Рецепт

   Светские разговоры на корабле ведутся, как правило, только за обедом, когда присутствуют все офицеры. При командовании говорят о возвышенном. Но когда оно уходит решать государственные проблемы, все резко опускаются на землю.

   Эдуард Хайкин, начальник радиотехнической службы, чем-то отдаленно напоминал лермонтовского Печорина. Та же надменность, холодность, педантичность. Слегка вьющиеся светлые волосы, прямой нос, усы, закрученные по-гусарски и ямочка на подбородке, делали его неотразимом для представительниц слабого пола. При разговоре он всегда жестикулировал руками и глубокомысленно втягивал в себя воздух через щель между верхними зубами.

   - Доктор, - Хайкин многозначительно втянул воздух и вилкой начертил в воздухе восьмерку, - вы у нас на корабле высокообразованный человек, (доктор и начальник РТС жили в одной каюте и знали друг о друге практически все), академию закончили, книги умные читаете, стихи пишите. Вас даже замполит не трогает, а если и трогает, (вновь втягивание воздуха и восьмерка, но уже хлебом), то одевает защитные перчатки, чтобы не отравиться. Вас многие уважают…

   Кают- компания с интересом ждала развязки словесной дуэли двух начальников, - радиотехнической и медицинской служб.

   - Я извиняюсь, что прерываю ход ваших мыслей. Только ради Бога не потеряйте нить своего суждения. Мне, Эдуард Маркович, хочется только уточнить одну деталь. Вы сказали, что меня уважают многие. Значит, не все? Если вас не затруднит, перечислите фамилии этих подонков, кто за пазухой держит приготовленный для меня камень, - доктор выжидающе замолчал.

   - Нет-нет, я оговорился. Конечно же, вас уважают все. Ведь никто не знает, кто следующий ляжет под ваш скальпель.

   - Благодарю вас. Вы успокоили мое сердце, душу и нервы, растраченные бессмысленными построениями. Продолжайте, будьте любезны.

   - Доктор, короче, у моей жены перхоть. Перепробовали все, ничего не помогает. Флотская медицина что-то может подсказать по этому поводу?

   - Мне нужно кое-что для этого уточнить. Но прошу быть со мной предельно честным и откровенным. Договорились?

   - Ну...

   - Ты жене изменяешь?

   - Да, - непонимающе, но с достоинством ответил Хайкин,

   - Часто? – продолжал допрос доктор.

   - По-разному бывает. Тебе-то это зачем?

   - А то, что у твоей жены не перхоть, а опилки.

   - Какие опилки? Ты что, доктор, бредишь?

   - Ну, сам пойми. Не будет же она ходить по городу с рогами, которые ты ей наставил? Во-первых, это неудобно, а во-вторых, все начнут смеяться. Поэтому она вынуждена каждое утро их спиливать. А костные опилки вымываются плохо. Вот от этого и создается иллюзия перхоти. Ответить тебе тем же она не может. Постольку поскольку нравственно тебя выше. Потом она занята воспитанием двух, зачатых от тебя детей. Что же в этом случае может ей помочь? Только образцово-показательное ваше поведение. Никакой аморальщины и полное восстановление семейных отношений. Об этом гораздо лучше мог бы сказать заместитель командира корабля по политической части. Жаль, что мы его сейчас не можем услышать.

   Всеобщий смех прерывает дискуссию. Хайкин тоже смеется, но как-то натянуто.

   В кают-компанию вновь входит командир.

   - Что это у вас так весело? – интересуется он.

   - Доктор дает Хайкину рецепт от перхоти, - отвечает старпом.

   - Ну, ну, и я послушаю.

   - Я вам лучше запишу, товарищ командир, а то забудете, и не будет эффекта.

   Смех снова покрывает кают-компанию.

   - Хорошо, доктор, зайдешь, расскажешь. А то у меня тоже бывает перхоть.

   От дикого хохота многие сползают под стол.

   Ничего не поняв, командир выходит.

   - Доктор, - не унимается Хайкин, - а у твоей жены перхоть бывает?

   - Я на такие мелочи внимание не обращаю. И вообще, время обеда давно закончилось. Пропускать из-за тебя послеобеденный сон я не собираюсь. Всем приятного аппетита.

   Доктор направился к выходу. За ним потянулись все остальные.