Таблетки

Роман Саныч задавал стандартные для психологов и психиатров вопросы, вроде “Что Вас ко мне привело, чего ожидаете от наших с Вами встреч, чем вообще занимаетесь сейчас и как дошли до жизни такой”. Я рассказывал, скрывать мне, в общем-то, было нечего. Пытался выглядеть и чувствовать себя расслабленным, откинувшись на спинку кресла, но конечности всё равно мёрзли и меня потряхивало, как при любом мало-мальски важном или личном разговоре.

— Да, вижу эндогенную депрессию, хотя и не настолько, чтобы в больницу Вас укладывать. На воле толку больше будет. И болезненнее, кстати, но тем лучше. Проходя через сложности, потихоньку адаптируетесь. Биполярку, которую Вы сами подозреваете, не вижу, где мания-то? Манию мы с Вами будем как раз добавлять, — Роман Саныч ухмыльнулся. — Агрессию лучше направлять не на себя, а на мир вокруг. Использовать ее, чтобы на работу там сходить. По делам социальным. А не тратить ее на то, чтобы ненавидеть себя каждый день. Это распространённое заблуждение, что у депрессивных агрессии нет. Есть у них всё, просто направлено внутрь, на себя любимых.

Пытаться спорить я не стал. С дураками и психиатрами это бесполезно. Спорил я потом, в своей голове, размахивая кулаками после драки. Как, впрочем, и всегда. Роман Саныч прописал мне таблетки, любезно выдав первую пачку из своих запасов.

— Вы ведь знаете, про кого обычно говорят "первая доза бесплатно"?

— Знаю, конечно. Оттого и выдаю. Мне интересно, что дальше с Вами будет. Приходите через недельку, а лучше даже две, я на Вас снова посмотрю. Впрочем, если мои прогнозы верны, прибежите сами.

Принимал таблетки я исправно, убеждённый в необходимости оного и собственной дезадаптации. Я отчаянно надеялся покончить с бесконечными прогулами всего и везде и перманентным режимом “я месяц лежу на мятой кровати и не ем ни черта”. Прошла неделя, таблетки постепенно становились чем-то привычным, как и новый ритм жизни. Каждый день я вставал, продирал глаза, приводил себя в порядок и ехал работать с девяти утра до шести вечера, потом возвращался домой после рабочего дня в восемь, или же ехал на учёбу до десяти. Всё вокруг становилось повседневным и ужасающе реальным. Привычным, смертельно скучным. Потерявшим свой вкус, приевшимся. Бытовым, системным, упорядоченным. УПОРЯДОЧЕННЫМ НЕ МНОЙ.

— Роман Саныч, заберите таблетки.

Прошло две недели, я снова пришел на приём. Психиатр смеялся после моих слов, а был взбешен. Мне хотелось подняться с кресла и придушить его, но я не мог найти, к чему прикопаться, какой повод найти. За один только смех я не мог напасть, и он прекрасно это знал. Он ведь смеялся не надо мной, а над своими мыслями.

— Так и думал! После всего, что Вы мне рассказали, что пишете, художничаете, после Ваших рассказов про то, как отношения выстраиваете. Вы думаете, что первый так ко мне приходите? Каждый “творческий человек”, который ко мне обращался с Вашими симптомами, заканчивал так же, как и Вы, сидя вот в этом самом кресле, на этом самом месте, и говоря эти же самые слова. “Заберите таблетки”.

— Вас это забавляет, да? — я злобно процедил сквозь зубы.

— А не должно? Вы сами приходите за помощью, и сами же от нее отказываетесь потом. Заметьте, мои-то руки здесь чисты, я свою долю контракта выполняю.

— Мне-то что теперь делать? — ярость нарастала, и я уже готовился подняться с кресла.

— Вспомнить, с каким запросом Вы ко мне пришли. Я напомню, часть из того, что Вы говорили, была о том, что не хватает агрессивности. Чтобы дать сдачи или начать что-то делать. Что вы чувствуете теперь?

— А...грессию?! — настала моя очередь смеяться от абсурда происходящего. Мы хохотали вдвоём, как два идиота или просто старых друга над общей шуткой.

— Я ведь и сам этот препарат раньше принимал. Знаете, я очень люблю музыку. Многие авторы в психологии и смежных областях писали о том, что музыкой человек восхищается, когда она что-то задевает. С этими таблетками она совершенно потеряла своё “жало”. Да, играет что-то красивое фоном. Или не очень красивое. Не жалит. Не чувствую. Не восхищаюсь. Больше не принимаю препарат. С творческими товарищами было примерно это же. Из-за смены восприятия реальности, создавать они переставали. Всё казалось слишком привычным, или слишком простым, а для кого-то — слишком жизнерадостным.

— Очень знакомо и откликается. Всё начало казаться повседневным и серым. Прилизанным таким. Видимо, в черни мне лучше.

— Я ведь сейчас глупые вопросы начну задавать. А это плохо? А почему это плохо? Об этом и подумайте дома. Может, даже напишете чего. А на сегодня сеанс окончен. Приходите через неделю. Больше никаких таблеток, начнём с Вами реальную работу, если, конечно, дойдёте.

Вернулся к Роману Санычу я только через год. Не на приём, просто чай попить, рассказать пару историй. Больше никаких таблеток.