Герой Своей Эпохи Глава 21

Громов проснулся на всё ещё тёплой печи в восьмом часу утра. Не смотря на ополовиненный им графин самогона, голова не болела. Сон был глубокий и намного крепче и здоровее, чем в столице. Громов чувствовал себя прекрасно. Он слез с печи, оделся, поставил графин на место и накрыл его салфеткой. В комнату вошел Аникей всё в той же одежде, что и вчера, держа в руках несколько поленьев. Копошась около печки, он поинтересовался у Громова, как прошла встреча с Димитрием.
– К Димитрию нужен особый подход, – объяснял  он Громову, – Он не сложный человек, но тоже ведь может обидеться, – Аникей поджёг спичкой бумагу, уложенную между деревяшками в печке, и закрыл чёрную дверцу топки.
– Увидьтесь с ним ещё раз. Я уверен, вы обо всём договоритесь, – сказал он, вытирая руки о ватник.
Громов пожал плечами. Аникей открыл дверцу холодильника и достал завтрак: творог, молоко, сметану, масло.
– Всё домашнее, – сказал он, улыбаясь, – никакой импортовщины.
Из коридора донёсся звук работающего телевизора. Позавтракав, Громов отправился смотреть новости. На стене просторной гостиной висела огромная плазма. «А говорил, что разгромили все», – подумал Громов. В губернии показывали всего пять телеканалов, государственных и православных. Аникей приглушил звук, рассказывая, что самый популярный канал в губернии – телеканал «Спаси». Если телевизор включали, то почти всегда смотрели именно его. Тут были и дебаты, и новости, но большая часть посвящалась проповедям и интервью со священнослужителями. Сейчас закончилась очередная проповедь, и начинались дебаты между священником, профессором столичного института и почетным деятелем науки. Громов попросил переключить на канал Пахана, Аникей выполнил просьбу и, извинившись, пошёл хлопотать по хозяйству.
На телеэкране диктор сидела за столом и читала анонсы новостей: Пахан принимал важные решения, встречался с западными коллегами, пытавшимися то подставить подножку, то напасть исподтишка, Митенин снова поймал группу шпионов. В качестве главной новости вдруг объявили Комитет по Надзору за Органами Порядка и Безопасности. Громова это смутило. Деятельность Комитета была скрыта от посторонних глаз, и только иногда и только самые высокопоставленные его сотрудники могли давать интервью. Начальник же появлялся совсем редко и по большей части в одном кадре с Паханом. Громов, нахмурившись, уселся на диван. Он начал волноваться. У него не было сведений о каких-либо происшествиях. Если только кто-то из его коллег закрыл громкое дело, но тогда бы он был в курсе. Начальник с утра не звонил, значит, ничего экстраординарного не случилось. Или случилось? И именно с Начальником? Тогда он просто не смог позвонить… Громов пялился в экран, ожидая, пока диктор, осветив все остальные новости, перейдёт к Комитету.
Металлическим голосом, с расстановкой, вещал: «сегодня ночью сотрудниками Федеральной Службы Безопасности и Следственного Комитета был задержан работник Комитета по Надзору за Органами Порядка и Безопасности Никита Лейбман. Арест и обыск провели сотрудники Федеральной Службы Безопасности и Следственного Комитета. В его десятикомнатной квартире в одном из престижных районов столицы прошли обыски. Среди личных вещей были обнаружены драгоценности на сумму в несколько миллионов зарубежной валюты, ключи от четырёх люксовых автомобилей, редчайшие произведения искусства. Но самая большая находка, поразившая следователей – четыре дорожные сумки, набитые пачками иностранной валюты на общую сумму до ста миллионов.»
Громов обомлел. Слушая диктора, он не мог поверить, что это правда. На какое-то время он перестал соображать. Обыск – это самое страшное, что он вообще мог себе представить. Если проводят обыск на квартире сотрудника Комитета невысокого ранга, то вполне могут скоро наведаться и к нему. На плазменном экране репортёр расхаживал по шикарной квартире и рассказывал о висевших на стенах картинах известных художников. Потом оператор перевёл камеру на задержанного Лейбмана; он сидел на кухне; на запястьях – наручники.
– Это не мои деньги, я их впервые вижу, – сказал он; на все остальные вопросы он отвечать отказался. 
Лейбман – преданный сотрудник, прекрасный следователь и юрист. Громов был с ним достаточно хорошо знаком, хотя виделись они не часто из-за чрезвычайной занятости обоих. Громов только примерно представлял, какую роль играет Лейбман во всей системе: Начальник никогда полностью не раскрывал все схемы, даже Громову. Но, поскольку его кабинет располагался в здании Комитета на этаж ниже кабинета Громова, его положение в системе КНОПБа всё-таки было достаточно высоким.
«Что же это получается, – думал Громов, – Кислов и Церберев пришли к Лейбману, зная, где хранятся деньги. Откуда?». У Громова тоже были деньги, много денег. Смогут ли их найти, если что? Вряд ли, слишком уж глубоко капать… 
Не досмотрев репортаж, Громов схватил свой телефон. Прихватив пачку сигарет и надев пальто, он вышел на улицу. Руки дрожали. Нервно закурив, он позвонил Начальнику.
– Саша, как ты? – Спокойно и даже немного воодушевлённо спросил Начальник.
– Алексей Алексеевич, что происходит? – Выдавил из себя Громов, задыхаясь. – Что всё это значит?
– Что значит? – Удивился Начальник. – Это ты о чём?
Громов замолчал. Может быть, Начальник боится прослушки телефона?
– Да я так, Алексей Алексеевич, звоню проверить как дела, – с напускным спокойствием сказал Громов, стараясь подавить панику.
– Да ты знаешь, Саша, всё вроде ничего, – поддержал его Начальник. – Знаешь, я тут вспомнил... Ты ведь любишь грузинскую кухню?
Громов не знал, что ответить, но подумал, что стоит согласиться.
– Очень люблю, очень, – неуверенно ответил он.
– Ты знаешь, недалеко от тебя есть прекрасный грузинский ресторанчик. Обязательно там пообедай. Ладно, мне пора, потом ещё созвонимся. – Он повесил трубку до того, как Громов успел что-то ответить.
Мысли путались в голове, он не мог сконцентрироваться ни на одной. Выкурив ещё три сигареты подряд, уже не обращая внимания на их отвратительный вкус, он отправился к Аникею, который на этот раз копошился в гостиной.
– Где тут ресторан с грузинской кухней? – Спросил он.
Аникей нахмурился.
– Есть тут пара таких. Один чуть подальше, на востоке города, второй…
– Лучший из них какой? – Перебил его Громов. Аникей заметил, как Громов переменился в лице, и не мог понять причины такой перемены.
– Ну, недалеко, в центре города, на площади. – Сказал он. – Только ведь у нас полно еды… Если вы проголодались…
– Я грузинской хочу, приспичило. Я туда. Как ехать?
– Ну-у-у, – Аникей задумался, – в город по той же дороге, что и приехали. Потом направо надо будет съехать, там знак будет. На площадь выедете, заметите сразу.
– Так-с, если кто позвонит, будет меня искать, скажи, что по делам поехал. Не знаешь куда. Понял?
Аникей только кивнул и проводил Громова долгим взглядом. 
Народу в ресторане было немного.
– Они меня прослушивают? – Нервно спросил Громов по телефону, стоящему в холле ресторана, куда он быстро доехал, нервно ведя машину, не обращая внимания на дорожные знаки. 
– Не знаю. Вполне возможно, – строгим басом сказал Начальник.
– А тебя? – спросил Громов.
– Ха! – Он вдруг самодовольно усмехнулся, – пусть попробуют, у меня знаешь какая защита.
– Да что вообще, ****ь, происходит? – С надрывом спросил Громов.
– Что-что… На таран идут, Саша. – Строгим басом ответил Начальник. – Виктор совсем из-под контроля вышел. Разобиделся, видишь ли, в конец. Ну, ничего, не переживай. Я готовился. Хорошо, что всё вовремя разделили. Немного денег потеряем. Лейбмана, беднягу, подставили. Ну, за такие бабки и потерпеть можно. С ним ничего страшного не случится. Главное, что весь капитал не проебали.
– Кто об этом знал? Почему мне не сказали? – Громов был на взводе. – Я, вообще, сотрудник КНОПБа или кто? – Разозлился он. Поняв, что говорит слишком громко, он осмотрелся и снизил тон. – У меня, вообще-то, тоже деньги есть. Могли бы предупредить, что Церберев теперь по хатам ходит и бабки наши ищет. 
– Ты, Саша, не кричи, так надо. Ты вообще-то Цреберева дохера разозлил. Твои выходки были последней каплей.
– А если бы ко мне наведались? Если бы сейчас я в телике закованный в наручниках сидел? А?
– Саша, к тебе бы не явились. Во-первых, тебя нет в городе. Цербереву нужно представление. Он хочет провести всё в твоём присутствии: обыски, допросы, унижение в прямом эфире по нескольким новостным каналам. Шоу, как всегда. Кстати, ты оставайся пока в провинции, сиди там. Во-вторых, одно дело Лейбман, другое ты – разные калибры. Я так и знал, что он сначала людей помельче будет закрывать. Но времени мало. Надо отвечать, а то он может и до Льезгина добраться. Я этот балаган быстро прекращу.
– До Льезгина? Сколько ты ему бабок дал? – Надрывая, горло прошипел Громов, – он же ненадежный, идиот! Он всех нас сдаст!
– Тише, Саша. Всё под контролем.
– Почему ты вообще со мной не посоветовался?
– А что мне с тобой советоваться, Громов? Ты бы все деньги предложил у себя хранить? Тогда бы Цербереву пришлось явиться к тебе и накрыть всё разом. Так мы хоть и подставили Никиту под удар, но выиграли время. Эти козлы пусть немного порадуются, пока будут думать, где дальше искать.
– Хорошо, а нам-то что делать? – Спросил Громов, вытирая вдруг вспотевший лоб.
– Что делать? Вот увидишь: я уберу Церберева с Кисловым и всех их прихвостней; первым делом к Пахану поеду. А то уверен, что это уже дошло до ближайшего окружения, и может даже Пахан знает. Но это не страшно. Эти двое к нему прорвутся только через мой труп. А ты, Саша, не кипишуй. Посиди день-другой в губернии, пока я сам разберусь.
– Уберёте? С концами?
– Не знаю ещё. Пока поставим на тех, кто рангом пониже. Надоели они мне оба до смерти. Кислов ещё с этой своей порнухой вечной. Ты ведь последнее время никого со стороны не ****?
– Кого со стороны? Что? – Громов не сразу понял.
– Ну, официантки к тебе не клеились или на баре кто?
– Нет, – отрезал Громов, – вроде нет.
– Значит, пока не попался. Следи, кого в койку тащишь. А то потом по каналу Пахана покажут. У Кислова, знаешь, какая коллекция порнухи…
Громов плохо понимал, что происходит. Но предупреждение не связываться с незнакомыми девушками всё-таки принял. А и то, правда, можно сильно влипнуть.
– Всех – нахуй, – отрезал Начальник, – за одно и Юра с его сынками  потише будет.
– Ну, хорошо. А мне когда можно возвращаться? – Уже спокойнее спросил Громов.
– Буквально дня через два. Кстати, там у тебя неподалеку, должно быть одно предприятие, проблемное. Раз уж ты недалеко, съезди туда, посмотри. Пока всё из-под контроля не вышло.
– Да что я-то опять? – возмутился Громов, – тут и ОМОН, и Гвардия Пахана. Если есть проблемные предприятия, то пусть они и разбираются. Что мне-то ездить?
– Громов, ты меня заебал препираться. Объясняю: если до тебя дойдёт дело, то ты – на официальном задании в далёкой губернии, разбираешься в вопросе невыдачи зарплат, пресекаешь забастовку, потенциальный бунт, антигосу.., тьфу, да что я тебя учу, сам всё знаешь. Не рассказывать же, что там у Патриарха проблемы с кадрами?
– Ладно-ладно, – промямлил Громов, – хорошо, я поеду.
– Вышлю тебе координаты. Давай, отбой.
Начальник повесил трубку. У него уже был план действий. Он объявил экстренную ситуацию. В целях безопасности Пахана, только Комитет решал кого допускать, а кого не допускать к нему на аудиенцию. Сделав пару звонков в Администрацию, Начальник договорился, чтобы теперь Церберев и Кислов допускались к Пахану только через КНОПБ, то есть, вообще не допускались.
После этого Начальник набрал ещё один телефонный номер, и в воздухе на синем экранчике повисло круглое лицо молодого паренька в очках. 
– Игорь, – сказал он басом пареньку, – у тебя всё в порядке, работаешь?
– Да, Алексей Алексеевич, официальные распечатки будут готовы завтра. Вам их доставят первым делом утром.