Салат Оливье

В тот вечер отдыха зал нашего мужского института был переполнен: пригласили студенток из библиотечного. Самодеятельные певцы и декламаторы старались во всю. Фролов спел "Выходила Клавочка посидеть на лавочке", прозвучало стихотворение Симонова "Женщине из города Вичуга". Мой сосед по комнате в студенческом общежитии Сеня выдал грузинскую шуточную:
Где в горах орлы да ветер, на ни на, на ни на.
Жил Вано - старик столетний, на ни на, на ни на.
Смерть пришла порой ночною, на ни на ни на.
Говорит пойдём со мною, дэ ли во дэла.
Гвоздем программы стал Константин Шаша, который исполнил "Арию певца за сценой". Костя после окончания нашего института поступил в консерваторию и стал солистом оперного театра.
Когда мне предоставили слово, я вышел на сцену и сказал:
- Товарищи, вы все знаете стихотворение Лермонтова, которое мы выучили в седьмом классе:
На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна,
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим одета, как ризой, она.
И снится ей все, что в пустыне далекой, в том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем прекрасная пальма растет.
И вы все знаете соседний сквер около нашего института. В нем светит только один фонарь, который вечером создает интимную обстановку. Кто из вас не целовался в этом сквере? Я, подражая Лермонтову, придумал такое стихотворение:
На скверике диком, пустом и забытом, что снегом засыпал январь
В ночном ореоле холодного света единственный дремлет фонарь.
И снится ему, что в сияющем зале, где музыка чудо творит
Одна и грустна в высоте недоступной прекрасная люстра горит.
- Одну минутку, - сказал я и поднял руку, прерывая аплодисменты, - вы заметили, что я поправил Лермонтова? У него сосна влюблена в пальму, а у меня фонарь влюблен в люстру, он мужского рода!
- Еще одну минутку, - раздался голос в зале, и на сцену легко взбежала худенькая некрасивая девушка, - а я хочу реабилитировать Лермонтова. Это стихотворение Генриха Гейне, Лермонтов только сделал перевод. В оригинале, называя сосну, Гейне употребляет слово "Fichtenbaum", оно мужского рода. Но не стоит судить строго этот перевод, ведь как сказал поэт Василий Жуковский: "Переводчик в прозе – раб автора, переводчик в стихах – соперник." Хотя, Лермонтов тоже мог бы использовать слово мужского рода, например, "кедр".
После этого она под бурные аплодисменты также легко сбежала со сцены.
Как часто отсутствие красоты природа компенсирует умом, подумал я.
Когда окончилась художественная часть и включили музыку, ко мне подошел Сеня. Рядом с ним стояла та самая девушка, что присвоила мои аплодисменты.
- Познакомьтесь. Нина, моя землячка, а это - Толя.
- Толя, не обижайся, мне понравилось твое стихотворение, - сказала Нина, - ты выступал как настоящий артист. Тебе стоило пойти в театральный. А ты тоже целовался в вашем сквере?
- Нина, откуда ты знаешь про Гейне? Мы это не проходили.
- Если ты пригласишь меня на вальс, я расскажу.
- Я уже обещал первый вальс другой.
- Ничего, она согласится и на второй.
Так мы познакомились, мне пришлось проводить ее домой и дать твердое слово, что приду к ней встречать Новый Год.

Вечером 31 декабря я пришел с Сеней, мы принесли бутылку шампанского. Сидели незнакомые ребята и девушки, пили, закусывали, пели песни, играли в разные игры и танцевали. Традиционный новый год. Я впервые попробовал салат Оливье. Нина все время меня опекала, а мне понравилась красивая шатенка со странным именем Имма, но подойти к ней я так и не смог.
Расходились под утро. Нина тоже оделась.
- Толя, ты слабо одет. У меня есть лишний шарф, давай я укутаю тебе шею. Никаких «не надо».
Так получилось, что все разошлись, и мы оказались вдвоем. Нина взяла меня под руку. Под ногами поскрипывал снег.
- Толя, я тебе нравлюсь, только честно?
- Ну… ты такая умная, начитанная.
- Умная и начитанная - разные вещи. Ты - умный, я - начитанная. А что тебе больше всего во мне понравилось?
- Салат Оливье, - пошутил я, - Я никогда раньше его не пробовал. Очень вкусный.
- Я так и знала. От тебя дождешься комплимента. Салат этот придумал французский повар, управляющий московским рестораном «Эрмитаж» Люсьен Оливье. О нем рассказал в своей книге «Москва и москвичи» Гиляровкий. Оливье умер, так и не выдав секретных ингредиентов этого блюда. А в тот салат, что ты ел, я положила семь продуктов: картофель, морковь, мясо, яйца, соленый огурец, зеленый горошек, лук. Покрошила и полила майонезом.
- Все ты знаешь.
- Тебе надо больше читать. Ты знаком с Шекспиром?
- Ну, в общем, да, он написал «Отелло»… слушай, - обрадовался я, чтобы перехватить  инициативу, - ты знаешь что произошло в провинциальном театре, когда играли «Отелло»? В последнем действии Отелло, чтобы задушить Дездемону, подходит к изголовью кровати, отдергивает полог и видит… ноги! Играющая Дездемону, молодая артистка от волнения легла не в ту сторону. Отелло пожимает плечами, задергивает полог и идет к другому концу кровати. В это время артистка поняла, что она ошиблась, быстро перелегла в нужную сторону и Отелло, отдернув полог в конце кровати, снова увидел… ноги! Занавес закрыли под хохот зала, и Дездемона была спасена!
Нина сдержанно улыбнулась.
- А еще Шекспир написал много сонетов. У него есть очень известный сонет номер 66.
- Не читал.
- Хочешь взять у меня книгу сонетов Шекспира в переводе Маршака?
- Нина у меня сейчас дипломный проект, столько работы!
- Хорошо, я тебе подарю эту книгу после защиты диплома…

Успешно защитив диплом и получив назначение на работу я попрощался с институтом. На вокзале меня провожали Сеня с Ниной.
- Я принесла тебе книжку сонетов Шекспира и баночку твоего любимого салата, - сказала Нина, - если ты на мне женишься, будешь есть его так часто, как захочешь. Что ты испугался? Это шутка. Счастливого пути! Сеня, отвернись.
Мы обнялись, и я подумал, что больше ее не увижу, но я ошибся…
Спустя год, когда я уже работал на заводе, около девяти вечера ко мне постучала дежурная по заводскому общежитию тетя Дуся.
- Анатолий, вас к телефону.
Кто это может звонить мне вечером в общежитие?
- Толя, это Нина.
- Нина?
- Ты что, забыл про салат Оливье?
- Ах, Нина, извини, после дня в цехе совсем крыша поехала. Откуда ты звонишь?
- Могу я к тебе подъехать? Я приехала по делам в библиотечный коллектор, завтра возвращаюсь, а ночевать негде.
- Конечно, приезжай, одиннадцатый трамвай, остановка 9-я Слободская улица, мой адрес…
- У меня есть твой адрес.
Как она меня нашла? Я же просил Сеню не давать мой адрес. Надо что-то придумать. После краткого размышления я поднялся на второй этаж, где жили девушки и постучал к Свете, которая мне давно нравилась
- Света, извини, что я так поздно, ты ведь собираешь фотографии актрис? Покажи мне твой альбом!
- Ты в своем уме? Зачем тебе фотографии актрис? Если ты хотел меня видеть, то придумал бы другой предлог и не так поздно.
- Ну, пожалуйста, очень надо, потом объясню. Скорее, мне нужна малоизвестная. Так, вот эта - кто?
- Шведская актриса Ингрид Бергман.
- Я ее у тебя одолжу на один вечер, дай мне еще маленькую рамочку. Спасибо!
Когда Нина вошла ко мне в комнату, она не сразу заметила фотографию, которую я поставил на стол на видное место.
- Здравствуй! - она хотела меня обнять, но я подал руку.
- Раздевайся, будешь пить чай?
- С удовольствием, - она достала из сумки банку, - я привезла твой любимый салат. А кто это, - она указала на фотографию.
- Моя жена.
- Жена? Гм… У тебя хороший вкус.
- Сам выбирал!
- Значит ты женился? Когда ты успел?
- Перед тем, как ехать по назначению. Пока живу в общежитии, но обещают квартиру и она приедет. Нина, мне неудобно оставлять тебя ночевать в моей комнате, пойдут слухи, жена узнает. Мы поднимемся на второй этаж, там живут девушки и найдем для тебя свободную койку.
Свободная койка нашлась, и я довольный отправился к себе. Утром Нина зашла попрощаться.
- Толя, спасибо за прием. Думаю, больше тебя беспокоить не буду. Тем более, что ты уже женат. Разве в Швеции не нашлось невесты помоложе? Ты знаешь, сколько сейчас ей лет?
- Кому?
- Ингрид Бергман. Ей сейчас около пятидесяти! Мог бы придумать что-то поумнее! Раньше ты лучше врал.
- Нина...
Она не дослушала и исчезла. На этот раз навсегда. Она мне никогда не нравилась, уверял я себя, таких называют "Синий чулок". Откуда такое непонятное ощущение невосполнимой потери?
Прощай, салат Оливье…