту выделили. Я ещё забегу, Юленька. Береги себя для моего сына.

"Сон мне, что ли снится?  -  размышляла девушка. -   Или я на том свете?"

Здравой рукой она взяла листок в руки и, прочитав первые строчки, заплакала.

"А ведь доктор прав, идиотка я самая настоящая. Если меня раньше обманывали, то как можно о всех подряд так непростительно плохо думать?
И почему я решила, будто никто меня не любит? А соседи? Все души во мне не чают. А заведующая отделом? Да она, как к дочери ко мне относится. А тётя Люда, что пирожками торгует? Когда мне было трудно, она бесплатно меня кормила. Наконец, Стасик... Я нужна ему и его маме.
Да, действительно, спасибо дворнику, что запил в нужный момент. Выпишусь, лично пивом его угощу."

Девушка зажмурилась, ей было страшно от собственной глупости, которая едва не привела её к трагедии.

"Господи, вразуми меня, пожалуйста, глупую. Я так виновата перед Тобой."