Трудная работа журналиста

Сегодня – первый день зимы. Идёт время, своим чередом. Не ждёт таких вот как я, неудачников, отставших от жизни.  А от жизни, от своих сверстников, отстал я, и прилично. С тех пор, как меня исключили из школы, прошло времени как раз столько, что можно было успеть закончить десятилетку и пару институтов. 26 лет! – и это немало, а что я и кто я? Сказать, что я журналист – это будет ложью. Какой я к чёрту журналист? Дилетант и, видимо, скоро мне с этой работой, которая оказалась гораздо труднее, чем я предполагал, придётся расстаться. Эта мысль в последнее время ко мне является очень часто. И, конечно, не от хорошей жизни. Тяжело без специальной подготовки, без образования состоять на моей теперешней должности. Вообще, очень много неудобств мне приходится терпеть на моей  новой работе. Например, иногда спрашивают у меня, что я (какое учреждение учебное) закончил, а ответить нечего. Врать как-то не с руки. Ещё – для корреспондента одет я не очень элегантно. Даже хоть бы не элегантно, а более-менее поприличнее выглядеть – и то бы моё бедное самолюбие не испытывало того, что в силу в силу необходимости приходится. Моё пальтишко зимнее с воротником из овчины – это ж чёрте что! Потёртое, помятое. Новое, к сожалению, купить не на что, вот и приходится, как морозы надвигаются, ходить в этом самом пальтеце, испытывая самые безрадостные чувства. В милиции, там на счёт этого проще, там обмундирование дают. Редакция – тоже один из органов райкома и исполкома, но отношение к ней как к далёкому, бедному родственнику. Хотя бы машину помогли обрести, всё бы иногда была возможность от глаз прохожих сокрыться в её полости.
И ещё есть усложняющие мою и без того не слишком гладко начатую карьеру товарищи. Есть в коллективе редакции И.М. Мурзин, ответ. секретарь наш, потенциальный алкоголик. Бывает, запьёт – приходится сотрудникам газеты силком его в поликлинику тащить. Там его успокоят – не пьёт до следующего раза. Так вот этот самый Иван Мефодьевич, видимо, от обиды что ли, что сын  Сашка у него пьёт, места в жизни себе найти не может, а я вот завязал со своим прошлым и встал на путь истинный, относится ко мне совсем не по отечески. Напротив, нет-нет, да сунет палку в мои колёса. В частности, на последней планёрке он выдал такие статистические данные, по которым очень наглядно выло видно, что строк в три выпущенных за неделю номера я дал меньше всех. Намного меньше. Мне, понятно, было очень неудобно перед сотрудниками, когда Иван Мефодьевич обличал меня в очень слабой, нерезультативной работе. По 300 строк в номер надо (по норме) давать. Я же, видимо, на такое пока не способен. Значит, если ко мне и впредь станут предъявлять столь  жёсткие требования, как к опытному журналисту, придётся из данной конторы ретироваться. Тогда, быть может, займусь самодеятельным творчеством. Пока же, как уже упоминал в предыдущей записи, меня к этому особенно не тянет. Правда, сегодня, вот сейчас, дописывая эти строки, ощущаю лёгкий зуд творчества, но, видимо, более двух-трёх низко художественных, не пригодных для публикации четверостиший, не выдам. К прозе нет ни желания, ни замыслов. Старые свои работы доделывать, шлифовать не хочется потому, что если не будет новых, то и они ни к чему. А новых пока нет…
1.12.79
1. Комментарий.
Сегодня уже нет ни здания редакции, двух этажного строения в самом низу Больничной горы, ни тех журналистов, с которыми работал в редакции «Знамя Коммунизма». Ни Ивана Мефодьевича, ни самого редактора, А.ф. Прощенко, ни Л.П. Ерёмина, который ушёл из жизни совсем недавно. Да, было нечего одеть (потом, кстати, в той же редакции заработал на пальто с каракулевым воротником, но купил вещь не по размеру, и не любил его (валяется где-то на чердаке)). И на столе обеденном было не очень-то обильно: маргарин, картошка в мундирах, минтай вонючий. Мясо было по талонам. Но, тем не менее, для меня это было время самое, пожалуй, интересное. Творческое. Сплочённый коллектив, уважаемый редактор. А там и любовь вспыхнула с небывалой силой. В девочку-десятиклассницу влюбился. И пошли стихи как из рога изобилия. О ней написана повесть «Мечты иногда сбываются». Какое счастье было утром идти на работу и знать, что где-то на середине пути я встречу ЕЁ. Увы, два года назад её тоже не стало… И хотя в последнее время у нас с ней в интернете была «холодная война», такой ранний уход моей «Генеральной Музы» оказался для меня, уже немного привычного к большим утратам, очень тяжёлой потерей. Но тогда, в декабре 1979 года, разве могли мы даже в страшном сне помыслить об этом?
2. Комментарий.
В эти дни лежит в местной больнице зам. редактора той самой газеты, В.Ф. Рындин. Ему уже 76 лет. До недавнего времени исполнял должность секретаря КПРф района. На 100-ний юбилей Революции он, возвращаясь с митинга, неудачно упал, выбил сустав руки. В больнице ему под наркозом её вправили. Но после этого наркоза начались осложнения, нарушился обмен веществ. Коммунист со стажем совсем перестал есть. Его положили в больницу, но лечения не оказывали. Я это расценивал как некоторый акт мести местных чиновников за «критикана» Рындина. И даже написал об этом в «одноклассниках». К моему удивлению, заметка стала популярной. И уже после многих прочтений и перепостов, врачи, с большим запозданием (ждали будто бы результатов анализов из Томска), всё же начали лечение. Хотя, как сказал главврач в комментарии: «Вылечить мы его не сможем»...
3. Комментарий.
Как раз живший в «Учительском доме», где прежде, действительно, проживали в основном учителя в виду близости школы, (в том числе и моя мама, Ирина Романовна, учитель литераторы), Владимир Философович и оказался тем человеком, который чуть ли не за руку отвёл меня в кабинет редактора с рекомендацией. В этом же доме, кстати, жил и Иван Мефодьевич (вот уж было весело с ним!), царство ему небесное. Тогда редактор Александр Фёдорович предложил мне написать о вечерней школе (которую я как раз заканчивал), усомнившись, что я принёс ему свой рассказ «Первый язь», думая, что это произведение моего отца, Матвея Алексеевича, который прославился в районе написанием юмористических рассказов. И после того, как я написал пару заметок, меня приняли в штат. И началась моя недолгая, но счастливая карьера районного корреспондента газеты «Знамя Коммунизма». Как раз шёл 1979 год, и до Коммунизма, по заявлениям Никиты Сергеевича Хрущёва, оставался как раз один год. Но этого не произошло. А после перестройки газета потеряла вторую часть своего названия.
На фото того периода. Я с Наташей из Парабели, самой красивой женщиной на курсах УМЛ (университета марксизма-ленинизма) в Томске. Позже мы с ней виделись один раз, когда я трое суток добирался на «Кукурузнике» из Томска в Стрежевой. И как раз я ночевал в её доме, измученный болтанкой на раритете малой авиации. Какие, всё таки, загибы, зигзаги судьбы!