Слепая истина. 19 глава

     До начала сентября, в доме Натальи Егоровны провели паровое отопление и отремонтировали дом. Даже пристроили к дому одну комнату, на случай, если Санька вернётся и решит жениться. Забор тоже обновили, сделав его выше и приладив калитку.
     Начались занятия, Алёнка училась хорошо, всего две четвёрки по химии и математике. Её картины украшали школьный стенд, но свои новые картины, Алёнка никому не показывала. Только в школе у Алёнки никак не получалось подружиться с девочками из класса. Может быть пугал её дар или, в определённом смысле, её известность, она и сама не понимала. А вот находить общий язык с мальчиками, ей было проще. По несколько человек, они часто ходили из школы домой, ходили в кино и на танцы в сельском клубе. Алёнка к этому относилась проще, друзья и всё.
     Но вскоре, в округе стали про неё болтать и не очень лестно о ней отзываться. Мол, гулять стала, возомнила из себя знаменитость. Эти разговоры, конечно, при ней не вели, но однажды, она нечаянно услышала разговор двух женщин из её села. Женщины правда её не заметили.
     - Семья такая хорошая, внучка председателя, Василий такой скромный, работящий, да и Поля хорошая, а она, как съездила пару раз в Москву, так и изменилась. Лучше бы так и оставалась слепой, позора на семье не было бы, - говорила одна.
     - Ой, и не говори, Глафира, а Наталья-то, наверное и не ведает, что её Алёнка творит. Ни одного парня в селе не осталось, с кем бы она ни шастала, бесстыжая, - отвечала ей другая.
     Тут, увидев Алёнку, обе женщины замолчали и стали улыбаться ей, как ни в чём ни бывало.
     - Алёнка? Со школы идёшь? - спросила Глафира Тимофеевна.
     - Как так можно? Что я вам сделала? Быть такими лицемерными. Ненавижу! - вдруг закричала девушка.
     - Вот ненормальная. Правда глаза колет? Сегодня с одним на танцульки, завтра с другим в кино... а мы лицемерки? Постыдилась бы. А ещё внучка председателя! - крикнула ей в ответ Глафира Тимофеевна.
     - Но это же просто друзья. О чём это Вы? - со слезами на глазах спросила Алёнка.
     - Сегодня друзья, а завтра с брюхом останешься, дурочка, - то ли с сожалением, то ли со злорадством, сказала вторая женщина.
     Алёнка была в бешенстве. Ничего не сказав, она прибежала домой, бросила под стол портфель и забежав в свою комнату, упала лицом в подушку и разрыдалась. Дома никого не было, так, проплакав, незаметно для себя Алёнка уснула.
     Но с того дня, девушка замкнулась в себе, ни с кем не хотела говорить и даже видеть. Она перестала ходить в кино и на танцы. Наталья Егоровна не могла понять, что это с ней происходит.
     - Что с нашей Алёнкой? Не заболела ли? - спросила она невестку.
     - Переходный возраст. Ничего, думаю, она скоро будет прежней, - ответила Поля, думая, что это у дочери от того, что Денис не пишет письма и не приезжает.
     - Может сама бы и поехала на выходные в город к Денису, а, Алёнка? Что маешься-то? - войдя вечером в комнату дочери, сказала Поля.
     - Ещё чего. Больно нужен он мне. Он даже не пишет, а я должна к нему ехать? - буркнула Алёнка.
     - Да нет, не должна... просто я подумала... изменилась ты, в себе замкнулась, вот я и подумала... Ну и ладно, поздно уже, спать ложись, - ответила Поля.
     Алёнка ничего не ответила, в эти дни она стала рисовать ещё больше и казалось, даже темы изменились. Так, она нарисовала Глафиру Тимофеевну и её соседку, да с такими заговорщицкими лицами и подписала: "Сплетницы". Только картину эту, она спрятала подальше, заложив её между другими картинами. А в октябре, к ним приехал Васильев. Его встретили дружелюбно, как доброго друга и усадили за стол.
     - С чем пожаловали на этот раз? Опять нашу Алёнку в Москву зовут, выставка, что ли? - спросила Наталья Егоровна, подавая гостю то мясо на блюде, то масло в маслёнке.
     - Нет, уважаемая Наталья Егоровна, на этот раз я просто приехал за картинами Вашей внучки. Число любителей её творчества растёт и они просят новые картины, хотят купить. Вот я сам лично и приехал, чтобы забрать и в целости отвезти картины в Москву. Людей поражает, как живо она пишет, не имея художественного образования, понимаете? Ведь Ваша Алёна нигде не училась рисовать, верно? Последняя выставка была названа по-другому, ведь картины писались Алёной уже после операции на глаза. Вот мы и назвали тогда выставку "Прозрение". Юная художница вызывает большой интерес в культурной сфере Москвы, да не только Москвы. Последние её картины купил художник из Ленинграда, он и попросил привезти новые. А вот эти деньги, от продажи последних картин, которые демонстрировались на выставке, - говорил Васильев.
     Он вытащил из внутреннего кармана пиджака пачку денег и передал Алёнке, но та указала на Наталью Егоровну.
     - Бабушке отдайте, мне деньги ни к чему. Спасибо Вам, - сказала Алёнка.
     - Может покажешь свои новые работы? Я бы отложил их, вот и тубусы привёз, просто мне завтра с утра нужно в Москву вернуться, - сказал Васильев.
     - Да, пойдёмте, они в моей комнате, под кроватью, - вставая из-за стола, сказала Алёнка.
     - Дай человеку поесть спокойно. Вы ешьте, почти ж ничего и не ели, - сказала Наталья Егоровна, убирая деньги в ящик стола на кухне.
     - Спасибо. Я поел, было всё очень вкусно. Ну что, пошли? - сказал Васильев, поднявшись вслед за Алёнкой.
     Нагнувшись под свою кровать, Алёнка вытащила большой чемодан, куда и складывала свои готовые картины. Васильев долго рассматривал их, откладывая одни в одну сторону, другие в другую. Вдруг, посмотрев на Алёнку и улыбнувшись, он сказал:
     - А ведь ты тогда всё верно сказала. После землетрясения в Ташкенте, сын срочно уехал туда. Поверишь? Через год приехал с женой, она узбечка, имя у неё красивое, Рано. Как ты и говорила, она добрая и трудолюбивая. Мы её на работу в школу устроили, она же в Ташкенте педагогический закончила. Хорошая девушка, родители её к нам приезжали, а этим летом, мы с Еленой Дмитриевной поехали к ним. Хорошо, землетрясением не тронуло их дом. Большой сад, представляешь, виноград можно было есть, сидя на топчане. А дыни там какие душистые и сладкие, а гранаты. Это нужно попробовать, так не описать.
     Потом стал серьёзным и посмотрел на Алёнку.
     - Я хотел у тебя спросить... вот откуда ты всё это узнала? Что землетрясение будет и что наш сын уедет туда, женится... Всё это просто непостижимо моему разуму, - спросил Васильев.
     - Не знаю. Правда не знаю. Просто иногда ясно вижу то, что должно произойти. Это бывает внезапно, неожиданно и для меня. Но редко, когда совсем об этом не думаешь, - ответила Алёнка
     - Значит эти не подходят? - спросила Алёнка, указывая на меньшую стопку.
     - Дело не в этом, просто сюжет повторяется. Но я возьму и их. Всего семьдесят две картины. А вот эта мне очень понравилась, очень точно передан характер женщин. И название с их лицами совпадает. Надеюсь, это вымышленные персонажи, или... обидел тебя кто? - прищурив свои карие глаза, спросил Васильев.
     - Да нет, не вымышленные. Это я со злости нарисовала. Болтушки, - ответила Алёнка.
     - А знаешь, ведь написанные на эмоциях картины, книги или музыка, правдивее получаются. Понимаешь, о чём я? - спросил Васильев.
     - Ну да. Я и сама это заметила. Вот этот портрет старика, тоже написан на эмоциях, но на добрых. Это наш сельчанин, дед Аким, добрый очень. Войну прошёл, приехал без руки. Видите, какие у него добрые глаза? Даже война и потеря руки его не озлобила, - сказала Алёнка.
     - Да, образы людей ты передаешь в точности, молодец, - любуясь портретом, сказал Васильев.
     - Можно Вас спросить? - вдруг став совершенно серьёзной, спросила Алёнка.
     - Да, конечно, спрашивай, - посмотрев в глубокие, синие, почему-то погрусневшие глаза девушки, сказал Васильев.
     Немного подумав, стоит ли говорить или нет, Алёнка посмотрела на мужчину, который с интересом ждал, что же она скажет.
     - Может можно мне поехать с Вами в Москву? Я бы хотела закончить школу там, поступить в художественную академию имени Сурикова. Я наконец поняла, что это моё призвание, - сказала девушка, внимательно посмотрев на Васильева.
     - Правда? А что твои родные скажут? Они не против? - спросил мужчина.
     - Им я ещё ничего не говорила, но думаю, они не будут против, - ответила Алёнка.
     - Я только за. А жить где будешь? Москва большая и от школ общежитий нет. А тебе ведь ещё почти три года учиться, - спросил Васильев.
     Об этом Алёнка даже не подумала. Ведь во время её выставки, она жила у него, да и в Архангельске её и маму приютила тётя Паша.
     - Не знаю. Об этом я как-то не подумала, - опустив голову, ответила Алёнка.
     - Да шучу я. Конечно же, ты можешь жить у нас. И Елена Дмитриевна, думаю,  против не будет. Мы с ней часто говорим о тебе. Ты ей очень нравишься, - улыбнувшись, сказал Васильев.
     - Правда? Вы серьёзно? Я буду помогать по дому, я даже обеды научилась готовить. Вот увидите, Вы не пожалеете, - просияв, воскликнула Алёнка.
     Васильев улыбнулся её детской радости.
     - Вообще-то, для начала надо получить согласие твоих родных. Может быть они не разрешат тебе переехать в  Москву, - сказал Васильев.
     - Вот сейчас мы об этом у них и спросим, - ответила Алёнка, выходя из своей комнаты.
     Васильев вышел следом за ней. И когда Алёнка, не спрашивая позволения, твёрдо заявила, что хочет продолжить учёбу в Москве... наступила гнетущая тишина. Наверное, это заявление девушки, повергло всех в шок. Девчонке только семнадцатый год пошёл.
     - Как это уехать? А учёба? Для начала надо школу закончить. И где ты там жить собираешься? - пролепетала Поля.
     - Я категорически против, - заявила Наталья Егоровна.
     - Почему бы и нет? Там и учиться престижнее, - задумчиво сказал Василий.
     - Мнения разделились. Надеюсь, голосовать не будем? Я так решила. А жить буду у Васильева в доме. С его согласия, конечно, - улыбаясь, сказала Алёнка, посмотрев в его сторону.
     - Вы не волнуйтесь так. Алёна ваша самостоятельная, да и я буду рядом. А когда ей исполнится восемнадцать лет, я постараюсь выбить ей в парткоме квартиру. Ведь она юная художница, да и связи у меня есть. Может даже двухкомнатную, дар убеждения у меня есть. Скажу, что ей нужна отдельная комната, чтобы творить, к этому в Москве относятся с уважением, - убедительно говорил Васильев.
     Поля заплакала, Наталья Егоровна задумалась, а Василий улыбнулся.
     - Квартира в Москве - это здорово. Москвичка, значит, будет наша Алёнка, - сказал он.
     В общем, долго советуясь, родные девушки наконец согласились. Радости Алёнки не было предела. Она радовалась, что утрёт носы своим одноклассникам и даже представляла себе их лица. Утром, она вместе с Васильевым пошла в школу, надо было поговорить с директором и забрать документы. Алёнка не ошиблась, одноклассники и правда были шокированы, когда услышали от классной руководительницы, что Алёнка едет учиться в Москву. Алёнка смотрела на них и улыбалась. Радости на лицах одноклассников девушка не увидела, скорее, в их глазах сверкала ненависть и зависть. Правда мальчики поздравляли её по-доброму.
     - Ты достойна Москвы, Алёнка, - говорил один.
     - Удачи тебе, Алёнка, - говорил другой.
     - Очень рад за тебя, смотри, не посрами колхоз "Светлый путь" - говорил третий.
     - Всем спасибо. За радость, за пожелания и даже за злорадство. Ещё услышите обо мне. До встречи, ребята, - сказала Алёнка, помахав руками и покидая свой класс.
     Собирали Алёнку всей семьёй. Тёплые вещи, обувь, летние вещи, нижнее бельё, всё было уложено в чемодан. А ещё, Наталья Егоровна сложила в отдельную сумку продукты. Кусок окорока, соленья и варенье, пироги, сметану и творог.
     - Наталья Егоровна, в Москве же всё есть. Зачем столько? - улыбаясь, спрашивал Васильев.
     - Так то в магазине, а это всё домашнее. Деньги, которые Вы мне вчера дали, пусть забирает Алёнка. Там они ей больше понадобятся, - сказала Наталья Егоровна, пряча деньги в чемодан, между вещами.
     - Мы же картины на продажу забираем, деньги будут, оставьте эти себе, - сказал Васильев, вынимая деньги обратно.
     - Ой, боязно мне... доченька. Как же мы тут без тебя? - плакала Поля.
     - Не плачь, мамочка. Я же буду приезжать на каникулы. Вот на Новый год приеду и всё лето буду с вами, - крепко обнимая мать, сказала Алёнка.
     Наталья Егоровна тоже всплакнула, Василий, крепко обняв дочь, шепнул ей на ухо, что очень её любит.
     - И я вас всех люблю, папочка, - прослезившись, ответила Алёнка.
      Наконец собравшись, Васильев и Алёнка, на Запорожце соседа, доехали до центра и там сели в автобус, который отвёз их до города. Дальше их путь лежал на Москву.