История в красках

Объектив фотоаппарата захватывает мгновенье из жизни этого шумного парка. Несколько прохожих и заснеженные аллеи становятся лишь цифровой картинкой, запертой в этой черной штуковине.
- Вышло что-нибудь? - спрашиваю я Алису, которая листает снимки, уставившись в фотоаппарат.
- Да, неплохо получается, - отвечает она.
- Может тебя сфотографировать? - я смотрю на нее, отводя взгляд от фотоаппарата, - по-моему, будет отличное фото.
- Нет, ни в коем случае, - она поднимает на меня глаза и мило улыбается, - я не люблю фоткаться.
- Как хочешь, - говорю я и начинаю идти дальше.
- Не бурчи, - отвечает Алиса, идя за мной с фотоаппаратом на перевес, - каждому свое. Я - фотографирую, ты - пишешь истории, например.
- Да, но я иногда могу стать частью истории, так почему ты не можешь стать объектом своей фотографии? - спрашиваю я.
- Я не умею позировать, - говорит Алиса, - и это только одна из причин. Кстати, а я тоже стану частью истории? - решая сменить тему, спрашивает она, - ты напишешь про меня рассказ?
- Может быть, - тихо говорю я, не очень желая разговаривать на тему написанных историй.
Алиса резко останавливается, словно заметила удачный кадр где-то на горизонте.
- Ян, давай я тебя сфотографирую, - говорит она, буквально загоревшись этой идеей, - встань сюда, - она тыкает пальцем вправо, в сторону набережной.
Я тяжело вздыхаю, но, поняв, что этой участи мне не избежать, встаю туда, куда показала Алиса.
Раздается щелчок фотоаппарата и я быстро сбегаю из кадра, пока ей в голову не пришло сделать еще пару снимков.
- Так вот, - говорит Алиса, - ты постоянно пишешь про своих друзей и знакомых, приводя реальные ситуации из жизни. Почему ты не напишешь про себя? Слабо? - с вызовом спрашивает она.
- Нет, не слабо, - спокойно отвечаю я, - просто не знаю, что писать.
- Да что угодно. Уверена, у тебя есть куча историй, - она останавливается, проверяя только что сделанные снимки.
Я подхожу и опускаю взгляд на маленький экран, на котором высвечивается мой портрет. Алиса приближает фотографию.
- Давно хотела спросить, - говорит она, - что с твоими зрачками?
- А что с ними?
- Они разные, - она смотрит мне в глаза, словно проверяя, что картинка на экране ее не обманывает.
- Да, - подтверждая ее догадки, говорю я, - разные. Долгая история.
- А мы куда-то торопимся? Вот и расскажи ее мне, сам стань частью своей истории, изложив ее потом на бумаге.
- Да нет, она слишком глупая, чтобы о ней писать.
- Я слушаю, - улыбается Алиса, пряча улыбку за своим теплым шарфом. Мы продолжаем идти вдоль речки, оставляя следы на белом снегу.

- В общем, - начал я, - однажды, несколько лет назад, когда я только начал выходить из своей зоны комфорта, друзья позвали меня на игру в пейнтбол. Подумав, что это отличная авантюра, чтобы от нее отказываться, я согласился. - Алиса смотрит мне в глаза, словно они - рассказчик этой истории. - Площадка для игры находилась в нескольких десятках километров от нашего города и ехать туда пришлось на микроавтобусах. "Первое в жизни настоящее приключение". К слову, я никогда раньше не играл в пейнтбол и единственными стрелялками, существовавшими в моей жизни, были компьютерные игры. Нам выдали камуфляж, оружие, и, словно рыбок, выбросили на сушу. Как эти самые рыбки, мы начали дергаться, бегать туда-сюда по площадке, пытаясь попасть хоть в кого-нибудь. Но единственным результатом наших усилий были разукрашенные стены. На площадке располагалось трехэтажное заброшенное здание, на крыше которого засели "снайперы" то и дело обстреливавшие нас, не давая ступить и шагу. В общем, как ты понимаешь, первый раунд прошел в страданиях и боли и я почти решил, что пейтбол - это не мое.
- Ну, да, - улыбнувшись, ответила она, - компьютерной-то мышкой проще управлять.
- Именно, - подытожил я. - Так вот, пока был перерыв, у меня были проблемы с маской, которая была мне слишком велика и постоянно мешалась. Люди, которых я просил решить мои проблемы с маской, ничего не могли сделать. Перед началом второго раунда ко мне подбегает парень из команды и спрашивает что-то про маску. Решив, что он ищет свою маску, я кивнул ему на капот одной из машин, сказав, что там лежит какая-то. Во втором раунде заброшенное здание принадлежало нам, и я уже предвкушал, как заберусь на крышу и отомщу всем, кто меня обстреливал. Вход в него был через узкую дверь, по обе стороны которой расположились люди, готовые ворваться внутрь. Я же, не имея никакого понятия о стратегии и инстинкте самосохранения, пошел напролом. Не успел я переступить порог, как почувствовал острую боль в глазу и, словно от реальной пули, как в каких-нибудь боевиках, отлетел назад, упав спиной на землю. Наверное, где-то в полете до меня дошло, что парень мне говорил не про свою маску, а про мою, которой на мне, по всей видимости, не было, - на лице Алисы отразилось удивление и испуг. - У тебя было такое, что какое-то событие начисто стирается из памяти или заменяется чем-то другим, тем, чего не было на самом деле?
- Да, иногда такое бывает, - говорит она, - но чтобы не знать есть ли на тебе маска или нет? Это надо еще постараться, - ухмыляется она.
- Вот, видимо, я очень сильно постарался, - улыбаюсь я. - В общем, валяюсь на траве, бросив винтовку и вскрикивая от боли. Ко мне подбегает парень из команды, молча берет меня на руки и несет на выход, к организаторам. "Что случилось?" - спросил один из них. "Ему, кажется, в глаз попали" - отвечает парень. "А идти он может?", "Могу" - пытаюсь прокряхтеть я. "А чего ты тогда его несешь?" - задал логичный вопрос организатор. И парень кинул меня на землю, побежав играть дальше, - из уст Алисы раздается нервный смешок. Один из таких, когда не знаешь, стоит плакать или смеяться. - Меня отвели в машину, в которой я, словно раненый боец, начал звонить родителям. "Мам, пап, я умираю", ну, или что-то типа того. В общем, меня повезли в больницу. По пути один из организаторов спрашивал меня, вижу ли я что-нибудь. К слову, видел я только белое пятно. Когда меня забрали родители, я сидел в очереди к врачу, пугая детишек своим окровавленным глазом. Врач назначил мне курс лечения, положив в больницу на две недели. При выписке мне сказали, что один зрачок так и останется расширенным и не будет реагировать на свет. Прошло уже много лет, а зрачок так и не принял свою прежнюю форму. Зато я их могу контролировать с помощью яркого света. Обычно это пугает людей, но в большинстве случаев они удивляются.
- Д-а-а-а-а-а, - не находя нужных слов, говорит Алиса.
- Это еще не все, - продолжаю я, - самое забавное было, когда я вернулся в школу. Было начало учебного года и все уже знали, что местный терминатор попал в больницу. "А у тебя глаз настоящий?" - спрашивали они. "Тут говорили тебе пересадку делали", "Тут говорили ты чуть не умер", "А покажи зрачок" - просили люди, заглядывая мне в глаза. Даже по радио сообщали о парне, который потерял на игре маску, потерял глаз, но не потерял себя, - я улыбнулся, закончив свой рассказ.
- Красочная история, - смеется Алиса, довольная своей шуткой, - на самом деле, это дико. Дико интересно, - ее глаза загораются безумием, - а можно я тебя еще раз сфотографирую? - спрашивает она.
Я пожимаю плечами и смотрю на Алису, лицо которой не видно за большим фотоаппаратом. Щелчок. Вспышка. И один из зрачков уменьшается, создавая контраст.
- Удивительно, - воодушевленно говорит Алиса, и мы продолжаем фото-прогулку, наслаждаясь белоснежным днем.