Покойники возвращаются

    - Вот и вся история, - закончил вампир Петрович.

    Наступила тишина. Слышно было как некстати описался самый маленький и самый боязливый вампирёныш Ярек.

    - Фу! - сказал гном Викентий и отодвинулся от него.

    - Фу! - сказал кузёныш Марина и тоже отодвинулся, хотя было слышно, что один из этих двоих тоже описался. И только лунный душегуб Чип слушал молча, он ещё не решил, кого из присутствующих потом загрызёт первым, он ждал Дедушку.

    - А вот и Дедушка! - обрадовался упырь, закончивший ковыряться в могиле. Он как консервным ножом уже вскрывал чьей-то косточкой Дедушкин гроб, глотая слюну и причмокивая. Все тут же придвинулись ближе к столу предвкушая пиршество, ночь продолжалась...

    Наконец крышка гроба была снята и откинута в сторону, показался Дедушка. Пока упырь выбирал с него то тут то там появлявшихся жучков, дети успели того разглядеть. Дедушка был в строгом чёрном костюме, в светлой рубашке, с тёмным бордовым  галстуком в белый горох, с красным бантом приколотым на груди, в серой кепке и в белых тапочках, которые прямо сейчас доедала моль.

    - Кышь! Кышь! - замахала руками вампирёнок Люба, отчего в воздухе запахло нафталином. Вампирёныш Ярек достал из карманов гнилые яблочки, которые ещё вечером собрал на кладбищенской помойке и начал смачно жевать.

    - Ай-я-яй! Как нехорошо! - заворчал Петрович, - Опять немытыми руками!

    Он бы так ещё долго  ворчал беззлобно и тихо, не желая никого обидеть, а лишь приучить к порядку, но тут взгляд его упал на кузёныша Марину, и тогда он уже действительно рассердился:

    - Хватит ковыряться в носу! Сейчас же отойди от гроба! Это Дедушкин нос,  Дедушка сам любил в нём ковыряться!

    - Вот-вот, - насупонился кузёныш Марина,  - Как сказку, так он не знает, а как ругаться, так сразу "отойди"...

    Кузёныш обиделся, но от гроба отошёл, пнув по пути Чипа, который уже утащил какую-то из Дедушкиных костей и теперь с удовольствием глодал её под кустом.

    - Да, не знаю. И вообще, я всё это придумал, чтобы напугать пионеров, таких же непослушных как и ты.

    - А зачем? - спросил гном Викентий, который после сказки был очень задумчив.

    - А чтобы по ночам не писались где попало. Ишь, в туалет ночью боялись идти, он у нас возле самого леса был, за корпусом далеко, в лог спускаться надо. Так и писались прямо на крылечко, - вонь такая по утрам стояла, хуже чем в туалете. И, что характерно, не одни мальчишки, девчонки тоже! Я уж их и стыдил: "Ну ладно мальчишки! Они же бестолковые, а вы то чего?" И уговаривал: "Давайте к вам на ночь ведро будем ставить? Ну, вместо горшка".  А они мне: "А что? Чем мы мальчишек хуже? Ведро ставить? Чтоб смеялись над нами потом? Не желаем! У них нет, и у нас не будет!"

    - Так, ты всё это придумал? - гном, казалось, расстроился.

    - Ну, да... Надо же было как-то заставить их вёдрами пользоваться, вот я и напугал их.

    - И Васи Клюковкина не было?

   - Как же это не было? А кто насрал на крылечке в отряде? Вот тогда то я и рассказал пионерам эту историю, Васю родители за такое его поведение домой забрали, а дети про то не знали, поверили всему. С этого дня вёдра во всех спальнях стояли, а на крылечке больше никто не писался.

   В кустах вдруг зашуршало.

    - Тише! Слышите? Кто-то и-и-идёт..., - сказал вампирёныш Ярек заикаясь, при этом  в животе у него заурчало и он громко пукнул.

    - Да, не бо-бо-бойся, кто тут кроме нас мо-мо-может быть? - стараясь бодрее, но тоже заикаясь и шёпотом сказал гном Викентий.

    - А, вдруг это черти? Или, ещё хуже, люди? Я людей очень боюсь... - сказал кузёныш Марина.

    - Выдумки всё это, людей не бывает, мне мама говорила... - сказала Люба, но тоже забоялась со всеми.

    - Тише, вы!  Свои это... Вон Чип, сукин сын, даже не шелохнулся и косточку не бросил, хотя наверняка давно уже слышал. Ну-ка, быстро хоронитесь, принесла же кого-то нечистая... Пойду, посмотрю, кто это там.

    Но не успел Петрович и шага отойти, а мелюзга спрятаться, как кусты раздвинулись и оттуда вышла кикимора Шурик.

    - Здравствуйте, - сказала она.

 Шурик была ещё маленькой, но уже очень вежливой и воспитанной кикиморой. На ней было аккуратное клетчатое платьице, а поверх его белоснежный фартук весь в красных пятнах то ли чьей-то крови, то ли земляники. Волосы она заплела в две косички с шишками вместо бантиков, а на голову надела белую панамку в крупный красный горох.

    - Ну, здравствуй, - отвечал Петрович, - А чего это ты в лесу одна делаешь?

    - Грибы собираю, меня бабушка послала.

    - А почему ночью?

    - Так темно же.

    И в самом деле, в руках у Шурика была полная корзинка грибов, - там были и нежно белые бледные поганки, и словно причудливые жёлтые кораллы кустики ромарии золотистой ядовитой, и мухоморы красные в пятнышках, но самым чудесным был огромный гриб со светлой серой шляпкой, оранжевой снизу, с такой же оранжевой ножкой с крапчатым рисунком на ней.

    - Ой, какой красивый, и какой огромный, а как пахнет! Можно я его потрогаю? - вампирёнок Люба любила грибы, а этот и в самом деле чудесно пах грязными носками и раздавленным клопом одновременно, да так сильно, что заглушал даже запах гниющего Дедушки.

    - Можно, - милостиво согласилась Шурик, - Только не мните!

    Дети наперегонки кинулись к корзинке посмотреть чудесный гриб.

    - А что это за гриб? - спрашивали они.

    - Сатанинский, - отвечала Шурик.

    - А где ты его взяла?

    - Вы что,  дураки? Я же ясно сказала "Сатанинский"! Он ещё отдавать не хотел, так я его как пнула! Он кричать, а я гриб схватила и убежала. Ничего, в следующий раз вежливее будет.

    - Неужели Сатана снова в наш лес пожаловал? - поинтересовался Петрович.

    - Теперь уже нет. После того, как я ему хвост прижала он к ведьмам, что в болоте у Лысой горы живут, отправился, лечиться будет.

    - Знаем, как они лечат, - ухмыльнулся Петрович, - они вместо мочи молодого поросёнка зелье приворотное в снадобье добавляют. Выпьешь и потом три месяца у них при воротах псом сторожевым сидишь, пока оно действует.

    Он хотел что-то ещё рассказать и даже затеребил на носу бородавку, но тут вмешался Ярек:

    - А можно мне гриб попробовать?

    - Нельзя, - отвечала Шурик и смерив того взглядом с ног до головы добавила, - Маленький ты ещё, тем более руки немытые.

    - "Немытые, немытые"... Чего вы все пристали, что немытые? - обиделся Ярек, - Это вы, чтобы со мной не играть!

    - Так вы в похороны играете? - обрадовалась Шурик.

    - Что ты, что ты,  нет конечно, - заволновался Петрович и на всякий случай  незаметно отшвырнул ногой Ярека подальше в кусты.

    - А упырь зачем тогда с Дедушкой в гробу лежит?

    Упырь, как и велели, сразу схоронился, а лучшего места, чем Дедушкин гроб рядом не нашлось. Он и лежал скрестив руки на груди, закрыв глаза, притворившись мёртвым, только уши иногда вздрагивали.

    - Устал он, - ответил Петрович и, уже глядя на упыря, сквозь зубы, так, чтоб тот его не слышал, продолжил, - Придурок... Отдыхает теперь...

   - А как это "придурок"? Это когда при дураке, да? Это Дедушка дураком был, да? - пристал любопытный Викентий, на что Петрович как будто невзначай запнул и гнома подальше в кусты вслед за Яреком. Шурик сделала вид, что ничего такого не заметила, потому как была очень воспитанной кикиморой, но всё не унималась:

    - Так, вы разве Дедушку есть не будете?

    - Что, ты, милая! Нет, конечно!

    - Так, что же вы тогда здесь делаете?

    Все сразу замолчали и только неловко переглядывались. Тишина была бы совсем неприличной, если бы не Чип, который не обращая ни на кого внимания  громко и с удовольствием разгрызал свои Дедушкины кости.

    - А мы, это, сказки рассказываем,  -   первым нашёлся кузёныш Марина, - Да-да, сказки, они такие страшные! Петрович рассказывает, а мы слушаем. Правда, Петрович?

    Тот ещё не успел ответить, как кикимора Шурик уже верещала:

    - Ой, сказки! Как я люблю сказки, особенно страшные! Расскажи и мне Петрович!

    - Да, какие сказки? Не знаю я сказок, - смутился Петрович.

    - Ну, хотя бы ту, что сейчас рассказывал.

    - В самом деле, расскажи! Только уже не ту, а другую, мы тоже послушаем, - заканючили остальные, - Расскажи, Петрович!

    - Цыц! Не сказки это!  Всё на самом деле так и было, я вообще никогда не вру..., - забурчал Петрович и хотел было снова замолчать, но все уже устроились поудобней, уставились на него и ждали, когда же он наконец начнёт.

 И Петрович начал свой страшный рассказ...


ПОКОЙНИКИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ


    ...Как я вам уже говорил, всю эту историю про Васю Клюковина я придумал, чтобы напугать пионеров, чтобы на крылечке они больше не писались. Тем более, что Васю все знали и в придумку мою поверили крепко. А тут сидим как-то в пионерской комнате, играем с вожатыми в карты, и давай кто-то жаловаться, что у них такая же проблема, и не только уже крылечко,  а вся веранда мочой пропахла, а что делать не знают. "Эх, - говорю, - коллеги, неопытные вы ещё" и рассказал им эту историю слово в слово.

    Понравилась она им очень, один даже так и говорит: "Теперь, - говорит, - после этой истории, они у меня не только писаться перестанут, но и до конца смены из корпуса выйти забоятся, пока родители за ними не приедут. Пойду,- говорит, - сегодня же расскажу". И, только сказал он это, как дверь вожатской открывается, а на пороге пионеры с палками стоят и тишина...

    - Что вам надо малолетние ненавистники мёртвого часа и поклонники дискотек? - спрашивает старший пионервожатый.

    - Нам Петрович очень нужен по очень важному делу очень, - говорят они, а сами мне заговорщицки машут, иди, мол, к нам.

    - Так скажите здесь, у пионеров от товарищей, тем более взрослых, секретов нет, - говорит старший пионервожатый, а сам ещё карты спрятать в стол не успел.

    - Нет, - говорят пионеры, - сказать всем это мы не можем, иначе сдохнуть нам на этом самом месте.

    Делать нечего, пришлось мне к ним на улицу выйти.

    - Что случилось? - спрашиваю, - Что вы мне планы партии изучать не даёте?

    - Мы нашли его!

    - Кого?

    - Как кого? - Васю Клюковкина!

    - Да вы чё? Не может быть! Я то уж точно знаю.

    - А это что? -  и протягивают мне на ладошке два детских зуба.

    - Зубы, - говорю, - Детские... У себя, что ли, вырвали?

    - Десять минут назад с черепа сняли.

    - С какого такого черепа и зачем?

    - С Васи Клюковкиного черепа, а иначе бы ты нам не поверил. Хочешь, мы и его принесём?

    Вот тут-то я и призадумался. То, что Васю нечистая сила забрала, так такого быть не могло. Про череп я ещё не был уверен, а зубы, так вот они, передо мной лежат и это факт.

    - Стойте здесь, - говорю, - я только сейчас карты наших секретных планов сдам, а потом мы до черепа сходим, там мне всё и покажете.

    Сам зашёл в вожатскую и говорю:

    - Вы пока это, мою историю забудьте и ничего такого пионерам не рассказывайте.

    - А что случилось? - спрашивают.

    - Вася вернулся.

    - Тот самый? Клюковкин?

    - Он, - говорю, - покойный.


    Дошли мы с пионерами туда быстро, место недалеко оказалось, сразу за лагерем, на кладбище.

    - Тут, - говорят и показывают мне на одну из древних могилок. Только она была не как все, - остальные травкой, кустиками поросли, а на ней ни цветочка, одна земля свежая лежит.

    - А покойник то где? Нет же никого...

    - Погоди, сейчас увидишь, мы специально землёй присыпали, - говорят, а сами палками землю разрывают. И, только откинули они ком земли побольше, как оттуда оскалился зубами  жёлтый череп, а двух передних зубов у него нету! И размер то у черепа как у головы ребёнка! Вот тут-то мне совсем не до шуток стало, но слабая надежда, что это только мне кажется, - ну не мог же я взаправду такое придумать! - ещё оставалась.

    - Слушайте, а что если это череп древнего вотячёнка, который тыщщу лет назад здесь жил?

    - Мы тоже сначала так думали, пока сами не увидели, как по ночам сюда дух вотяцкий приходит и всё из могилы кости уносит. Не может дух вотяцкий кости своих же земляков из могилы таскать.

    - Да-да-да! Он меня ещё за штаны укусил! Как дам ему!

    - Я тебе дам!  Да если бы не он, мы бы Васю никогда не нашли.

    - Погодите, погодите, - говорю, - А что это за дух такой? Как он выглядит? Почему я про него ничего не знаю?

    - Петрович, ты что, Шницеля не знаешь?

    - Нет, Шницеля то я как раз знаю, но чтоб он духом вотяцким был, такое первый раз слышу.

    - Так это все в лагере знают, - это днём он собака собакой, а ночью в него дух вотяцкий вселяется. Он даже гавкает на луну по вотяцки.

    - И, всё же, не верится мне что-то... Вася надысь с родителями уехал, в смысле его нечистая сила забрала, а череп может вообще древним оказаться, то есть не Васиным.

- Не веришь? На палку, смотри сам, - и протягивает мне палку.

    Расковырял я той палкой землю, а там рёбра торчат! Но, самое главное, не они, - кишки! Кишки-то совсем свежие! Если бы покойник древним был, то кишки бы давно истлели. А тут лежат они новёхоньки, хоть сейчас бери, пользуйся.

    Вообщем прикопал я могилку, чтобы случайно никто не нашёл, приказал детям никому ничего не говорить до полного выяснения, а сам отправился к Начальнику лагеря поставить в известность. Я ещё дойти не успел, а ко мне пионеры со всех сторон подходят и говорят:

    - Слыхали новость? Вася нашёлся! Его черти съели, а что осталось, в могилке на кладбище спрятали! Так теперь дух вотяцкий по ночам его кости оттуда достаёт и ест!

    - Стыдно, а ещё пионеры, а сами в чертовщину верите, - говорил я, но фигушку на всякий случай в кармане держал.

     А тут и Веня, лагерный сторож, туда же! Подходит ко мне и шёпотом так говорит:

    - Что делается, Петрович, что делается! Вот изверги! Мальчонку уж больно жалко... А это правда, что на кладбище его могилку нашли?

    - В том то и дело, что нашли, только не он это.

    - А ты откуда знаешь?

    - Откуда, откуда... Если я сам..., - и вижу, как уши у всех  пионеров в лагере словно локаторы ко мне повернулись и тишина... Даже мухи замолчали. Я было на шёпот перешёл, только сам потом испугался, так меня слышно было!

    - Эх, - говорю, - Веня, как же ты допустил, чтобы у тебя на кладбище кто-то криминальный труп ребёнка прятал? Какой же ты после этого лагерный сторож?

- А как, скажи, мне с нечистой силой управиться, если я некрещёный? Да и сторож я от людей, а нечисть здесь сама по себе живёт, у неё свои законы, они меня совсем не слушают!

     На том мы и расстались. Начальнику пришлось рассказывать всё с начала, он про Васю вообще ничего не знал, слушал, даже улыбался, но это пока я до трупа не дошёл. Тут он в лице переменился, стал задавать вопросы:

    - Свежий, говоришь?

    - Очень, посвежее нас с вами будет, точно не древний, - и я открыл спичечный коробок в  котором лежали Васины зубы.

    - Да-а-а, - рассмотрев внимательно зубы задумчиво говорит Начальник лагеря, а рукой сам к телефону тянется. Но тут же отдёрнул её, как если б обжёгся, посмотрел на меня и продолжил:
- Вот что, покойнику уже не поможешь тем более, что найти ты его можешь и завтра, - здесь он особенно выразительно посмотрел на меня, - А вот детей проверить ещё раз не мешает. Давай так, - передай дежурному, чтобы проверил всех детей в лагере по списку, а сам расспроси местных, так мол и так, а не пропадали ли здесь недавно дети, а если пропадали, то кто и когда. Понял? Если понял, то иди, занимайся.

    - Понял, - на сегодня дети, покойник на завтра.

    - Правильно понял! Через час у меня,  действуй!

    Что до дежурного, то я сразу его нашёл, а вот в деревню идти никак не хотелось. И тут вспомнил, что сторож наш Веня сам деревенский, про своих всё знает, к нему и пошёл. Веня как раз грибы с картошечкой жарил и наотрез слушать меня отказался, пока я с ним за стол не сел. Только я грибы не ел, я вообще поганки не люблю, тем более ядовитые, а Вене хоть бы что, знай водичкой запивает, меня уговаривает. Чисто из уважения к нему я пару ложных опят закусил, при этом картошечки к ним брал побольше, водичкой тоже запил, а иначе, я его знаю, от него ни слова потом не добьёшься.

    Тут он меня со всем своим вниманием выслушал, при этом всё кивал сочувственно, а потом спрашивает, кто же из детей из их деревни пропал. Так я, говорю, сам бы хотел от него это узнать. А он говорит, откуда он знать может, если только сейчас от меня про это услышал. А потом посмотрел на меня странно, - "Э-э-э, - говорит, - совсем ты грибы есть не умеешь. Пошли-ка на воздух, подышим."

    Вышли мы на двор, сидим, дышим, - в лагере только у Вени во дворике незаметно от детей дышать можно было. А рядом свинка со всем своим семейством манную кашу, что пионеры утром не съели, доедает. Все поросята у неё розовые и только один тёмный с рыжими завитушками. А ещё у него рожки и хвост длинный кисточкой.

    - А ты знаешь, Веня, что у тебя чёрт обедает? - спрашиваю я.

    - Да? - говорит, -  Ты тоже заметил? - а сам лезет ко мне, обнимается, плачет, - А я ведь думал, я один его вижу. Жена не верит, - совсем, говорит, ты грибами объелся до зелёных чертей... А он вовсе и не зелёный, он пегий..., - сказал и снова заплакал.

    - Не зелёный, - говорю я, - А жене надо верить! Жена Цезаря вне подозрений! А ты зачем его не прогонишь?

    - Пробовал, бесполезно... Я как грибов поем, только водички выпью, а он уже тут как тут, нечисть проклятая. А сколько лиха я от него натерпелся! Помнишь, я тебе про бяшек рассказывал? Ну, когда он первый раз ко мне весной приходил? Сглазил он бяшку то.

    - Это как это?

    - Тот потом захирел сразу, расти перестал, пришлось зарезать. Так мясо всё выкинул, в мясе черви оказались, только шкуру и взял...

    И тут смутная догадка меня посетила:

    - Веня, - говорю, - А труп ты на кладбище закопал?

    - Ну, да, - говорит, - недалеко от калитки. Да и не закапывал я, так, присыпал слегка...

    - Ах ты Веня, сукины ты сын! Ты хоть знаешь, кого ты там присыпал?

    - Кого?

    - Кого, кого... Теперь все пионеры знают, что на кладбище труп Васи Клюковкина спрятан! Осталось узнать, что это ты его спрятал. И фиг ты им докажешь потом, что это бяшка был, а не Вася... Уроют они тебя теперь, точно. Так что ищи себе, Веня, местечко рядом с Васей на кладбище.

    Тут и до Вени дошло, осёкся он, лицом перекосился, слова вымолвить не может, наконец говорит:

    - А, что же теперь делать?

    - А, вот что..., - и рассказал ему как правильно из этой ситуации выбраться.

    Наутро на могилке уже стоял крест сосновый галстуком повязанный, под крестом букет, а на нём ленточка "Пионерам-героям павшим в борьбе с нечистой силой посвящается" и снизу  табличка "Здесь был Вася".

     Идут пионеры, - салют Васе!

    Летят самолёты, - салют Васе!

    Плывут пароходы, - салют ...

    Блин, я уже заговорился, - не плавают там пароходы, там и на лодке то не везде проплыть можно. Вот так закончилась эта история. Говорят, что крест до сих пор стоит, а иногда на нём можно видеть разорванную, окровавленную майку, но я здесь уже совсем не причём.