Жребий

«Жребий»

1.

Ко времени описываемых событий, а прошло уже лет пять, как я стал заниматься адвокатской практикой, у меня еще не было своего собственного кабинета, не было компьютера, а  жалобы, иски и прочие юридические документы приходилось печатать на старой, доброй электрической «Ятрани».
Со мной в маленьком, но вполне уютном кабинетике работал еще один адвокат – Зубов Юрий Юрьевич. Он был старше меня на пару лет, хотя в адвокатуру мы пришли почти одновременно. До этого Зубов, как и я, работал в прокуратуре. Не скрою, с Зубовым мы соперничали, и соперничество это происходило с переменным успехом: то у него клиентов больше - то у меня, то у него клиенты именитее - то у меня. Но это соперничество не мешало нам оставаться добрыми приятелями: подтрунивать друг над другом, делиться своими домашними проблемами и, конечно же, помогать друг другу в любых вопросах и делах.
 
Была пятница, вторая половина дня. За окном унылый пейзаж: серое небо, серые дома - и это не смотря на то, что была ранняя весна. Во второй половине дня большими хлопьями повалил сырой снег, превращаясь на земле в противную, не проходимую слякоть. Признаться, я готовился удрать пораньше. Пятница и есть пятница. Я так и представил себе длиннющие очереди в магазине, куда мне еще предстояло забежать прежде, чем плюхнуться дома на мягкий уютный диван перед мирно бурчащим телевизором.
Наскоро разобравшись с текучкой, я сделал пару-тройку необходимых звонков и стал сбрасывать в свой видавший виды, портфель все, так называемые, атрибуты адвокатского ремесла. Юра Зубов с неимоверной скоростью что-то печатал на такой же как и у меня машинке. Его лицо казалось строгим и одухотворенным. Увлекшись процессом, он настолько сильно колошматил по клавишам, что, наверное, было слышно даже на улице.
- Юр, ты что еще остаешься? – мне пришлось повысить голос.
Юрка еще больше насупился и поправил очки.
- Ну, хочешь так вкалывай, а я, пожалуй, пойду.
Зубов, наконец-то оторвался от своей работы:
- Домой? А не рано? – он бросил взгляд на настенные часы. - Еще только три.
- Да, ну его к черту! Все равно никого нет. Только время тратим впустую. Уж неделю так, - черт бы его побрал! Еще немного и по миру пойду.
- Ай, брось ты хандрить! Впервой что ли. Знаешь ведь у нас – то пусто, то густо. Погоди, еще будешь вспоминать спокойные времена.
Признаться, здесь Зубов был совершенно прав. Стабильности в нашем ремесле никакой. Бывало так, что по нескольку недель сидишь в кабинете без дела, хоть мух линейкой по столу бей, а потом вдруг, как начнется! Клиент за клиентом. Никакого продыха. Иной раз в день по нескольку человек.
- Возможно, и будут, только сейчас это спокойствие мне вот где! – я провел ладонью по горлу и криво улыбнулся. – Так, что бывай, вкалывай, а я лучше дома поленюсь.
- Ну, смотри.
Юра опять погрузился в свою работу. Я же снял телефонную трубку и принялся вызывать такси, что по тем временам, да особенно в пятницу было сделать не легко.
В тот самый момент, когда телефон выдал новую серию коротких гудков, в коридоре появились две девушки. Одна была постарше, полненькая. Другая напротив: молодая, стройная, волосы светлые и стрижечка - типа «каре». Девушки смотрели на меня.
Я замер: - «Неужели долгожданное соглашение?»
Но случился облом.
- Нам бы адвоката Зубова. – сильно картавя, спросила полненькая.
Юрина пишущая машинка тотчас же перестала стрекотать.
- Это я. – он поправил очки и заинтересованно посмотрел на посетительниц.
- Ой, Юрий Юрьевич, а мы к вам. Нам порекомендовали…
Интерес к пришедшим с моей стороны был потерян. Я вновь набрал номер такси. Тщетно.
- У нас к вам большое, сложное дело. Можно?- продолжила девушка.
Меня аж передернуло. Досада клокотала где-то внутри.
- Да, да, пожалуйста. – Юра встал из-за стола и жестом указал барышням на стулья для посетителей.
Чтобы не мешать предстоящей беседе я поднялся, взял в руки портфель и решил вызвать такси из приемной. Но, как только я потянулся за одеждой, висевшей на вешалке, за дверью то услышал:
- Простите, а вы бы не могли тоже остаться?
Я обернулся. Говорила все та же полноватая девушка.
- Это вы мне?
- Да, – кивнула она. - Видите ли, нам нужно будет взять двух адвокатов. Сегодня ночью наших…, ну словом людей забрали в милицию, вот мы и решили сюда к Юрию Юрьевичу и…, наверное, к вам.
Сердце у меня бешено заколотилось. Я вернулся в кабинет, вновь заняв свое место и придав лицу торжественно- внимательный вид.
Девушки представились. Полненькую звали Лена, а ее подругу – Ирина.
В основном говорила именно Лена. Ирина же сидела молча, с красными от слез глазами, то и дело всхлипывая и утираясь носовым платком, который комкала в своем кулачке.
Как нам удалось выяснить, отделом по борьбе с организованной преступностью или РУБОПом были задержаны два водителя, которые пытались вывести на грузовиках с металлургического завода, по поддельным документам приличную партию ферросплавов, используемых в качестве добавок, при выплавке определенных сортов стали.
Что ж, по тем временам довольно таки распространенное преступление в нашем городе. Только вот в основном таскали килограммами, набивая карманы и сумки, а тут… тут речь шла о тоннах. Потому-то и был задействован РУБОП.
Лена закончила повествование и стерла со лба выступившие от волнения капельки пота.
- Ну, что ж, - подвел итог Юрий Юрьевич. - Ситуация нам вполне ясна. Дело серьезное, нужно заключать соглашение и работать. Вы согласны со мной Александр Иванович? – Зубов бросил быстрый взгляд в мою сторону.
- Вполне. – поддержал я его. - Медлить нельзя, каждый час может изменить ситуацию.
- Это уж точно. – согласился Зубов, тяжело вздохнув. – Вы, как, готовы заключить соглашение или нужно время чтобы подумать?
- Нет, нет! Что вы? Мы готовы прямо сейчас все сделать, лишь бы вы начали работать. Что от нас потребуется?– Лена засуетилась и полезла в сумочку за документами.
- И вот еще что, – Юрино лицо сделалось особенно суровым. - Мы должны определиться: кто из нас кого будет защищать?
Договорились так, что адвокатом у мужа Елены будет Зубов, ну а я, разумеется, должен буду защищать второго. Была названа и сумма гонорара.
Итак, в течение получаса все формальности были улажены. Посетительницы подписали необходимые бумаги и, что немало нас удивило, полностью рассчитались.
- У ребят все уже было отложено. – сказала Лена и вытащила из полиэтиленового пакета внушительную пачку денег.
«А, парни-то, видать недурно подготовились, - подумал я про себя – Даже предусмотрели отложить деньги на адвокатов. Явно, не новички»!
Словом, накрылись мои мечты о мягком диване и уютном ворковании пятницкого телевизора. Теперь руки в ноги и  вперед.
Ну и времена же тогда были. Бедные юристы – нечего сказать. Тогдашняя законодательная инициатива Президента поражала воображение. Указ, за указом. Я уже просто не успевал вырезать их из газет и раскладывать по различным папкам, коих скопилось неисчислимое множество. Правда и сейчас-то с этим делом не сахар, но вот тогда… В общем правила были таковы: чтобы попасть к своему подзащитному в изолятор нужно было получить разрешение от следователя. Полная конечно чушь! Но что поделать. Зубов и я, не мешкая, ринулись в управление внутренних дел, предварительно выписав ордера. Следователи охотно пользовались такой благоприятной для них ситуацией и хитрили. Приходилось, сломя голову носиться по кабинетам в их поисках, подолгу ждать, подпирая казенные стены. Но своего мы добивались.
В конце концов, идиотские разрешения были получены, но только вот попасть в изолятор временного содержания в этот день мы уже не могли. Слишком поздно. А это означало весьма мрачную перспективу – выходить на работу в субботу утром и, по всей видимости, отказаться вечером от двух-трех бутылочек прохладного пивка.

2.

В девять утра я был уже возле здания управления. Тогда еще в изоляторе временного содержания, в простонародии называемого КПЗ или ИВС был только один следственный кабинет, но мне в то утро повезло – редкий случай, но он оказался свободным. Спустя пару минут привели и моего подзащитного. Им оказался парень лет двадцати семи, невысокого роста, коренастый, если не сказать, что полноватый, с круглым лицом, короткой стрижкой и добрыми серыми глазами. Парня звали Сергеем.
Я представился. Мы пожали друг другу руки и сели по разные стороны обшарпанного и безжалостно истыканного чинариками стола.
- Ну, что ж - начал я, деловито растягивая слова. - Рассказывайте Сергей Вячеславович, что с вами произошло? Меня интересует буквально все: и то, что вы сказали следователю, и то, о чем благоразумно умолчали. А там уже и разберемся. – я сложил руки на груди и приготовился внимать.
Сергей продолжал улыбаться, внимательно изучая меня, не проронив при этом ни слова.
- Ну же, - поторопил я его. - Давайте! У нас, конечно же, время не ограничено, только все равно кабинет один, а уже скоро здесь будет целая толпа и следователей и адвокатов. Нужно уважать друг, друга.
- Не-е, ребята, - отрицательно помотал головой мой новый клиент. - У вас этот номер со мной не пройдет!
- В смысле? – улыбка медленно сползла с моего лица.
- Да в самом прямом. Вы, что меня тут за лоха держите?  Адвокатами представляетесь, завтра врачами прикинетесь. Давайте-ка лучше отведите меня назад в камеру. Я еще не выспался.
Признаться, я опешил и по началу даже не мог сообразить, что же мне делать. Тем временем, Сергей поднялся из-за стола, давая понять, что разговора не получиться. Только через несколько секунд до меня наконец-то дошло, что этот парень считает меня подсадной уткой, то есть оперативником, прикинувшимся адвокатом, чтобы выудить из подследственного всю необходимую информацию.
Я усмехнулся и сказал Сергею:
- Понятно, понятно. Вот пожалуйста, Сергей Вячеславович, возьмите мое служебное удостоверение. – и протянул ему алую книжечку. - Я вас прекрасно понимаю. Смотрите там и моя фотография и печать и все такое.
Сергей взял удостоверение, безразлично повертел его в руках, затем осторожно открыл, внимательно прочитал все, что там было написано, а потом вернул обратно и опять все с той же ехидной улыбкой произнес:
- Да, знаете, уважаемый, на Малой Арнаутской и не такое могут сделать, а что уж говорить про вашу-то контору.
Я почувствовал, как лицо мое залила горячая красная краска. Во рту пересохло. Да и шутка ли – я вынужден был каким-то образом доказывать человеку, которому пришел помочь, что я – это я, а не кто-то другой:
- Сергей Вячеславович, - еле вяжущим языком выговорил я, - Вы что, и впрямь думаете, что я работаю на них? - я кивнул головой на потолок, потому, что изолятор как раз находился в подвальном помещении здания управления внутренних дел города.
- А я ничего не думаю, - спокойно произнес мой собеседник, пряча руки в карманы грязных рабочих штанов. - Я же вам просто говорю, отведите меня назад и дело с концом.
- Нет, погодите. Тогда уж объясните мне, что я должен сделать, чтобы доказать вам, что я адвокат, а не оперативник?
Здесь меня осенило, что ему нужно все описать: кто меня нанял, как они выглядели и прочие там детали, способные убедить этого недоверчивого человека в том, что со мной можно свободно разговаривать. Именно так я и попытался поступить:
- Ну, да вот скажем так. Послушайте: меня наняла ваша жена Акимова Ирина Леонидовна. Так ведь ее зовут? Верно?
Сергей спокойно кивнул головой.
- Также, с ней была еще эээ… ах да Малышева Елена, только вот отчества, признаться не помню, кажется…
- Вы, наверное, просто плохо дело изучили? – хладнокровно перебил меня Сергей.
И опять эта идиотская улыбка, которая начинала уже раздражать:
- Да, что вы и впрямь!
Я тоже поднялся из-за стола.
- А, что не так? – брови моего горе-подзащитного подлетели кверху. – Я ведь не полнейший болван и прекрасно понимаю, что вам известны и данные моей жены и кого там еще угодно! Не удивлюсь, если вы и бабушку мою по имени отчеству назовете.
- Да не знаю я вашей бабушки, черт побери! – психанул я. – Смотрите сами. Как вам будет угодно!
Мне пришлось вызвать дежурного и сдать ему не состоявшегося клиента. После чего тяжелая железная дверь, ведущая в изолятор, с лязгом захлопнулась за моей спиной.
На улице было пасмурно. Дул сильный, северо-западный ветер. Онемевшими пальцами я вытащил из пачки сигарету, с трудом прикурил ее и сделал пару жадных затяжек, зябко втянув шею в поднятый воротник кожаной куртки.
-Александр Иванович! Александр Иванович! – донесся до меня тоненький голосок.
Я повернулся и увидел Ирину. Она в этот самый момент отошла от какого-то мужчины и направилась в мою сторону.
- Александр Иванович, ну как?
«Жопой об косяк!» - чуть не сорвалось с моего языка да, слава Богу, вовремя спохватился и с еле скрываемым раздражением сквозь зубы процедил:
- Все нормально. Ваш муж железный парень.
- Э э, то есть?
В голубых глазах этой хрупкой девушки читалось недоумение.
- Да так вот! – я отшвырнул быстро догоревшую на ветру сигарету и потянулся в карман за другой. – Не принял меня ваш Сергей вот и все. Не поверил, что я адвокат. Решил, что милиция подослала к нему своего человека.
- Ох, ты черт! – Ирина ударила себя ладонью по голове. – Как я раньше то не подумала об этом. Уж вы, Александр Иванович, извините меня.
- За, что?
- Да, я должна была вас предупредить еще вчера, что Сережа – он такой, он ничего просто так на веру не принимает. Я должна была догадаться, что и теперь все получиться именно так. Что же теперь делать?
Я вновь прикурил. Мысли лихорадочно вертелись в голове, наскакивая одна на другую, но на ум ничего путного пока не приходило.
- Александр Иванович, - прервала мои размышления Ирина - А может быть, вы еще раз попытаетесь к нему сходить? Ну, постарайтесь там поубеждать его получше. Может все и получиться?
Я отрицательно покачал головой:
- Нет, это бестолку. Он не станет со мной говорить – это однозначно. Я видел его глаза.
Наступило молчание. О чем-то размышляя, Ирина смешно наморщила лоб. Проклятый же ветер пронзал аж до самых костей.
- А может тогда вот это?
Ирина внезапно приподняла свою левую руку и указала на красивый золотой перстенек с каким-то красным камушком, который украшал ее безымянный палец.
- Перстень? – с недоумением спросил я.
- Ну да! Вы его возьмете с собой, покажете Сереже, и он сразу же все поймет! Правда ведь? Он этот перстень хорошо знает – сам мне его дарил на годовщину свадьбы.
- Хм. Вообще-то не плохая идея. – я поежился. Ветер крепчал.
- Тогда вот, берите.
Она без особого труда стянула перстенек с пальца и подала мне.
- Эх, - тяжело вздохнул я. - Сейчас уже туда не попасть. Когда я уходил, там такая очередища выстроилась - мрак. Боюсь до самого закрытия будет не пробраться к нему.
Было заметно, как глаза девушки моментально заблестели от навернувшихся слез. Мне стало жаль ее. Только теперь я представил, с каким каменным, злым лицом я общался с этой бедняжкой. Как грубо с ней разговаривал. - «Она-то тут при чем? – внутренне ругал я себя. – Это я сам должен был догадаться, что такое может произойти, и взять заранее этот перстенек или еще чего-то там». В конце концов, мне и раньше такие случаи были известны, когда адвокаты нарочно брали с собой какие-нибудь вещи, чтобы убедить своих подзащитных, что те имеют дело именно со своим человеком, а не с подсадной уткой.
- Ладно, ладно, - принялся успокаивать я девушку, по лицу которой уже бежали безутешные слезы. - Мы обязательно так и поступим. Только вот давайте пойдем куда-нибудь погреемся. Дождемся, когда в изоляторе закончиться обед и сделаем вторую попытку. Быть может, с местом повезет. Договорились?
От радости Ирина даже подпрыгнула на месте:
- Да, да! Давайте! Я согласна! Конечно же, пойдемте, погреемся. Я вижу, вы совсем замерзли. Пойдемте в машину. Я вот, - она кивнула головой в сторону, где одиноко стоял высокий, худощавый мужчина, - с папой своим приехала. У него «Нива»
- Хорошо. Только в машине, как-то не совсем уж удобно. Я знаю здесь недалеко кафешка есть – так себе забегаловка. Лучше уж переждать там. Кофе попить, согреться.
- Точно, точно! Идемте! – Ирина сорвалась с места и побежала в сторону своего отца.
Я направился следом за ней.
- Леонид Иванович, - представился мужчина, и мы пожали друг другу руки.
В кафе с устаревшим названием «Ленинград» было уютно и тепло. Горел мягкий свет, тихо играла музыка. Посетителей было немного, так что большинство столиков оставались свободными. Мы сели с краю, возле окна. Лицо после холодного ветра разжигало. Юркая, невысокого росточка официантка мигом предложила нам меню. Я не стал его брать, а только попросил себе чашку кофе с лимоном и сахаром.
- И все? – обиделась официантка, смешно поджав губы.
- Да, да. Все.
- Александр Иванович, - развел руками Иринин отец, - может быть перекусим? Ну, как же так, целый день голодом. Нет, это не позволительно.
- Конечно, конечно. Александр Иванович, давайте закажем. – Ирина дернула меня за рукав.
Наконец я сдался. Хотя на самом деле есть не хотелось.
Минут через десять был принесен салат и графин морса. Леонид Иванович оказался разговорчивым мужичком. Впрочем, меня это вполне устраивало. Он говорил и говорил, практически не требуя от меня каких-либо ответов. Я же то слушал, то пропускал мимо ушей, уносясь в бездну своих личных проблем. В основном Леонид Иванович рассказывал о своей работе. Как оказалось, он был заместителем начальника какого-то цеха на том же металлургическом заводе, откуда его зять и пытался стырить приличное количество ценных железяк. Во всяком случае, уже хорошо было то, что ко мне ни он, ни его дочь не приставали с расспросами о моей собственной работе и не пытали меня, чтобы я раскрыл им процент успеха в деле по защите их родственника. Перед тем, как принесли второе, Леонид Иванович поинтересовался: не желаю ли я для сугреву пропустить по «соточке». Разумеется, мне пришлось отказаться.
За кофе я бросил взгляд на часы и к своему облегчению обнаружил, что до конца обеда в изоляторе остается всего лишь полчаса. Следовало торопиться, чтобы занять очередь и быть если не первым, то хотя бы в тройке. – «Ну не до вечера же мне прозябать в этом подвале» - резонно предположил я и, не допив кофе, достал портмоне, чтобы рассчитаться за обед.
-Александр Иванович! – с упреком в голосе произнес Леонид Иванович. - Обижаете.
- Да, как-то неловко, что ж я не могу…
- Нет, нет, нет, - замотала своей белокурой головкой Ирина. - Папа и сам рассчитается. Что это вы?
Мне оставалось только пожать плечами и подчиниться этим настойчивым требованиям.
К большому сожалению таких умных, как я в изоляторе нашлось еще несколько человек. Так, что в очереди я оказался пятым. Потом подошло еще несколько человек.
- «Ничего себе выходной, - прикинул я. - В будний день, пожалуй, легче сюда попасть».
Время текло медленно. Подпирая спинами шершавую стену, мы с коллегами уже обговорили все темы, перемыли все косточки, кому только это можно было сделать, пока я, а это случилось уже почти в пять вечера, не попал таки в следственный кабинет.
Брови Сергея подлетели кверху, когда он вновь увидел меня. На его лице так и читалось: «Неужели болван милицейский ты так и не понял, что с тобой не будут разговаривать?» Фактически то же самое он и озвучил:
- Ну, зачем вы опять ко мне пришли? Я ведь вам уже все сказал. Чего не понятно-то – ну не верю я вам, вот и все! А значит, и бесед никаких не будет! Так что не тратьте попусту свое время. Все.
- Сергей… эээ…
- Вячеславович. – помог он мне.
- Ну да, Вячеславович. Мне все-таки хотелось бы с вами переговорить. Вот возьмите, посмотрите! Это вам ничего не напоминает? – я протянул ему перстенек Ирины.
Шея моего клиента вмиг побагровела. Он быстро протянул руку и взял перстень. В кабинете было тускловато, сиротливая лампочка, ват на сорок, никак не больше, томилась под потолком, будучи символично «закованной» в решетку. Сергей повернулся к свету, приподнял перстень и, наверное, целую минуту внимательно его исследовал.
- Кто передал? – вдруг неожиданно громким голосом спросил он, резко развернувшись ко мне лицом.
Я пожал плечами, одновременно изобразив на лице кривую ухмылку:
- Отдел по борьбе с организованной преступностью.
- Ладно, - смягчился тот. - Давайте серьезно. – он сел за стол.
- А если серьезно, то ваша жена Ирина. И вообще, вы нас всех до такой степени измотали своими подозрениями, что лично я, так уже просто с ног валюсь. – устроившись напротив своего подопечного, я положил руки на стол, нервно сцепив пальцы в замок.
Сергей оценивающе посмотрел на меня, а потом медленно произнес:
- Можно еще раз ваше удостоверение?
Я демонстративно закатил глаза и уже второй раз за сегодняшний день протянул этому «Фоме Неверующему» свою адвокатскую книжечку.
Сергей стал читать, медленно шевеля губами. Наконец документ был скрупулезно изучен, после чего последовал новый вопрос:
- Вы с кем работаете, Александр Иванович?
- В смысле? – не понял я.
- Ну, с кем из адвокатов вы еще работаете?
- С Зубовым Юрием Юричем. – я посмотрел на своего подзащитного, как смотрят на безнадежного больного.
- С Зубовым? – протянул он. – Правда?
Мне вновь пришлось пожать плечами.
- О нем я знаю. И, кстати, именно его-то мне и должны были нанять. Мы ведь так договаривались. А почему же тогда наняли вас?
- Так его тоже наняли, только для вашего друга Лебедева Виталия.
- Шельмецы! – Сергей зло задрал голову к потолку и посмотрел на лампочку.
Я понял так, что его это обстоятельство сильно раздосадовало. Хотя, впрочем, нельзя сказать, что равнодушным остался и я. Во всяком случае, мое самолюбие было уязвлено и серьезно:
- Как изволите. Сожалею, что не смог угодить вам. – я решительно поднялся со своего места и потянулся было к кнопке звонка, чтобы вызвать помощника дежурного, который должен был увести клиента обратно в камеру.
- Нет, нет, - запротестовал тот. - Не надо этого делать. Я согласен. Пусть вы будете моим адвокатом.
Что поделать, пришлось стерпеть и это.
В конце концов, общий язык мы нашли, и Сергей рассказал свою историю. Некоторые детали его рассказа мне приходилось записывать в блокнот, под все еще недоверчивый взгляд дотошного клиента.
Беседа закончилась тем, что Сергей заставил меня записать целый перечень предметов и продуктов, которые должны были принести в изолятор его родственники.
Домой я попал только поздним вечером. Уставший, провонявший запахами подвала, я принял душ и практически сразу, даже не поужинав, рухнул на кровать.
В воскресенье утром меня разбудил телефонный звонок. Я открыл глаза и посмотрел на часы: «восемь утра! Хорошенькое дельце! – мелькнуло у меня в голове. – Это чему же такому надо было случиться, чтобы в этакую рань звонить и будить людей в их законный выходной?» Однако рассуждать дальше было нельзя, а то эти телефонные трели грозили разбудить еще и жену с маленьким ребенком. Я вскочил с кровати и ринулся на кухню к телефону.
- Алле! Алле! Александр Иванович? – донесся до моего слуха отдаленный и сильно тревожный женский голос. –Александр Иванович? Это вы? Вы слышите меня?
«Что хошь - случилось убийство, и сейчас меня наймут: либо безутешная жена злодея, либо его исстрадавшаяся мать!» Однако я жестоко ошибся: это была ни та, и ни другая. Ранний голос принадлежал, как выяснилось, теще моего нового подзащитного. Бедная женщина, просто, напросто решила поинтересоваться: не произошло ли каких перемен в деле ее зятя за эти несколько ночных часов. «Боже мой, что же могло случиться за ночь?» - Я еле сдержался, чтобы не «поздравить» родственницу своего подзащитного с прекрасным, добрым утром выходного дня.
 
       3.

Дело Акимова, как справедливости ради сказать и многие другие дела, затянула рутина следственной обыденности. К тому же бедолага Сергей угодил под действие пресловутого ельцинского Указа о борьбе с организованной преступностью. По этому драконовскому акту, следственные органы имели право задерживать людей не на трое суток, как это предписывал уголовно-процессуальный кодекс (по тем временам), а на все тридцать.
За десять дней мне удалось еще пару раз навестить своего подопечного. В конце концов, у меня окончательно сложилось впечатление о том, что Акимов Сергей Вячеславович - человек серьезный, вдумчивый и рассудительный. Можно сказать и так, что все воришки, которыми я занимался до него в большинстве своем либо были глупцами, либо простыми неудачниками. Здесь же все оказалось наоборот. У мужиков было продумано все, до самых мельчайших подробностей. А ту последнюю операцию, которую они должны были осуществить, провалили лишь по чистой случайности, из-за предательства одного человека, которого взяли в компанию относительно недавно и, по всей видимости, чем-то обделили или обделили.
Как выяснилось, через несколько дней, задержанными оказались не только Акимов и Лебедев, но и еще пять человек. Однако за все это время следователь так и не удосужилась навестить моего клиента. А между тем, десятидневный срок, установленный для предъявления обвинения, подходил к концу, и чем ближе он становился, тем больше росли мои надежды на освобождение Сергея.
Наконец, наступили долгожданные десятые сутки. Расправившись с другими делами, после обеда я уже был в изоляторе, где вновь победил большущую очередь и к вечеру мое свидание с подзащитным состоялось. Как только помощник дежурного по изолятору завел Сергея в кабинет, я сразу же поинтересовался у нег: - не приходила ли следователь. Ответ был отрицательным. Тогда я сообщил Сергею, что завтра же утром моя жалоба по его делу будет в суде. Теперь то были все шансы.
- Понимаешь Сергей, - внушал я ему. - Дело тут такое:  они с тобой крепконько лопухнулись. Я имею в виду то, что в течение десяти дней тебе не было предъявлено обвинение.
- От этого мне сделается легче? – как-то мрачно поинтересовался узник.
- Хм. Твоя свобода у нас в руках. Все. Считай дело сделано.
Прощаясь, я еще раз предупредил Акимова – никаких подписей и никаких бесед без меня.
- Ну, разумеется. – обиженно пробубнил он, что уж я совсем дурак какой?
Зная крутой нрав своего подзащитного, я был уверен, что ловушка для следствия захлопнулась.
Через день я позвонил в канцелярию суда и, к своей радости узнал, что жалобу будет рассматривать судья Соколова Наталья Васильевна – спокойный, мягкий, а главное справедливый ( по меркам современной судебной системы)  человек. Словом, я ничуть не сомневался в успехе.
Что касается жены Сергея – Ирины, так она навещала меня почти, что каждый день. Обычное дело. Я уже к такому привык. Но на этот раз мне было, что ей сказать. Она сидела напротив, и я видел, как с каждым моим словом преображается ее личико. Прямо при ней я дозвонился до судьи Соколовой, и та мне сказала, что назначила рассмотрение жалобы на двадцать пятое марта, то есть слушание будет через три дня.
- А это точно, что его отпустят? Ничего такого не может случиться? – Ирина просто вцепилась в меня своими глазами.
- Ну, надеюсь. Во всяком случае, обвинение ему точно не предъявили, а должны были это сделать крайний срок позавчера. Я был у Сергея и знаю, что следователь не приходила.
- А, что если она придет к нему позже?
- Это исключено. Поезд ушел!
Однако вопросы не иссякали:
- Александр Иванович, а что если она приходила без вас и все сделала там…
- Не, вряд ли. – перебил я девушку. - Во-первых: без меня следователь не предъявит обвинение. Это можно сделать только в том случае, если сам Сергей согласиться быть без адвоката. Ну, а во-вторых: вы же сами мне говорили, какой он настырный и недоверчивый человек. Так, что я вполне спокоен.
Ирина облегченно вздохнула:
- Ну, слава Богу! Спасибо вам Александр Иванович!
- Да не за что.
С невозмутимым видом я откинулся на высокую спинку кресла и, уже ощущая себя чуть ли не знаменитым Плевако, надменно улыбнулся.
Впервые за эти десять дней Ирина ушла от меня в приподнятом настроении.
Зубов, точно так же как и я был полностью убежден в том, что Акимова в суде освободят. Конечно же, все было очень странным - ведь его-то клиенту обвинение предъявили еще неделю тому назад. Мы с Юрой ломали голову, как же так могло получиться: оба были взяты с поличным, у того и у другого покушение на кражу в особо крупных размерах. И на тебе – один обвиняемый, а другой только подозреваемый.
- Не знаю, в чем тут неувязка? – Юрий Юрьевич почесал затылок. - Может быть, твоему хотят еще что-то вменить?
- А, что тут вменишь? – возразил я. - Мне кажется, что они просто лопухнулись, вот и все. Тюльпанова (а именно такая была фамилия следователя) зашилась. Их же сейчас семеро по этому делу проходит. Вот поди-ка она со сроками и заблудилась. Ну, понимаешь, мог же человек ошибиться? Посчитала, что всем уже обвинения предъявлены. Разве такого нельзя предположить?
- Мало вероятно, но чем черт не шутит. – Юра поджал губу. Было видно, что он расстроился из-за того, что это произошло не с его клиентом.
Три дня пролетели незаметно. О Сергее я почти не вспоминал, так как и другой работы было предостаточно.
Утром двадцать пятого, как и договаривались, Ирина вместе с Леонидом Ивановичем заехали за мной в офис.
В суде нам пришлось проторчать под дверью добрых полчаса, поскольку Наталья Васильевна с задержкой оглашала приговор по другому делу. Ирина нервничала. Она словно тигрица металась из одного конца длинного коридора в другой. Что же до меня, то я спокойно сидел на стуле и вполуха слушал Леонида Ивановича, который рассказывал о том, как он, когда-то, лет пять, тому назад тоже был в суде и выступал там свидетелем. Он живо делился своими впечатлениями по этому поводу. Минуты томительно тянулись.
- Все, я больше уже так не могу! – Ирина остановилась напротив нас. – Ну, сколько же можно ждать? – она обхватила голову обоими руками.
- Ничего, - постарался утешить ее я. - Все будет нормально. Потерпите. Теперь уже осталось совсем немного.
- А почему они так задерживают наше дело?
- Это обычное явление. Посидите. Там сейчас прочитают приговор, и сразу же начнется наше дело.
- Да, не могу я спокойно сидеть. А, правда, что я его увижу?
- Кого?
- Ну, Сергея.
- Конечно, увидите.
- Его здесь поведут?
- Да. Вооон из той двери их выводят.
- А поговорить с ним можно будет?
- Это вряд ли. Конвой не даст. Они вообще и близко-то не подпустят, так что лучше и не пытайтесь. Да смысл-то, какой? Немного терпения и вы с ним наговоритесь досыта, только дома.
Ирина улыбнулась, но в глазах ее читалась тревога.
Наконец, дверь в зал суда открылась, и оттуда высыпали люди. Одну пожилую женщину вывели под руки, она плакала, вытирая глаза носовым платком. Следом за ней понуро плелся адвокат Земчуков Витя. Из зала резко пахнуло валокардином.
- Ничего, Екатерина Сергеевна, не плачьте. Вот мы получим приговор, и я тотчас же обжалую его в областной суд. Уверен там Николаю дадут условно. – увещевал Витя клиентку.
- Привет. - увидев меня Земчуков протянул руку. – И ты за правдой?
- За ней, родимой.
- Ну-ну. Тогда зря! Как видишь, я уже за ней попытался сходить. И ровным счетом ничего.
Два конвоира вывели молодого паренька в наручниках. Когда они прошли мимо пожилой женщины, та зарыдала навзрыд:
- Коооленька! Мальчик мой!
- Гражданка пропустите. – конвоир грубо отстранил женщину рукой и они быстро удалились по коридору в сторону служебного входа.
Наблюдая эту картину, Ирина даже вжалась в стену. Теперь ее глаза излучали уже не тревогу, а самый настоящий ужас.
- Проходите, Александр Иванович. – секретарь судебного заседания длинноногая, рыженькая девушка по имени Вилена пригласила меня в зал.
- А нам с папой можно? – Ирина вмиг оторвалась от стены и подошла ко мне.
- Увы, это заседание закрытое. Тут только я и прокурор. Так что вам с Леонидом Ивановичем придется подождать нас в коридоре. – я нарочно выделил слово «нас» - будучи уверенным, что выйду отсюда назад вместе с Сергеем.
Войдя в зал, я занял свое место и не спеша стал доставать из портфеля все: дело Сергея, чистые листы бумаги, ручку и заранее подготовленный ордер.
Следом за мной в помещение не вошел, а вкатился пухленький заместитель прокурора Кусков Дмитрий Дмитриевич, или, как его все называли Дим Димыч. Под мышкой у Дим Димыча была черная папка из кожзаменителя. Он небрежно швырнул ее на стол и, бросив на меня быстрый взгляд, сквозь зубы процедил:
- Жалуетесь все, делать вам больше нечего. Можно подумать толк от этого какой-то будет? Все равно никого не отпустим.
Я ехидно улыбнулся:
- Работа такая, Дим Димыч.
А сам про себя подумал: - «Давай, давай, делай себе хорошую мину при плохой-то игре! На этот-то раз моя возьмет!»
- Все в сборе? – Наталья Васильевна выглянула из комнаты судебных совещаний с прикуренной сигаретой. Ее очки залихватски красовались на лбу, она сделала затяжку и прищурилась от попавшего в глаза дыма. – Вилена давай зови конвой.
- Здрасте. – я привстал со своего места.
- Здравствуйте, Александр Иванович. Готовы?
- Как всегда.
- Вот-вот, - забрюзжал зампрокурора. - Они, видишь ли, всегда готовы чепухой заниматься, а нас, серьезных людей, от дел отрывают.
- Ну, уж Дим Димыч, - вступилась за адвокатскую братью судья Соколова. - Вам бы только ворчать. Они ведь тоже свою работу делают.
- Да, знаю я их работу! - Дим Димыч усмехнулся. - Гонорары оторвут свои, а потом пыль в глаза клиентам пускают. Вот, мол, смотрите, какие мы активные. Что, разве не так? – он пробуравил меня своими крохотными глазками.
- Может и так, - обиделся я и отвернулся.
Продолжать пикировку с зампрокурора у меня не было ни малейшего желания. Терпеть ненавижу, когда лезут в душу, да к тому же еще и не пропускают твой карман: - «Кто на что учился. – рассуждал я. - Иди в адвокаты, да срывай себе на доброе здоровье гонорары, какие пожелаешь!»
Дверь в зал распахнулась и те же конвоиры, что несколько минут назад уводили осужденного паренька, ввели в зал Сергея. Наталья Васильевна сразу же ускользнула к себе.
Решеток, тогда еще не было. Скамья подсудимых просто была обнесена деревянной перегородкой. С Акимова сняли наручники. Я подошел к нему и поздоровался:
- Как дела?
- Да все нормально.
Я обратил внимание, что Сергей как-то странно отводит от меня глаза.
- У тебя все в порядке?
- Да, да, да – поспешил ответить тот.
В этот самый момент судья вышла.
- Прошу всех встать. – скороговоркой выпалила Вилена.
Я вернулся на свое место.
- Прошу садиться. – Наталья Васильевна раскрыла перед собой дело.
Далее последовала обычая процедура: Наталья Васильевна представила состав суда, поинтересовалась, есть ли у кого отводы, огласила Сергею его права, только потом уже предоставила слово мне.
Признаться, я был в ударе. Активно жестикулируя, я изложил суть своей жалобы.
- Я вас правильно поняла, Александр Иванович, что в установленный срок Акимову обвинение не было предъявлено?
- Совершенно верно, уважаемый суд. Не предъявлено.
- Хорошо, спасибо. Посидите, – и, обращаясь к прокурору, предложила, - Прошу вас, Дмитрий Дмитриевич, ваше мнение.
Дим Димыч медленно, словно бы нехотя, поднялся со своего места, громко отодвинул стул, достал из нагрудного кармана пиджака очки в большой роговой оправе, небрежно нацепил их на кончик носа, после чего обвел всех внимательным взглядом и начал:
- Я, уважаемый суд, не могу согласиться с мнением защиты, относительно того, что Акимова необходимо освобождать. По мнению прокуратуры, нарушений уголовно - процессуального законодательства допущено не было. Вы и сами можете убедиться в этом, - он протянул судье папку надзорного производства. Вот смотрите, все документы в норме. Тут постановление о задержании, вот о принятии дела к производству. Здесь протокол первого допроса.
Он быстро листал страницы, демонстрируя документы судье. Дим Димыч стоял в пол-оборота ко мне и потому я ничего не мог видеть.
- А вот и постановление о привлечении в качестве обвиняемого, следом сам допрос обвиняемого. Правда, сам он в силу статьи пятьдесят первой Конституции отказался от дачи показаний, но формально все соблюдено. – Дим Димыч довольно ухмыльнулся
У меня же перехватило дыхание и помутилось в глазах. Словно полоумный, часто моргая, я уставился на Дим Димыча.
Судья же одобрительно кивнула, после чего вопросительно взглянула на меня поверх очков.
- Вот смотрите. – Дим Димыч теперь развернул надзорное производство ко мне, так чтобы я мог убедиться в правоте сказанного им.
Я впялился в постановление о привлечении Акимова в качестве обвиняемого, буквально ничего не понимая. Буквы плясали перед моими глазами.
- Вот и подпись самого Акимова. – Дим Димыч коротким толстым пальцем ткнул на то место, где красовалась какая-то загибулина.
После этого, прокурор обогнул стол и подошел к барьеру, за которым, понурившись сидел Сергей. Я повернулся и посмотрел на своего клиента. Сергей Акимов поднял голову. Лицо его полыхало. Дим Димыч протянул папку, подсунув ее прямо под самый нос Сергея и спросил:
- Это ваша подпись, Акимов?
Я был просто убежден, что сейчас Сергей скажет - «нет». «Неужели они докатились до того, что подписи стали подделывать?» - подумал я про себя. Но какое же было мое удивление, когда Сергей тихим, подавленным голосом ответил:
- Да моя…
В висках у меня застучало.
- А вот это тоже ваша подпись? – Зампрокурора перевернул страницу.
И опять послышалось тихое:
- Ага.
- Тогда, я что-то не могу понять вашего адвоката, о чем он здесь говорит, и почему вводит суд в заблуждение?
Я даже приподнялся со своего стула и впился глазами в Сергея. Тот же напротив, отвернулся от меня, тупо уставившись куда-то в стену.
- Вам что, Александр Иванович, действительно не было известно, что Акимову предъявлено обвинение? - голос судьи доносился откуда-то издалека, словно бы мы сидели не в одном зале, а в разных помещениях.
Я даже ответил не сразу.
-Александр Иванович, вы тут?
- Ах, да, простите. – спохватился я. – Нет, нет.
- Что нет? – Наталья Васильевна с удивлением посмотрела на меня.
- Нет, не известно.
- Дмитрий Дмитриевич? – Соколова перевела взгляд на прокурора.
- Да все в порядке, уважаемый суд, вот поглядите, здесь Акимов также подписался в протоколе, что от услуг защитника, при допросе его в качестве обвиняемого он отказывается. Какие проблемы? Разве это нарушение?
Я ослабил узел галстука, ибо в какой-то момент почувствовал, что просто-напросто сейчас задохнусь.
Сергей теперь низко отпустил голову.
- Ладно, - подытожила Наталья Васильевна. - Суд удаляется для вынесения решения, оно будет оглашено, - она посмотрела на наручные часы. - Через десять минут.
Мы все встали. Как только за судьей закрылась дверь, я просто подскочил к Сергею. Уж не знаю, как мне удалось тогда сдержаться и не задушить его.
- Сергей Вячеславович! Как это понимать? Что произошло?
Он по-прежнему сидел, низко опустив голову.
- Сергей, ты ответишь мне или нет?
Наконец-то, мой подзащитный поднял голову и ничего не выражающими, можно сказать, пустыми глазами посмотрел на меня, затем развел в сторону руки и пробубнил:
- Я виноват. Виноват. – и за этим снова низко отпустил голову.
Я понял, что сейчас продолжать какие-либо разговоры бестолку, а поэтому тяжело вздохнул и отошел к адвокатскому столу.
Наталье Васильевне потребовалось гораздо меньше времени, чтобы вынести решение, которым, разумеется, моя жалоба была оставлена без удовлетворения, а Сергею Вячеславовичу предстояло вернуться в свою родную камеру.
Но вот какой был пассаж, когда его вывели из зала суда в наручниках! – Это надо было видеть.
От изумления Ирина даже приоткрыла рот. А Леонид Иванович стал белым, словно полотно.
Они молча проводили Сергея взглядом. Тот же, проходя мимо, даже отвернулся от жены и тестя.
Его не стали заводить в конвойное помещение, а сразу же препроводили в серую «буханку-автозак», стоявшую возле дверей конвойного помещения и та, скрипнув передачей, умчалась в сторону городского УВД.
Удивительно, но вопросов пока никаких не было, и только лишь когда мы вышли на крыльцо, и я закурил, Ирина как-то спокойно, вроде даже не вопрос задала, а констатировала сама, себе:
- Не получилось.
- Вот тебе и наше правосудие! – Леонид Иванович с некоторым укором посмотрел на меня.
- Да, причем тут правосудие! Чего уж на зеркало пенять..., - я осекся, потому, что про кривую рожу было бы уж слишком, хотя и следовало.
- Вы, Александр Иванович, хотите сказать, что Сергей что-то там такое выкинул? – спросил Леонид Иванович.
- Выкинул? – переспросил я. – Нет уж, это не то слово. Берите круче. Он сам своими руками все испортил.
- А что именно? – наконец-то пришла в себя Ирина.
- Да, мне и самому-то еще пока ничего не понятно. Но, во всяком случае, каким – то волошебным образом ему все же предъявили обвинение.
Брови Ирины от удивления подлетели кверху:
- Обвинение?
- Ну да.
- Подождите, а вы же говорили, что обвинение ему не предъявлено, что это должны делать только при вас?
- Говорил. - согласился я. – У меня также имеется масса вопросов, и в первую очередь к вашему мужу.
- Что же теперь делать? – поникшим голосом поинтересовался Леонид Иванович.
- А ехать нужно.
- Куда? – лицо его вытянулось.
- В изолятор. – твердо решил я. – Нам нужно сейчас туда. Я хочу все выяснить, и в первую очередь – почему я остался в дураках.
На старенькой «Ниве» Леонида Ивановича мы добрались до здания УВД. Серая «Буханка» стола тут же. Хоть здесь-то, но мне повезло. Я оказался единственным посетителем этой скорбной обители. Подойдя к дежурному, я назвал фамилию Сергея.
Тот посмотрел на меня, и уголки его губ тронула легкая усмешка:
- Велел пускать, кого угодно, только, говорит, не адвоката. Чем уж вы ему так насолили? Боюсь, говорит, его, сил нет как.
- Правильно и делает. – зло выдавил я.
- Ладно, идите в кабинет, я сейчас вам его приведу.
Сергей вошел, как-то боком. Он старался не смотреть на меня.
- Присаживайся.
Сергей, не вынимая рук из карманов, расположился напротив меня.
- Ну, так может быть, ты все же объяснишь, Сергей Вячеславович, что тут такого произошло за последние три дня? Да и вообще, понимаешь или нет, что мы с тобой в это самое время должны были бы уже беседовать не в этом вонючем подвале, а как минимум у меня в кабинете?
- Да понимаю, Александр Иванович, понял я уже давно, что фигню сотворил.
- Рассказывай.
- Да, собственно, что и рассказывать. Дурак я – вот и все.
- Похоже на то.
- Помните, вы тогда в последний раз у меня были?
- Ну?
- Так вот, после вас почти сразу же Тюльпанова пришла. Ну, я ей с порога и заявил, что не намерен с ней беседовать, так, мол, и так, адвоката моего нет, значит и разговора не получится. Все, как вы и учили.
- И?
- А она мне и говорит, а что, дескать, с тобой беседовать-то. Все, набеседовались. Тебя и так через три дня выпустят. Мы, говорит, сами хотели тебя уже освободить, да вот адвокат твой прыткий уж больно. Взял и жалобу в суд накатал. Ну а нам то и, слава Богу. Не своими руками тебя выпускать. Словом, запудрила мне мозги своей болтовней.
- А дальше?
- А дальше, она мне и говорит. В суд, вот бумаги по тебе нужно направлять, дескать, запрос оттуда пришел и еще, говорит, что от прокурора влетело, что своевременно эти бумаги не подготовлены были. А бумаги те, вроде как связанные именно с моим предстоящим освобождением: расписки какие-то, что я претензий там не имею к ним, и прочее. За словом она мне их и подсунула, вот говорит, тут да тут подпишись. Ну, я помню, что вы меня предупреждали, что, обвинение ими мне не предъявлено. Но, ведь я то думал, обвинение, это то, что она должна будет мне сказать, указать по какой там статье и прочее. Потом, я знаю, что допросить меня надо будет. Я так себе и рассуждаю, раз вас нет, какое может быть к черту обвинение?
- И ты их подписал?
Вместо ответа Сергей закатил глаза и посмотрел на прокопченный потолок.
- Ну, ты парень и дал!
- Да, я уже потом сообразил, что сделал фигню. Представляете, подписал, она бумаги в папку, а меня как по башке тюкнуло. Осенило! Глядь, а она уже в дверях. Ей Богу, чуть не кинулся, чтобы отобрать эти паршивые бумажонки.
- Эх, Сергей, Сергей Вячеславович. – вздохнул я. – Ну и наделал ты дел! Теперь вот… - я указал ему на собственный локоть, - близко, да не укусишь. Разве можно было что-то подписывать? Ведь я же тебя, как человека предупреждал. Ты меня тут в первый наш день знакомства промурыжил весь выходной своими подозрениями, а здесь, за две минуты натворил дел, да таких… - я в отчаянье махнул рукой.
- Согласен. – он потупил взгляд.
Короче, для меня все стало ясным. Сергея просто, напросто обвели вокруг пальца.
На улице меня ждали Ирина и Леонид Иванович.
- Ну, что там, Александр Иванович? – Ирина сделал шаг мне навстречу.
Я им рассказал всю эту нелепую историю, которая приключилась с Сергеем.
- Блин! – ругалась Ирина. - Где, так он умный, даже чересчур! А где нужно, - она в сердцах махнула рукой. – Дурак какой-то вот и все!
- Ну, что поделать, - попытался я успокоить ее. – Со всяким может случиться.
- Нет, дурак! – настоятельно проговорил Леонид Иванович. Он развернулся и пошел к машине.
- Поедемте. Вам куда? – спросила Ирина.
- На работу.

Когда я пришел к себе в кабинет, Зубов сидел за столом и опять, что-то строчил на своей машинке:
- О! – поднял он голову, увидев меня, - Ну, как? Все в порядке?
- Если бы. – лицо мое было мрачнее тучи.
- Что случилось?
           - Да представь, у меня Акимова-то не освободили.
- Иди ты!
- Ей Богу!
- Что ты, Саня, Соколова ведь…
- А, при чем тут Соколова. Дело не в ней. Мой там напортачил.
Я поведал Юре, что произошло с моим горе – клиентом.
- Дааа, - протянул тот. - Впервые с таким сталкиваюсь.
Во второй половине дня я дозвонился до следователя Тюльпановой. Разговор наш проходил на повышенных тонах. Я выдал в трубку все, что подумал о ней за последние часы и пообещал накатать жалобу прокурору. Хотя, я прекрасно понимал, какой оттуда последует ответ.

4.

Через несколько дней у Акимова сменился следователь. Тюльпанова больше не занималась этим делом. Теперь следствие стал вести Погорелов Аркадий Петрович – мужик опытный, но не лишенный чувства юмора. Обвинение, конечно же, было перепредъявлено, только уже по всем правилам и в моем присутствии.
Сергей полностью отказывался признавать свою вину. Он твердил одно: ничего, мол, не знаю, обыкновенный водила, что сказали делать, то и делал.
Погорелов психовал:
- Зря ты так, Акимов. Смотри, потом пожалеешь, когда тебе срок намотают, да такой, что как отсюда до Саратова. Лучше бы все рассказал. По полочкам разложил бы. А мы это все учли бы. Чай не леопарды. А там, глядишь, может и на условно потянул бы.
- А мне скрывать и нечего, Аркадий Петрович, я как на духу. Что знаю, о том и рассказал.
- Рассказал он! – Погорелов зло закрыл свою папку. – Е-ей пожалеешь.
Волнение следователя было понятным. Дело в том, что у них никак не склеивалась одна очень важная деталь: следствию не удавалось установить место хищения этих ферросплавов. Как ни странно, но проведенные на складах ревизии никаких недостач не выявили. Получалось, что и хищения в таком случае никакого не было.
Тем временем, истекал срок содержания Акимова в изоляторе. Следователю нужно было решать вопрос об аресте и переводе моего подзащитного уже в следственный изолятор. 
Однажды утром, дня за два до истечения тридцатидневного срока Погорелов позвонил мне на работу и попросил подойти после обеда в изолятор. На том и порешили. После обеда я был уже в следственном кабинете.
- Ну, что Александр Иванович, - начал Погорелов, пока Сергея нам еще не привели. – Никак твой не хочет разговаривать. Упрямый, понимаешь.
Я пожал плечами.
- А, жаль.
- Вы сами прекрасно понимаете, Аркадий Петрович, его воля.
- Его, то его, а вот мне теперь с арестом хлопот не оберешься.
- Сочувствую.
Ввели Сергея.
- О, а вот и наш герой. Присаживайся. Потолкуем.
Сергей был хмурым, не глядя в сторону следователя, он кивком головы поздоровался со мной и сел за стол:
- Опять допрос?
- Нет не допрос. Погорелов хитро прищурил глаза.
Признаться, удивился и я. Во всяком случае, когда Аркадий Петрович приглашал меня в изолятор, я тоже думал, что будет очередной допрос.
- У меня другой разговор. Я решил с вами посоветоваться. Вот скажите мне, как лучше поступить, направить документы прокурору на арест Акимова или нет. – Аркадий Петрович вновь хитро прищурился и впялился в меня своими бесцветными глазами.
Я же от удивления даже рот открыл. Уж чего-чего, а такого я никак не ожидал. Все, конечно же, знали о здоровом чувстве юмора у следователя Погорелова, но вот чтобы так…
- Шутить изволите? – мрачно спросил Сергей.
- Да, почему же шутить, я на полном серьезе.
- А, если я скажу, что нет. Вы, что меня отпустите.
- Ну, разумеется, раз не хочешь сидеть, то, что с тобой поделать? – Погорелов рассмеялся.
Только вот ни мне, ни Сергею было не до смеха.
- Что приуныли? Ладно, давайте-ка так поступим: раз ты у меня, приятель, такой не сговорчивый, то положимся на волю судьбы. Вот помнишь, я тебе говорил, что пожалеешь? Раскрылся бы ты передо мною полностью. Рассказал бы, что и как, то я бы сейчас без всяких условностей тебя бы выпустил. До суда, разумеется. А теперь будем жребий кидать.
От такого у меня даже глаза на лоб полезли:
- То есть?
- А вы что, Александр Иванович, ни разу жребий не кидали? Очень просто. У вас есть монетка?
Я кивнул и полез в карман, откуда вытащил пятидесятирублевую, потемневшую монету.
- Вот. Отлично. Значит так: орел – в тюрьму; решка-домой! Согласны?
Я не знал, что и ответить. – «А, что если он нас тут разводит, как последних идиотов, - подумал я. - А потом будет всем рассказывать, как лопушил придурочного адвоката»
- Ну, вижу, что согласны. – не дождавшись ответа сказал следователь. - Тогда, давайте, для полной честности пусть адвокат монетку подбросит.
Мы с Сергеем переглянулись. После чего я пожал плечами взял со стола монету, подбросил ее в воздух и хотел, было поймать в ладонь, но промахнулся. Монета глухо ударилась о пол и закатилась под стол.
- Александр Иванович, я умоляю вас, увольте старика от того, чтобы нагибаться. Спина… черт бы ее побрал. Уже потрудитесь нагнуться, взгляните, что там?
Я нагнулся и стал рукой шарить под столом. Наконец, монета была найдена. Я на столько осторожно взял ее в руку, будто бы это была не пятидесятирублевка, а самая настоящая, ядовитая змея.
- Только, чурики, не мухлевать! – предупредил следователь.
Я поднялся и раскрыл ладонь.
- Решка! – не выдержал и выкрикнул Сергей.
- Вы, наверное, Александр Иванович, намухлили таки?
- Что вы, Аркадий Петрович! Как можно?
- Честное слово?
- Разумеется.
- Что ж, вынужден поверить. Решка, так решка, значит домой!
- А когда? – глаза Сергея горели.
- Ну, сегодня уже не успеем, так что потерпи, дружок, до завтра.
- Может сегодня? – Сергей даже заерзал на скрипучем табурете.
- Все, все! Ты, словно цыган. Сказано завтра, значит завтра.
Сергея увели.
- Аркадий Петрович, надеюсь это действительно не шутка?
- Да, пес-то с ним. Пусть идет на свободу. Куда он денется? Надоело мне по подвалам бегать, уж лучше вы ко мне в кабинет приходить будете. Видишь ли, не очень-то я ручкой люблю писать. А там хоть машинка пишущая есть.
Мы уговорились с Аркадием Петровичем, что завтра в девять утра он подготовит все документы для освобождения Акимова.

Ирина даже ушам своим не поверила, когда я поведал ей о разговоре, который состоялся у нас в изоляторе:
- А они не обманут?
- Будем надеяться, что нет. Во всяком случае, зарекаться… Один раз у нас такое уже было. Верно? – я подмигнул.
- Ох, и боюсь же я.
- Ладно, чего уж там, давайте завтра в девять возле УВД.

Аркадий Петрович сдержал свое слово и Сергея на следующее утро освободили. Его встреча с Ириной – это нечто трогательное, почти не поддающееся описанию. Ирина повисла у него на шее, а он от растерянности даже развел в сторону руки.
Я не поехал с ними, решил немного прогуляться. Весна была в самом разгаре. Стоял теплый, солнечный день.

Дело Акимова Сергея Вячеславовича также скоро прекратили. Следствию к счастью так и не удалось найти то место, откуда были украдены эти дорогостоящие ферросплавы. Ну, а нет потерпевшего – нет и дела.

3.05.- 11.05. 2005 года.