Блиндаж

 

1               
Шестилетний Егор любил слушать письма отца с фронта. Читать он, конечно, умел сам, хоть и по слогам, сёстры постарались, но в устах матери, перечитывающей иногда письма перед сном, они звучали особенно трогательно, приобретая глубинный, ещё не доступный мальчишескому пониманию смысл. Словно читающая мать говорила голосом отца, не заменяя его, нет, а слившись воедино. Нет близко отца, но рядом он, с ними. Главное, что отец жив, на многих уже в деревне пришли похоронки, чёрная рука войны дотянулась до самых сибирских глубинок. Отец Егора был командиром, служил в пехоте, и сын очень хотел быть похожим на отца, быть его достойным. Пусть мамка в письме об этом напишет. Пусть батя воюет спокойно. У мальчика была своя команда верных товарищей, неразлучных с самого рожденья. Команда, правда, малочисленная, даже взводом не назовёшь, всего трое, но на войне, как писал отец, можно победить врага и малыми силами, если ум и хитрость применить.

В военные годы, да и в послевоенные тоже, даже у малышей была работа. Кто как мог помогал взрослым. Огород да живность требовали к себе постоянного внимания. Кроме того мальчишки часто рыбачили, а то и птиц в силки ловили, запекая в листьях лопуха крохотные тельца. На один зуб, а всё-таки мясо. Жалко было птичек, но есть хотелось сильнее. Летом была особая благодать, в лесу - ягоды (ешь от пуза) и грибы (греби, сколько унесёшь) и, конечно, травы  целебные. Под этим предлогом ребята, сговорившись, и сбегали часто в лес. Недавно у них появилось наиважнейшее дело. Решили они соорудить блиндаж. Про него писал отец. Будет теперь и у мальчишек свой штаб военный, будет где встречаться, чтобы делиться секретами, письма перечитывать, военные трофеи хранить. Да и кто знает, может и на фронт придётся бежать, отцам кроме них кто поможет, не матери же?! Что такое блиндаж все представляли с трудом, понимая, что это такая землянка фронтовая, у них в деревне были переселенческие на окраине когда-то, да засыпали их давно.

В лесу Егор с ребятами долго выбирали место для будущего блиндажа и, наконец, на самом высоком пригорке заметили среди перекорёженных коряг, под старой, разросшейся в неимоверную ширь, берёзой небольшую выемку. Её и решили раскапывать, расширив и углубившись внутрь. Работа была не из лёгких, но упорные мальчишки не знали усталости. Никто не ныл, не жаловался, не просился домой. А ведь голодные были, и матери, наверняка, волновались уже, значит, попадёт сегодня не на шутку. Жаль, что темнеет быстро. Закидали вход поскорому ветками и побежали домой. Блиндаж приходилось прятать, потому что даже в их мирной деревне было неспокойно. Дело в том, что им давно объявила войну местная троица хулиганов, словно после того, как отцы ушли на фронт, а уставшие матери с трудом справлялись с упавшей на их плечи мужской работой, неугомонные пацаны, получившие больше свободы, не знали куда девать её.

Не хотел Егор боевые действия в родной деревне вести, но приходилось, не отступать же. Задиристый Захар видел в Егоре соперника, но истинную причину иногда всплывающей, захватывающей всё нутро ненависти и сам не мог объяснить. Ну, действительно, не на мать же с сёстрами злобу свою выпускать, им и так трудно. Хотя, конечно, мог бы им почаще помогать, да командирство почти всё время отнимает.    

Егор понимал, что скрывать задуманное долго не придётся, рано или поздно до их блиндажа доберутся озлобленные мальчишки и разрушат его. Захаровская команда никогда не упускала возможности следить за соперниками и редко оставляла ребят в покое. Словно своих дел и интересов не было. И чего они к ним привязываются всегда? Поэтому Егор пошёл на хитрость, в открытую предложил соревноваться, кто лучше, мощнее в лесу земляной военный штаб соорудит, да защитить его от врага сумеет, тому этот штаб и достанется. Захару очень понравилось слово «враг», значит, сознают силушку их противники, боятся. Егор же предложил своим строить два блиндажа. Один – скрытый, настоящий, другой – камуфляжный, для отвода глаз. А в том, что они победят, даже не сомневался. Но планам ребят не суждено было сбыться.

2
Через несколько дней, придя к заветной берёзе, оберегающей их тайну, едва протянув руку, чтобы убрать верхние ветки, скрывающие вход, Егор почувствовал неладное. Кто-то их опередил. Но этот кто-то не проявлял никакой вражеской агрессии. По крайней мере пока. Напротив, он тихо дышал, мирно посапывая, издавая непривычные звуки. Неужели Захаровская гурьба уже их выследила и решила воспользоваться чужим трудом!? Заняли блиндаж?! Егор сомневался, начнут ли они вообще строить, Захаровцы больше любили ломать да пакостить. Да и кому из соперников понадобилось торчать в норе, (именно так, блиндажом их сооружение нельзя ещё было назвать), не зная даже, когда появится Егор с ребятами? Словно подтверждая тревоги командира, из норы раздалось тихое рычание. Мальчишки насторожились.
- Это ещё что? Дай-ка, я полезу. – Рванулся вперёд не по возрасту длинный, и от того вечно сутулящийся, вертлявый Антоха со всклоченными волосами, но спохватившись, вытянулся и добавил:  - Разрешите, командир?
- Что сделали бы на фронте? – Строго спросил Егор.
- Сначала провели бы разведку. – Отчеканил рассудительный, вечно задумчивый Максим. Он невелик был ростом. Волосы его всегда аккуратно причёсаны. Ни ветер, ни дождь, никакие другие события никогда не могли вывести его из равновесия. Он всегда был спокоен, надёжен, но вместе с тем и упрям. Ему можно было поручить любое дело с уверенностью, что справится на отлично.
- Правильно мыслишь, товарищ! Кто готов? Только учтите, в разведке главное – зоркий глаз и железная выдержка. Антон – самый шустрый, а ты, Максим – самый осторожный. Тебе и приступать.
- Есть, командир, - обрадовался Максимка и с гордостью стал поправлять рубашку. Рубаха не слушалась, ветхие края её никак не хотели заправляться в широкие штанины, слабо держащиеся за обтрёпанную лямку через плечо.
- Подумаешь, я вот зато поймаю и уши-то наберу. Вылазь, кто там есть!
- Тихо, Антон, разведка вперёд пехоты не лезет. А то не досчитается бойцов. – Уверенно и не торопясь произнёс Егор.
- Откуда ты всё знаешь? Ты что, всё-таки на фронте был?
Егор и хотел было соврать, что не у тётки в дальней деревне две недели с братишкой нянчился, да не смог. Командир он, а командирам врать не положено. Тем более перед возможным боем.
- Ну, что, бойцы, готовы?
- Так точно, товарищ командир! – Гаркнули ребята, совсем забыв об осторожности.
- Тяв…, - вторили им из норы.
- Нет, эти сволочи-вояки ещё и дразнятся. – Антон был вне себя от возмущения и готов был незамедлительно лезть в нору и вытащить за шкирку таинственного противника, посмевшего посягнуть на их боевое сооружение.
- Да погоди ты, может это Жучка. Отвязалась и нас догнала. – Предположил Максим.
- Ага, не просто догнала, а обогнала, вперёд всех прибежала, а потом спряталась и решила разыграть. До чего умная, падла.
- А вдруг там волк?!
- Ты разведчик, вот и узнаешь. А то хочешь, я полезу.
Ребята вместе начали потихоньку оттаскивать коряги, разгребать листья ногами. И чем больше они шумели, тем шумнее становилось в норе. Увеличилась возня, и поскуливание словно разделилось на несколько тоненьких голосов. Кто-то явно хотел их испугать.      
- Кто бы там ни был, всё равно выгоню. – Резко заявил Антон, присев на корточки и заглянув в глубоко развёрзнутую темноту норы. И вдруг осёкся: «Ай!», - он тут же отпрянул, получив по носу. На грязной царапине проступили капельки скупой крови.
- Боец, в сторону! – Скомандовал Егор. – Разведка, вперёд!
- Есть вперёд!  – Максим взял в руки небольшую искривлённую палку и осторожно пошерудил ею в норе. Палка сначала слушалась, потом замерла и, наконец, неожиданно вырвавшись из рук мальчика, исчезла в тёмной глубине, оставив на тонкой прозрачной ладошке разведчика огромную занозу. С обмундированием у пацанов были проблемы, никто им спецрукавицы не выдавал. Максиму, конечно, было больно, но он, не подав и виду, зубами вытащил острый осколок и опустился на корточки перед норой.
- Не получи контузию, боец, - съехидничал Антон. Он втайне позавидовал боевой выдержке друга, но решил ничем не выдать своего восхищения.
Глаза Максимки понемногу привыкали к темноте, недосягаемая прежде мгла рассеивалась, и в смутном тумане возвращающегося света начали проступать размытые очертания, вскоре превратившиеся в небольшого настороженного зверька (остроносого, ушки торчком), вокруг которого слепо тыкались мордочками дрожащие щенки. На мальчика в упор смотрела ободранная, с клочковатой шерстью, лисица. Не проронив больше ни звука, она ждала. Максим от неожиданности улыбнулся, и тут же в ответ оскалилась лисичка. Челюсть её грозно лязгнула и плотно сомкнулась, выставляя напоказ острые звериные клыки. Тонкие губы мелко подрагивали. «Не подходи, укушу!» - предупреждала мамаша по-хорошему, грозя далеко не голливудской улыбкой.
- Ну что там?  - Антону не терпелось узнать, он так и подпрыгивал на месте. Максим поднялся.
- Роддом лесной.
- Чего-чего?
- Лисица ощенилась.
- Откуда знаешь, что лисица, а не волк?
- У неё кончик хвоста белый. Она им лисят прикрывает. Интересно, сколько их?            
-  Значит, ждите в гости лиса. – Егор, хоть и не был отличником в школе, помнил, что звери помогают друг другу сохранять и оберегать потомство. А от покалеченного когда-то на охоте деда Григория знал, что жизнь свою отдадут, не колеблясь, за беспомощных щенков. Следовательно, папаша-лис где-то рядом, отправился за едой, вернётся скоро с добычей. Как бы им самим добычей не стать! Но тут же вспомнил, как по деревне пронеслась недавно слава тётки Степаниды, сумевшей подстрелить в лесу (скорее с перепугу, чем специально) выскочившего неожиданно прямо перед ней худого, измученного лиса. А те много лет уже близко к деревне не подходили. Перебили всех ещё до войны. Эти, похоже, были первыми, вернувшимися из неизвестной, неисследованной глубины леса. И зверь голодный ближе к человеческому жилью старается поселиться. Только вместо кормёжки ждёт его чаще беда. Егор сразу всё понял. Лис тогда отвёл беду от своего семейства. На счастье сбежавшей, покинувшей старую нору, лисичке попался их блиндаж, ставшей на время спасительным убежищем.
- Ребята, у кого кусок хлеба остался?   
- У меня! – Повеселевший Максимка тут же достал из кармана неприкосновенный запас.
- Ты что, дурак? – Возмутился Антон. - Она в лесу прокормится и без тебя. Мать свою пожалей. Во дела! Хотели военный блиндаж построить. А тут госпиталь.
- Ей кроме нас помочь некому. Вы про тётку Степаниду слыхали?
- Это ту, что лиса одолела?.. Во дела! Так он…
Ребята, скинувшись, поделились остатками скудной еды. До слёз тронула их грубая настороженность, а потом и жадность, с которой лисичка расправилась с хрустящими кусочками хлеба и даже листьями капусты, в которые был завёрнут чей-то обед. Голодная, поняли ребята. Может быть, голоднее, чем они. Глаза лисички, сначала испуганные и злые, стали на прощание по-человечески благодарными, жалостными и просящими.
- Нам придётся подкармливать её, пока щенки слабые. Будем дежурить по очереди.

3   
Уставшие, но воодушевлённые ребята возвращались домой позже обычного. Им пришлось допоздна усиленно маскировать вход, натаскивая новые коряги, через которые пролезть могла только лисичка. В этот вечер их не пугали даже предстоящие взбучки от матерей. У старой покосившейся ограды бездетной бабки Мани их поджидала сердитая ватага Захара.
-  Ну что, закончили свой блиндаж? Когда хвастаться будете? Пора сравнить, чей лучше! Когда идём на штурм? – Вечно лохматый и самый старший из ребят Григорий грозно наступал, сверкая белёсыми зрачками. Он любил, когда его боялись. 
Антон не удержался:
- А почему это первым штурмовать надо наш блиндаж? Может, мы сначала ваш найдём и разрушим! Не боишься?
Воинственный Гришка и Антон запетушились, готовые подраться. Но в этот момент Егор и Максим переглянулись и, не договариваясь прежде ни о чём, поняли друг друга без слов.
- Нам нечем хвастаться. Наш блиндаж обвалился. Нужно время.
Захаровская ватага покатилась со смеху.
- Вот трусы, ещё и сознаются!
Но Захар сразу заподозрил что-то неладное. Наверняка, хотят укрепиться по-настоящему. Подготовиться к предстоящему бою как следует. Шепнул на ухо своим, чтобы проследили завтра за каждым из вражеского лагеря. Свой блиндаж они и не собирались строить. Зачем? Найдут, выбьют противника, заставят уйти на другое место дислокации. Слово-то какое чудное, ди-сло-ка-ция. Но мать целый день вчера его повторяла, шепча как молитву, и Захар запомнил.

На следующий день, замирая от собственных шагов и хихикая над бестолковыми Егоровцами, грязная ватага героически следовала за соперниками до самого леса. В лесу всегда надо быть особенно осторожными. Лес слежку не любит, прячет свои тайны за любым кустиком, всяким поворотом. Сколько неожиданного можно встретить здесь на каждом шагу, сколькому удивиться! Острый взор разведчика сродни взору птицы или зверя. Что увидит один, может проглядеть другой. Лес всегда живёт по своим мирным законам. Конечно, и здесь то и дело происходят войны: зайцы попадают в лапы лисиц, кузнечики пропадают в острых клювах, птицы поедаются более прожорливыми, и медведи голодные не жалеют никого и волки хищные рыскают. Слабый не выживает, лес лечит сам себя, избавляясь от ненужной обузы.

На удивление Захара и его команды, Егор с друзьями явно не спешили и не кинулись прямиком к заветному блиндажу, а присели посередь полянки на корточки. У каждого за плечами  была котомка, доверху чем-то набитая.   
- Гранаты!... – Восхищённо прошептал Гришка, внезапно хрюкнув. Он ещё прошлым летом пытался сбежать на фронт, да, сокращая дорогу, чуть не утоп в местном болоте, навьюченный огромным походным мешком. Хорошо, крики его услышали, ягодники спасли. От матери испуганной не слабо досталось, пришлось у бабки три дня скрываться, пока не отошла.
Егоровцы недолго пошептались о чём-то, резко встали, гордо вскинули ладошки к правому виску, отдавая друг другу честь.
- Клоуны, - фыркнул Захар. Его команде явно не хватало дисциплины, и он, как командир, чётко это понимал.
- А мне кажется красиво, то есть здорово. Настоящий воинский ритуал. Давайте и мы так, а? – Вкрадчиво произнёс самый младший, пятилетний Севка, робко заглядывая в глаза командиру, словно ища в них долгожданного ответа.
- Ерунда. Ещё чего!
Но тут, как по команде, нежданно-негаданно Егор, Максим и Антон ринулись в разные стороны. Растерявшиеся Захаровцы, толкаясь и пиная друг друга, заметались по сторонам. Этих нескольких секунд хватило, чтобы потерять ребят из виду.
- Всё, противник потерян. Предлагаю разделиться и попытаться найти. Нашедшему – орден.
- Ух ты, настоящий? – Обрадовался Севка.
- Из бересты, дурак.
- Чего дурак-то сразу. Обзываются ещё.
- А ты думай, что спрашиваешь. Не то синяк получишь, тоже круглый, под глаз.  Где я тебе настоящий орден возьму? Вот придёт тятька с войны весь в орденах и медалях, тогда может быть… Всё, отставить разговоры. Вперёд. Да не толкайтесь вы, леса что ли мало.
Но все попытки найти ребят были безуспешны. На вверенном участке леса скрывшихся хитрецов не было нигде.      

4
Этим же вечером, у той же калитки, противники встретились вновь. Егоровцы – весёлые, довольные и Захаровцы - понурые и злые. Не успели они вступить в перебранку, как к калитке, прихрамывая и держась за поясницу, пришаркала баба Маня.
- Ребятки, милые, вы чего опять здесь, а? Помочь мне хотите? Воды вот натаскайте в бочки, да и дров на зиму у меня мало.
- Бабка, до зимы далеко ещё. – Важно произнёс Захар.
- Это тебе кажется, милок. И ты не заметишь, как детство кончится. Вы вот в лес кажный день бегаете. Что бы бабушке сучьев не принести. За лето сколько бы натаскали. А я вас лепёшками пырейными угощу.
- Некогда нам, бабка, воюем мы. Видишь, война идёт. Отцы воюют и мы. – Захар важно подтянул штаны и оглядел свою команду. Но, наткнувшись на твёрдый взгляд Егора, неожиданно для себя смутился, отвёл глаза.
- А отцы ваши за что воюют? Супротив кого?
- Известно, за Родину воюют, против фашизма.
- А вы за что воюете? За каку-таку Родину? У вас её отнять кто хочет, не сами ли? И супротив чего? Вижу, что друг против друга. Устроили тут штаб переговорный. Лучше бы калитку починили, вояки.

И не дождавшись ответа, бабушка пошла прочь, стараясь как можно прямее держать давно сгорбленную от тяжёлой, каждодневной работы спину. Ребята молча смотрели ей вслед, потом переглянулись, словно видя друг друга впервые, заново, изучая и прикидывая, пытаясь влезть в шкуру другого. За что воюем? Ясно, за что. За это, как его…    
   
- Что мне этой старухе помогать? У меня своя мамка есть. Мучается с нами. Я лучше ей помогу. – Захар, может быть, впервые задумался. «Да кто знает, за что они воюют? И не вспомнишь, с чего началось. Может, за то, что Егоровцам живётся лучше. Хотя в чём лучше? У каждого своя беда и своя радость, только ему понятная, да доступная. А может по привычке. А может разные мы, с разных улиц. Другие они чем-то, вот и воюем. У всех отцы – пехота. Какая разница за что. Может, человек так устроен, что он не может не воевать. Может в этом цель и смысл его жизни? Не в том же, чтобы мамке жилось полегче с его помощью. Ладно, сегодня помогу, может, а может, и нет, командирской работы много и без того. Впрочем, лишних два ведра воды с реки можно принести. Главное побеждать». Но сомнения уже закрадывались, заставляя видеть всё под каким-то другим, неожиданным углом. «Ну его, блиндаж этот. Ну нет, отступать нельзя. Со мной же команда, которая верит». Команда смотрела на своего командира, ожидая приказа. Егор с ребятами тоже.

Егор прервал молчание первым:
- Ладно, мы пойдём. – Строгим голосом сказал он. – Дел много. Некогда с вами. Вы-то сами когда делом займётесь? За нами шлёпаться не надоело ещё? Мы завтра, кстати, в пять утра выходим. Говорю на тот случай, если опять решите за нами увязаться. Следаки…

5   
Захаровцы встали ещё до крика петухов и, распределив, кто за кем следит, отправились по дворам. Но ни в пять утра, ни в семь, ни в полдесятого, ни один из Егоровцев так и не объявился.            
- Обманули, заразы. – Захар шипел от злобы. Сколько раз себе говорил, нельзя доверять врагу. И не хочешь, а врагами станешь. Никому не хочется дураками быть! Только враги ли они? «Не можешь победить, дружи», - вспомнил он однажды подслушанную где-то фразу. Может, правда, лучше свой блиндаж строить? Всё интереснее, чем по-пустому в гляделки играть. Обидно даже.      
- Захар, а мы что, свой блиндаж строить так и не будем? – Севка чуть не плакал. Он мужественно держался на посту несколько часов, не смыкая сонных глаз. - Здорово же, интересно. Чё за этими всё время следить? Я спать хочу. Итак мамка на меня ругается.
- Идём в лес! – Командир был непреклонен и суров.
Подходя к северной кромке леса, с торчащими остроносыми елями, ребята столкнулись с Егоровцами, навьюченными связками сухих веток.   
- Гляньте, дровосеки из сказки. Чё, добренькие такие, делать нечего? – С нарочитой небрежностью, высокомерно произнёс Захар. Но в душе стало ещё противнее. «Эти, значит, помогают, а мы… Вот как тут врагами не стать! Дождутся они у меня!»               
- Это вам, похоже, делать нечего. Штаны с рубахами не протёрли ещё, глаза не проглядели? – Съехидничал Антон.   
 
Гришка схватил его вязанку. Она упала, гнилая верёвка треснула, ветки рассыпались. Завязалась драка. Егоровцы проиграли почти сразу, уставшие, не раз сбегавшие для бабы Мани за дарами в лес. Больше всех досталось Антону: рубаха в клочки, лицо поцарапано, из носа кровь. А Захаровцы полны были сил и желания мстить. Победы в драке показалось им мало, и они кинулись на поиски блиндажа.
Когда они его обнаружили, уже стемнело. Голодные, но яростные в диком желании всё рушить, работали руками и ногами, ломая, раскидывая припасённые ветки и коряги, заваливая обрушивающейся тяжёлой землёй пустую, без всяких припасов землянку. Значит, недалеко где-то закопанные запасы должны быть. Надо искать. Назавтра решено было вернуться пораньше и устроить сюрприз Егоровцам. Но те почему-то так и не объявились. Ближе к полудню расстроенные Захаровцы, перерывшие всё вокруг в поисках военного склада, (куда-то же таскали боеприпасы, сами видели!) были совсем без сил. Наконец, потирая руки, успокоили себя тем, что решили: пацанам здорово влетело от матерей за порванную одежду и синяки. У них самих-то следов от драки почти не было. Наврали матерям, что свалились в овраг, и те поверили. Куда деваться.

6
А Егоровцы в тот день так и не проверили запасной блиндаж. Дело в том, что на настоящем произошло волнующее событие. Радостное неимоверно. Лисята наконец-то открыли глаза, чтобы увидеть своих спасителей. Мальчишки и не подозревали, как их подопечные похожи на котят. Каждый заглянул в нору и отпрянул невольно, пронзённый острыми немигающими точками блёсткого света, идущего из чёрной глубины. Лисят было трое. До этого знаменательного события они или спали или копошились в норе, смешно тыкаясь мордочками друг в друга, красиво оттеняя белыми кончиками пушистых хвостов тёмные шёрстки. Лисичка больше не рычала на мальчишек, позволяя им изредка поглаживать малышей, которые больно кусались и вовсе не собирались быть домашними.

От тётки Степаниды ребята узнали о гордой звериной солидарности. Оказывается, мать с детёнышами, пока они маленькие, никогда не остаётся одна. Если погибает лис, его место занимает другой. Взрослый лис помогает во всём: воспитывает, кормит, защищает. Рядом с их лисичкой не появился никто. У тётки Степаниды охотзаготовщики забрали случайно убитого её лиса, выдав ценную бумажку с благодарностью. Всё для фронта, всё для победы. На что и куда ушли мясо и шкурка, женщина не знала. Её дети были голодны, как и все в те тяжёлые годы.               

7
Прошло несколько дней. Каждый из ребят был занят больше по хозяйству. Захар помог матери в сарае стены залатать. Впервые топор взял в руки. «Мужик», - утирая слёзы, сказала мать, и Захар испытал доселе неизведанное чувство гордости. Даже плечи распрямились. Захотелось ещё что-то сделать, чем-то ценным помочь. Но команда жаждала продолжения войны. Поначалу Захаровцы готовились к ответному удару, жили в напряжении. Но Егоровцы как-то вяло отреагировали на разрушенный блиндаж. И Захар с ребятами не на шутку загордились, решив, что здорово напугали их дракой. Но чем больше Захар об этом думал, тем более подозрительным казалось проявленное равнодушие. Что-то тут было не так. И это срочно нужно было проверить.       
В первую же вылазку в лес противника удалось обнаружить. (Не то, что раньше!) Егоровцы до того обнаглели, что потеряли всякую бдительность. Захаровцы еле сдержали радость, услышав их возбуждённые голоса. Наконец-то обнаружили! Шли они за ними недолго, на этот раз соблюдая особую осторожность и сверхвоенную бдительность. Когда противник остановился, преследователи тихо залегли неподалёку, несмотря на то, что единственное смотровое место, где действительно можно было спрятаться, оказалось болотистым, гнилым, с отвратительным запахом. Словно их специально туда загнали.
Егоровцы быстро сбросили котомки с плеч, расстелили огромный цветастый платок, и стали горстями рвать мох, накидывая его быстро возвышающейся горкой в аляповатую сердцевину. «Что за дела?» Захаровцы чуть не присвистнули. Чего они  хотят? Неужто стены блиндажа заделать? Так блиндажа же нет! Вот морока! Новый блиндаж решили строить? Здесь? Да место очень уж открытое и сырое. Хотя кто этих хитрецов знает!

Захаровцы ждали долго, устали валяться в неудобных позах, все промокли насквозь. И, несмотря на тёплый денёчек, всё-таки не на шутку продрогли. Они-то лежали в тени корявых, искорёженных елей. Антон ненадолго куда-то отлучался. Хорошо, пошёл не в их сторону, а то бы разведке конец. Вернулся, криво усмехаясь, пряча что-то за пазухой. Даже друзьям не показал, сунул быстро в котомку что-то похожее на круглую коробку. При этом в упор посмотрел на то место, где лежали, прячась, дрожа, скрюченные пацаны. Захаровцам показалось даже, что он их видит, поскольку тот язвительно улыбнулся и издал щёлкающий звук, явно подражая какой-то птице. Гришка с перепугу ткнулся носом в сырую гниль, чуть не чихнув, и тем самым едва не провалил первую успешную операцию. Наконец, Егоровцы тронулись с места.

Захаровцы долго держали их в поле видимости, и когда те отошли на достаточное расстояние, с облегчением покинули вынужденный пост. Они все перемазались болотистой слизью и лесной шелухой и похожи были на настоящих партизан. И партизанами себя же и чувствовали. Гордые от того, что выследили и не попались! Противнику не удалось их обнаружить! Задание выполнено! К Гришке чуть не прилипла мерзостная пиявка, но её быстро, чуть было не с девчачьим визгом, стряхнули обратно в болото. Пусть ищет своих жертв там.   
    
- Негоже нам, пацаны, в родном лесу прятаться. Да ещё от кого? – Гришка сплюнул с досады, отряхивая и без того дырявые штаны. – Опять от мамки влетит. И за что? Всё из-за этих. Поймать опять! – Торжествующе заявил он, и гордо засмеявшись, вспоминая, добавил: - И отлупить… опять!               
- А может, всё-таки свой… - начал было канючить Севка. Но ребята, не слушая его, двинулись дальше. Главное сейчас снова не потерять противника из виду. Сколько раз уже упускали! Похоже, те основательно к войне с ними готовятся, ясно! Не успели они пройти нескольких метров, как услышали чьи-то осторожные шаги.
- Т-с-с-ы, не ссы, обратно идут. Быстро в кусты.

Лежать за колючими кустами шиповника было ещё хуже. Смотреть сквозь густую сеть натыканных мелких иголок и не уколоться трудно. Гришка то и дело царапал упрямый лоб. Но он не мог не отследить каждое вражеское движение.
На этот раз Егоровцы сняли с плеч вещевые мешки. Стали доставать оттуда какие-то старые тряпки, бренчать посудой. Захару плохо было видно, что ещё. «Неужели их укрепление теперь здесь? Эх, позицию боевую не ту выбрали, надо было вокруг нового блиндажа по разным точкам разбегаться, чтобы видеть со всех сторон. Но кто знал!».      
- К побегу готовятся, ясно, на фронт. – Прошептал завистливо Григорий. Он по-прежнему мечтал убежать к отцу. Особенно когда мать бралась за ремень.             
Егоровцы быстро всё выгрузили и куда-то ушли.

- Надолго они, командир? – Робким голосом произнёс Севка. Он лежал, на этот раз вытянувшись как струнка, среди еловых шишек и остро торчащих обломанных веток, терпя как настоящий боец, пусть временные, но всё-таки неудобства, мокрая кудрявая голова его усыпана была тонкими иголками, вперемежку с травой.
- А ты догони, спроси, мастер маскировки. Вылитый леший. – Пацаны начали было хихикать, но вовремя спохватились.
- Надо проверить, что там. – Захар встал. – Быстро, пока их нет.

Судя по тому, как вещи были небрежно брошены в кусты, за ними должны были вернуться вскоре. Вытаскивая обветшавшие, цепляющиеся за ветки тряпки, и от этого рвущиеся на куски, ребята держались за носы. Запах был ещё тот. «Странное место для хранения клада. Зачем им это?» - Подумал Захар, но вслух ничего не сказал, чтобы не смущать друзей новыми подозрениями. Тем более, его команда ликовала, надеясь найти нечто ценное, иначе зачем Егоровцам забираться в такую глушь!? Это место хорошо было именно для хранения клада, но никак не для устройства блиндажа. Наконец, что-то ценное предстало взору. Под тряпками скрыта была круглая жестяная коробка, с полустёртой надписью, иностранные буквы было не разобрать. Такую ребята видели у дядьки Матвея, принёсшего железный трофей с финской войны. Вот оно! Но что там? Севка с Григорием вырывали коробку друг у друга из рук, но победил сильнейший. Открыл победоносно, и тут же фейерверк холодных брызг больно обжег лицо, щипая глаза и ноздри. Адова смесь зелёнки и ещё какой-то резко пахнущей гадости заставила мальчишек испуганно закричать. Брошенная коробка криво покатилась, сверкая жуткими бликами в траве, и остановилась у ног командира, приветственно позвякивая. Гришке пришлось лицо грязью замазывать несколько дней, чтобы мать не заподозрила чего. А Севкина мать просто плакала.

8
В тот же вечер Егоровцы, притащив бабе Мане огромный тюк мха, (для бани, стены утеплить), натаскали и бочку воды. Последнее ведро, что не вошло, оставили у крылечка и зашли в дом на вкусные лепешки с пыреем. Их матери подобным блюдом не часто баловали, некогда было, уставали и без того. А лепёшки делались так: пырей выкапывался, корень сушился, мололся мелко и добавлялся в муку. У бабы Мани и чай был необыкновенным, она называла его незнакомым мальчишкам словом «кофеем». Был он её собственной заморской диковинкой. Заморской от слова морковь. Морковку нарезала мелко, сушила, да заваривала крепко. Чёрный напиток получался, знатный по вкусу. Пей да причмокивай. Мальчики её пристрастие не разделяли, но чмокали с удовольствием. Всё какое-то разнообразие. В городе бабе Мане однажды настоящий кофе довелось попробовать. Но это когда было, вспомнить страшно. Бегут годочки, ни у кого не спрашивают.      

А Захаровцы от злого отчаянья, от нестерпимой обиды, идя по улице, да увидев в низкое окно весёлое застолье, забрались во двор, собрались с силами и, поднатужившись, опрокинули наполненную бочку воды на землю. Этого им показалось мало, и они, не зная, что делать с обидным трофеем, вытряхнули остаточное зелёное содержимое коробки прямо в ведро с водой, что у крыльца стояло. Сами потом переживали. За что бабке Мане-то страдать? А не водись с кем не надо. Но, как говорится, не рой яму другому, сам в неё попадёшь. Захар жил неподалёку. И пока он на огороде, по просьбе матери, картошку на завтра накапывал, сердобольная сестра сбегала с кувшином к соседке за водой (свою-то воду на стирку всю извели, завтра посветлу вернётся-поможется), начерпала чистую из ведра, что-то непонятное отгребая, да чайку горяченького брату вскипятила. Мальчишка он ещё. Ему бы играть целый день. Захар, ужиная остывшей кашей, да кипяток прихлёбывая, не понял ничего, до того был уставший и расстроенный. Чая необычного и кот отведал, фыркал, кружил вокруг миски, куда остатки вылили, но допивать не стал. А баба Маня, обнаружив утром опрокинутую бочку с водой, всё поняла. И не удивилась нисколько, увидев помутневшее ведро. Содержимое на огород вылила, прямо в огуречную грядку. Не пропадать же добру. Как говорится, в хозяйстве всё пригодится. Мальчишкам, ни тем, ни этим, решила ничего не говорить. От новых драк между своими только хуже. Этому её жизнь научила.       

9
Захар не стал устраивать драку или мстить каким-то изощрённым способом. Выбрал другую тактику. Злость накопиться должна, чтобы месть слаще казалась. Чтобы обнаружить новый блиндаж, Захаровцы не стали гоняться за всеми. Решено было выследить хотя бы одного, например Антона. Этот вертлявый где-нибудь да выскочит, да и должок за ним немалый. «Подарочек» был именно его. В этом ребята не сомневались. И, словно по велению волшебной палочки, они тут же из своей засады его увидели. Солдат вражеского подразделения шёл по пыльной дороге, демонстративно на них надвигаясь, размахивая скрюченной палкой, будто ведя в бой невидимых гусей. Проходя мимо оторопевших ребят, он внезапно остановился и с особенно-сильным чувством стукнул по сухой земле, поднимая царапающую ноздри пыль, потом стал медленно удаляться, нарочито покачиваясь.    
- Вот гадёныш, - зашипел на него Захар.
- Следы заметает, - заметил посерьёзневший Григорий.      
- А разве его не надо отлупить? – Пятилетний Севка был крайне удивлён. Прежде его старшие товарищи обязательно кинулись бы с кулаками.
- Так давайте его догоним и отлупим, чего он нас пылью окатил! – Ребята уверены были, что Антон их видел.
- Подождите-ка, ребята. С чего бы ему на глаза показываться, да ещё так вызывающе? Что-то тут не то.
- Опять в ловушку заманивают.
- Это они нас специально отвлекают. Пока мы за Антоном бегать будем, те двое будут продолжать блиндаж сооружать, да запасы натаскивать.
- А может и наоборот. Антон на разведку вышел. Открытая разведка подозрения не вызывает.
- А он за кем следит? – Удивился Севка. – За нами? Так мы же свой блиндаж, свой штаб не строим. Мы же за ними следим.
- Следим-следим, а выследить не можем. – Гришка разочарованно сплюнул на еле заметные следы протопавшего противника и растёр плевок. - Всё-таки он нас отвлекает, в сторону уводит от своих. – Гришка не унимался. Но командир решил по-другому.
- Решено, следим за ним, но осторожно.

Ребята так и сделали. Отпустив Антона на достаточное расстояние, они не отставали от него ни на шаг. Мальчишка выбросил палку, сунул руки в карманы и гордо выпрямившись, шёл, насвистывая. Время от времени он оглядывался по сторонам. Перед домом тётки Фёклы замедлил шаг, и, деловито проходя мимо забора, постарался незаметно заглянуть в каждую щель. Затем спрятался в кустах, понаблюдал за домом. Но, как только хозяйка, возвращаясь с работы, появилась на горизонте с тяжёлыми вилами в руках, Антона как ветром сдуло. Захаровцы никак не могли решить, что им делать дальше: то ли продолжать сидеть в засаде, то ли бежать за Антоном, пока тяжёлая бельевая верёвка, грохнувшаяся со всей дури на их худенькие спины, не разрешила все сомнения.
- Ах, вы, ворюги! Кому курицу утащили? Матерям нажалуюсь, отлуплю. Они из вас лепёшки-то понаделают! - Тётка Фёкла махалась как сумасшедшая, так и не сумев ни разу больше достичь цели. Мальчишки с дружным визгом кинулись врассыпную.      
– Я ребёнку берегла. Ребёнок болеет. Эх, вы…               

Досталось несчастным пацанам и от матерей. Наматерили и побили от души, мстя за непреходящий голод, за невозможность исправить случившееся, за вечное враньё. Озлобленные случившейся несправедливостью, Захаровцы поклялись мстить по-настоящему. С новыми силами кинулись они на поиски блиндажа, словно это был единственный шанс поквитаться с подлыми обманщиками.    

10
- Ты где был, Антон? – Егор смотрел не по-детски строго. Они с Максимом вновь натаскали бабе Мане воды, хотя договаривались, что помогать будут вместе. 
- Да так, гулял..
- Это из-за тебя Захара с ребятами побили?
- А что, с ними в благородство играть надо? После того, что они сделали?
- Мы не мстители.
- То же мне, рыцарь нашёлся, - проворчал Антон, царапая продырявленным носком старого калоша рыхлую почву под ногами.

11
- Пацаны, гляньте, перья куриные валяются! Захар, вот их блиндаж!
- Идиоты, думали не найдём. Маскировщики. – Предводитель яростно пнул ближайшую корягу.
Захар и рад был и удивлён. Так близко к деревне. На самой верхней точке. Обзор как на ладони. Поля окрестные далеко видны. Даже солнце здесь, кажется, светит по-другому, ярко, победоносно. Теперь он сразу всё понял, прикинул, что к чему, разгадал подлый план с двумя блиндажами. Наивные. Думали спрятаться под носом. И ходили же здесь не раз. Как не заметили раньше? Ребята яростно и остервенело, прикладывая всю накопившуюся, нерастраченную злость, стали с силой крушить, ломать, откидывать как можно дальше прикреплённые, свитые между собой аккуратно ветки, вытаскивать вбитые ровными рядами колышки, уходящие вглубь блиндажа, стараясь нанести противнику как можно больше урона. Пусть строят заново. Вот их команде некогда такими глупостями заниматься. Когда тут строить, если приходится всё время за врагом следить! Когда всё разломали, Севка поздно схватился:
- Могли бы захватить и себе оставить.   
- Да ну их!
- Не блиндаж, а нора. – Сказал разочарованно угловатый Гришка, смешно изогнувшись, чтобы заглянуть внутрь. – Ничего не видно. Тоже мне, инженеры-строители!
- Ребята, а вдруг эта нора уходит глубоко в гору, там расширяется. Вдруг там пещера вообще?
- Ты у нас здесь где-нибудь хоть маленькую горку видел?
- Вот кругом полно!
- Это пригорки, олух, холмы. Горы – они каменные, понял?
- Что вы обзываетесь всё время? Может они клад нашли, старообрядцами закопанный. Или Колчаком или Махно.
- Ты ещё Ермака вспомни.
- А кто это?
- Пёс дядьки Степана хромого.
- Тот любит копаться точно. Вечно в землю что-то зарывает.
- Кто, дядька Степан?
- Да нет, пёс.
- Вас, пацаны, на фронте десять раз бы убили, пока вы лясы точите. Мы зачем здесь?
- Точно, я за кладом полез… - Обрадовался нетерпеливый Гришка, но вдруг осёкся. - Слышите, там змея! Шипит кто-то!
- Если не трус, змеи не испугаешься. – Севка впервые съехидничал.
- Да нет в лесу нашем змей ядовитых, отродясь не было.
- А вдруг эти опять хитрость какую задумали? В ловушку заманивают.
- Да-да, там медвежий капкан, мина противотанковая, связка гранат, и бутылка из-под самогона с зажигательной смесью. И взрывчатки на сто тысяч килотонн!            
- А это много?
- Да лезь уже…
Гришка, как самый старший, полез в блиндаж. Пришлось ползком, на пузе, больно корябаясь и ушибаясь от накрепко вбитых вдоль входа кольев и веток. Вдруг что-то мягкое, живое нащупала его рука. Он невольно её отдёрнул, но превозмогая страх и чуть заикаясь: «В-вот чё-чёрт!», сунул снова. Что-то запульсировало и задышало в его сильной руке, и невольно ритм этой пульсации передался ему. Сердце забилось, словно одно на двоих. Он отпустил это живое и пошарил вокруг ещё. Под дрожащей рукой нащупал нескольких, они копошились, издавая тоненькие писки. Крепко схватил одного и вытащил наружу.
- Щенок?! Так у них тут Жучка ощенилась. Тоже мне, секреты.
- Да Жучка у них на привязи сидит. Я видел, когда следили. Пришлось этой визгунье лепёшку свою отдать, а то бы я…

Гришка стоял, держа на вытянутой руке остромордого, дрожащего всем тельцем щеночка. Глазки его испуганно и беспомощно таращись на свет, потом вдруг внезапно наполнились слезами.
- Ребята, а вдруг это волчонок? Волки стаей налетают.
- Волки так близко к деревне не подходят.
- Так голод же.
Но не успели они понять, что делать дальше, как из-за кустов на них с диким рыком ринулась лисица. Она бросилась на мальчишку, так нагло посягнувшего на её бесценное дитя, и вцепилась в худенькое плечо. При этом острые когти грязной лапы чуть не проткнули тоненькое горло испугавшегося паренька. Гришка бросил лисёнка, схватил обеими руками мать, не в силах оторвать её от себя. Звериные зубы всё крепче впивались, через секунду кровь тоненькой струйкой потекла на рубашку. В тот же миг Захар стукнул лису по голове.
Она упала как мешок, вытянувшись неподвижно, словно окаменев ещё в полёте, нелепо искривив окровавленную голову. Мёртвые глаза её в упор смотрели на оглушённого Захара, впервые совершившего смертный грех.

12
Увиденное потрясло Максима. Он первым прибежал к блиндажу. Он первый всё увидел. Худая и плоская, как доска, лисичка лежала на боку мёртвая, вытянув лапы, с сильно запрокинутой головой. Из трёх щенят вокруг неё ползали двое, тщетно пытаясь найти тёплые сосцы. Они жалобно пищали, не в силах понять. Они просили есть.
- Убью! - Закричал Максим не своим голосом, и на крик его прибежали отставшие Антон с Егором. – Убью, - твёрдо повторил Максим, сжимая кулаки.

13
Захар долго не мог зайти в дом. Испугался пронзительно-громкого, дикого, воющего голоса матери и рёва сестёр. Он понял всё, сразу, без объяснения соседей, глядящих на него сочувственно и жалко. Разбитый, уставший, сопротивляться не мог свалившейся беде. Вскоре примчались верные Гришка с Севкой, и только увидев их, Захар решился зайти в дом. На полу валялась мать в какой-то странной нелепой позе, на боку, поджав колени и прижимая к животу отцовскую фуфайку, в которую она прятала лицо, и от этого звук её воя приобретал ещё более зловещий оттенок. Рядом сидели сёстры, растерянные, испуганные. Увидев брата, ринулись к нему. В объятиях их Захар почувствовал себя внезапно повзрослевшим, сгорбленным. Детство кончилось раз и навсегда. Теперь он – единственный мужчина в доме. Пускай ему только семь лет. Спасти лисят. Это око за око. Это он виноват в смерти отца. И никто кроме него. Война не в счёт. В войне победителей не бывает. Проигравший всегда возьмёт реванш. И эта борьба может длиться до бесконечности. Пацаны, всё не так, всё не правильно. Всё должно быть по-другому. Теперь я это знаю.