Надлом. Часть 1. Глава 15

Глава 15. Своя хата

Переходили Митрий с Аленой в свою хату после Михайлова дня до больших морозов.  Луна набрала полную силу, в самый раз в новый дом входить. Алена горевала, что не успели у  Мухи щенки подрасти, а брать слепого не стала. На входины собрались всей родней: и Копосовы, и Победины. Ребятишки носятся по двору, в догонялки играют, взрослые в ожидании хозяина на крылечке толкутся.
- Давайте заходить. Может он сегодня не приедет с  города, - распорядился Иван.
- Нет, сват, без хозяина не откроем дверь. Пусть молодые первые входят, им хозяйничать в доме.
- Муха поздно щенилась, надо было хоть какую другую животину пустить первой. Неладно как-то получилось, - горевала Ульяна.

-  Митька, быстрее! Не то попадешь в подкаблучники! Кто первый войдет в дом, тот и хозяином будет, - Федор первым заметил друга, подъезжающего к дому.
Иван с Семеном открыли двери, ждут молодых. Кто же первый через порог переступит?
Митька вытащил из-за пазухи котенка, пустил через порог. Митрий с Аленой взялись за руки и вошли в свой новый дом. Поклонилась Алена во все углы и молвила, как ее маменька учила:
- Старик-домовик, добрый хозяин, пусти в дом вместе с тобой жить-поживать, добра наживать. 

Ульяна держала икону, благословляя входивших, а мужики носили вещи: скамейку, два стула, стол, сундук. Женщины несли узлы и кухонную утварь.
-  Что-то кровати не вижу? - последним зашел Федор, - где же молодые спать будут. Вот это приданное! - повернувшись направо, воскликнул дружок.
Справа от дверей стояла большая деревянная кровать Никодимихи. Резные спинки, отполированные за долгое время, отливали дубовым цветом.

Алена ходила счастливая. Своя хата!
- Митя, а где котенка взял? – спросила мужа, когда все разошлись.
- Береги его. Это Кот Котофеич. Гроза сибирских лесов, - отшутился муж. 
Прибирала Алена свои хоромы дорожками, салфетками  и занавесками. Повесила в углу полотенце, которое вышила девичестве, на которое гадала в святки с девушками на суженого.  «Жалко, что Митя не разрешил икону мамину оставить», - думала она.
 А муж как с ума сошел, ни на минутку не оставляет женушку. Ходит за ней следом, то и дело, обнимает, целует. Наконец-то никто не мешает ему полной мужской любовью любить свою любушку. Алена вырвется из объятий мужа, совета спросить, где лучше сундук поставить или еще о чем-нибудь, а он как будто не слышит. Только и скажет сам себе:
-  Сегодня ты, женушка, будешь вся моя.
Стук в окошко остудил Митьку.
- Кого еще черти несут в ночь? - заворчал он и вышел за ворота.

- Гостей не ждали? - широко расставляя руки, шел навстречу  поздний гость.
- Никита! Ты ли это дружище? - Митька крепко обнял фронтового друга. - Японский городовой! Каким ветром тебя занесло в такую даль? Ты же писал, что остался служить в Красной Армии и живешь на Дальнем Востоке. Э-э брат, а почему один, где жена? - засыпал он друга вопросами, пока шли до хаты.
- Устроюсь сам, обживусь и Тамару перевезу. Ребенка она ждет. Скоро нас трое будет. Приехал домой к матушке на могилку, а оказалось, как видишь, новое назначение получил в «Заготскот». Слышал про такое? К вам направили наладить работу, а дальше видно будет. Казенный я человек, Митя.

- Алена! Смотри, какой гость к нам пожаловал!  Это Никита, мой  фронтовой друг.
- Здравствуйте, проходите к столу. Я сейчас накормлю вас с дороги, - сказала хозяйка, расставляя на стол чашки с едой, и расстелила единственную кровать.
- Ляжете здесь, а мы с Митей на печке поспим, - сказала она гостю.
- Уж позвольте, хозяюшка, мне сегодня на печке переночевать. Не откажите. Последний раз спал я на ней лет десять назад у матушки до войны еще.
Никита поставил чекушку водки на стол. До полуночи просидели фронтовые товарищи, вспоминая военные годы.  А Алена так и не уснула до самого утра. Митя спал, посапывая, как младенец. Котенок, свернувшись клубочком, пригрелся прямо на подушке рядом с ним. На печке надсадно каш-лял Никита. «Завтра же заварю ему траву, намаялся человек по казенным углам», - думала Алена.
В дверь кто-то тихонько поскребся. Алена вышла на крыльцо. Большой серый кот смотрел на Алену.

- Шут, - позвала она кота, - по хозяйке скучаешь, не забрали тебя в город. Ну, пойдем домой, будешь  мышей ловить, пока Кот Котофеевич подрастет.
Утром Алена затопила печь, а спешить не куда. Не мычит в хлеву корова, не кудахчут под столом куры, только Шут с Котом Котофеевичем ходят за ней по пятам, а у нее и молока для них нет. Хозяйка кормила мужиков жареной картошкой, да сырой капустой,  сетовала, что нет больше ничего.
- Приходите, Никита Савельевич ночевать, я вас отваром напою, и печка прогреет, кашляете вы сильно.
- Спасибо, Алена! Подскажите, кто в деревне пускает на постой.

- Пойдем, Никита, в контору, вечером обсудим это дело, - позвал Митрий друга. 
Они вышли за ворота. Никита вдохнул свежего чистого воздуха полной грудью. Улица была пустынной, в домах тускло светились окошки. Из печных труб ровными  рядами шел дым, скрипели ворота, лаяли собаки.  Деревня просыпалась.
- Красиво в деревне. Тамаре должно понравиться.
- Кто это такую рань шараборится по улице? - Митрий приостановился. - Сейчас посмотрим, куда свернет, опять кому-то неймется,  дрова ворует.
- Митя, вдов много на деревне, наверно, топить печь нечем. Разве стали воровать? Страшный грех это, сам знаешь.

- А ну стой! Ты где дрова взял? - остановил Митрий возницу.
Он не сразу узнал старую Язычиху. В мужской шапке и штанах она походила на подростка. Язычиха остановилась. Большие деревянные санки, аккуратно нагруженные дровами, были увязаны вожжами. Не каждому му-жику под  силу было утащить такой воз.
- Дак, дочке выписали дрова, а привезти не на чем. Печку совсем топить нечем.
- Сколько кубов.
- Два куба.
- Дам я сегодня вам своего коня, перевезите дрова, не позорь перед другом. Это Марфа Кирилловна, мать вдовы Исаака Язычкина, - повернулся Митрий к Никите. - Кстати, она может пустить тебя во вторую половину хаты, которая  пустует. Сегодня же и  переговорим с ней.

- Два куба разве хватит на зиму?
- Станешь к ней на постой, еще выпишут. Где на всех дров набраться? Не все колхозники сами заготавливают дрова, вдов много, до сих пор еще возвращаются раненые мужики в деревню после госпиталя.
Никита уселся на лавку в ожидании, когда освободится председатель. Мужики курят самосад, дым коромыслом стоит. Ему трудно дышать, кашель забивает напрочь. Митрий записывает  распоряжения Антона Алексеевича в тетрадь, только карандаш мелькает.
-  За сеном на стубулук две подводы  отправишь. В лес на заготовку дров бригаду Чалого Григория, а остальных  мужиков на заготовку леса для нового коровника. На дальнем стане много еще зерна, Митрий Иванович? - спросил  председатель, прервав разнарядку.
-  Два гурта овса осталось.
-  С завтрашнего дня организуй бригаду женщин на сортировку.
- Морозы стоят большие, подождем до марта, Алексеич.
- Ничего страшного, в войну и не в такие морозы работали. А еще пере-пиши всех свободных  от работы женщин, распредели по заготовительным бригадам. Список сегодня подготовь к вечеру, и оповести всех колхозников, что сегодня вечером состоится собрание. 
«Не в духе сегодня председатель», - подумал бригадир и добавил, - уполномоченный приехал, ждет в коридоре.
- Давай его немедленно ко мне!

Никита  подтянулся,  поправил  гимнастерку, сразу видно, военная  выправка. Зашел в кабинет и отрапортовал с порога:
- Уполномоченный РайПотребсоюза - Тусовин Никита Савельевич. Прибыл по назначению в ваш сельсовет.
- Проходи, Никита Савельевич, присаживайся. Слышал, что будут открывать пункты приема сырья в колхозах. Значит и до нас дошли директивы. А ты, смотрю, прямо со службы сюда. Откуда прибыл?
- С Дальнего Востока.
- Как там на границе? Все спокойно? Не поднимает голову милитаристская Гидра?
- Куда там ей поднимать! Наша Красная Армия  непобедимая!
- Правильно думаешь, товарищ Тусовин. Об этом мы еще поговорим, а пока ступай к председателю сельсовета  Герасиму Крюкову, директивы это по его  части, а мне хозяйством заниматься надо.

- Не успел освободиться председатель, как пошли к нему колхозники с личными просьбами. Митрий остановил у дверей женщин:
-  Стойте, бабоньки, стойте. Давайте по очереди, по одной заходите. Я вас позову, ждите, - и повернулся к председателю. - Алексеич, я заявление написал на выделение надела на покос.
- А у батьки, что не хватает земли? Иван Петрович получал землю по едокам, значит и твой надел  у него.
-  Ты же знаешь, сколько ртов прибавилось у них.
-  Почему у них? А твоя семья?
-  Мы отделились от бати.
- Правильное  решение.  Молодцы, что хотите жить самостоятельно. А жить где собираетесь?
-  В Никодимовой хате.
- Ладно, на заседании Исполкома рассмотрим твой вопрос, давай заявление. Позови первой Антонину Евсеенко.

Антонина замялась у порога, совсем не хотелось ей идти на поклон к председателю, если бы не сокровенная мечта. Услышала от баб, что всех отправят в лес на заготовку бревен. Вот и пришла просить председателя, чтобы не включал ее в списки, да не отправлял в лес с мужиками. Боялась признаться, что носит она под сердцем его ребеночка. Одна лишь жаркая ночь вдохнула у нее надежду на женское счастье. Летом, когда возвращались с дальнего стана, не стала она противиться ласкам председателя. По-чувствовала, что зародилась в ней новая жизнь, и не хотелось снова потерять дитя от непосильного труда, как в первый год войны.

- Антон Алексеевич, не могу я в лес ехать, не записывайте, дома мама хворая, нельзя оставлять одну, - сказала Антонина.
Председатель поедал глазами молодую солдатку. «Красивая и гордая, - подумал он, - я бы женился на такой красавице, встреться она мне раньше, когда был холостой». Он понимал, что никогда  не быть им вместе.  Дома ждала его жена с ребенком.
-  Хорошо, я подумаю.
-  Спасибо. До свидания,  Антон Алексеевич.
Женщины заходили с просьбами. А просьба была почти у всех одна, выделить лошадь, чтобы привезти сено или дрова. Не под силу было солдаткам содержать в домашнем хозяйстве коня, совсем не женское дело.

Председателя больше всего сейчас волновал вопрос заготовки леса для колхозных нужд, не хватает рабочих рук. Мужиков немного после войны осталось, и те зимой на ремонте техники нужны. Придется к женщинам опять идти на поклон, лес нужен для строительства новой фермы.  Тут еще лесопункт стал заключать договора с колхозниками на добровольных началах. А как начнут колхозники в поисках лучших заработков переходить в лесопункты? Рабочих рук и так не хватает.

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/02/1883