Полтергейст

                Полтергейст
          На выходные мы приехали к бабушке в деревню своим семейством: я, жена и десятилетняя дочка.    Был тёплый, июньский вечер, во дворе у сарая сгрудились несколько овец, куры  уже   скрылись в  сарае, по очереди нырнув в проём  двери сарая, уселись там на жердочки.
У собачьей будки лежал на боку Амур, восточно-европейская овчарка. греясь в лучах заходящего солнца. К нему подошёл баран и легонько толкнул в бок. Амур недовольно прорычал. Баран немного отошёл и с ходу боднул собаку сильнее. Овчарка прорычала угрожающе. Баран отступил метров на пять, разбежался и ударил собаку довольно больно. Амур, не сопротивляясь, поднялся и, гремя цепью, спрятался в будке. Было интересно наблюдать  за домашними животными, и я понимал их поведение - они были друзьями, Когда в феврале окатилась овца, то один ягнёнок был очень слаб, и Мария Козьминична взяла его в дом выхаживать. А зимой тёща на ночь брала собаку в дом, так что барашек вырос под опекой Амура. Теперь баран набрал силу, а помериться ею  было не с кем. Вот он и хотел видеть в собаке спарринг-партнёра. Чтобы баран не доставал собаку, Амура с цепи спустли.
     У тёщи была и вторая собачка, Пунька, небольшая собачка на коротких ножках, которой нигде  не было видать. Эту дворняжку навязала тёще работница пионерского лагеря, расположенного рядом с деревней. Было то хорошее время, когда у большинства детей  ещё был летний организованный отдых, а в  деревнях держали скотину и птицу, вели подсобное  хозяйство.
-  Марья Козьминична, возьми на лето собачку, - уговаривала женщина, - в лагере нельзя держать животных, питанием обеспечу, конечно.
  Мария Козьминична, по простоте душевной, отказать не могла, 
     Мы убирали высушенную траву, раскиданную за сараями. Люба с матерью работали граблями, а я вилами сено сносил в стожок.
- Люба, - обратился я к жене, увидев, как она старается грести уже довольно большой валок поближе к куче, - ты нагребай сено к левой ноге  и  потом просто переноси её руками.      Во дворе, под фургоном, ощенилась дворняжка Пунька,.
 что сызвало переполох в нашем семействе, состоящим, кроме меня, из тёщи, жены и десятилетней дочки.
 
Их было четыре и они никому не были нужны.
 – Ма, ну куда ты смотрели? Что делать теперь?

  Она не знает, как получилось, а когда пасла козу, брала Амура и Пуньку с собой.
Понятно, что раздать щенят не получится, решили их утопить, но ни я, ни жена не хотели это брать на себя. Наконец, спустя пару часов, не дождавшись от нас инициативы, Мария Козьминична сама собрала щенят в фартук  и понесла за дом к канаве с водой, а не видела, что  сука бежит за ней. Через минуту теща кричит жене:
- Люба, держи! Одного потащила.
-  Да, в ведре с водой надо было топить, -  в ответ прокричала жена, направляясь к фургону, куда нырнула Пунька, держа щенка зубами за загривок.

     И вот, пронося охапку мимо фургона, Люба услышала писк щенков.
  Щенка отобрали, а дворняжку  закрыли в доме. Пока с нею возились, упустили Амура. Тот показался со вторым мокрым щенком в пасти. Делать нечего: «расстреливать два раза приказы не велят»*, как пел Высоцкий. Положив под стол телогрейку, отнесли обоих щенков в дом к их матери, которая сразу стала их вылизывать, а они, уткнувшись в её живот, принялись сосать.
      Домой мы вернулись к 11 часам вечера. Домик был небольшой. С крыльца, через уличную дверь, попадаешь в «предбанник»,- иначе не назовёшь, такой он маленький и без окон,- напротив  чулан с болтающейся дверкой; направо: утеплённая дверь в помещение  кухни с печкой. Кухню освещало единственное окно в палисад,   стоял стол в углу,  а за перегородкой, напротив печки, находилась кровать,  где спала Марья Козьминична, рядом со старым буфетом.   Во второй комнате посередине стоял круглый стол 30-х годов, над ним висел абажур, софа, - шик моды 70-х годов, - тумба с телевизором и два кресла. Межкомнатная дверь с коробки была снята, печь обогревала оба помещения. 
     Я описываю скудное жилище так, как будто пишу про версальский дворец, но это важно для
для дальнейшего повествования.
  Стали готовится ко сну:  Люба застелила постель, а тёща достала щенят из-под стола и перенесла их вместе с Пунькой в чулан. Я уснул до того, как Марья Козьминична погасила на кухне свет.
  Среди ночи меня разбудил стук в дверь и пошёл открывать. Откинув крючок, открыл дверь – никого нет. Подумал, что может быть стучали с улицы, я снял с крючка вторую дверь – тоже никого. Вышел на крыльцо, и хотя было темно, июньская ночь позволяла что-то рассмотреть на некотором расстоянии.  Тишина и покой. Подумав, что мне  всё приснилось, вернулся в постель на своё место к стенке.
  Я ещё не успел погрузиться в сон, как услышал из кухни характерный звук дёргающейся на крючке двери. Я уже не боялся разбудить жену, так как она тоже проснулась, пошёл к двери. Открываю – никого. Причём, начало  рассветать, и в сумерках мне было хорошо видно всё пространство передо мной,  в том числе накинутый на уличную дверь крючок. То есть, никто зайти не мог, а дверь реально дёргалась.
  Жена позвала мать. Та, никогда ранее не поминавшая Бога, её укорила, громко зашептав: 
- Тихо ты. Взяли грех на душу, лежи, молчи.
     Шёл четвёртый час, стало довольно светло. Я попросил жену подвинуться к стенке, а сам лёг с краю и стал смотреть на дверь. Вскоре она опять задёргалась, сильно задёргалось, казалось: не будь старого кованого крючка, его бы вырвало из толстой доски. Я осторожно пошёл к двери, за ней сразу притихли, как будто за мной следили.  Я  остался ждать у порога, и как только снова кто-то начал дёргать дверь, я, откинув крючок,  быстро  распахнул её настежь. Если бы я увидел перед собой вооружённого бандита, то это бы меня меньше поразило, чем то, что я увидел. А я не увидел ничего, пустой «предбанник». Ужасает, как раз,  непонятое и неизведанное. Я не мог себя заставить ещё раз выйти на крыльцо, оправдывая себя тем, что дверь, ведущая на улицу была по-прежнему закрыта на крючок.
   К нам больше никто не рвался, но я долго не мог заснуть, вспоминая телевизионные передачи о полтергейсте, рассказы о ведьмах и колдуньях, в которых я не верил. Вспомнил повести: «Вий» Николая Гоголя и  «Олеся» Александра Куприна. Заснул с мыслью: «Неужели нечистая сила есть».

  Проснулся я от звука дёргающейся двери и повернул голову в проём кухни. Лучи солнца, пробиваясь сквозь тюлевую занавеску на окне, освещали злополучную дверь. Она опять немного подёргалась.  «Ну, теперь то «ша»! Ни одна нечистая сила не выносит солнце».  Я тихо подошёл к двери, снял крючок и замер. Дверь два раза дёрнулась, а потом приоткрылась и перед моим взором оказались грустные, умоляющие глаза Пуньки, смотрящие на меня с надеждой.
    Как мне в голову не приходило, что собачка будет искать  пропавших щенков, и для этого она ночью вцеплялась зубами в дерматин с утеплителем, пытаясь открыть дверь на кухню, где под столом она полагала найти своих детёнышей. Поэтому, слыша мои шаги, она скрывалась в чулане, а в последнем случае, когда она не успела нырнуть в чулан, я её просто дверью задвинул в правый угол.
  Слава Богу, нечистой силы нет.