Семь писем папе

Здравствуй, папа. Почему-то возникла острая необходимость написать тебе письмо. Ты меня совсем не знаешь, поэтому я хочу рассказать тебе немного о себе. Знаешь, когда я была маленькая и училась, наверное, в пятом классе, я нашла несколько твоих писем к маме. Ты справшивал обо мне, о сестре моей. Рассказывал о себе, о своем здоровье, писал, что скоро вы будете вместе.  Еще там была открытка к моему дню рождения. Такая старая советская открытка, с зайцем и букетом цветов. Я читала эти письма,  перечитывала, только когда мамы не было дома. Она никогда их мне не показывала. Даже когда я выросла, и у меня у самой родились дети. Никогда.  А тогда я читала их, и представляла, как бы все было, если бы мы были вместе. Какой бы я была счастливой. И мама, и сестра моя. Наверное, тогда бы меня никто не обижал и мама была бы добрее. Она всегда с работы приходит уставшая и злая. Не подойти к ней. И по утрам молчит. Я ее часто боюсь. Вернее боялась. Это ведь было так давно. 
***
В первую нашу встречу я спросила тебя, почему ты не приходил столько времени ко мне? Я ее вспоминаю сейчас, эту встречу, и удивляюсь самой себе. Мне было уже 30, у меня уже была своя семья, работа, дом,  и в принципе все хорошо. И вот ты. Сидишь передо мной маленький, худой. Стесняешься меня, глаза в пол. И вот я такая взрослая женщина, спрашиваю тебя: папа, где ты был все это время? Почему ни разу не приехал навестить меня, почему не подарил ни одного подарка, не поздравил ни с одним днем рождения? И плачу, как дура. От обиды и злости на тебя и на себя, за такую нелепую ситуацию. За эти детские обиды. Глупо-то как вышло. Ты уж прости. 
***
Однажды мама сказала мне, что жалеет, о том, что воспитывала меня неправильно. Ну, ты же знаешь эти современные методы воспитания: родители теперь не наказывают детей, не бьют их, боже упаси, а разговаривают. Так вот в каком-то порыве она  подошла ко мне и сказала: "Мне надо было тебя не бить, а все время целовать. Я только теперь понимаю это".  Я посуду мыла в это время, и вот она ко мне подходит с этим словами и пытается меня обнять. А меня как обожгло: я все бросила и убежала в комнату плакать. Больше она мне такого не говорила. Я до сих пор не могу об этом спокойно вспоминать. Конечно, уже не плачу, но ком в горле стоит, да.
***
Во всем была виновата ученическая линейка. Она была очень, мне казалось, красивая. С каким-то восхитительным рисунком.  Однажды Настя, моя одноклассница, ее нечаянно сломала. Не знаю, почему, но я разозлилась на нее и в отместку забрала ее линейку. Дома мама очень сильно ругалась. Очень. Сильно. Я думаю, что наверное, это у меня из детства: пугаться резких движений. Я и сейчас иногда жмурюсь и вжимаюсь голову в плечи, когда кто-то рядом со мной неожиданно взмахнет рукой. Конечно, мама потом просила прощения и говорила, что мне самой не следовало так поступать с моей одноклассницей. И наверное мне было от этого легче. Но я до сих пор не люблю резких движений рядом.
***
Нет, ты не подумай ничего плохого про маму. Она хорошая, просто несчастливая какая-то. Напрмер, она не верит в любовь, потому что мужчины часто обманывали ее и обижали. Ее последний любимый ушел от нее, потому что она когда-то дружила с его кровным врагом. Наверняка, выдумал, потому, что это уж совсем как-то глупо звучит. А ее последний официальный муж пил и бил ее и нас. Это было ужасно. Ей не повезло, в общем. Но думаю, что она ни в чем не виновата. Я помню, как она такая маленькая в сильнейшие морозы возила брата на коляске в садик. Мы с сестрой были еще слишком малы, чтобы помогать ей в этом. Это уже было намного позже тебя, она родила от моего отчима. Брат большой родился, больше пяти килограммов, и ей тяжело было его носить на руках. Поэтому она укутывала его в байковое одеяло, садила в летнюю коляку, и тащила, посреди зимы, по снегу. Мужа у нее тогда не было, он лечился от алкголизма в ЛТП.  А еще я помню, как мы с ней ходили по вечерам мыть пол в университете, когда нам не хватало денег. Этот запах студенческих аудиторий я никогда не забуду. Я потом и сама училась в этом же университете, но мыть полы туда я больше никогда не ходила. Это очень тяжело для женщины.
 ***
Эта твоя жена - смешная женщина. Когда я позвонила, (помнишь, когда я тебя искала?) она спросила меня: "Что вам от него нужно?". Нет, ну, ты представляешь? Она сама мать шестерых детей, или скольких вы там родили. Должна же была понять меня. Можно подумать, что я бы позарилась на твой деревенский дом и корову. Я не знаю тебя, не знаю твоих детей и внуков, и жену твою тоже не знаю. И наверное уже никогда не узнаю. И просить у тебя ничего не стану никогда. Зачем?
Хотя может быть я не права в том, что кто-то меня должен понимать. Я сама себя порой не осознаю.  Вообще в этом мире никто никого понимать не должен. И то, как мы жили, - это наверное, просто потому, что так сложилось. Такая судьба. Я не могла ее выбирать. И тебя не могла выбирать. И я согласна на этот вариант ответа:  у меня такая судьба. Нужно принять ее. Сложно, конечно, но я постараюсь. Обещаю.
***
Однажды мама сшила себе летний сарафан. Такой красивый, белый, воздушный. С рюшами.  И  она в нем была очень красивая. Счастливая, светилась вся в этих лучах солнца и смеялась так, как умеет только она. В последнее время она мало смеется, и я скучаю по ее этому заливистому смеху. Знаешь, я ее очень люблю, хоть и делала ей много плохого потом, когда выросла. Мне стыдно. Очень стыдно. Я часто плачу из-за этого. Знаешь, мне вообще сложно писать эти письма тебе. Я уже писала тебе тогда, в детстве. Мама нашла их у меня и забрала. Я там еще адрес твой писала. Тогда я еще не понимала, почему ты живешь в отряде, и что такое ИТК. Теперь знаю. Но настоящего твоего адреса у меня до сих пор нет. Да он мне и не нужен. Наверное это последнее письмо, которое я написала тебе.  Ни на что я не сердита, ни на что не обижена. Я отпускаю тебя, и маму прощаю. Жаль, что не увидимся больше никогда. А может быть еще встретимся. Тогда наша встреча будет такой же, как в тот день, когда мама сшила себе летний сарафан.