Время Чемпиона. 11 часов 31 минута 28 секунд

   До ленточки остается совсем немного и я вижу, что вырываюсь вперед, но мне этого мало. Я хочу большего. Когда проигрываешь самому себе, победа над другими не доставляет ничего, кроме утешительной лести. Я чувствую что-то внутри… Я должен… Я должен быть впереди всех. Впереди всего. Вдруг во мне что-то разгорается, а вокруг меня происходит что-то немыслимое. Если до этого пейзажи вокруг меня, стадион, трибуны, люди были размытыми и мелькали, как фантомы, то сейчас я вижу их так отчетливо, как будто я стою и разглядываю их через микроскоп. Мало того, они практически неподвижны. Всё вокруг меня двигается с невероятно низкой скоростью, как в замедленном повторе. Неужели… Да! Я смог! Я спокойно поворачиваю головой направо и налево, рассматриваю майки на своих отставших соперниках, вижу, какого цвета их шнурки и с какой частотой сокращается их диафрагма. Я смотрю на трибуну и вижу своих родных. Они яро болеют и очень эмоционально переживают за меня, кричат и скандируют моё имя. Даже папа, казавшийся мне не столь экспрессивным человеком, волнительно привстал со своего места и пристально смотрит на меня. Сестра тоже выкрикивает мое имя своим детским голоском, то и дело, подпрыгивая и размахивая большим воздушным шариком в виде миньона из мультика. Я вспоминаю тот период, когда она родилась и он, будто бы по мановению волшебной палочки, появляется перед моими глазами. Я не хотел тогда ни брата, ни сестру, наверно, ревновал родителей к ней или просто не хотел с ней возиться. Но позже я передумал и мне даже показалось это прикольным. Иметь такого человека, это что-то необъяснимое, как частичка тебя самого. Естественно, я пообещал самому себе, что буду всегда и повсеместно защищать этого человека. Как ни странно, у нас всегда с ней были хорошие отношения, чему порой удивлялись наши друзья и ровесники. В других семьях брат с сестрой каждый день убивают друг друга, а зона поражения охватывает и их родителей. Но с ней у меня проблем практически не было.

   Я смотрю вперед. Там, за ленточкой, нас уже встречают наши девчонки. Они так же активно нас поддерживают, среди них и Таня. Она молодец, прибежала сегодня третьей. Я подробно рассматриваю ее лицо, волосы. Темные-темные волосы, практически черные, которые она после забега распустила, чтобы не болела голова. Она так всегда говорит. Как же она красива. Я в какой-то мере жалею, что тогда, во время одной из наших очередных прогулок совершил смелый, но необдуманный поступок. И теперь каждый раз, когда я смотрю на нее, то ясно вижу тот день. Она стоит в парке под фонарным столбом, опершись о невысокий кованый заборчик, и рассказывает что-то о несправедливом учителе и каком-то парне, оскорбившем ее чувства, а я не слышу этого. Или не хочу слышать. Я подхожу к ней ближе, она сначала не замечает этого, застыв где-то в своих рассказах, но заметив мой второй шаг, немного оторопела. Девушки такие, они ждут от нас первого шага, а Таня и второго от меня не ждала. Я приближаюсь к ней, смотрю ей в глаза и спокойно (что самое удивительное для меня) говорю:
— Мне надоело. Я хочу сказать, что ты мне нравишься и мне надоело выслушивать твои жалобы. Ты мне очень нравишься.
И я ее поцеловал. Неуверенно, дрожащими губами, но она была так шокирована, что не смела сопротивляться. Она промолчала и мы пошли домой. Это был последний раз, когда я нес ее рюкзак из школы. Я смотрю на нее сейчас, улыбаюсь и решаю, что сегодня я понесу ее сумку.