Тайна зимнего утра

Мороженое в  креманке  быстро  таяло.

Шарик  зеленого  фисташкового  соединился с  белым пломбиром и, поделившись с ним своим ореховым вкусом,  образовал цветную лужицу.  Липкая капля упала с ложечки  на пластиковый стол и к ней сразу же устремилась назойливая муха, в предвкушении добычи  потирающая лапки. 

Леша в очередной раз зачерпнул  ложечкой жидкое  мороженое, но есть так и не стал.

-  Пойми, сынок, такой шанс нельзя упускать,  если откажусь, эту возможность отдадут  другому  программисту, – говорил  отец, нервно покачиваясь на стуле и напряженно вглядываясь в глаза сына. – Ты ведь остаешься не один, рядом с тобой всегда бабушка, а с моей загруженностью на работе мы и так видимся не часто. Я  буду тебе  писать,  и звонить, обещаю!
 
С каждым новым  предложением   голос отца  становился  все увереннее.  Вот только лицо мальчика  на протяжении всего разговора оставалось безучастным.  И было непонятно, он  безразличен к услышанной новости, или невнимательно слушал отца.
 
– Я тебе и компьютер крутой  присмотрел,  твой старый давно  надо было выбросить,  а с  новым столько возможностей! Мы обязательно вместе настроим его, я тебе игры  закачаю! Да и видеться мы сможем даже чаще, чем сейчас. И все благодаря технике!  Вот сидишь  ты на кухне, пьешь чай и со мной  по компьютеру разговариваешь. Хоть каждый день общайся, здорово, правда? – И он с надеждой взглянул на сына.

 А Леша в это время смотрел  на маму.

 Она стояла за спиной отца,  и взгляд ее был обращен  куда-то в сторону.  Проследив за взглядом мамы,  Леша увидел за  столиком,  стоявшим  ближе  к выходу из летней площадки, молодую женщину.

Перед ней  остывал в  чашке  кофе, а на огромной тарелке, посыпанной сахарной пудрой,  сиротливо лежало нетронутое пирожное.  Женщина курила,  рука  дрожала, и стряхиваемый пепел все норовил попасть  не в пепельницу,  а в  стоящую рядом  тарелку с десертом, пытаясь  составить конкуренцию сахарной пудре. Алый след от помады на чашке с кофе неприятно бросился в глаза, и Леша вздрогнул.  Незнакомая женщина  повернула голову и посмотрела  в  их сторону.  И в этом стремительном повороте головы, и во внимательном, немного испуганном взгляде,  чувствовалась  заинтересованность в их с отцом беседе.

Первый раз мама пришла к Леше через несколько дней после   похорон.  Он уже засыпал,  подтянув,  как можно выше,  колени к животу и вжавшись головой глубоко в подушку. Так меньше всего болело и ныло внутри, а из соседней комнаты не слышны  бабушкины  молитвы.

И вдруг ему на мгновение показалось,  что  в комнате кто-то есть.  А затем этот  кто-то присел на кровать так, как любила садиться мама - с самого краешка, почти невесомо.
По вечерам, когда он был маленький,  укладывая его спать,  она устраивалась  в ногах и  читала в  который раз любимую им  сказку о Карлсоне – любителе варенья и  тефтелек.  А он под тихое чтение мечтал и о собаке, и о верном друге, и о собственном  домике на крыше.

 Сонный, он поднял голову и в полумраке комнаты увидел маму. Она сидела на кровати, на своем обычном месте и смотрела на него.
 Ни страха, ни удивления он не почувствовал. Только сердце сильнее забилось внутри, разливая по телу тихую радость.
 
 Болезнь мамы,  избегающие взгляды взрослых при виде его вопросительных глаз,  стоящая на коленях перед единственной иконой бабушка.
 
И похороны.
 
 Этот день он не забудет никогда.  Стоял возле могилы и не верил, что это лежит его мама, таким  незнакомым  показалось  ее лицо. А когда на последних словах молитвы  батюшки, при тихой погоде, вдруг налетел ветер, закружил вихрем,  согнав  в  небо  стаю ворон, бабушка, наклонившись, прошептала.
- Мама прощается с нами. – И тихо заплакала, вздрагивая всем телом.
 
Да и немного  времени прошло, чтобы поверить в то,  что мамы больше нет. Ведь там, в гробу, лежала чужая женщина, совсем не похожая на его веселую и ласковую маму.   А может причиной   тому   бабушка, твердящая  постоянно, что смерти нет и мама всегда рядом, наблюдает за ними - только мы ее не видим.
 
 Как оказалось, это она, бабушка,  ее не видит.
 
 А для Леши вот она, рядом  сидит и печально смотрит  на него,  мол,  прости,  сынок, подвела  я тебя, оставила!

Потом еще несколько раз она приходила.

То появится в проеме двери – стоит и наблюдает,  как они, с еще здоровой и полной сил бабушкой пьют  чай с вишневым вареньем.  То окажется  в кресле,  напротив    мгновенно постаревшей после ее ухода,   матери.   Будет сидеть и  слушать, изредка покачивая головой,  как та неестественно весело и громко говорит о будущем,  и о том,  что все у них будет хорошо, жизнь наладится и потечет, как и прежде.

Появление мамы на площадке летнего кафе для Алеши было впервые появлением вне дома.
 
Значит, она хотела обратить Лешкино внимание на что-то важное, на то, что он сам бы не заметил. Но в чем эта важность?  Он вспомнил свидание с отцом. Кроме яркой женщины за соседним столом,на которую указывала мама, никаких других странностей он не заметил.

На кухне, где он раскладывал на блюдечке разноцветные таблетки для бабушки,закипел на плите чайник.

-Ну и что будем делать? – произнесла мама в тот момент, когда  Леша  наливал в чашку чай. Рука дрогнула, и  заварка пролилась на стол. Давно он не слышал, как говорит мама.
 
 Она сидела  возле стола, подперев голову рукой.  Бледная, с темными  кругами под глазами,  такая родная и чужая одновременно.

– Ведь уедет, и поминай, как звали,- глухим голосом продолжала говорить мама. – А бабушке становиться все хуже день ото дня, останешься совсем один.  Не  такой  ты уж и взрослый, сынок,  чтобы заметить произошедшие изменения в жизни отца. Не до тебя ему сейчас.  Ну да  бог ему судья! – и она тяжело вздохнула.
 
Леша нес чашку  в комнату бабушки, а мамины слова звучали эхом в голове – останешься совсем один!

Бабушка больна, но Леша верил, это ненадолго. В старости часто болеют. Что надо немного подождать, и наступит улучшение. Ведь не зря же он бегал в аптеку, покупал лекарство, то, что врач выписал.  Оно обязательно поможет и бабушка окрепнет.

И вновь  будет варить свой любимый куриный бульон, дежуря возле кастрюли, чтобы тот оставался прозрачным,  и при каждой варке  утверждать, что он целебный,  придающий  телу сил.

Но  как быть, если мама права,   он не знал.  Зря, наверное, не сказал отцу о болезни бабушки. Хотя,  что это могло изменить? За последнее время отец еще больше отдалился от них, погрузившись полностью в свою, неизвестную для Леши, жизнь. 

Вернувшись на кухню, Леша обнаружил маму все еще сидящей за столом. За окном сгущались сумерки. В домах напротив вспыхивал огоньками свет. В полумраке кухни и повисшей кругом тишине было спокойно.

– Сынок, я вот задержалась, вернее, отпросилась. Вопрос один остался нерешенный. – Голос мамы, тихо прошелестев, нарушил тишину. – Все обдумывала, как тебе объяснить. Я ведь и сама все только узнала. Показано мне было. Жаль, времени мало отпущено, прощаться нам пора, поэтому послушай историю о давних событиях.
И прости, что в твои двенадцать лет на твои плечи выпало так много непосильной ноши, и то, что ты сейчас услышишь, мальчику твоего возраста, скорее всего, сложно понять. Рассказ и мне дастся с трудом – я совсем не уверена, поможет ли он тебе или еще больше усугубит положение дел тягостными мыслями.

Но то, как в последнее время обстоят дела в нашей семье, не оставляет мне выбора, да и правда, скрытая годами, должна быть услышана. Ты сейчас единственный, кому я могу ее открыть.

Впервые за последний месяц чувство апатии у Леши сменилось на заинтересованность. Отодвинув бабулину любимый фикус, он уселся на широкий подоконник, приготовившись внимательно слушать.

И мама, иногда останавливаясь и замолкая ненадолго, как будто переживая события того зимнего месяца, а может перед ее глазами возникали картины той ночи и утра, начала свой рассказ.


В роддом привезли роженицу. И все, на первый взгляд, было благополучно. И подошедший срок родов, и предоставленная медицинская карта и внешнее состояние женщины. Все говорило о норме до того времени, пока не началось обычное обследование при поступлении. Сделав необходимые медицинские измерения, врач расстроилась. Даже, не сдержавшись, произнесла вслух:
– Надо же, конец смены, и такой тяжелый случай.

Смена заканчивалась в восемь утра. Часы показывали три ночи.

Тяжелый случай сидел на стуле с отекшими ногами и огромным животом, и не понимал, почему он тяжелый. Ну, кружится немного голова, так это и понятно, тридцать килограмм веса набрала, передвигаться с таким животом проблемно. Собираясь, еле ноги втиснула в сапоги, да старенькая шуба не застегнулась. А в основном чувствует себя хорошо и не понимает, почему вокруг нее так суетятся медсестры и врач.

Через полчаса, когда она уже лежала в предродовой палате, к ней на кровать подсела врач. Ласковым голосом сообщила, что они готовят операционную, времени нет, есть угроза для жизни плода, и о самостоятельных родах надо забыть. Ко всем существующим проблемам добавилась еще одна – очень высокое давление. И для успокоения добавила: – Для вас это единственно возможный вариант. Надо готовиться к операции. Оперировать буду я.

Женщина подошла к окну. Обхватив руками свой огромный живот, несколько минут смотрела, как по улице бегут, кутаясь в воротники, первые ранние прохожие. Полюбовалась чистым белым снегом, порадовалась за ворону, раздобывшую где-то корку хлеба, а потом тихо произнесла.
– Хорошо, я согласна!

Женщиной, стоящей возле окна, была твоя бабушка, сынок, а моя будущая мама.
В ходе операции случилось непредвиденное открытие. Крупная и здоровая девочка заслонила собой маленькую и хрупкую сестричку, со слабым сердцебиением, которое не смог услышать участковый врач. Да и при поступлении никто не удосужился прослушать, ограничившись минимальным осмотром, измерением давления и температуры. Да еще карточку пролистали, где отмечалось, что осмотры проходились вовремя и беременность протекала в норме.

На последующее состояние близнецов оказало влияние и потерянное время. Но, если одна из девочек, та, что крупнее весом, проявила тягу к жизни, начав покрикивать, суча ногами и требуя внимания, то крошечная девочка едва дышала.


В операционную зашел главврач. Взглянув на крохотное тельце со слабыми признаками жизни, нахмурился. Конец года. Внесенная в отчет единственная смерть за весь годичный период означала не только нагоняй от начальства. Молодой и амбициозный, заботящийся о своей карьере больше, чем о персонале и поступающих к нему роженицах, он не мог открыто заявить, что допущена врачебная оплошность. Понимал, что там, наверху, он многих разочарует, и особенно свекра. Ведь это ему он обязан столь высокой должностью в таком молодом возрасте.

До этой неприятности он слыл перспективным, с вероятной возможностью перевода в столицу.

В том, что новорожденная не жилец, молодой главврач не сомневался.

И он принял единственно правильное для себя решение, распорядившись о второй девочке очнувшейся матери не говорить. Она слаба, роды были тяжелые. Да и зачем ей наблюдать, как уходит ее малышка, только лишний раз травмировать после перенесенной сложной операции. Пусть уж лучше, любуется пухленькой и славненькой девочкой, прикладывая к набухшей груди.

Подчиняясь воле главврача, пригрозившего всем административными понижениями за халатность и запугавшего проверками, все присутствовавшие на операции согласились молчать. Кому нужны неприятности накануне Нового года, проверки соответствия квалификации, понижение в должности, а может, и само увольнение? Так группа людей вовлеклась в сговор, имевший свои последствия.


В дверь позвонили. Леша бросился открывать. На пороге стояла соседка, подруга бабушки по чаепитиям и разговорам про жизнь, Анна Павловна. Когда бабушка слегла, она, деликатничая, под предлогом проведать подругу старалась помочь мальчику по хозяйству. Готовила обед, устраивала стирку, бралась за веник.

Вот и сейчас, держа в одной руке пряники, а в другой увесистый пакет, она объявила, что пришла пить чай. Для Леши это означало, что скоро на столе появится ужин из трех блюд. Анна Павловна, удивившись, что Леша сидел в темноте, загремела кастрюлями.

А мальчик с сожалением посмотрел туда, где еще недавно находилась мама.
Дав небольшой отчет Анне Павловне, как чувствует себя бабушка, и какое лекарство принимала, и, выслушав историю о соседской Мурке, обнаруженной под утро с пятью новорожденными котятами, Леша ушел к себе в комнату. Захотел остаться один, чтобы обдумать мамин рассказ.

Свет включать не стал. Он уже не боялся темноты. За последний месяц, как-то быстро повзрослев, Леша многое начал понимать. И то, что у отца появилась женщина, и то, что старики уходят. Многое, но не все.

Из того, что поведала мама, Леша понял главное – у его бабушки, когда-то молодой и здоровой, родились девочки-близнецы. А значит, у мамы была сестра.
Что случилось с маленькой девочкой, мама так и не успела рассказать.
Под дверь его комнаты проник запах жарящихся котлет, и Леша только сейчас почувствовал, как он проголодался.

На следующее утро, едва солнце, раздвинув шторы, заглянуло в комнату, мальчик проснулся. И хоть торопиться никуда не надо, уже  месяц как все школьники отдыхали на летних каникулах,  он старался вставать пораньше. Теперь он хозяин в их не большой - Леша да бабушка, семье.

Первым делом забежать к бабушке, узнать,  не нужно ли чего? Воды принести,  таблетки подать, или  помочь добраться до ванной комнаты, куда бабушка еще старалась ходить  сама.

Затем завтрак. Залитая кипятком и накрытая блюдцем овсянка, брошенный в чашку пакетик чая. Иногда пара сваренных яиц всмятку. Еще реже – бутерброд с колбасой. Чуть позже придет сердобольная Анна Павловна, она и присмотрит за бабушкой и накормит.
А он, Лешка, поедет сейчас на стадион. Сегодня  играет его любимая команда. Должна состоится товарищеская игра между двумя футбольными клубами.

И спустя полчаса он выбежал из дому.


Жаркий июль плавил асфальт. Раскаленный, тот  поднимал в воздух искажающие пространство горячие потоки. И улицы в дымке, и вся  действительность вокруг, казалось,  колышется  в мареве летнего зноя.

Остаток пути Леше  предстояло пройти через тенистый парк. Но к выходу из парка он так и не дошел.

Пройдя с десяток шагов, он чуть не споткнулся, увидев маму.

На скамейке, окруженной кустарником,  в тени огромного дерева, она показалась ему грустной и беззащитной.
Леша  присел  возле нее, понимая, что для окружающих все выглядело так, будто на пустой скамейке решил отдохнуть одинокий, скучающий паренек.

- Это наша последняя встреча, сынок. Завтра сороковой день, мне пора, - печально произнесла сидящая рядом мама, – ты думал о том, что я тебе вчера наговорила?

- Да, мама, я  понял, что была еще одна маленькая девочка, твоя сестра. Но что с ней случилось потом, ты так и не успела рассказать.

Мама качнулась, словно от налетевшего ветра,  о котором в такой  жаркий день можно было только мечтать, и, наклонив голову,  закрыла  глаза. За то время, пока она сидела, погруженная в свои мысли,  мимо лавочки прошествовали дедушка с внучкой.

Девочка, с озорными глазами и ямочками на щеках, держась за тросточку, толкала перед собой вращающийся шар, в котором с шумом подпрыгивали пластмассовые  зайцы и белочки. Старик, в льняных брюках и сандалиях на босу ногу, вытирая  платком со лба выступающий  пот, едва поспевал за шустрой и веселой внучкой.

Леша молчал, ждал, когда  мама начнет говорить. И мама, не обращавшая внимания  или не слышавшая, что происходит вокруг, снова заговорила.

- А девочка выжила. Она цеплялась за жизнь всем своим  крохотным телом, и победила. Чем сильно удивила всех,  посеяв панику.

Роженица,  из-за которой пришлось пойти на обман, готовилась к выписке, любуясь славной, со светлыми волосами, дочкой.

Что делать с идущей на поправку девочкой, лежащей в отдельном, скрытом от посторонних глаз, боксе, никто не знал. Открыть правду участникам сговора даже не приходило в голову.
Этим бы они подписали себе приговор не только в профессиональной непригодности. Предав огласке произошедшие события того утра, они навлекли бы на себя открытие судебного разбирательства. И  понятно, чем бы закончилось для них правосудие.

Но тут им  помог случай.


В родильное отделение привезли женщину, с пороком сердца, решившую выносить ребенка на свой страх и риск. Беременность протекала тяжело, и гарантии, что она закончится благополучно, никто не давал.

При поступлении роженицы, врач обнаружил, что плод затих. Об этом сразу же донесли главврачу. И тот велел не распространяться.

Пока готовили операционную, время убегало.- На этом месте мама прервала свой монолог и внимательно посмотрела на Лешу. Она долго, с любовью осматривала каждую черточку его лица, перебирала  взглядом пряди волос, пытаясь запечатлеть в памяти навсегда и унести с собой в вечность  портрет дорогого сына.

- Время, сынок, не всегда наш союзник.  Иногда он и наш враг. Так и в нашей истории, ушедшее время сыграло на руку негодяям. Малыша спасти не удалось. И на следующий день, пришедшей в себя в реанимации женщине,  сообщили, что у нее девочка. Молодая мать обрела долгожданное дитя, а моя маленькая и слабенькая сестричка - новую семью.

И я несказанно рада, что она не только выжила тогда, но и по сей день радуется жизни.


В этот момент на лавочку примостилась молодая пара. Парень обнял девушку и что-то зашептал ей на ухо. Та, запрокинув голову, звонко  расхохоталась. В подтверждение своих слов юноша достал телефон, приладил наушники,  один взяв себе, а другой, отдав спутнице. И прижавшись  друг к другу головами, уткнувшись глазами в экран, оба погрузились в мир интернета, периодически мелко вздрагивая телами от душившего их смеха.

Леша, понаблюдав пару минут за чудной парой, повернул голову. Место, где сидела мама, было свободным, и на него уже нацелилась семенящая по аллее, старушка. Он поднялся. Желание посмотреть футбол, исчезло. Да и грустно одному болеть за любимую команду. Друг Петька не придет, он уехал с родителями на море.  И мальчик быстро зашагал в сторону автобусной остановки.

Одновременно с подошедшим автобусом, с неба полился частый и теплый летний дождь. Солнце продолжало светить.  Капли дождя, обрушившиеся так внезапно, поначалу образовали огромные лужи, которые быстро объединившись, превратились  в  ручейки, весело устремившиеся вниз по улице.

Автобус вскарабкался на гору, и перед пассажирами открылся вид города, утопающего в зелени. Над городом, переливающейся аркой, зависла радуга. Дождь пошел на убыль, и вскоре совсем закончился. Летние солнечные дожди кратковременны.

Любуясь за окном радугой и впервые за прошедший месяц, чувствуя себя почти счастливым, Леша вздрогнул.

На запотевшем окне четко проступили слова – Волошино, Луговая 7. И мысль, не покидавшая его последние полчаса, где же находится сейчас украденная злыми людьми  мамина сестра, получила ответ.
Слова через минуту превратились в капли на стекле, и мальчик остро ощутил, это был последний мамин приход. Она не только написала ему адрес. Мама попрощалась с ним.

Он едва сдерживался, чтобы не расплакаться в громыхающем на ухабах автобусе среди чужих, разморенных от жары, людей.

Дома все оставалось по-прежнему. Из бабушкиной спальни в коридор проникал запах лекарств и ласковый голос Анны Павловны. Но мальчика сейчас беспокоило только одно. Среди книг, сваленных грудой в шкафу, он нашел старые папины инструкции по вождению машин.

Когда-то давно, папа, посещая водительские курсы, усаживал на колени Лешу, и читал ему о правилах поведения на дорогах. А потом они вместе долго рассматривали карту окрестностей, выбирая места с озерами и речушками, куда можно поехать летом отдыхать на новенькой папиной машине.

Атлас автомобильных дорог лежал в самом низу стопки.

Леша собрался изучить карту, в частности местность, прилегающую к их городу.  Поселок, с таким цветочным  названием – Волошино, отыщется на карте. Ведь он не глупый, понимает, что женщина жила где-то поблизости, иначе как бы она попала в  больницу их городка.

Компот и пряник, оставленный  доброй соседкой на столе, так и остались не тронутыми. Леша ликовал!

На одной из страниц атласа ему удалось найти затерянную среди многочисленных населенных пунктов маленькую точку с обозначением – Волошино. Возле поселка проходила ветвь железной дороги, а значит, добраться до  него на электричке не составит труда. Указывалось и расстояние – 170 км.


В начале прошлой осени в их городке произошло ЧП. Двое подростков, отправившись в лес за грибами, заблудились. К счастью, поиски оказались успешными. Ребят разыскали.
Но физрук их школы, не оставшись равнодушным к случившемуся, организовал группу детей и, по выходным дням, водил их в поход. Учил экипировке путешественника, выживанию в лесу и  ориентировке на местности. Леша тогда не пропустил ни оного похода. Радовалась его увлечению и мама.

И вот сейчас, достав из рюкзака тетради, позабытые в нем с последних учебных дней, он начал укладывать необходимые вещи в дорогу. Когда рюкзак был собран, взгляд остановился на машине-копилке.

Белую глиняную копилку Леша обнаружил под очередной новогодней елкой. К ней прилагались краски для раскрашивания, надпись на этикетке гласила - набор для творчества.
 Раскрашивать копилку помогала мама. Яркая красная машина улыбалась полуоткрытым ртом с одним зубом, и хитро щурила глаза.

Собрав осколки и пересчитав накопленное  денежное  богатство, мальчик, подхватив рюкзак, выскочил из дому.

На пригородном  вокзале, прячась в тени, дожидался своих электричек  немногочисленный народ.

Леша остановился за киоском. Заплеванный асфальт, с окурками и недоеденными обедами, брошенными мимо урны, это место оказалось единственным свободным в тени.

Подошла электричка, и мальчик смело шагнул к ней.

В полупустом вагоне гулял ветерок, тщетно пытаясь предложить хоть каплю прохлады. Леша, устроившись  у окна и  положив рядом рюкзак,  принялся рассматривать замелькавший пейзаж за окном.


Еще находясь дома, он выбрал из альбома несколько фотографий мамы.
На одной она смеялась - лучшая студентка курса, гордость семьи.  Со второй  на него смотрела молодая женщина с малышом на руках. Маленький Лешик, с беззубой улыбкой, уютно сидел на коленях у мамы. И последний снимок, отложенный им в сторону, где они втроем - здоровая мама, полная сил бабушка, и он, выпускник начальных классов. Мама в голубом платье в белый горох, бабушка со сбившейся прической, и Леша, в ненавистном галстуке и с букетом цветов, обнявшись, стоят  на пороге школы, захваченные врасплох фотографом-любителем. Но все вместе, на залитом солнцем дворе, где еще недавно звенел колокольчик, а из самых больших неприятностей - натертая от новых туфель ступня да сбивающийся на бок галстук.

Он вложил  фотографии во внутренний карман рюкзака, и теперь, глядя в окно на проплывающие мимо дома и переезды, думал о том, что поступил правильно, захватив их с собой.

По вагонному проходу, держа корзину  впереди себя, шла грузная  женщина, громко перечисляя  названия начинки пирожков, которыми она торговала.

Остановившись возле Леши, предложила  горячий пирожок и ему. Он выбрал с вишней.
Пирожок был теплым, с  липкими, от выступившего вишневого сиропа, боками.  Откусив огромный кусок от пирожка, Леша заметил, как на него с жалостью смотрит, прячущая деньги в кошелек, продавщица.

- Ты давно не ел? И почему один путешествуешь? Сирота, небось? – И она пристально осмотрела мальчика, обратив внимание  на его неухоженность.  Затем, глядя  на полную корзину товара, который еще нужно было продать, она заторопилась к выходу.

Леша, глотая ванильное, пышное тесто, со слезами на глазах,сам не понимая, как вырвались у него эти слова, выкрикнул вслед уходящей спине торговки:

- Я не сирота! Я к маме еду!

А за окном вагона проносилась середина лета.

Мелькала в солнечных бликах наполовину высохшая речушка, во дворах, закопавшись в пыль, дремали куры,  на веревке  весело развевалось разноцветное белье, а на окнах домов алела герань. Иногда мимо проплывали окраины леса, с застывшими свечками сосен и пушистых берез.

Под стук колес, утомившись от созерцания  пейзажа, Леша чуть было не задремал. Но тут громкоговоритель объявил нужную ему остановку.

Поезд, простучав колесами, умчался вперед, а Леша остался стоять посреди пустой и пыльной  платформы. Вдалеке, за зелеными садами, виднелись крыши первых домов.

Перекинув за спину рюкзак, мальчик зашагал в сторону поселка.

Кругом  царствовала  тишина. Казалось, весь поселок  погрузился  в послеполуденный сон. Даже собаки, мимо которых брел мальчик,  ленились  лаять.

А вот и Луговая улица. Дом, под номером семь,  самый последний. За его забором начиналось поле.

Леша подошел к невысокой деревянной калитке. Посреди двора светловолосая девочка укладывала в детскую коляску кота. Рыжий кот, голову которого украшал  детский чепчик, слабо сопротивлялся.

Скрипнула входная дверь дома. Леша повернул голову.

На пороге, в чужом халате, жмурясь от яркого солнца, стояла его мама.