Священный лес или Голливуд, роман, гл. 44

44.

Звонок мобильника застал Вольшова прямо на ступеньках больницы. Он увидел номер Санина и обрадовался:
- Юра, привет. А я как раз хотел позвонить, спросить, не купить ли чего к ужину. А то обнаглел совсем, живу у вас уже третий день, хоть харчей пора принести.

- Ты где сейчас? - голос Санина показался Вадиму незнакомо высоким и сиплым, но он не стал придавать этому значения и продолжал улыбаться. Не хочется нам впускать в душу тревогу. А Санин сказал, как-то неестественно растягивая слова, – Можешь к нам в неотложку сейчас зайти?
- Конечно, я прямо тут, рядом, на выходе.
- Зайди. И быстрей, давай.
- Что-нибудь случилось?
- Случилось. Случилось, мужик.
- Выкладывай.
- Ты идешь?
- Да я здесь уже. Вижу тебя. Вы куда-то выезжаете? Привет, - и подал руку бледному Санину. А тот не посмотрел в глаза. С губ на шею только их переводил. И назад.
- Да... Поедешь с нами? Мы на выезд. Позвонили из милиции... Ты - вот что. Ты не психуй раньше времени. Там... в общем, канадка одна... тяжело ранена. А может быть... уже... Да ты – спокойно! Может и не она это ещё. Не твоя... Ты садись. – И водителю:  Поехали, Петрович.

Жека – нет! Нет-нет-нет!  - Вадим ничего не мог сказать другого. Вперился в Санина и качал головой. О, нет! И вдруг закаменел, поверил. Конечно, именно теперь. Убита. Теперь. Когда он свободен. Когда только искал повод позвонить. Или ждал, что она позвонит. Позовет. Ворошил обиду. Тянул. Но знал, что уже вот-вот... Просто хотел, чтобы это она сделала. Позвонила. Чтобы не объясняться. Не просить. Знал, что увидит, скажет, что любит, заберёт её насовсем. Это случится... Нет-нет! Не это. – Жека – нет! Только не это, только не ты... Господи, прошу тебя! Только не это. Жека – нет!

- Да заткнись же ты, Михалыч! Может, не она. Их там, вроде, две. И что было лезть к этим бездомным на х...! Ну хоть бы понимал кто в нашей б...ской жизни! Благотворители!
- Она. Это она. Я знаю. Что-то было всегда между нами, стояло... Невозможность... Запрет какой-то. Я так и знал, что ничего не получится... Жека. Жека, прошу тебя. Ты только живи. Ты только будь жива. Пусть не со мною. Пусть никогда... Но только живи. Господи-Господи-Господи, забери её у меня!..

Они неслись на красный свет. Сирена выла. А Вольшов молил Бога забрать её у него навсегда. Двадцать минут подряд. Но Бог ему не внял. Жаклин была первой, кого он увидел, когда они наконец приехали. И он выпрыгнул из машины прямо в грязь. Господи, какая там была грязь! И она была вся в грязи. Он её тискал, целовал, плакал, вытирал лицо. Она жестикулировала, размазывала маленькими руками черную жижу по лицу – своему, его - и всё пыталась ему втолковать, что случилось ужасное, убита Элен. Надо же плакать, это ужасно, убита Элен. Совсем. У-мер-ла! А он смеялся, кивал, целовал её, да-да, это ужасно, как я счастлив, Господи, как я счастлив, спасибо тебе, благодарю тебя, благодарю тебя.