Что подарила философия человечеству?
Философия - наука мысли и теорий , теорем . Без философии , мы бы не задавались вопросами по типу - как найти более лёгкое решение проблемы ? Без философии , не было бы геометрии , а алгебра была бы всё ещё на уровне простых задач сумм и разности , без умножения и деления . Вы можете представить мир , где не было знаний об этом ? Мы бы проводили свои вычисления очень долго . Понятие % тоже появилось благодаря философии . Без всего этого , люди бы не смогли понять физику и химию . А без физики и химии , мы бы навсегда остались бы в средневековье , человечество бы училось только на своих ошибках , а новые знания , могли быть легко утеряны снова . Без философии , не было бы прогресса .
© Copyright: Алексей Сергиевский, 2017
Свидетельство о публикации №217120201482
Свидетельство о публикации №217120201482
Рецензии
Смотря что называть философией...
Если ум без добра это хитрость, ум с добром – мудрость, а философия есть не что иное, как любовь к мудрости или любомудрие, то без сомнения мудрствование без добра недостойно философии!
Перефразируя Декарта можно сказать, что вся философия подобна дереву, корни которого из опыта, ствол из практики, а ветви, исходящие от этого ствола, это развитие разной техники, наук и искусств способствующих социальному развитию человечества. А всё прочее сводится только к обогащению знаниями в базисе общества, то есть в политике, экономике и культуре как основным составным частям любого общества при его постоянном стремлении к познанию истины, которая является знанием о предмете или процессе подтверждённое опытом, практикой и наукой и определяет культуру общества как совокупность всех его достижений в определённый период времени.
Аналогичного мнения придерживался и Гегель, видя в философии не только средоточие всех наук, но и всяких истин, о чём он ясно выразился в произнесённой им речи при открытии философских чтений в Берлине 22 октября 1818 г.:
«В здешнем университете, в этом центральном университете страны, должна также найти своё истинное место и пользоваться наибольшим попечением та наука, которая образует центр всей духовной культуры, всех наук и всякой истины, т. е. философия».
При этом, спустя без малого двести лет после Декарта, он уже отмечал нарастание антифилософии:
«Мы увидим, - говорил он, - при рассмотрении истории философии, что в других европейских странах, в которых ревностно занимаются науками и совершенствованием ума и где эти занятия пользуются уважением, философия, за исключением названия, исчезла до такой степени, что о ней не осталось даже воспоминания, не осталось даже смутного представления о её сущности; мы увидим, что она сохранилась лишь у немецкого народа, как некоторое его своеобразие.»
Аникеев Александр Борисович 02.12.2017 23:33 • Заявить о нарушении
Если ум без добра это хитрость, ум с добром – мудрость, а философия есть не что иное, как любовь к мудрости или любомудрие, то без сомнения мудрствование без добра недостойно философии!
Перефразируя Декарта можно сказать, что вся философия подобна дереву, корни которого из опыта, ствол из практики, а ветви, исходящие от этого ствола, это развитие разной техники, наук и искусств способствующих социальному развитию человечества. А всё прочее сводится только к обогащению знаниями в базисе общества, то есть в политике, экономике и культуре как основным составным частям любого общества при его постоянном стремлении к познанию истины, которая является знанием о предмете или процессе подтверждённое опытом, практикой и наукой и определяет культуру общества как совокупность всех его достижений в определённый период времени.
Аналогичного мнения придерживался и Гегель, видя в философии не только средоточие всех наук, но и всяких истин, о чём он ясно выразился в произнесённой им речи при открытии философских чтений в Берлине 22 октября 1818 г.:
«В здешнем университете, в этом центральном университете страны, должна также найти своё истинное место и пользоваться наибольшим попечением та наука, которая образует центр всей духовной культуры, всех наук и всякой истины, т. е. философия».
При этом, спустя без малого двести лет после Декарта, он уже отмечал нарастание антифилософии:
«Мы увидим, - говорил он, - при рассмотрении истории философии, что в других европейских странах, в которых ревностно занимаются науками и совершенствованием ума и где эти занятия пользуются уважением, философия, за исключением названия, исчезла до такой степени, что о ней не осталось даже воспоминания, не осталось даже смутного представления о её сущности; мы увидим, что она сохранилась лишь у немецкого народа, как некоторое его своеобразие.»
Аникеев Александр Борисович 02.12.2017 23:33 • Заявить о нарушении
Но если философия - это поиск истины , почему её забросили ?
Алексей Сергиевский 03.12.2017 16:14 Заявить о нарушении
Алексей Сергиевский 03.12.2017 16:14 Заявить о нарушении
А разве нашей буржуазии выгодно быть мудрыми? Они же тогда утратят все свои буржуазные привилегии…
Отрицание философии как источника недостоверного и бесполезного знания.
Первым, кто не обнаружил практической значимости философии является отец бушующего ныне философского кретинизма, её буржуазный идеолог - Э. Гуссерль. Оказавшись, или, - как потом установят его ученики на основе его «метода интенционального анализа и, в особенности, раскрытия интенциональных импликаций» и его идеи «жизненного мира как сферы субъективных феноменов», - будучи «заброшен в мир» и экзистенционируя себя как «бытие в мире» в тисках Нового времени (с одной стороны хулившего философию, с другой - превозносившего науку), он озаботился приданием философии статуса науки. С первых строк его труда «Философия как строгая наука» читаем:
«С самого момента своего возникновения философия выступила с притязанием быть строгой наукой, и притом такой, которая удовлетворяла бы самым высоким теоретическим потребностям и в этически-религиозном отношении делала бы возможной жизнь, управляемую чистыми нормами разума. Это притязание выступало то с большей, то с меньшей энергией, но никогда не исчезало. Не исчезало даже и в такие времена, когда интересы и способности к чистой теории грозили исчезнуть, или когда религиозная сила стесняла свободу научного исследования.
Притязанию быть строгой наукой философия не могла удовлетворить ни в одну эпоху своего развития. Так обстоит дело и с последней эпохой, которая, сохраняя, при всем многообразии и противоположности философских направлений, единый в существенных чертах ход развития, продолжается от Возрождения до настоящего времени.»
Далее следует ода психологии и феноменологии, симбиоз которых, по мнению Гуссерля, должен вывести философию в науку. В конце он подытоживает:
«Наше время хочет верить только в «реальности». И вот его прочнейшей реальностью является наука; и стало быть, философская наука есть то, что наиболее необходимо нашему времени. Но если мы обращаемся к этой великой цели, истолковывая тем смысл нашего времени, то мы должны ясно сказать себе и то, что мы можем достигнуть этого только одним путём, а именно: не принимая вместе с радикализмом, составляющим сущность подлинной философской науки, ничего предварительно данного, не позволяя никакой традиции служить началом и никакому, хотя бы и величайшему, имени ослепить нас, но, наоборот, стремясь найти истинные начала в свободном исследовании самих проблем и в свободном следовании исходящим из них требованиям. Конечно, мы нуждаемся также и в истории. Разумеется, не для того, чтобы погрузиться, как историк, в те связи развития, в которых выросли великие философии, но чтобы дать возможность им самим влиять на нас согласно их своеобразному духовному содержанию. И, на самом деле, из этих исторических философий изливается нам навстречу, если только мы умеем созерцательно внедриться в них, проникнуть в душу их слов и теорий, философская жизнь со всем обилием и силой живительных мотиваций. Однако не через философии становимся мы философами. Только безнадёжные попытки родятся из стремления оставаться при историческом, проявлять себя при этом только в историко-критической деятельности и добиваться философской науки в эклектической переработке или в анахронистическом возрождении. Толчок к исследованию должен исходить не от философии, а от вещей и проблем. Философия же по своей сущности есть наука об истинных началах, об истоках, о корнях всего, как говорили древние греки.»
Налицо предвзятое и бессвязное мышление. На чём основано утверждение Гуссерля о том, что с самого момента своего возникновения философия выступила с притязанием быть строгой наукой – неизвестно. Чистый лист на котором он наукаизирует философию вбирает духовное содержание великих философий прошлого, а третируемая им философия оказывается наукой об истинных началах, об истоках, о корнях всего, - то есть тем, из-за чего он и городил огород. Тем не менее, не это здесь главное. Главное здесь то, что как не малюй философию Гуссерль: хоть миросозерцательной, хоть научной, - она изначально обречена им на гибель. Разговор о философии ему нужен для того, чтобы спекулируя трудностями философии выйти к первоосновам, к истинным началам, к истокам, к корням всего, и возвестить о пришествии Мессии знания - феноменологии. Не случайно свой труд он заканчивает словами:
«Ввиду того, что в наиболее влиятельных науках нового времени, а именно в математически-физикальных, большая часть работы совершается согласно непрямым методам, мы слишком склонны переоценивать непрямые методы и недооценивать значение прямых постижений. Но по самому существу своему, поскольку она направляется на последние начала, философия в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который должно сделать наше время,является признание того, что при философской в истинном смысле слова интуиции, при феноменологическом постижении сущности открывается бесконечное поле работы и такая наука, которая в состоянии получить массу точнейших и обладающих для всякой дальнейшей философии решительным значением познаний без всяких косвенно-символизирующих и математизирующих методов, без аппарата умозаключений и доказательств.»
Аникеев Александр Борисович 03.12.2017 21:32 Заявить о нарушении
Отрицание философии как источника недостоверного и бесполезного знания.
Первым, кто не обнаружил практической значимости философии является отец бушующего ныне философского кретинизма, её буржуазный идеолог - Э. Гуссерль. Оказавшись, или, - как потом установят его ученики на основе его «метода интенционального анализа и, в особенности, раскрытия интенциональных импликаций» и его идеи «жизненного мира как сферы субъективных феноменов», - будучи «заброшен в мир» и экзистенционируя себя как «бытие в мире» в тисках Нового времени (с одной стороны хулившего философию, с другой - превозносившего науку), он озаботился приданием философии статуса науки. С первых строк его труда «Философия как строгая наука» читаем:
«С самого момента своего возникновения философия выступила с притязанием быть строгой наукой, и притом такой, которая удовлетворяла бы самым высоким теоретическим потребностям и в этически-религиозном отношении делала бы возможной жизнь, управляемую чистыми нормами разума. Это притязание выступало то с большей, то с меньшей энергией, но никогда не исчезало. Не исчезало даже и в такие времена, когда интересы и способности к чистой теории грозили исчезнуть, или когда религиозная сила стесняла свободу научного исследования.
Притязанию быть строгой наукой философия не могла удовлетворить ни в одну эпоху своего развития. Так обстоит дело и с последней эпохой, которая, сохраняя, при всем многообразии и противоположности философских направлений, единый в существенных чертах ход развития, продолжается от Возрождения до настоящего времени.»
Далее следует ода психологии и феноменологии, симбиоз которых, по мнению Гуссерля, должен вывести философию в науку. В конце он подытоживает:
«Наше время хочет верить только в «реальности». И вот его прочнейшей реальностью является наука; и стало быть, философская наука есть то, что наиболее необходимо нашему времени. Но если мы обращаемся к этой великой цели, истолковывая тем смысл нашего времени, то мы должны ясно сказать себе и то, что мы можем достигнуть этого только одним путём, а именно: не принимая вместе с радикализмом, составляющим сущность подлинной философской науки, ничего предварительно данного, не позволяя никакой традиции служить началом и никакому, хотя бы и величайшему, имени ослепить нас, но, наоборот, стремясь найти истинные начала в свободном исследовании самих проблем и в свободном следовании исходящим из них требованиям. Конечно, мы нуждаемся также и в истории. Разумеется, не для того, чтобы погрузиться, как историк, в те связи развития, в которых выросли великие философии, но чтобы дать возможность им самим влиять на нас согласно их своеобразному духовному содержанию. И, на самом деле, из этих исторических философий изливается нам навстречу, если только мы умеем созерцательно внедриться в них, проникнуть в душу их слов и теорий, философская жизнь со всем обилием и силой живительных мотиваций. Однако не через философии становимся мы философами. Только безнадёжные попытки родятся из стремления оставаться при историческом, проявлять себя при этом только в историко-критической деятельности и добиваться философской науки в эклектической переработке или в анахронистическом возрождении. Толчок к исследованию должен исходить не от философии, а от вещей и проблем. Философия же по своей сущности есть наука об истинных началах, об истоках, о корнях всего, как говорили древние греки.»
Налицо предвзятое и бессвязное мышление. На чём основано утверждение Гуссерля о том, что с самого момента своего возникновения философия выступила с притязанием быть строгой наукой – неизвестно. Чистый лист на котором он наукаизирует философию вбирает духовное содержание великих философий прошлого, а третируемая им философия оказывается наукой об истинных началах, об истоках, о корнях всего, - то есть тем, из-за чего он и городил огород. Тем не менее, не это здесь главное. Главное здесь то, что как не малюй философию Гуссерль: хоть миросозерцательной, хоть научной, - она изначально обречена им на гибель. Разговор о философии ему нужен для того, чтобы спекулируя трудностями философии выйти к первоосновам, к истинным началам, к истокам, к корням всего, и возвестить о пришествии Мессии знания - феноменологии. Не случайно свой труд он заканчивает словами:
«Ввиду того, что в наиболее влиятельных науках нового времени, а именно в математически-физикальных, большая часть работы совершается согласно непрямым методам, мы слишком склонны переоценивать непрямые методы и недооценивать значение прямых постижений. Но по самому существу своему, поскольку она направляется на последние начала, философия в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который должно сделать наше время,является признание того, что при философской в истинном смысле слова интуиции, при феноменологическом постижении сущности открывается бесконечное поле работы и такая наука, которая в состоянии получить массу точнейших и обладающих для всякой дальнейшей философии решительным значением познаний без всяких косвенно-символизирующих и математизирующих методов, без аппарата умозаключений и доказательств.»
Аникеев Александр Борисович 03.12.2017 21:32 Заявить о нарушении
А феноменология при выявлении чистого сознания предполагает критику утверждения, что универсальные понятия существуют независимо от их конкретности, натурализма и психологизма, предлагая феноменологические преобразования в соответствии с которой мы должны отказаться от утверждений относительности реального мира и вынести его существование за пределы философского миропонимания.
Лично я против этого...
Аникеев Александр Борисович 03.12.2017 22:58 Заявить о нарушении
Лично я против этого...
Аникеев Александр Борисович 03.12.2017 22:58 Заявить о нарушении