Мечты, мечты, где ваша сладость

Это было давным-давно, более шестидесяти лет назад, я учился в четвертом или пятом классе. Однажды, на уроке, я увидел в учебнике географии картинку, на которой было изоб-ражено необыкновенное дерево, которое я никогда не видел. Под картинкой я прочитал: «Баобаб – дерево-гигант, житель африканской саванны», которое африканцы называют «дере-во жизни». Может быть, написано было по-другому, не помню, но я был потрясен. И образ этого дерева-гиганта остался в моей памяти навсегда. И всю жизнь я мечтал увидеть это чудо-юдо. Только через много лет я понял, что эта мечта определила выбор моей жизненной про-фессии. Интуитивно я почувствовал тягу к «перемене мест». Ведь чтобы осуществить свою мечту, надо отправиться в Африку. Только журналист никогда не сидит на месте, всегда в движении, всегда в поиске. И уже в школе я определил своё жизненное кредо: стать журнали-стом. Может быть, я был слишком самоуверенным (это присуще молодым), и мне следовало искать приложения своих небольших способностей в другой области. Но я никогда не пожа-лел, что стал «неизвестным» журналистом, потому что получал неизгладимое удовольствие и удовлетворение от неустанного творческого труда и… движения. А движение – это жизнь!
Не могу, чтобы не рассказать хоть немного об этом «дереве жизни», как называют его африканцы, которое в значительной степени определило мой профессиональный выбор. И я выразил свои чувства словами рыбака на берегу великой реки Африки Конго, который расска-зал мне сказку-притчу о баобабе. С его слов я написал небольшой рассказ (эссе) об этом не-обыкновенном дереве, которое в Африке почитают и называют «бессмертным».
На необъятных просторах африканской саванны растёт это дерево-богатырь. Всем де-ревам дерево! А этот баобаб стоит на берегу реки Конго, на окраине города Браззавиль, где находился мой корпункт. Под его сенью у меня состоялся памятный разговор с местным ры-баком, который конопатил свою видавшую виды пирогу (лодку, выдолбленную из ствола де-рева).   
 «Каждый день, когда солнце скатывалось за горизонт, жара спадала и затихал гомон птиц в кронах деревьев, две пальмы-красавицы выходили посудачить на поляну, где рос баобаб, - начинает свой рассказ Одинга (так звали рыбака). - И всякий раз они начинали «пе-ремывать» косточки своему соседу. «Ну и урод же ты, баобаб, - говорила одна из пальм, осто-рожно дотрагиваясь своими листьями-веерами до его шершавой коры. - Нет в тебе ни стати, ни красоты. Ты такой толстый, что тебя нельзя даже «обнять», а твою крону не объять взгля-дом. Люди и животные сдирают с тебя кожу, ломают ветви и вырубают в твоем теле даже пе-щеры и норы. Обезьяны едят твои плоды, звери обгладывают тебя. Ну, какой ты «мужик»? Од-ним словом, ты урод, баобаб!».
Надоело старому богатырю слушать болтовню кумушек-соседок и говорит он им: «Не красив я, согласен, обглодан и истерзан людьми и зверями. Это верно. Но, очевидно, я нужен им. А вы стройны, красивы, но никому не нужны. Каков в вас прок?».
Всем нужен баобаб, и людям, и зверям. Плоды обожают обезьяны. А чего только не делают люди из его плодов и древесины! Из его богатых питательными веществами и витами-нами семян изготавливают похожий на кофе напиток. Из них же выжимают масло для кули-нарных нужд. Из скорлупы получают «мыло». А красным соком из корней местные красавицы натирают кожу, чтобы придать ей мягкость и эластичность. Мягкая и податливая кора идёт на изготовление бумаги и тканей. Человек использует и листья баобаба в своей аптеке, приготав-ливая настойки, снадобья и экстракты от лихорадки, укусов насекомых и других «болезней». Из них же готовят различные супы и салаты, а из цветочной пыльцы варят клей.
О необыкновенной жизнестойкости этого дерева в Африке ходят легенды. Потеряв кору, оно не гибнет, как другие деревья, а восстанавливает её. Оно не умирает даже, когда па-дает. Если хотя бы один из его корней не утратил связи с землей, дерево продолжает жить. Я видел баобаб, который буйно рос, лёжа в воде. Река подмыла берег, и великан не устоял. Но несколько корней зацепились за почву и давали ему живительные соки. В Африке, говорят, никто не видел «мертвый» баобаб. Ходит даже молва о его бессмертии. Пусть это не так, но продолжительность его жизни действительно велика - от одной до пяти тысяч лет!
Слышал, что африканцы называют баобаб деревом-домом. Нередко в дупле гиганта живут не только звери, но и люди. Зачастую они специально вырубают в стволе настоящую комнату. Мне, например, показали жилище в баобабе, которое «вырубил» себе знаменитый английский путешественник Стенли. Другой известный исследователь африканского конти-нента Ливингстон описал и тем самым прославил баобаб, в дупле которого свободно разме-стилось более двух десятков человек. В Кении, на обочине одной из магистралей, стоит баобаб-дом с дверью и окном. В Намибии есть баобаб-баня, а в Зимбабве в дереве-гиганте устроили автобусную станцию, в «зале ожидания» которой умещается до десятка пассажиров. В Ботсване в дупле баобаба оборудовали …тюрьму. 
И вот, спустя двадцать лет после нашего заочного (книжного) знакомства, я стою у этого дерева-гиганта, обхватив (обняв) руками его ствол (его не обхватят даже десять чело-век), прислонившись щекой к его шершавой коре, пытаясь взглядом охватить его крону, и не могу выразить словами свои чувства. Мечту не выразишь словами!
Может быть, эту сказку-притчу я выдумал? Может быть, но я мечтал когда-нибудь написать подобное эссе. Как прекрасны эти мечты, если они превращаются в…сказки.
Но есть мечты совсем другого рода, мечты, убаюкивающие человека, мечты, рождаю-щиеся во время праздности и бессилия, расслабляющие его волю, погружающие его в атмо-сферу ложной занятости и пустопорожних иллюзий, мечты, поддерживающие своим влияни-ем ту праздность и то бессилие, в среде которых они «родились» (Манилов), писал русский общественный деятель и публицист Писарев.
Но есть мечты, одухотворяющие человека, вселяющие в него жажду деятельности, мечты, воодушевляющие его порыв обрести крылья и подняться в небо (дьяк Крякутный).
Однажды мне посчастливилось побывать в Доме-музее «калужского мечтателя», ставшего нашей национальной гордостью, К. Э. Циолковского. Я, как человек другого поколе-ния, представитель эпохи покорения и освоения космоса, был буквально потрясен: я дотро-нулся своими руками до первой ракеты, сделанной из обыкновенной жести руками этого ве-ликого ученого и изобретателя, который указал человечеству путь в космос.
 Земля – колыбель человечества. Но всегда оставаться в колыбели невозможно, гово-рил Циолковский. И он задумал найти средство, чтобы «разбить» оковы земного при-тяжения, «освободить» человека и «унести» его мысли в космические дали. Он не «витал в облаках», он посвятил всю свою жизнь и отдал все свои силы, чтобы дать современному Ика-ру другие крылья, преодолеть земное притяжение и подняться в небо к другим мирам. Обык-новенный учитель К.Э. Циолковский мечтал и работал, не покладая рук. Это был поистине «си-зифов труд». И его «фантастические» мечты сбылись.
Разбирая семейный архив, случайно, наткнулся на пачку писем, связанных золотой тесёмочкой, которые я написал своей будущей жене давным-давно. Дрожащими руками раз-вязал веревочку, и пожелтевшие от времени листы бумаги, исписанные детским (учениче-ским) почерком, рассыпались по столу. Первое попавшее под руку письмо меня поразило. О, Боже! Неужели это я написал своей подруге столько (более ста) писем? Нет смысла переска-зывать их содержание, как нельзя пересказать то, что чувствовал пятьдесят лет назад. «О люб-ви не говорят: о ней всё сказано».
В моей памяти, как в зеркале, возникла картина самого яркого периода моей жизни, наполненного радостным ощущением своей значимости, трепетным ожиданием чего-то неиз-веданного, которое возникает в душе человека только в этом возрасте, полным надежд и …первых разочарований. От этого ощущения прелести, полноты жизни хочется петь, кричать или, в крайнем случае, кому-нибудь рассказать. И рука тянется к перу, а перо к бумаге, кото-рая источает, как сказал наш великий классик, неповторимый «аромат». «Запах» чистого ли-ста будоражит мысли, которые ложатся потом строками слов на бумагу. И этот аромат я вды-хал на протяжении многих лет в профессиональной журналистике. Как прекрасно сказал по-эт, «юность прошедшая просто бессмертна». И я «увековечил» её (хотя бы для себя) на бумаге.
Какие слова, какие яркие эпитеты, какие ёмкие выражения, как из рога изобилия вы-ливались и ложились на бумагу из-под моего пера! Таких слов я, уже будучи профессиональ-ным журналистом, не находил для своих книг и корреспонденций. В спешке я торопился жить, торопился «чувствовать» время. И только сейчас понял, что в эпистолярном жанре я больше преуспел, чем в журналистике. Потому что это была проба пера, как первая любовь, которая остаётся в сердце на всю жизнь. Я никогда не исправлял, тем более не переписывал письма. Как никогда не переписывал свои корреспонденции и статьи, потому что убедился, что первый вариант, как первая любовь, всегда лучше следующего.
Так и в жизни я никогда не отступал от первоначальных планов и всегда доводил их до завершения. Торопись, мой друг! Делай так, чтобы о тебе, как сказал поэт, говорили: «Он жить торопится и чувствовать спешит» и …любить, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Но, чтобы «остановить мгновение», «не спеши, когда спешить нельзя».
Если у тебя возникнет потребность сказать что-нибудь (хотя бы в письмах матери или любимой), возьми чистый лист бумаги и испытай себя, исповедуйся. И ты почувствуешь дви-жение своих застоявшихся мыслей, ощутишь неповторимый животворный аромат бумаги, на которой написана история человечества и будет «увековечена» история твоей жизни.
Итак, мой друг, будем мечтать и …писать, чтобы вновь «прожить» свою жизнь и ощу-тить «сладость» сбывшихся надежд и горечь прошлых разочарований! Мечты, мечты, где ваша сладость?