Человек, который всё равно умер. Ч. 3

 Итак, Василь и его жена Варвара выжили, хотя оба не отличались крепостью телосложения, особенно Василь. И детей вырастили.
 И Василь по-прежнему упрямо и гордо ходил в ботинках, да и шляпу новую себе купил, хотя ботинки, туфли, уже не были редкостью, как в "старое время": люди "при Брежневе" стали жить лучше, молодёжь даже стала одеваться красиво. Мало ли что говорят: мол, капитализм - благо, как раз при капитализме в этом крае нищеты хватало, а многие крестьяне, тем более батраки, не только ходили оборванными, босыми, но и недоедали...
   А в высокой шляпе Василь, не признавая плоской фуражки, по-прежнему упрямо ходил и потому, что был не карликом, но всё же ниже среднего роста, а хотелось казаться выше. И в корчму ходил, ныне чайной называлась: отдых рабочего-аристократа, так сказать,- не газеты же и книги ему читать, как грамотным? Увы, рабочие обычно являются людьми отнюдь не с широкими интересами, не блещут ими, даже если есть свободное время и простор для развития.
  Так и шло время... Унылой жизнь кажется тому, кто хочет большего, знает, что существует большее, а Василь был не из таких людей.
  Умерли и его отец, и его мать. Голод пережили - позже, уже от старости умерли, "потому что пришло время умереть". Но, возможно, и ещё пожили бы, но, видимо, сказались тяготы трудного военного и послевоенного времени.
  Кто-то в селе сказал (у каждого человека есть враги), и Василь узнал, что в селе о нём говорят: "Моложавый нашёлся. Выглядит, видите ли, как парень. Если бы повкалывал грузчиком, не выглядел бы тридцатилетним в пийсят лет. Всё время бережёт свою шкуру, ищет деликатную работу. Так каждый может"...
  Расстроился, "полаял на ветер", как говорят в селе, то есть наедине повозмущался вслух, глядя в окно (трус?), - неприятно узнать о себе такое, но - быстро забыл, снова стал довольным собой...
  Из-за того, что "искал деликатную работу", Василь пенсию в шестьдесят не получил, - "стажа нету",- как говорили в селе. Откуда у такого человека двадцать пять лет стажа, хотя Советской власти было уже больше лет?
  Строгал рубанком, стучал молотком в собственной мастерской, "в своей марстерской", как сам говорил. "А что, разве это не работа?"- тоже утешал себя, для собственного достоинства. Ибо, как известно, человек без работы теряет чувство собственного достоинства.
  А в том-то и дело, что выполнял заказы людей, работал хорошо, - мастер,- но неторопливо, и никто и не подгонял, никакой начальник, как в колхозе или в совхозе, никто не заставлял делать непосильную работу,- может, и оттого выглядел моложавым и... жил, хотя и был слабым физически. Действительно, "берёг свою шкуру", не зря так говорили не только проницательные люди, но и те, кому не удавалось жить так же, как и Василь...
  Дети выросли...Поженились. Василь и Варвара и отметили хоть как-то эти события, - Варвара прежде всего так решила,- на свадьбу денег не хватило, но то, что в селе называли "вечер" - сделали, пусть и примитивно, поиграл местный скрипач,- Варвара скопила денег,0 "сколько там надо на ту вечеринку в субботу"?.. Пригласил наиболее близких родственников - и всё... (такова психология, такой кругозор). Два-три ведра, было позднней осенью со своего приусадебного участка, пять больших хлебов домашней выпечки, по четыре кило каждый, и шестьдесят рублей (новыми),- не то что тратили иные зажиточные люди, которые тратили на свадьбу по тысячу пятьсот рублей и более(тоже новыми рублями)  К тому же и сын, и дочки уже работали в колхозе и в совхозе,- помощники! Правда, платили мало. но всё же - лучше, чем ничего...  Всё равно - "вносили в дом какую-то копейку", как говорили в селе. И, мол, так и должно быть. Для чего, мол, я старался, растил и кормил их? Для того и кормил, чтобы они теперь не только себя кормили, и мне помогали! Потребительское отношение, а что делать? Тогда так было в большинстве семей...
  А время шло... Как-то в селе поставили памятник участникам войны, погибшим "за Родину". Шестидесятипятилений Василь тоже пошёл смотреть на открытие памятника (любопытный обываетль, и все такие, и где большинство людей не такие?..), и Василь - зевал-смотрел молча, слушал и речи начальства, и из райкома приехал человек ради такого редкого и неординарного случая, и первым выступил, а за ним и иные из местного начальства, а дома уже за ужином если не ухмыльнулся, то хмыкнул со сдержанной, но убеждённой улыбкой: "И что им с того памятника? Камень. Погибли люди молодыми. А я дожил до шестидесяти пяти лет. Жизнь у человека одна. В молодости и не мечтал столько прожить, думал: и зачем мне тот стаж для пенции, до шестидесяти лет могу дожить, а можно и сдохнуть, а оно чёрта с два! И ещё имею пожить! А памятник - камень"...
  А тут Василю и повезло...
  Один из зятьёв оказался другом молодости секретаря парткома совхоза, а такое не забывается, и, зная, что дед Василь с женой Варварой нигде не работают, живут, мягко говоря, скромно, завёл разговор с секретарём-другом:
  - Сам знаешь, жизнь сейчас стала лёгкой, люди живут хорошо, а силы у отца не те. Скоро и на хлеб у них не будет денег... Я их жалею, и не будь меня да Ильи, и в наше ьакое хорошее время как сидят у печи, так и повымирают на смех и курам и людям!
  Илья это сын Василя, который тоже помогал родителям
  И секретарь-друг рассмеялся остроумию друга молодости:
  - Да ну, прямо так и умрут. Сейчас голодных нет.
  - А нельзя ли сделать деду,- так зять называл Василя,- хочь какую-нибудь пенцию? - прямо спросил зять.
  - Нет! Раз нет стажа - нет!- строго сказал секретарь парткома: начальник, как-никак...
  Но затем, при первой же новой встрече шепнул зятю деда Василия:
  - Я вообще-то подумал о твоей просьбе... Пускай дед поработает в совхозе несколько месяцев хотя бы сторожем, тогда подумаем"...
  И подмигнул, мол, тогда сделаем, это уже моё дело...
  Дед Василь согласился, пошёл сторожить склад... (боялся, трус и слабонервный от природы, что придут воровать, нападут, не дай бог, но - обошлось, потому что время было благополучное, люди не были злыми)... И как не согласишься, когда и бабка Варвара, тоже моложавая, приказала, в сущности:
  - Иди посторожи! Им нужна зацепка!
  - И что те несколько месяцев или даже год работы?.. Всё равно у меня не будет двадцать пять лет стажа... - слабым и покорным голосом возражал Василь, как обычно нерешительно и скорее для вида возражал жене, любившей командовать и в доме вообще, даже сыном и дочками, а мужем тем более.
  И дело и в самом деле получилось... По приказу парторга нашлись в селе и в совхозе и "свидетели", которые подтвердили и расписались, что Василь проработал в совхозе плотником ещё двадцать лет, но... просто из-за своей малограмотности и наивности не отдавал трудовую книжку в отдел кадров совхоза, не придавал этому значения... Работал, бедненький, "неоформленный", вот и "свидетели есть". Дописали деду Василю стажа, "сколько надо"... Сдержал слово секретарь парткома! и как не порадеть почти родному человечку?..
  Стал Василь Сухонький заслуженным пенсионером и радовался: "Всё, и я вольный казак!" Стал ещё более довольным жизнью и собой, чем даже до получения пенсии... Не ахти какая пенсия, двадцать восемь рублей, но всё же гарантированные деньги на хлеб и соль... Тогда уже прожиточный минимум был сорок пять рублей, но! Например, иные колхозники, ровесники деда Василя, выйдя на пенсию, как положено, в шестьдесят лет (в брежневское время) иногда получали всего двенадцать рублей...
  Василь после получения пенсии и повесел, и ещё более "омолодился". как заметили люди в селе...
  И так и шло время. Дед Василь дожил и до семидесяти, в семьдесят однажды осенью ему стало плохо, упал, запаниковал: "Чуть не умер! Не было бы у вас деда!"- даже внукам вскоре пожаловался... и до семидесяти пяти, а затем и до восьмидесяти лет дожил... Многие его ровесники, даже очень крепкие, высокие, широкоплечие на вид, а он всё жил... И Брежнев умер, И Андропов, и Черненко, и многие, особенно пожилые люди в селе говорили: "Ишь ты, скольких царей пережил". Иные добавляли, правда, с усмешкой и не веря в свои слова: "Он и Горбачёва переживёт"...
  И свою бабку Варвару пережил. Она, младше него, умерла в восемьдесят восемь лет. Сказал: Умерла, бедненькая"... Уже выжил из ума, но осталась привычка, если не быть довольным собой, то отбрасывать от себя и не переживать их-за плохого, быстро забывать о нём... Сказал: "А, оттого, что буду переживать, что, она оживёт?.." О чём мог думать старый человек в меру своих оставшихся умственных способностей? Только о том, как продлить свою жизнь. Скандал однажды устроил из-за упрёка снохи, что где-то измазал штаны:
  - Где ты измазался? Или спецально лужи ищешь, как свинтус?
  - Что ты хочешь?! Что, твою мать, хочешь уморить меня?!..
  И отошёл.
  - Оставь его,- усмехнулся снисходительно сын уже пожилой сын-пенсионер.
  - А всё равно мне стирать...
  Иные люди говорили: "Неизношенный, не работал - вот и дожил до девяноста лет. Берёг и бережёт свою шкуру"... Правда, после девяноста лет заболел экземой, зять и сын отвезли деда в районную поликлинику, благо автобус тогда неплохо, регулярно ходил, и врач-дерматолог прописал какую-то противно пахнущую нефтью мазь, от которой пропахла вся комната, раздражая сноху, которая и так жалела старика меньше всех в семье; но мазь практически вылечила деда Василя... Снова повеселел. Быстро забыл, как запаниковал, испугался, когда появились экземные язвы на ногах и даже в паху: "Везите меня к врачу!"...
  Исполнилось ему и девяносто один, напомнили ему, сам уже не вспомнил, и девяносто два, и даже- девяносто пять, а всё жил. И даже ходил, не обременяя сына, сноху, дочерей, внуков...
  А тут и из райкома заявился человек, приказал: "Не тревожьте его ни о чём, пусть делает только то, что хочет и когда хочет, посмотрим, сколько проживёт"... Якобы сам первый секретарь райкома сказал: "Пусть и в нашем районе будет столетний человек. А то всё в других да в других районах долгожители!"
   Но дед Василь до ста лет всё же не дожил, а умер поздней осенью, не дожив нескольких месяцев до девяноста восьми лет...
   Тоже ничего, неплохо, так сказать. Но всё равно умер, так сказать.
   А сын прожил восемьдесят два года. Дочери умерли ещё раньше - одна от рака желудка, другая от больных почек: когда-то перенесла туберкулёз почек, но тогда успешно лечилось, а всё же сказалось на старости лет - почки отказали...
  А сын Илья умер в восемьдесят два года, намного меньше отца, волосы поседели ещё в пятьдесят пять лет,а затем и вылезли, - может, и потому, что пил: может, и был предрасположен к пьянству, но и потому спился селе, что в глуши, как часто бывает с одарёнными людьми, у которых нет простора для развития: как-никак, а был даже бригадиром тракторной бригады... Пил, хотя и не считал себя алкоголиком. Иные от бытового пьянства повымирали в шестьдесят лет и даже раньше, хотя и не считали себя алкоголиками, но были таковыми. Илья же в последний год почти не пил не потому, что не хотел, а уже не мог, организм не принимал. Даже шутил с улыбкой: "Мне хватит, сколько я выпил за свою жизнь". В последние две недели жизни бредил...
  Но перед смертью Илье сделалось лучше, сказал ясным голосом:
  - Умру, так умру... Кто вечен?.. Отец почти сто лет прожил, а всё равно умер...