Неисповедимые пути-дороги

Поезд мчит нас на север. Мерный стук колёс напоминает – мы едем  в отпуск. И если на юге уже вовсю тепло, то ближе к северу весна только- только начинается.

Но как говорил артиллерист Саша Пушкин, - Отпуск всегда своевременен!
 
Поезд забит дембелями. Служба кончилась. Впереди долгожданная гражданка. Ну, а пока можно и «оторваться». Все пьяные. Идёт братание войск. Но драк отчего-то нет – видно хмель не достиг ещё своего апогея.

Маленький сын лежит на верхней полке, жена что-то вяжет, я в полудрёме читаю.

Стоим. Пропускаем товарный поезд. Но только тронулись… и снова остановка. На этот раз в лесу. Где-то вдалеке виднеется какая-то деревушка. Проходит час. Всё стоим. Объявляют – обогнавший нас товарник сошёл с рельсов.

Пока освобождали путь, прошло часов восемь. За это время поезд почти опустел. Народ разбредается по весеннему лесу, впитывая в себя запах распускающихся почек и лучи послеобеденного солнца. Время медленно приближается к вечеру, а мы всё стоим.

И вот протяжные гудки тепловоза сообщают об отправлении, и пассажиры начинают цепочками стекаться. От деревни идут демобилизованные, точнее, еле идут. Их сопровождает куча девчонок и местный гармонист. Наконец, рассаживаются по вагонам и они. Поезд трогается. Опоздание очень большое. Приехать должны ночью.

И опять только мерный стук колёс.

Устав от вынужденной дневной прогулки, все спят. Спит и полупьяный проводник, вспомнивший свои былые годы службы и отметивший их с дембелями.

Сплю и я.

Вдруг среди ночи меня тормошит жена, - Саша, вставай! Да вставай же!!! – прихожу в себя от взволнованного голоса супруги, – Сколько здесь стоим – не знаю. Проснулась, вышла в тамбур, глядь, а на вокзале,  наше – «Ртищево»!
Проводник дрыхнет вовсю, а ведь просили разбудить. Одевайся!
 
- Поехали дальше, до тётки, – сонно бормочу я, поворачиваясь на другой бок.

До неё ещё около двух часов. Но во тьме поди разбери, где эта нужная станция.

Едем дальше. Разбуженный женой проводник начинает что-то бухтеть, из чего становится ясно, что мы уже едем без билета. Похмельное состояние не даёт ему больше уснуть. Ну, а так как в том, что случилось, мы своей вины не признаём, он на нас окончательно обижается, отказываясь давать хоть какую-нибудь информацию о местонахождении поезда.

Ладно.

Одетые, с кучей чемоданов и коробок (а мало мы с собой никогда не возили) выползаем в тамбур.

Остановка.

Открываю дверь.

То? Не то? В темноте хрен его знает.

Прыгаю вниз, а поскольку поезд стоит не больше минуты, мне вдогонку тут же без предупреждения летят вещи.

Коробки…

Теперь чемоданы…

Теперь сынишка…

Стоп!!! И тут меня осеняет, - Галя!!! Давай назад!!! Это не наша станция!!!

И пока Галя думает, как возразить, я со скоростью спортсмена начинаю метать предметы обратно. Сынишка… Теперь коробки… («Боже!!! Как их много!!!») Теперь чемоданы… Еле-еле успеваю запрыгнуть и сам в уже набравший солидную скорость вагон.
 
Тяжело дыша, закрываю дверь, устало валюсь на разбросанные котомки.

Мокрый, как после сауны, оглядываю ничего не понимающих  членов семейства.

И тут мы все стали смеяться. Мы смеялись так громко и так долго, что даже обиженный проводник вышел из своего купе посмотреть, что случилось, а когда понял, тоже во всю прыснул от смеха.

Да. Дорога была запоминающейся во всех отношениях, от чего и встреча с ничего не подозревающими родными стала ещё более радостной и тёплой.

Отпуск, со всеми его перипетиями, продолжался.