Хлебом единым

Сколько общаюсь с ветеранами Великой Отечественной войны, столько поражаюсь - какая же каждый из них, что называется - вещь в себе. Я вот знаю Ивана Максимовича Рубцова с моего детства, много раз у него брал интервью. Кажется, уже историю его боевых наград знаю больше, чем сам фронтовик. А вот - поди ты - иногда откроется с такой стороны, что ахнешь.
Нынче сидим за садовым столиком, говорим о больном, об Украине. Правнук, четырехлетний Максимка, на скамейке рядом - болтает ногой, дразнит щенка. Я знаю - Иван Максимович во внуке души не чает, часто на закорках носит по городскому парку.
-Я ж Украину освобождал, - вспоминает он с болью. - Да и какая это заграница? Там же русского солдата полегло - в три наката!
Максимка кинул щенку кусок хлеба. И неожиданно резко, так, что испугался даже я, Иван Максимович влепил любимцу сильный подзатыльник. Малыш зашёлся в крике.
Иван Максимович недоуменно поглядел на ладонь, которой бил, и пересадил внука на колено:
-Извини, брат, не сдержался. Но это же хлеб!
И - уже мне:
-У нас во взводе был рядовой Предтеченский, из духовных. Хороший был солдат, храбрый. Так не поверишь - он на хлеб молился!
-Как это? - не понял я.
-Да так! У нас там икон да крестиков не допускалось. Мы даже на могилу креста не могли поставить - хоронили ребят без отпевания. Пока не появился Предтеченский.
Так он ставил перед собой на пенек ли, на бруствер, или у осколка зеркала, где все брились, кусок хлеба. И на него молился.
А после и отпевать покойников стал с хлебом. Да ты не поверишь - вошли мы в город Самбор. А там в развалинах баба рожает. Так он и роды принял, и младенца окрестил через хлеб.
Что ты! Я с тех пор к хлебу отношусь, как к живому. Может - потому я и уцелел, что тоже на горбушку молился. Рядовой Предтеченский научил. А там без молитвы было страшно, даже самым старшим замполитам.
-И что - солдату не запрещали?
-Дык что запрещать? Человек над краюшкой бормочет перед боем - кому мешает? Абы труса не праздновал, а наш взвод геройский был. Может - через почитание хлеба нам и везло. Я вот прошел до Праги, и ни одного ранения.
Он погладил притихшего Максимку по голове и укорил :
-А ты хлеб - щенку. Вот я и не сдержался. А хлеб, брат ты мой - это, может, сам Бог. Ну, ступай, кинь щенку косточку... Да ты (это он уже мне) наливочку пробуй, своя она, из домашней рябины. Я не пью - сжег желудок еще тогда, в Германии. Как Предтеченского хоронили, то в помин пили какую-то дрянью из трофейной цистерны. Многие сгорели нутром. С тех пор и не пью.
А на могилке тогда оставили стакан шнапса и прикрыли кусочком хлеба.