Надлом. Часть 1. Глава 12

Глава 12. Гусь, так гусь...

Ночью Митрий, обнимая женушку, шептал ей на ушко ласковые слова, да приговаривал:
-  Сыночка мне народишь, помощника.
-  Ты как, Митя, догадался, что на сносях я.
- Еще краше стала, так и светишься вся, словно лучик солнца проглотила.
- Давай отделимся, будем своим домом жить.
- Голуба моя, у нас же ни кола, ни двора, ни землицы своей.
- Тебе сельсовет неплохую зарплату платит. Напишешь заявление на надел земли, а потом и лошадь купим.
-  Ты гляжу, уже  все  продумала, а что я  тятьке скажу, не захочет он делиться хозяйством. А жить где собралась? С ветром в поле?
- Никодимовы уезжают, сходил бы договорился насчет хаты. Дом у них почти новый, крепкий еще.
- Новый!  Значит, дорого запросят. Где денег возьмем?
- Придумаем что-нибудь, ты сходи, поговори.

- Давай спать, утро вечера мудренее, а сам думает: «Чудная моя любушка. Все еще стесняется, смущается меня. У сестер все напоказ, и любовь, и ссоры». Молодая кровь играет у Митьки, бурлит ключом, а Алена стыдливая, хранит в себе чувства бережно. Не может она ночью отвечать на его страстные ласки, вокруг братья с женами и дети малые спят. А вдруг не спят!?

Иван совсем ошалел, не может совладать с чувствами. Зажал Аленку в сеновале, пытается поцеловать, а у нее слезы ручьем и кричать боится. Позор, какой, если Митя узнает, будет смертоубийственная драка. Опозорят ее на всю деревню.
- Тата, - просит  она, - охолонитесь, не губите меня и дитя мое ненародившееся. Тронете еще раз, наложу на себя руки.
Упал Иван на колени, просит прощения:
- Дочка, прости старого дурня, не помню сам себя! Прости, не подойду больше, не взгляну на тебя, может и остынет кровь. Отделю вас, хозяйство выделю, живите с миром.
-  Спасибо, тата.

Митрий приехал с города, а племянники со всех сторон окружили, ждут гостинцев. Он достал баночку с леденцами, насыпал ребятишкам конфет в ладошки и Алене оставил для своего сыночка.
- Завтра всем женщинам на колхозные амбары выходить, горох перебирать.
-  Я тоже пойду, Митя, а то неудобно дома сидеть.
- Ну, если хочешь идти, то иди, а то помогала бы матушке по хозяйству.  Она не нарадуются помощницей. Я до Устина схожу.
Алене не спится. Вышла на парадное крыльцо, ждет мужа. Иван рядом подсел, курит, а Домна расходилась на кухне, гремит горшками, гоняет всех внуков, кто под руку попадется. 

- Эх, дочка, дочка, на мою беду привел тебя сын в дом.
- Что это вы полуночничаете тут? - удивился подошедший Митрий.
- А тебя, сын, какой леший гнал? Весь мокрый, - спросил Иван.
-  Сто раз кукарекал! Устин, японский городовой, так лихо обыграл меня, - подхватил на руки Алену и закружил по саду.
-  Митя, пусти, -  вырывается Аленка, - тата смотрит.
-  Пусть. Я скоро отцом стану!
- Я хочу в своей хате родить, - шепчет она мужу.
Иван встал и пошел в дом.

- Где тебя нелегкая носит? - разворчалась Домна. - Талька, уйми младенца!
Иван снял тулуп, расстелил на лавке и улегся.
- Спи, спи. Пусть тебе гусь лапчатый приснится.
«Гусь, так гусь. Отдели Митрия, все сыны захотят отойти. Испокон веков жили одной семьей. Спасибо Домне  за сыновей, в дом ведут невесток», - думал Иван.

Луна перебиралась от окна к окну через всю избу, освещая большую Иванову семью, а вдали уже  грезили новые времена...    

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/02/1724