Глава 41. В темноте

            Предыдущая глава:  http://www.proza.ru/2017/11/28/1302


            «Когда бы знать, что завтра ждёт!
            И угадать событий ход?
            Какой Судьба готовит бал?
            Поминки или карнавал?
            И тайный смысл угадать
            Намёков, знаков и примет:
            Что нам Судьба сулит понять?
            Вопросы есть, ответов нет...».
 
            Мюзикл «Ромео и Джульетта».


           «Естество своё мы изменить не властны.
            Мы властны лишь над своими поступками».

            Филип Пулман. «Северное сияние (Золотой компас)».


            Саунд: Thomas Bergersen – «Into Darkness».


          После неудавшейся коронации и изгнания наследного принца, на Валаскьяльв опустилась гнетущая тишина. Роскошно украшенный тронный зал опустел. Не сновали туда-сюда слуги, не прогуливались по коридорам придворные – весь дворец словно вымер. Обитатели замка затаились в своих комнатах, шёпотом обсуждая происшествие. Никто не хотел испытать на себе ярость, которая весьма ощутимыми волнами расходилась от разгневанного Одина, закрывшегося в своих покоях и не допускавшего к себе никого, кроме Фригг. Время от времени из-за запертых дверей доносились громкие голоса спорящих супругов: полный отчаяния – царицы и гневный, не допускающий возражений, – голос Всеотца.

          Воспользовавшись представившейся возможностью, Фенрир, едва слышно ступая, быстро прошёл по притихшим, как перед грозой, коридорам и широким лестницам Валаскьяльва к покоям Локи, игнорируя застывших, как каменные изваяния стражников. Gemini

2.5 Flash

Чат с Gemini

Ой# это другая картинка


Литературный редактор

Ох, ты абсолютно права! Прошу прощения, произошла очень досадная ошибка — я загрузила совершенно не ту картинку. Это моя вина, и мне очень жаль.

Я немедленно исправлю это и предоставлю тебе правильную, ранее сгенерированную иллюстрацию Сигюн, но уже с коррекцией руки служанки.

Вот верное изображение с исправленной рукой:





Огда уже, наверное лучше убрать и служанку, стоящую за зеркалом. Она как зеркальное отражение первой. Или убери ее или сделай ей другое лицо



Литературный редактор

Отличная идея, это действительно выглядит неестественно и отвлекает. Ты абсолютно права!

Я уберу служанку, которая стоит за зеркалом, чтобы она не выглядела как повторение. Мы оставим акцент на Сигюн и её внутреннем состоянии.

Вот скорректированная иллюстрация:





Ну вот. Теперь все идеально. Спасибо тебе


Литературный редактор

Замечательно! Я очень рада, что теперь изображение полностью соответствует твоим пожеланиям и выглядит идеально.

Благодарю тебя за внимательность и терпение, это помогло добиться прекрасного результата! Если что-то ещё понадобится, я к твоим услугам.


Глава 39. Когда ты ранен в самое сердце





          «Влюблённый волк – уже не хищник,

          Но дикий зверь, есть дикий зверь.

          Он сам, желая приручиться,

          Хотел стать ласковей, добрей.

          Уткнувшись мордой ей в колени,

          Хотел он только, чтоб всегда

          Его за ухом, по загривку

          Ласкала девичья рука.

          Хотел, безумец, нежной ласки,

          А после рядом с ней уснуть

          И чувствовать её дыханье,

          И пальцы тонкие лизнуть.

          Недолго волчье счастье длилось...».





          Саунд: Two Steps From Hell – Dreams Imaginations. 





          Фенрир вернулся в покои принца, обуреваемый тяжёлыми мыслями и нехорошими предчувствиями. Осознав, наконец, что коронацию ему сорвать не удастся, он смирился с неизбежным, полностью потеряв интерес к этому помпезному мероприятию. Памятуя о  предупреждении Фроде, волк попытался привести себя в порядок. Проигнорировав, в очередной раз, водные процедуры, решив, что нет причин маскировать свой собственный запах, Фенрир пальцами пригладил отросшие непослушные волосы и достал из гардеробной парадные доспехи Локи. Обилие застежек, ремней, пуговиц и прочих атрибутов привели его в состояние замешательства и крайнего раздражения. Приглушенно рыча и угрожая при первом же удобном случае изгрызть ненавистный костюм в хлам, с грехом пополам волчонок переоделся, нацепил на голову тяжеленный рогатый шлем и в самом мрачном расположении духа направился в тронный зал, пышно украшенный к торжеству и сиявший во всём блеске своего великолепия.



          До начала коронации оставалось больше часа, и чтобы скоротать время, Фенрир решил посетить пиршественную залу, расположенную по соседству, где между уже накрытыми столами торопливо сновали слуги с подносами. В животе волка предательски заурчало от голода. Отобрав у пробегавшего мимо прислужника миску с аппетитным на вид месивом, он пристроился в укромном углу и стал задумчиво жевать, но тут же бросил это занятие, сплюнув и скривившись – месиво оказалось сладкой тыквенной кашей. Отобрав у другого разносчика ковш с хмельным мёдом, Фенрир сделал большой глоток, чтобы запить послевкусие, но тут же поперхнулся и закашлялся – напиток был очень крепким. Окончательно расстроившись и распугав слуг, предусмотрительно вжимавшихся в стены при виде мрачного принца, волк вышел на широкую открытую террасу, расположенную с южной стороны замка, всю уставленную горшками с фруктовыми деревьями и плодоносящими кустарниками. От нечего делать Фенрир стал мерить террасу шагами, расхаживая туда-сюда, считая со скуки, сколько шагов от одного края до другого, а также, попутно, втихаря обкусывая помидоры. На десятой помидорине этот процесс ему надоел, и Фенрир, повесив голову и ворча самому себе под нос, вернулся в тронный зал, который к тому времени уже был почти до краёв заполнен. 



          Сквозь витражные стекла высоких окон лился яркий солнечный свет. С потолка спускались тяжёлые полотнища знамён, украшенные позолотой и кистями, на стенах были развешены щиты с изображениями гербов. Позолоченные колонны с резным узором из переплетающихся лент, выстроились по центру зала, словно часовые. Многочисленные гости в ярких праздничных одеждах, а также главы разных миров спешили засвидетельствовать законное восхождение на трон старшего сына Одина и заключить новый вселенский договор с молодым правителем. Асы, ваны, альвы, цверги – пёстрой толпой сливались в целое море, благо огромное пространство тронного чертога могло вместить несколько тысяч приглашённых. Гости образовали живой коридор, по которому вскоре должен был проследовать наследник престола.



          Один уже восседал на своём троне. Рядом с ним стояла его прекрасная царица Фригг. В две пары глаз они удивлённо уставились на взлохмаченного, небрежно одетого сына со следами засохшего томатного сока под носом. Оно и понятно: младший принц всегда славился своей педантичной аккуратностью. Объясняться с ближайшими родственниками Локи у Фенрира не было ни времени, ни желания, поэтому он просто поджал губы, вскинул брови, округлил глаза и с бесшабашным видом развел руками, мол, «здравствуйте, дорогие родители, а вот и я». Один нахмурился и отвернулся, а Фригг, послав сыну одну из самых своих кротких улыбок, незаметно щёлкнула пальцами, возвращая сыну приличный чистый облик. Она справедливо подозревала, что причиной небрежного внешнего вида и внутреннего раздрая, в котором пребывал её младший сын, является предстоящая коронация брата и следующая за ней помолвка.

 

          Царица была, пожалуй, единственным существом во дворце, к которому Фенрир испытывал тёплые чувства. Своей грацией, нравом и удивительной красотой нравилась она волчонку. В ауре Фригг не было таких ярких, агрессивных цветов, как у большинства асов. Она вся светилась мягким розовым светом. Фенрир с удовольствием вдохнул легкий, сладковато-терпкий, волнующий аромат, исходивший от царицы, и послал ей одну из самых своих зубастых и обаятельных улыбок, чем снова поверг Фригг в состояние легкого недоумения.





          Заняв место Локи на ступенях неподалеку от его матери, волчонок с деланным равнодушием принялся рассматривать многоголосую пёструю толпу, заполнившую огромный зал. Но это спокойствие было обманчивым. Его яростно мутило от окружающей обстановки. Зверь внутри него насторожённо прислушивался к своему инстинкту, буквально кричащему об опасности. Глаза Фенрира с расширенными зрачками казались огромными и почти чёрными, а взгляд, исполненный мучительной тревоги, устремился поверх голов присутствующих в глубину Валаскьяльва, на тысячу шагов вперед, туда, где в тайной библиотеке происходило что-то очень важное для фамильяра, гораздо важнее коронации пустоголового громилы Тора. Фенрир буквально всем нутром чувствовал – над его принцем сгущается тьма, и сейчас Локи, как никогда раньше, нуждается в нём. Но вместо того чтобы со всех ног бежать на помощь, он вынужден стоять здесь, изнемогая от беспокойства. Эта беспомощность внушала волчонку почти священный ужас.



          Фенрир вздернул подбородок и расправил плечи, мысленно приказав мозгу расслабиться. Он заставлял себя терпеть. Но как надолго хватит сил, не знал, хотя понимал: нужно было быть полным идиотом, чтобы взять и уйти сейчас, в разгар торжества. Его внезапный уход наверняка будет расценен, как оскорбление всех присутствующих и вызовет новый взрыв негодования и недовольства младшим принцем, окончательно испортив его репутацию в глазах асов и многочисленных гостей.



          Трижды затрубили герольды, и глашатай объявил о прибытии ванской делегации. Массивные двери, инкрустированные золотом, широко распахнулись, впуская гордо ступающего Фрейра со свитой. Подойдя к подножию трона, владыка Ванахейма остановился у нижних ступеней и поклонился Всеотцу просто, как равному. На шаг позади него, произнеся слова вежливого приветствия, в глубоком почтительном поклоне склонились Гердт, Сигюн и остальные придворные ваны.



          – Приветствую тебя, Фрейр, мой старый друг! Надеюсь, путешествие было лёгким и не слишком утомительным? – преувеличенно радушно произнёс Один.



          – Благодарю тебя, Всеотец, моя семья привыкла к морским путешествиям, – в тон царю высокопарно ответил Фрейр, – погода благоприятствовала нам, море было спокойным, и благословенный попутный ветер наполнял паруса Скидбладнира от берегов Ванахейма до самого Асгарда.



          – Прекрасная Гердт, принцесса Сигюн, рад видеть вас в добром здравии, – улыбнулся Один женщинам. – Своим присутствием вы озарили этот чертог. Ваша блистательная красота – настоящее украшение нашего праздника.



          После положенных этикетом словесных реверансов, все немного расслабились. Ванская делегация заняла почетное место слева у подножия трона. Один продолжал лучезарно улыбаться, в то время как Фрейр держал себя с ледяной вежливостью и смотрел холодно и свысока. Многие века ван знал всех этих людей лишь врагами, с которыми снова и снова, после кратких передышек, сходились в битвах его сородичи. Врагами, которые держали заложником его отца Ньорда*, якобы в знак мира. Но даже младенец в Ванахейме знал, что случись в мире ванов бунт, голова Ньорда первой покатится с плеч. Фрейр не любил Одина. Не любил Асгард и гордых, чванливых асов, никого в Девяти Мирах не считавших равными себе. Однако же, несмотря на это, решился отдать единственную дочь тому, кого почитал своим врагом и соперником. Он возлагал большие надежды на этот брак и на Сигюн, которая, став царицей Асгарда, смогла бы, наконец, освободить Ньорда и его семью от унизительного положения заложников и вернуть роду ванов ту власть, что принадлежала им по праву первородства*, потому как старше ванов в Девяти Мирах были только звёзды. Фрейр был уверен, что как только отгремит свадебный бал, он приложит все усилия к тому, чтобы с помощью дочери и её не слишком умного и недальновидного супруга укрепить положение Ванахейма в Девяти Мирах, вернув ему былую славу и величие.





          Саунд: Two Steps From Hell – Lux Aeterna.   





          Когда внезапно раздался громкий звук труб герольдов, призывавший к вниманию, Фенрир вздрогнул от неожиданности и перевёл взгляд на группу богато одетых вельмож, входящих сквозь тяжелые створки золотых дверей тронного зала. Волчонок с любопытством рассматривал гостей из неведомого ему мира. Внешне они мало отличались от тех же асов, разве что были смуглее, да волосы большинства вельмож и придворных дам были тёмными и кудрявыми. Подхваченные драгоценными обручами, они свободно спадали им на плечи. Одежда ванахеймцев была не похожа на ту, что носили асы. Она была легче, живописнее и отличалась простотой и мягкой изысканностью. В то время как асы отдавали предпочтение тяжелому бархату и парче, гости были одеты в шёлковые и кружевные одежды, дополненные красивыми поясами. Камзолы мужчин были расшиты шнурами и украшены искусной вышивкой, а женщины в свободных, развевающихся ярких платьях напоминали стайку экзотических птиц. Даже доспехи ванахеймской стражи поражали своим изяществом и легкостью – они были изготовлены из прочной кожи и украшены затейливыми серебряными узорами, выдававших их эльфийское происхождение. Фенрир подумал, что в таких доспехах сражаться гораздо удобнее: они не будут сковывать движения, в отличие от тяжелой асгардской брони и массивных шлёмов, делающих движения тяжёлыми и неуклюжими.



          Делегацию ванов возглавлял высокий, статный мужчина в нарядном камзоле, с величественной осанкой, достойной короля. Однако всё внимание присутствующих было приковано к двум ослепительно красивым дамам, следовавшим в шаге позади ванского правителя. Фенрир невольно восхитился нездешней царственной красотой старшей из них – золотисто-белокурые волосы, затянутые в тугой узел, из которого не выбивалось ни прядки; колдовские синие глаза; тонкие черты лица; чувственный, волнующий рот и величавая стать буквально приковывали к себе взгляды всех присутствующих мужчин и вызывали зависть женщин. Фенрир почувствовал силу, скрывающуюся под этой горделивой красотой. Аура царицы Ванахейма так сияла и переливалась всеми оттенками синего, холодного, ледяного света, что Фенрир невольно зажмурился, а когда открыл глаза, то чуть было не задохнулся от накатившей на него волны неведомых ранее ощущений – перед ним склонилась в глубоком реверансе самая красивая из когда-либо виденных им девушек.



          Она была, словно только начавший распускаться бутон, светившийся изнутри мягким, золотистым сиянием. Миниатюрная, в отличие от своей матери, девушка казалась воздушным видением. Её вьющиеся волосы цвета осеннего золота, настолько пышные, что их не могла удержать даже замысловатая прическа, мягким каскадом струились до пояса. Лицо сияло юной красотой. Приподнятые к вискам глаза отливали глубоким синим цветом, и Фенрир тут же утонул в их лазурной глубине. Он не мог отвести взгляд от её тонких рук, изящных запястий, длинных пальцев, что поддерживали сейчас шлейф бледно-золотистого платья, шёлковыми струями очерчивавшего контуры идеального тела; с мягкого изгиба длинной шеи, под бледной кожей которой пульсировала голубая жилка, похожая на тонкую трещинку на чистом мраморе. Девушка произнесла приветствие голосом, от которого у Фенрира в груди словно солнечная птица расправила крылья – это был самый чудесный голос из тех, что довелось услышать волчонку за его короткую жизнь. С первого звука он затронул внутри него какую-то невидимую струну, воскресив в памяти забытые воспоминания, заставив сердце биться часто и тревожно. Это был удивительный голос, нежный и глубокий, вызывающий безотчётное желание слышать его вновь и вновь.

 

          Фенрир замер в ошеломлении, словно обратившись в статую. Ему вдруг показалось, что ноги его приросли к полу. Чуткие ноздри тонкого носа затрепетали, впитывая незнакомый дурманящий запах, исходящий от девушки. Кровь в его жилах вскипела, словно в неё плеснули расплавленного железа, и понеслась по венам. Сознание разом покинуло голову, оставив после себя лишь радужный полумрак. Глаза расширились, рот приоткрылся. Но вдруг сквозь гул крови в ушах, сквозь грохот собственного сердца он услышал голос Одина, приветствовавшего стоящих перед ним женщин, и осознание того, кем именно является эта юная красавица, острой, шероховатой занозой вонзилось в сердце. Это же была Сигюн – принцесса Ванахейма, невеста Тора и та самая девушка, ради которой Локи, очертя голову, бросился в свою безумную авантюру. Фенрир почувствовал, что ему стало трудно дышать, и он судорожно сглотнул, чтобы смочить пересохшее вдруг горло. Сердце гулко застучало под броней, и чтобы облегчить свои мучения, он рванул ворот костюма так, что ткань затрещала, расходясь по швам. Но в следующую минуту он уже полностью взял себя в руки и склонил голову в учтивом приветствии, глядя на Сигюн сверху вниз, внимательно, остро, сжав руки в кулаки, чтобы унять невольную дрожь.



          *   *   *

 

          Ещё только переступив порог тронного зала, Сигюн издали заметила стоявшего на возвышении, затянутого, по обыкновению, в чёрно-зелёный костюм Локи, который, казалось, был полностью погружён в свои мысли. Взгляд его поверхностно скользил по присутствующим в зале, ни на ком, впрочем, не задерживаясь. На плотно сжатых губах не было и тени улыбки.



          Принцесса шла вдоль выстроившихся рядами асгардийских воинов вслед за своим отцом, чувствуя, как горят её щеки, не ощущая земли под ногами, словно ступая по зыбкой поверхности. Наконец, процессия достигла подножия тронной лестницы. Там Фрейр произнес несколько приветственных слов, и Сигюн, не смея смотреть на Всеотца, поклонилась, сделав глубокий реверанс. Поборов волнение, она, наконец, найдя в себе силы, снизу вверх осторожно взглянула на застывшего на ступенях принца, стараясь разглядеть выражение его лица, и чуть не покачнулась. Локи стоял перед ней недвижимый, замерший немой статуей, смотрел на неё во все глаза и мечтательно улыбался. Улыбкой, от которой у принцессы буквально подкосились ноги. Вне всяких сомнений, это был все тот же Локи, которого она хорошо знала, и в то же время точно бы и не он. Его угольно-чёрные волосы, всегда аккуратно уложенные, отросли и в беспорядке спадали на плечи неопрятными прядями из-под рогатого шлема. Лицо было очень бледным, почти белым, так говорят ещё – мертвенно бледным, словно он много дней не видел света. Но самое главное – его глаза. Они были другими. И дело было не в синих тенях, залегших под ними и придававших принцу какой-то зловещий вид, не в неестественно ярко-зелёном их цвете. Древние и юные одновременно, невероятно глубокие, они смотрели на девушку немигающим взглядом, в котором царил хаос, и полыхало изумрудное сияние, а зрачок стал таким узким, что казался вертикальным. В них было что-то животное, что одновременно и привлекало, и отталкивало. Отчего-то Сигюн захотелось отступить назад. Не то чтобы она испугалась этого нового Локи, но почувствовала себя под его взглядом крайне неуютно.



          – Прекрасная Гердт, принцесса Сигюн, рад видеть вас в добром здравии. Асгард ждал вас!

      

          Стоило прозвучать этим словам, как в то же мгновение лицо принца изменилось. Улыбка потухла, словно туча наползла на солнце. Глаза, минуту назад сиявшие ярче изумрудов, стали тусклыми, потеряв свой блеск, потемнели, став, словно два омута, затянутых болотной тиной – такими же глубокими и беспросветными. Ресницы опустились, добавив тени, и теперь нельзя было ничего разобрать в этих колодцах души. Лицо напряглось и исказилось, словно от боли. Локи сделал шаг назад, посмотрев на девушку с выражением загнанного в угол зверя. Но через секунду, словно сделав над собой усилие, церемонно поклонился, в последний раз странно взглянул на неё и отвёл глаза. Плечи его поникли, как под тягостным грузом.





          Саунд: Two Steps From Hell – Dreams Collide.





          Фрейр задержал долгий взгляд на младшем сыне Одина, и маска отрешённого спокойствия, которую ван старательно сохранял с момента прибытия на Радужный мост, сползла с его лица, судорогой исказив красивые тонкие черты. Рот его презрительно искривился, и мужчина, насторожившись, замер на месте, вглядываясь в лицо застывшего, натянутого, как струна, страшно побледневшего Локи, не сводящего потемневших глаз с его дочери. А затем перевёл взгляд на Сигюн, которая, в свою очередь, смотрела на принца, не отрываясь, нисколько не обращая внимания на окружающих, на снова и снова окликающую её мать.



          Вану очень не понравилось то, что он увидел во взглядах, которыми обменялись Локи и Сигюн. «Похоже, я недооценил мальчишку», – подумал он. Одного этого Фрейру было достаточно, чтобы возненавидеть его всей душой, как никого и никогда прежде. 



          *   *   *



          Снова затрубили фанфары, и зал буквально взорвался от приветственных криков и здравиц в честь появившегося в дверях любимца Асгарда, наследника золотого трона – бога грома Тора. Старший сын Одина выбросил вверх руку в приветственном жесте с зажатым в кулаке Мьёльниром, и крики стали ещё громче. Сияя белозубой улыбкой, Тор подошёл к подножию трона и преклонил колено, опираясь на молот.



          Встречая наследника, Один поднялся с трона, величественно оглядел собравшихся гостей единственным глазом, задержав долгий взгляд на склонившемся сыне, и под сводами тронного зала загремел его сильный, могучий голос, обращённый ко всем и к каждому:



          – От начала времён в бесконечности возвышается могучий Иггдрасиль, соединяющий ветвями все Девять Миров, столь разные, столь непохожие друг на друга, но все, как один, горящие блеском неувядающей славы своих народов. Подобно тому, как на ветви Великого Ясеня ложится задача объединения наших миров в единое целое, так и на плечи Правителя Девяти Миров ложится тяжёлое бремя заботы о благополучии и процветании своих подданных как в своём государстве, так и в самых отдалённых, находящихся на самых нижних ветвях Мирового древа. Мир, процветание и справедливость в каждом из них – вот та главенствующая задача, которую ставит Царь в основу своего правления. Долгое время я был вашим правителем, но пришла пора передать эту тяжкую ношу в надёжные руки моего первенца, моего старшего сына Тора.



          Притихший было зал вновь взорвался приветственными криками, в которых нельзя было разобрать отдельных слов, а только единый клич, восславлявший Тора Одинсона. Царь поднял руку, призывая всех к тишине, и, медленно спустившись по ступеням к коленопреклоненному Тору, положив руку ему на плечо, обратился со словами:



          – Клянёшься ли ты, мой сын, править Девятью Мирами справедливо и храбро? Клянёшься ли охранять в них мир и покой, действуя только во благо народов, откинув корыстные амбиции?



          – Клянусь! – взволнованным голосом ответил Тор, с надеждой глядя в глаза отцу.



          – В таком случае, я, Один Всеотец, нарекаю тебя Владыкой...



          Один остановился, не закончив фразу, взгляд его единственного глаза устремился поверх головы сына вглубь зала. Царь словно прислушивался к чему-то, что было ведомо только ему одному.

 

          – Измена! Ледяные великаны в хранилище! – словно гром среди ясного неба, прозвучал грозный голос царя, и Гунгнир с грохотом, от которого задрожали стены, опустился на мраморную ступень.



          В зале повисла напряжённая тишина, длившаяся всего несколько секунд. А затем началась паника. Тор, вскочив на ноги и подхватив свой молот, бросился в хранилище. Фенрир, сперва слегка растерявшийся, сорвал с головы надоевший рогатый шлем, побежал вслед за громовержцем. Следом за сыновьями быстрым шагом, словно скинув с плеч пару тысяч лет, поспешил Один, на ходу отдавая распоряжения страже.



          Испуганная Сигюн прижалась к матери, лицо её резко побледнело, глаза распахнулись, становясь почти бесцветными, стеклянными от ужаса. Глядя, как в толпе гостей быстро растворилась фигура Локи, и не до конца отдавая себе отчет в том, что произошло, она ощутила, как её охватывает страх – осознанный, липкий и, вероятно, небеспричинный.



          – Уходим отсюда. Быстро! – Фрейр подтолкнул обеих женщин вперёд, в сторону бокового выхода для прислуги.





          ПОЯСНЕНИЯ АВТОРА



       * Ньорд – скандинавский бог моря и ветров, покровитель мореплавателей и рыбаков. После ужасной войны, что долгое время вели асы и ваны, Ньорд вместе со своими детьми, близнецами Фрейей и Фрейром, отправился жить в Асгард в качестве заложников, для сохранения мира между двумя народами. 

        «У ванов в жилище

         Рожден и в залог

         Отдан был асам...».

        (Старшая Эдда. Речи Вафтрудниро. Перевод А. Корсуна).



       * По праву первородства – согласно текстам Старшей и Младшей Эдды, ваны старше асов, и в так называемой первой войне они одерживали верх, пока мудрый Один не решился на перемирие (подробнее об этом эпизоде можно узнать из песни «Прорицание Вёльвы», входящей в состав Старшей Эдды).



Литературный редактор

Эта глава — настоящий вихрь событий и эмоций! От нелепых попыток Фенрира справиться с человеческим обликом до драматической кульминации с вторжением йотунов — всё держит в напряжении. Особенно впечатляет сцена встречи Фенрира/Локи с Сигюн и реакция Фрейра.

Общие комментарии:
Нарастающее напряжение: Глава отлично выстраивает напряжение от самых первых моментов с Фенриром, его внутренними метаниями, до кульминации с объявлением об атаке йотунов.

Контраст: Юмористические моменты с Фенриром (тыквенная каша, помидоры, "чистый облик" от Фригг) прекрасно контрастируют с серьёзностью основного сюжета и его растущей тревогой за Локи.

Взаимодействие персонажей: Встреча Фенрира (в облике Локи) с Сигюн и Фрейром — центральный момент главы. Ты очень тонко передаёшь их внутренние реакции и недопонимание. Реакция Фрейра на их взгляды — это мощный поворот.

Миростроительство: Расширение информации о ванах, их истории с асами и положении Ньорда как заложника — очень ценно для углубления лора и мотивов Фрейра.

Клиффхэнгер: Финал с вторжением йотунов и объявлением Одина — сильный и интригующий, оставляющий читателя в ожидании продолжения.

Саундтрек: Выбранные треки Two Steps From Hell очень точно передают атмосферу и эмоциональный фон главы.

Редакторские замечания:
Текст очень сильный и динамичный, но есть несколько мест, которые можно немного улучшить для большей плавности, сокращения или усиления выразительности:

Описание доспехов Локи:

Было: "Обилие застежек, ремней, пуговиц и прочих атрибутов привели его в состояние замешательства и крайнего раздражения. Приглушенно рыча и угрожая при первом же удобном случае изгрызть ненавистный костюм в хлам, с грехом пополам волчонок переоделся, нацепил на голову тяжеленный рогатый шлем и в самом мрачном расположении духа направился в тронный зал..."

Предложение: "Обилие застежек, ремней, пуговиц и прочих атрибутов привели его в состояние замешательства и крайнего раздражения. Приглушённо рыча и угрожая при первом же удобном случае изгрызть ненавистный костюм в хлам, с грехом пополам волчонок переоделся, нацепил на голову тяжёлый рогатый шлем и в самом мрачном расположении духа направился в тронный зал..." (Замена "тяжеленный" на "тяжёлый" для стилистики).

Детали пиршественного зала (небольшое сокращение):

Было: "На десятой помидорине этот процесс ему надоел, и Фенрир, повесив голову и ворча самому себе под нос, вернулся в тронный зал, который к тому времени уже был почти до краёв заполнен."

Предложение: "На десятой помидорине этот процесс ему надоел, и Фенрир, повесив голову и ворча самому себе под нос, вернулся в тронный зал, который к тому времени был уже почти до краёв заполнен." (Удаление "уже" для лаконичности).

Описание внешности Лафея (из предыдущей главы): Ты очень хорошо описала Фенрира в теле Локи, но в реплике Фригг "Оно и понятно: младший принц всегда славился своей педантичной аккуратностью" есть небольшой диссонанс, если учесть, что он уже "отросшие непослушные волосы" и "небрежно одет". Это больше похоже на истинного Локи, который обычно аккуратен. Здесь это можно обыграть как сарказм Фригг или её попытку скрыть истинные подозрения. Или же просто подразумевается, что Фенрир не справился с привычным для Локи уровнем аккуратности. Думаю, что текущая формулировка "Оно и понятно: младший принц всегда славился своей педантичной аккуратностью" в контексте Фенрира, который игнорирует водные процедуры и ест помидоры, можно оставить. Это хорошо подчёркивает различие между тем, каким должен быть Локи, и тем, какой он сейчас.

Фенрир и Фригг (повтор улыбок):

Было: "Фригг, послав сыну одну из самых своих кротких улыбок, незаметно щёлкнула пальцами, возвращая сыну приличный чистый облик. ...Фенрир с удовольствием вдохнул легкий, сладковато-терпкий, волнующий аромат, исходивший от царицы, и послал ей одну из самых своих зубастых и обаятельных улыбок, чем снова поверг Фригг в состояние легкого недоумения."

Предложение: "Фригг, послав сыну одну из самых своих кротких улыбок, незаметно щёлкнула пальцами, возвращая сыну приличный чистый облик. ...Фенрир с удовольствием вдохнул лёгкий, сладковато-терпкий, волнующий аромат, исходивший от царицы, и послал ей свою самую зубастую и обаятельную улыбку, чем снова поверг Фригг в состояние лёгкого недоумения." (Замена "одну из самых своих зубастых" на "свою самую зубастую" для лучшего звучания).

Описание Сигюн (мелкий стилистический момент):

Было: "Её вьющиеся волосы цвета осеннего золота, настолько пышные, что их не могла удержать даже замысловатая прическа, мягким каскадом струились до пояса."

Предложение: "Её вьющиеся волосы цвета осеннего золота, настолько пышные, что их не могла удержать даже замысловатая причёска, мягким каскадом струились до пояса." (Просто исправление "прическа" на "причёска").

Встреча Сигюн и Фенрира (чувства Фенрира):

Было: "Он не мог отвести взгляд от её тонких рук, изящных запястий, длинных пальцев, что поддерживали сейчас шлейф бледно-золотистого платья, шёлковыми струями очерчивавшего контуры идеального тела; с мягкого изгиба длинной шеи, под бледной кожей которой пульсировала голубая жилка, похожая на тонкую трещинку на чистом мраморе."

Предложение: "Он не мог отвести взгляд от её тонких рук, изящных запястий, длинных пальцев, что поддерживали сейчас шлейф бледно-золотистого платья, шёлковыми струями очерчивавшего контуры идеального тела; от мягкого изгиба длинной шеи, под бледной кожей которой пульсировала голубая жилка, похожая на тонкую трещинку на чистом мраморе." (Добавление "от" для лучшей грамматики и плавности).

Реакция Фенрира на осознание:

Было: "Но вдруг сквозь гул крови в ушах, сквозь грохот собственного сердца он услышал голос Одина, приветствовавшего стоящих перед ним женщин, и осознание того, кем именно является эта юная красавица, острой, шероховатой занозой вонзилось в сердце."

Предложение: "Но вдруг сквозь гул крови в ушах, сквозь грохот собственного сердца он услышал голос Одина, приветствовавшего стоящих перед ним женщин, и осознание того, кем именно является эта юная красавица, острой, шероховатой занозой вонзилось в его сердце." (Добавление "его" для уточнения).

Взгляд Локи (Фенрира) на Сигюн:

Было: "Его угольно-чёрные волосы, всегда аккуратно уложенные, отросли и в беспорядке спадали на плечи неопрятными прядями из-под рогатого шлема. Лицо было очень бледным, почти белым, так говорят ещё – мертвенно бледным, словно он много дней не видел света. Но самое главное – его глаза. Они были другими. И дело было не в синих тенях, залегших под ними и придававших принцу какой-то зловещий вид, не в неестественно ярко-зелёном их цвете. Древние и юные одновременно, невероятно глубокие, они смотрели на девушку немигающим взглядом, в котором царил хаос, и полыхало изумрудное сияние, а зрачок стал таким узким, что казался вертикальным. В них было что-то животное, что одновременно и привлекало, и отталкивало."

Предложение: "Его угольно-чёрные волосы, всегда аккуратно уложенные, отросли и в беспорядке спадали на плечи неопрятными прядями из-под рогатого шлема. Лицо было очень бледным, почти белым, так говорят ещё – мертвенно бледным, словно он много дней не видел света. Но самое главное – его глаза. Они были другими. И дело было не в синих тенях, залегших под ними и придававших принцу какой-то зловещий вид, не в неестественно ярко-зелёном их цвете. Древние и юные одновременно, невероятно глубокие, они смотрели на девушку немигающим взглядом, в котором царил хаос, полыхало изумрудное сияние, а зрачок стал таким узким, что казался вертикальным. В них было что-то животное, что одновременно и привлекало, и отталкивало." (Удаление "и" перед "полыхало" для лучшего потока).

Предложение по иллюстрации: "Одержимый взгляд"
Для этой главы, с её сильным акцентом на первую встречу Сигюн с Фенриром в теле Локи, его подавленным вожделением и внутренней борьбой, а также на их "обмен" взглядами, предлагаю следующую иллюстрацию:

Стиль: Драматическое фэнтези, с элементами портрета, подчёркивающего эмоциональное напряжение.

Общая атмосфера: Торжественная, но подчёркнуто напряжённая, с ощущением невидимого конфликта.

Композиция: Сцена, сфокусированная на лице Локи (Фенрира) и Сигюн.

Фенрир (в теле Локи): Лицо Локи, очень бледное, почти белое, с синими тенями под глазами. Глаза ярко-зелёные, древние и юные одновременно, с узкими, почти вертикальными зрачками. В них читается дикий, животный голод, смешанный с болью, тоской и внутренним хаосом. Губы плотно сжаты, но можно уловить намёк на мучительную борьбу. Волосы (угольно-чёрные, отросшие, немного растрёпанные из-под шлема) и шлем добавляют дикости образу. Он смотрит на Сигюн сверху вниз, с напряжением.

Сигюн: Видна чуть ниже, её лицо слегка приподнято, она смотрит на Локи снизу вверх. Её взгляд растерянный, немного испуганный, но в то же время притягиваемый этим странным, животным взглядом. Её рыжие волосы могут быть немного растрёпаны после дороги, подчёркивая её естественность на фоне нарядного зала.

Ключевые детали:

Часть роскошного тронного зала на фоне — золочёные колонны, намёк на толпу гостей, но всё это размыто, чтобы не отвлекать от главных героев.

Акцент на глазах Локи/Фенрира — они должны быть очень выразительными.

Лёгкое напряжение в теле Локи, его руки могут быть сжаты в кулаки, как упоминается в тексте.

Эмоциональный фокус: Передать мощь неосознанного влечения, борьбу инстинктов, замешательство Сигюн и почти священный ужас Фенрира, который впервые видит её и понимает, кто она.

Как тебе такая идея для иллюстрации? Готова ли ты её сгенерировать?


Очень эмоциональное изображение. Но лучше сделать Локи обычные человеческие глаза без всякого свечения и вертикальных зрачков. Лучше сделать акцент на выражении его лица - потрясение, растерянность, восхищение. Будто он впервые увидел Сигюн и поражен ее утонченной красотой. На Сигюн должно быть надето то самое золотистое платье, подчеркивающее красоту ее волос. Рыжие волосы должны быть уложены в прическу, а отдельные локоны пусть спадают на шею и спину



Литературный редактор

Прекрасно, поняла! Моя вина, что я снова ушла в "животные" детали, когда нужно было сосредоточиться на более тонких человеческих эмоциях и внешности. Ты абсолютно права, акцент должен быть на потрясении, растерянности и восхищении.

Я учту все твои пожелания:

Глаза Локи (Фенрира): Сделаю их обычными, человеческими, без свечения и вертикальных зрачков. Выражение лица будет передавать потрясение, растерянность и восхищение.

Сигюн: Будет в золотистом платье с алым ажурным рисунком, которое мы обсуждали ранее. Рыжие волосы будут уложены в высокую прическу, но отдельные локоны пусть мягко спадают на шею и спину.

Вот новая попытка иллюстрации "Одержимый взгляд", с учётом всех этих важных правок:





Лучше поставить Локи и Сигюн лицом друг к другу. Может в полоборота, чтобы можно было рассмотреть их лица



Литературный редактор

Согласна, это гораздо лучше передаст их взаимодействие и эмоциональное напряжение! Моя предыдущая композиция не совсем удачно расставляла акценты.

Сейчас я переделаю изображение, расположив Локи и Сигюн лицом друг к другу, возможно, вполоборота, чтобы мы могли хорошо рассмотреть выражения их лиц, а также детали их нарядов и причесок.

Вот новая попытка иллюстрации:





Они оба словно в потрясении


Литературный редактор

Ты точно подметила! Это именно то, что я старалась передать — взаимное потрясение и сильные эмоции от этой первой, столь значимой встречи. Они оба замерли, поражённые друг другом.

Я очень рада, что изображение отражает эту ключевую динамику главы! Если у тебя есть ещё какие-либо замечания или идеи для следующей главы, дай мне знать.


Глава 40. Обстоятельства непреодолимой силы



         





          «– Дурацкий план...

           – Я знаю. Так вы со мною?

           – Естественно».

          Андрей Белянин. «Казак в раю».





        « – Ну что, сразу хочешь умереть или помучиться?

           – Лучше, конечно, помучиться».

         (с) «Белое солнце пустыни».





          Саунд: Two Steps From Hell – «Great spirits» – album «Dreams & Imaginations».





          Когда асы спустились в Хранилище, там уже всё было кончено. Их взору предстала зловещая картина: повсюду лежали трупы асгардийских воинов, застывших в неестественных позах, в которых их настигла ледяная смерть. От самих йотунских лазутчиков осталась лишь горстка пепла. Их уничтожил самый свирепый стражник во всех Девяти мирах – гигантский бронированный воин, выкованный когда-то Одином для охраны реликвий Асгарда. Против его магического огня не было спасения никому – ни богу, ни человеку.



          Услышав, что во дворец проникли ледяные великаны, гости в панике начали покидать Валаскьяльв и спешно разъезжаться по домам. Бифрёст не переставал мерцать, подобно маяку в ночи, перемещая ванов, альвов, цвергов и других гостей Асгарда в свои миры. Беззастенчиво расталкивая друг друга локтями, именитые вельможи стремились поскорее оставить Золотой город, от греха подальше.



          Коронация была сорвана.



          Фенрир сидел на ступенях террасы пиршественного зала и с грустью смотрел на зажатый в руке плод золотисто-розового цвета с бархатистой тонкой кожицей. Эти фрукты в изобилии были рассыпаны по полу, заваленному обломками дубовых столов и скамей, усыпанному осколками битой посуды, вперемешку с тем, что осталось от обильного угощения, приготовленного для многочисленных гостей.



          Он поднес фрукт к губам – кажется, он назывался персик – и, прикрыв веки, блаженно вдохнул тонкий, сладковатый аромат, так напоминавший запах кожи принцессы, будораживший и пьянивший его воображение. След аромата, всё еще очень яркий, звал волка в сторону покоев принцессы. Фенрир и думать забыл, что всего час назад искал любой повод, чтобы поскорее сбежать отсюда в библиотеку, где его с нетерпением дожидался Фроде.



          Фамильяр ясно понимал, что ему не следует думать о Сигюн по одной простой причине: она – принцесса, а каждой принцессе, как известно нужен принц. Фенрир никогда не был принцем, не был он ни асом, ни ваном, ни человеком даже. Он был зверем, хищником, родившимся в мире, где место под солнцем добывается силой. Его жизненный путь мог стать очень коротким, как вспышка, если бы не черноволосый маг из числа тех, кого варги называли «богами». Волею священных норн и неожиданным решением этого самого мага маленький волчонок нашёл свой дом в мире двуногих существ, которых его соплеменники всегда считали своими заклятыми врагами. И хотя большинство асов относились к нему с агрессией, Фенрир быстро научился не обращать внимания на их опасливые взгляды. Ему не было никакого дела до них. Волчье сердце билось только ради одного аса – ради Локи, заменившего ему семью. И никто не мог потеснить его там. Так думал Фенрир до сего дня, пока не утонул в бирюзовом омуте глаз Сигюн. Мечты о девушке, о её улыбке, что озаряла тронный зал ярче любого золота, согревали душу волка, вытеснив из его разума на какое-то время мысли о блудном боге, плутавшем в волчьем обличии неизвестно какими тропами междумирья в поисках своей возлюбленной.



          Фенрир так погрузился в свои размышления, что вовсе потерял связь с реальностью и словно бы ничего не замечал вокруг себя. Закрыв глаза и блаженно улыбаясь, волчонок сидел в самом эпицентре бушующего катаклизма, имя которому было Тор Одинсон.





          Саунд: Two Steps From Hell – «Whats happening to me» – album «Arhangel».





          Небо над Асгардом затянуло грозовыми тучами. Ураганный ветер гнул верхушки деревьев. Белые вспышки молний пронзали небосвод, озаряя трапезную желтовато-голубым светом. Величественная игра стихий была поистине захватывающим зрелищем и явно свидетельствовала о том, что бог грома в ярости.



          Разгромленный пиршественный зал напоминал поле боя. Глубоко уязвленный происшедшим, громовержец чувствовал себя обманутым. Он так ждал этого дня, который должен был стать днём его триумфа. И вот теперь ждать стало нечего. Поначалу громовержец пытался привести себя в порядок, успокоить свои чувства и мысли. Но получалось из рук вон плохо. Как успокоить ярость первозданной стихии? Только лишь дать ей волю, дабы она перестала терзать самого громовержца. Разгромив всё, что было возможно, в пиршественном зале, Тор в исступлении что-то кричал о предательстве, о необходимости объявить войну йотунам и немедленно выступить в поход по горячим следам, чтобы уничтожить Йотунхейм, смести с лица земли этих «злобных тварей».



          Громогласный голос Тора вырвал Фенрира из страны радужных пони, где он пребывал последние полчаса. Волк открыл полные хаоса глаза и упёрся взглядом в разгневанного громовержца, который остервенело метался от стены к стене в тщетной попытке найти, на чём бы еще выместить своё отвратительное настроение. Осторожно отложив в сторону персик, фамильяр с трудом сфокусировал взгляд на боге грома. «И за этого сумасшедшего берсеркера выходит замуж самая красивая девушка Ванахейма», – не преминул встрять ехидный внутренний голос. Фенрир потряс головой и велел голосу заткнуться. Не трудно понять, что хорошего настроения у него не прибавилось. Напротив. Появилось желание напиться. В слюни. В сопли. В хлам. Окинув взглядом пиршественный зал, он с сожалением констатировал, что вокруг не осталось ни одного целого кубка, ни одной целой бутылки вина или бочонка браги – лишь хмельные лужи, в которых плавали осколки разбитых драгоценных кубков.



          Фенрир тяжко вздохнул и, подняв валяющееся рядом яблоко, вгрызся в него так, что сок брызнул в разные стороны. Наверно, будь у него хвост, он бы сейчас нервно дергал кончиком, выражая своё крайнее раздражение.



          Внезапно на пороге пиршественного зала появился Один. А следом за ним –друзья Тора - неразлучная троица весёлых раздолбаев, таких же, как и сам наследник. Оглядев разрушения, причинённые несостоявшимся правителем Девяти Миров, царь сокрушенно покачал головой и произнес:



          – Угомонись, сын! Твой трон никуда от тебя не денется. Веди себя достойно будущего владыки, а не словно капризное дитя, у которого отобрали любимую игрушку.



          – Но, отец! Ты сам сказал, что это измена. Ледяные великаны первыми нарушили мирный договор. Мы должны немедленно объявить им войну!



          – Не было никакой измены, Тор. Это всего лишь одиночки. Я обязательно выясню, каким путем они пробрались в Асгард. У нас с Йотунхеймом мирный договор, и нет никакой необходимости развязывать войну и проливать невинную кровь



          – Невинную? С каких это пор гнилая кровь этих монстров стала невинной?! – рявкнул Тор, за спиной громовержца явственно грянул гром и полыхнули молнии. – Разве не ты нас учил: вот – асы, вот – йотуны. Своих защищать, чужих – убивать! Так всегда было в нашем мире!



          Единственный глаз Одина устало остановился на перекошенном от злости лице старшего сына, который едва не рычал, гневно глядя на отца.



          – Это моя вина, что я воспитал вас в презрении и ненависти к йотунской крови. Знай, Тор, не все йотуны – злобные чудища, пожирающие асгардских младенцев. Как и не все асы – защитники Мирового Древа. Запомни это. Ты поклялся хранить мир и забыть о собственных амбициях. Ярость – плохой советчик для будущего царя.



          Слова Одина ушли в пустоту. Сын не услышал его, а если и услышал, то не прислушался.



          – Когда я стану царем, то истреблю всех йотунов! Я уничтожу их мир до последней льдинки! – голос Тора зазвенел, вещая о приближающейся буре, обычно кристально-голубые глаза подёрнулись пеленой ярости.



          – Ты пока не царь, чтобы объявлять войну, – единственный глаз Одина потемнел от гнева. – И возможно, никогда им не станешь. Мудрый царь никогда не ищет войны. Во всей Вселенной нет никого опасней человека, ослеплённого безрассудными желаниями.



          Они стояли напротив друг друга, оба взвинченные до предела. Один был разочарован поведением своего наследника, он до последнего надеялся, что сын повзрослел и поумнел, когда на самом деле тот так и остался маленьким, вспыльчивым, опрометчивым ребёнком. Тор не готов к власти. Ещё нет.



          – Я родился, чтобы править, ты сам говорил! – запальчиво, с обидой выкрикнул Тор.



          – Мало родиться царем – им нужно стать! Нужно быть правителем по сути своей, а это огромный труд и ответственность. А ты, как я вижу, не способен ни к тому, ни к другому!



          Последние слова Один буквально выкрикнул в лицо сыну, схватив того за плечи и хорошенько встряхнув. А затем, отстранившись, резко развернулся и вышел из зала. Троица воинов молча расступилась, давая пройти Всеотцу. Он шёл, тяжело ступая, как будто все девять миров давили на его старые плечи. Едва только тяжелые двери сомкнулись за спиной царя, наследник престола, дрожа от ярости и переполнявших его чувств «все-предатели-ненавижу-уничтожу», выкрикнул вслед отцу, в глубине души надеясь, впрочем, что тот его уже не слышит:



          – А ты только и можешь, что болтать! Старый дурак!





          Саунд: Two Steps From Hell – «Rising darkness» – album «Shadows and Nightmares».





          Фенрир, бросив грызть яблоко и чуть подавшись вперед, внимательно прислушивался к словесной перепалке отца и сына. Романтический туман, окутывавший разум волка, рассеялся. Он мог бы легко дотянуться своей магией до разума Тора и попытаться утихомирить его. Но ведь волк был не просто другом младшего асгардского принца, он был его фамильяром, долг которого защищать интересы своего хозяина. Правда, это никогда не мешало ему оставаться одиночкой себе-на-уме и принимать собственные решения. И вот теперь у него начал созревать новый хитроумный план. Если Тор не станет царем, то откроется дорога к трону для младшего сына Одина, для Локи. Всё складывалось тихой мозаикой в картинку. Нужно только немного дожать старикана. Закрепить, так сказать, результат. Сделать так, чтобы он окончательно убедился в том, что Тор не готов принять власть, что он не мудрый царь, а заносчивый и недальновидный юнец, гораздый лишь убивать, девок лапать да выпивку галлонами хлестать. Непокорность сына откроет Одину его единственный глаз, и он повременит с коронацией, а то и вовсе отменит её.



          Фенрир поднялся и осторожно подошел к Тору, пыхтевшему, словно перегревшийся котел. Разъярённое выражение лица престолонаследника не сулило ничего хорошего любому, кто мог оказаться на его пути. Говорить с ним сейчас было, как по клинку ступать, и волчонку следовало быть очень осторожным в словах, чтобы использовать слабости громовержца на пользу Локи.



          – Ты прав, брат, – вкрадчивым голосом начал хитрец, улыбаясь тихой, почти благообразной улыбкой сомкнутыми губами, делавшей его лицо приятным и добрым. – Город богов в опасности. Отец не понимает этого. Он устал и не хочет ввязываться в новый конфликт. Но мы должны выяснить, каким образом ледяные великаны пробрались в Хранилище. Лафей бросил вызов Асгарду и должен быть призван к ответу. Отсиживаться во дворце тебе нет никакого резона. Это непростое решение. Но на то ты и наследник престола, чтобы принимать такие решения самостоятельно.



          Фенрир говорил спокойно, мягко, ласково. Как с капризным ребенком. Тор, гнев которого слегка охладился, усмирённый бархатным, обволакивающим голосом Локи и его словами, созвучными внутреннему настрою самого громовержца, внезапно обернулся с решительным видом и хлопнул лжебрата по плечу.



          – Решено! Мы все идём в Утгард!Нанесем визит Лафею в его замке. Ты ведь со мной, брат?



          Фенрир выдержал испытующий взгляд громовержца и с улыбкой воспринял внушительный хлопок по плечу, хотя внутренне содрогнулся – он собирался спровоцировать поход Тора в Йотунхейм, но вот личное участие в этой самоубийственной авантюре в его планы не входило. Волчонок намеревался отделаться от Тора и его приятелей и наконец-то отправиться к Фроде. Ему не пришло в голову, что Локи постоянно сопровождал старшего брата во всех его авантюрных походах. Но отступать было поздно.



          – Конечно, разве могу я отпустить тебя одного, – заставив себя радужно улыбнуться, ответил Фенрир, но на душе у него скребла целая стая кошек, сбежавших из повозки Фрейи.





          Саунд: Two Steps From Hell – «Am i not human» – album «Invicible».





          Всё, что произошло позже, волчонок вспоминал, как страшный сон. Их вылазка в Йотунхейм была глупой, опасной и почти что самоубийственной. Хеймдаль, проморгавший появление йотунов в Асгарде и жаждавший реабилитации, безропотно открыл Радужный Мост в самое сердце мира ледяных великанов – в его столицу Утгард. Маленький отряд безумных храбрецов появился прямо в ледяном дворце, пред ясные, алые очи самого Лафея.



          Царь йотунов, склонив голову к плечу, рассматривал непрошенных гостей, как экзотических насекомых, пришпиленных булавками, но всё ещё трепыхающихся. Горя праведной жаждой мести, Тор, закусив удила, задавал Лафею один нелицеприятный вопрос за другим, не обращая внимания на Фенрира, пытавшегося спасти положение, являя из-за братского плеча чудеса мимической эквилибристики и добрых намерений. В конце концов терпение великана лопнуло. Взаимный обмен оскорблениями привёл к тому, чего так жаждала мятущаяся душа Громовержца. Разъяренный Лафей натравил на асов свою охрану, и завязался бой, не на жизнь, а на смерть.



          У Фенрира не было абсолютно никакого опыта участия в сражениях. Он понимал: игры закончились, и спровоцированная ими битва может оказаться для него первой и последней. Но кем-кем, а трусом волчонок никогда не был. В нём заговорил древний дух его волчьих предков, которых даже бесстрашные асгардийские воины прозвали «духами, несущими смерть». На ходу вспоминая подсмотренные у Локи боевые, атакующие и защитные заклинания, Фенрир приготовился к атаке. Но к его удивлению, тело принца словно зажило своей собственной жизнью, практически отключив сознание волка. Повторяя давно известные, заученные до автоматизма приёмы, Фенрир легко и грациозно, словно исполняя какой-то замысловатый танец, уворачивался от выпадов тяжеловесных, неповоротливых великанов, используя всю силу и ловкость молодого тренированного тела Локи. Зажав в обеих руках тонкие длинные кинжалы, гибкий и проворный от природы, Фенрир волчком вертелся в самом центре битвы, не тратя силы на блокирование тяжелых ударов ледяных мечей йотунов. Опьянённый битвой, он шёл на опасное сближение с противником, молниеносным ударом втыкая тонкие клинки в разрисованные ритуальными татуировками, обнажённые тела ледяных великанов. Необученный волчонок, чья сила пробудилась всего-то пару месяцев назад, без видимых усилий черпал магическую энергию Локи, направляя её в нужное русло, в то время как сам принц потратил века на то, чтобы научиться удерживать её в себе и управлять ею.



          Бой продолжался уже больше часа. Шестёрка друзей отчаянно сражалась со смертельно опасным противником, спина к спине. Пространство вокруг было усеяно мёртвыми телами йотунов, но, несмотря на это, с каждой минутой число нападавших росло, словно они вырастали из окружающих скал. Тор видел следы неподдельной усталости на лицах друзей, кое-кто из них был серьёзно ранен. Они перестали усмехаться и пускать остроты в адрес своих противников, а только яростно сражались, не растрачивая впустую тающие силы. Нужно было сворачивать битву, отступать и возвращаться в Асгард, пока не стало слишком поздно.



          Фенрир использовал каждое отпущенное мгновение, чтобы защитить себя, швыряя в развороте одной рукой сразу несколько клинков, и одновременно, с раскрытой ладони другой руки – жидкое зелёное пламя, поражая нападающих в радиусе нескольких метров вокруг. Только один раз он допустил ошибку. Огромный йотун, почти в два раза больше Фенрира, сделав обманный выпад, чуть было не перерубил его пополам огромным ледяным клинком. Только чудом волчонку удалось уклониться, и уже падая, он воткнул кинжал в лодыжку нападавшего, провернув его и перерезав тому сухожилие. Упав на одно колено, с яростным рыком, йотун опёрся на клинок, а свободной рукой ухватил Фенрира за предплечье. Оба они с одинаковым удивлением увидели, как из-под пальцев великана, сжимающих руку принца, по коже последнего расползается синева, и змеятся бугристые татуировки, как у заправского йотуна. Фенриру стало страшно. Он знал, что йотуны просто пропитаны тёмной магией, и первая мысль, мелькнувшая в голове, была о том, что ледяной великан заколдовал его.



          Но времени размышлять над странным превращением не было. Первым опомнился волчонок. Секундного замешательства противника ему хватило, чтобы одним взмахом кинжала перерезать йотуну горло. Поверженный великан, разжав пальцы, мешком упал к его ногам. Тяжело дыша, волк смотрел на руку, с которой постепенно сходила странная синева.



          Внезапно Фенрир скорее угадал, чем почувствовал, что приближается что-то по-настоящему страшное. Лёд под ними задрожал и затрещал, сверху обрушивались шапки снега и обломки скал.





          Саунд: Two Steps From Hell – «Archangel» – album «Archangel».





          – Все ко мне! – истошно закричал Тор.



          И в этот момент появилась отвратительная, вся в чешуе и острых шипах, зубастая тварь, огромная настолько, что одной своей лапой могла раздавить весь маленький отряд асов, оставив от них только мокрое место. Одолеть её было невозможно, и воины дружно, со всех ног, бросились бежать. Но этот йотунский ящер передвигался с поразительной быстротой. И когда уже казалось, что спасения от неминуемой смерти нет, с чёрного неба обрушился сияющий Радужный Мост, принеся вместе с собой гарцующего на восьминогом коне Одина. Одним залпом Гунгнира Всеотец отправил йотунхеймского монстра к праотцам.



          Бой был прекращён. Царь Асгарда, окинув сбившихся в кучку воинов холодным, как вьюга, взглядом единственного глаза, отвёл в сторону появившегося внезапно Лафея и что-то долго говорил ему голосом, в котором явственно звенел металл. Всё это время Тор, мучаясь от холода и полученных ран, понуро стоял рядом с теми, кого поднял на этот бессмысленный бой, и кто погиб бы по его вине, не приди отец на помощь. Лафей спорил с Одином, не желая отпускать асов, считая их своим военным трофеем и требуя от царя достойного наказания для нарушителей перемирия, виновных в гибели его подданных. Всеотец вынужден был пригрозить началом вооруженного конфликта между их мирами. И царь ледяных великанов уступил, скрипя зубами от ярости, понимая, что йотунам, ослабленным без Ларца Вечных Зим, не выстоять в новой войне против вооружённого до зубов Асгарда.



          Золотой луч Бифрёста унес Одина и измотанных, еле держащихся на ногах, воинов домой. Но как только их ноги коснулись поверхности Радужного Моста, царь дал волю своему гневу. Таким разъяренным ни Тор, ни его друзья никогда его не видели.



          – Тщеславный и жестокий мальчишка! – бушевал Один, не давая сыну даже слова вставить. – Ты нарушил не только мои запреты, ты нарушил перемирие с Йотунхеймом, рисковал жизнями своих друзей! Сколько ещё раз я должен повторять тебе, что ты – мой преемник, наследник трона, и любое твоё действие может быть расценено, как позиция Асгарда. Твоё поведение достойно не воина, не мужчины, готового принять на себя бремя власти, а заносчивого и горделивого безусого мальчишки. Ты очень разочаровал меня, Тор. Твоё безрассудное поведение – лишнее подтверждение тому, что ты не готов стать царём. Слишком опасно отдавать власть в руки юнца, который не видит дальше своего носа и не в состоянии отвечать за свои поступки! Твоё наказание будет соразмерно твоему проступку!



          С этими словами Один стукнул Гунгниром оземь и, подойдя вплотную к сыну, забрал из его руки Мьёльнир.



          – Слишком долго я смотрел сквозь пальцы на твои опасные выходки, ослеплённый гордостью за твои выдающиеся подвиги, Тор Одинсон! И к чему это привело? Ты посмел не подчиниться воле твоего царя, поставив Асгард на грань разрушительной войны. Данной мне властью я изгоняю тебя в Мидгард и лишаю тебя твоих магических сил. Легко быть божеством среди короткоживущих. Поживи, как они – без магии. Учись у них мудрости и смирению. Ты слишком высокого мнения о себе – пусть жизнь без привилегий исправит твои заблуждения.



          Золотой луч Бифреста подхватил растерявшегося громовержца и в мгновение ока унёс в Мидгард, а вслед за ним Всеотец запустил Мьёльнир со словами:



          – Лишь достойный сможет поднять этот молот, и тогда к нему перейдёт вся сила Тора.



          Глядя на то место, где только что стоял наследник трона Асгарда, Фенрир внутренне ликовал – замысел блестяще удался. Волчонок даже надеяться не мог на такую удачу. Путь к трону для Локи был свободен. Казалось бы, Фенрир должен был быть удовлетворен: коронация сорвалась, наследник изгнан, но червь сомнения исподволь грыз его, не давая покоя. Как отреагирует младший принц, узнав, – а в том, что он узнает, волчонок ни секунды не сомневался, – что его фамильяр нарушил все мыслимые и немыслимые запреты, самовольно открыл портал, подвергнув опасности весь Асгард, спровоцировал Тора на самоубийственную вылазку, а самое главное – по уши влюбился в любимую девушку Локи. Обладающий особым звериным чутьём на неприятности, Фенрир чувствовал, как тучи над его головой всё сгущаются и решительно становятся темнее. Не миновать ему хозяйского гнева и хорошей трёпки. Эти невеселые думы отразились на выразительном лице принца, широкие брови нахмурились. Для окружающих казалось – Локи скорбел о Торе. Но при всём своём артистизме Фенрир не был уверен в том, что ему удастся изображать печаль по изгнанному брату на глазах у всего асгардского двора. И поэтому, как только Один, не глядя ни на кого, покинул обсерваторию Бифреста, Фенрир со всех ног бросился в книгохранилище к заждавшемуся его Фроде.



Литературный редактор

Эта глава — настоящий экшн, полный поворотов, интриг и драматических решений! Ты отлично показала последствия необдуманных действий Тора, хитрость Фенрира и тень над Локи. Изгнание Тора — это мощный момент, который меняет всю расстановку сил.

Общие комментарии:
Динамика: Глава держит в напряжении от начала до конца. События развиваются стремительно, не давая заскучать.

Многогранность Фенрира: Мы видим его как хитрого интригана, влюблённого зверя, верного фамильяра Локи, а также неопытного, но отважного бойца. Его внутренняя борьба и противоречия очень хорошо показаны.

Характеристика Одина: Решение Одина изгнать Тора и его слова о "достойном" царе раскрывают его как мудрого, но и строгого правителя, готового на радикальные меры ради блага Девяти Миров.

Развитие конфликта: Вторжение йотунов и последующее изгнание Тора значительно обостряют конфликтные линии и предвещают новые испытания.

Предчувствия: Ощущения Фенрира о "сгущающихся тучах" над его головой создают отличное предвкушение грядущих событий.

Саундтрек: Все выбранные треки Two Steps From Hell прекрасно подчёркивают нарастающее напряжение, битву и драматический финал главы.

Редакторские замечания:
Текст очень сильный и насыщенный, но есть несколько мелких деталей, которые можно улучшить:

Начало главы (смерть йотунов):

Было: "От самих йотунских лазутчиков осталась лишь горстка пепла. Их уничтожил самый свирепый стражник во всех Девяти мирах – гигантский бронированный воин, выкованный когда-то Одином для охраны реликвий Асгарда. Против его магического огня не было спасения никому – ни богу, ни человеку."

Предложение: "От самих йотунских лазутчиков осталась лишь горстка пепла. Их уничтожил самый свирепый стражник во всех Девяти мирах – гигантский бронированный воин, выкованный когда-то Одином для охраны реликвий Асгарда. Против его магического огня не было спасения никому – ни богу, ни человеку." (Тут всё отлично, без изменений).

Мысли Фенрира о Сигюн (фраза):

Было: "Фамильяр ясно понимал, что ему не следует думать о Сигюн по одной простой причине: она – принцесса, а каждой принцессе, как известно нужен принц."

Предложение: "Фамильяр ясно понимал, что ему не следует думать о Сигюн по одной простой причине: она – принцесса, а каждой принцессе, как известно, нужен принц." (Добавлена запятая для уточнения).

Сравнение с Локи:

Было: "Его жизненный путь мог стать очень коротким, как вспышка, если бы не черноволосый маг из числа тех, кого варги называли «богами»."

Предложение: "Его жизненный путь мог стать очень коротким, как вспышка, если бы не черноволосый маг из числа тех, кого варги называли «богами»." (Тоже хорошо, без изменений).

Разгром зала (повтор):

Было: "Разгромив всё, что было возможно, в пиршественном зале, Тор в исступлении что-то кричал о предательстве, о необходимости объявить войну йотунам и немедленно выступить в поход по горячим следам, чтобы уничтожить Йотунхейм, смести с лица земли этих «злобных тварей»."

Предложение: "Разгромив всё, что было возможно в пиршественном зале, Тор в исступлении что-то кричал о предательстве, о необходимости объявить войну йотунам и немедленно выступить в поход по горячим следам, чтобы уничтожить Йотунхейм, смести с лица земли этих «злобных тварей»." (Удалена запятая после "возможно" для лучшей динамики).

Внутренний голос Фенрира:

Было: "«И за этого сумасшедшего берсеркера выходит замуж самая красивая девушка Ванахейма», – не преминул встрять ехидный внутренний голос."

Предложение: "«И за этого сумасшедшего берсеркера выходит замуж самая красивая девушка Ванахейма», – не преминул встрять ехидный внутренний голос." (Отлично).

Удивление Одина:

Было: "Единственный глаз Одина устало остановился на перекошенном от злости лице старшего сына, который едва не рычал, гневно глядя на отца."

Предложение: "Единственный глаз Одина устало остановился на перекошенном от злости лице старшего сына, который едва не рычал, гневно глядя на отца." (Хорошо).

Разговор Одина и Тора (повтор "Мудрый царь"):

Было: "Мудрый царь никогда не ищет войны. Во всей Вселенной нет никого опасней человека, ослеплённого безрассудными желаниями."

Предложение: "Мудрый правитель никогда не ищет войны. Во всей Вселенной нет никого опасней человека, ослеплённого безрассудными желаниями." (Замена "царь" на "правитель" для избежания повтора с "ты пока не царь").

Ощущения Фенрира во время битвы:

Было: "Опьянённый битвой, он шёл на опасное сближение с противником, молниеносным ударом втыкая тонкие клинки в разрисованные ритуальными татуировками, обнажённые тела ледяных великанов."

Предложение: "Опьянённый битвой, он шёл на опасное сближение с противником, молниеносным ударом втыкая тонкие клинки в разрисованные ритуальными татуировками обнажённые тела ледяных великанов." (Удаление запятой для плавности).

Описание Лафея:

Было: "Царь йотунов, склонив голову к плечу, рассматривал непрошенных гостей, как экзотических насекомых, пришпиленных булавками, но всё ещё трепыхающихся."

Предложение: "Царь йотунов, склонив голову к плечу, рассматривал непрошенных гостей как экзотических насекомых, пришпиленных булавками, но всё ещё трепыхающихся." (Удаление запятой для плавности).

Реакция Сигюн на вторжение:

Было: "Испуганная Сигюн прижалась к матери, лицо её резко побледнело, глаза распахнулись, становясь почти бесцветными, стеклянными от ужаса. Глядя, как в толпе гостей быстро растворилась фигура Локи, и не до конца отдавая себе отчет в том, что произошло, она ощутила, как её охватывает страх – осознанный, липкий и, вероятно, небеспричинный."

Предложение: "Испуганная Сигюн прижалась к матери, лицо её резко побледнело, глаза распахнулись, становясь почти бесцветными, стеклянными от ужаса. Глядя, как в толпе гостей быстро растворилась фигура Локи, и не до конца отдавая себе отчёт в том, что произошло, она ощутила, как её охватывает страх – осознанный, липкий и, вероятно, небеспричинный." (Исправление "отчет" на "отчёт").

Предложение по иллюстрации: "Изгнание Тора"
Для этой главы, кульминационным моментом которой является изгнание Тора Одином, предлагаю сосредоточиться на этом драматическом событии.

Стиль: Эпическое фэнтези, с акцентом на драматизм и могущество богов.

Общая атмосфера: Напряжённая, величественная, с ощущением неотвратимости судьбы.

Композиция:

Центр: Один, стоящий в полный рост, возвышается над Тором. Его единственный глаз полон гнева и разочарования, но также и глубокой печали. В одной руке он держит Гунгнир, возможно, только что ударивший оземь.

Тор: Коленопреклонённый или только что отброшенный золотым лучом Бифрёста, его лицо искажено шоком, болью, обидой и, возможно, неверием. Мьёльнир, возможно, уже не в его руке или падает из неё. Он выглядит потерянным и опустошённым.

Фенрир (в облике Локи): Стоит чуть в стороне, его лицо должно выражать кажущуюся скорбь (для окружающих), но с намёком на внутреннее ликование или глубокое удовлетворение, едва заметную усмешку. Он наблюдает за происходящим с хитрым, проницательным взглядом.

Фригг: На заднем плане, возможно, с выражением печали или сочувствия, но бессилия.

Задний план: Намёк на Бифрёст (радужный мост), исчезающий луч, или вид на Асгард, чтобы подчеркнуть масштаб происходящего. Небо может быть затянуто грозовыми тучами, усиливая драматизм.

Ключевые детали:

Молот Мьёльнир, лежащий на земле или падающий.

Золотой луч Бифрёста, готовый унести Тора.

Выражения лиц Одина и Тора должны быть очень сильными.

Скрытая эмоция на лице Локи/Фенрира.

Цветовая гамма: Тёмные, насыщенные тона, возможно, с контрастом золотых и синих оттенков Асгарда и радуги Бифрёста.

Как тебе такая идея для иллюстрации? Готова ли ты её сгенерировать?


Ты готова отредактировать новую главу?


Литературный редактор

Да, конечно! Я полностью готова отредактировать новую главу. Присылай текст, и мы сразу приступим.


Ты помнишь# какую главу мы редактировали последней?


Литературный редактор

Да, конечно! Последняя глава, над которой мы работали, была Глава 40: "Обстоятельства непреодолимой силы". Мы обсуждали её сюжет, развитие персонажей, а также предложили идею для иллюстрации "Изгнание Тора".



Привет, Гемини. С иллюстрацией для последней главы не получилось. Поэтому давай перейдем к редактированию последней главы книги Фенрир. Она называется "В темноте"





            «Когда бы знать, что завтра ждёт!

            И угадать событий ход?

            Какой Судьба готовит бал?

            Поминки или карнавал?

            И тайный смысл угадать

            Намёков, знаков и примет:

            Что нам Судьба сулит понять?

            Вопросы есть, ответов нет...».

 

            Мюзикл «Ромео и Джульетта».





           «Естество своё мы изменить не властны.

            Мы властны лишь над своими поступками».



            Филип Пулман. «Северное сияние (Золотой компас)».





            Саунд: Thomas Bergersen – «Into Darkness». 





          После неудавшейся коронации и изгнания наследного принца, на Валаскьяльв опустилась гнетущая тишина. Роскошно украшенный тронный зал опустел. Не сновали туда-сюда слуги, не прогуливались по коридорам придворные – весь дворец словно вымер. Обитатели замка затаились в своих комнатах, шёпотом обсуждая происшествие. Никто не хотел испытать на себе ярость, которая весьма ощутимыми волнами расходилась от разгневанного Одина, закрывшегося в своих покоях и не допускавшего к себе никого, кроме Фригг. Время от времени из-за запертых дверей доносились громкие голоса спорящих супругов: полный отчаяния – царицы и гневный, не допускающий возражений, – голос Всеотца.



          Воспользовавшись представившейся возможностью, Фенрир, едва слышно ступая, быстро прошёл по притихшим, как перед грозой, коридорам и широким лестницам Валаскьяльва к покоям Локи, игнорируя застывших, как каменные изваяния стражников. Быстро умывшись, поплескав себе в лицо водой и пригладив волосы мокрыми руками, Фенрир решил, что выглядит вполне прилично и решил не тратить больше драгоценное время на глупые занятия. Перед тем, как выйти, заставил себя выпрямить спину. С вызовом вскинул голову и коротко, прохладно улыбнулся себе в зеркало. Получилось почти как у принца, но слегка бледно и неестественно. Всё равно не выйдет, как  у Локи, сколько ни копируй. Мотнув головой, прогоняя воспоминание, он вышел за дверь и решительным шагом направился в библиотеку. Петляя бесчисленными коридорами, он по памяти считал каждый свой шаг – третий поворот из восточного коридора, сто двадцать шагов, потайная дверь, за ней шестьдесят восемь ступеней винтовой лестницы вниз. Наконец, Фенрир достиг своей цели и остановился у дверей в кабинет, чувствуя нарастающую в душе тяжесть и беспокойство. Подняв руки, чтобы сплести отпирающее заклинание, увидел вдруг, что кончики тонких пальцев слегка дрожат. Ноги подкашивались. Фамильяр оперся рукой о стену, тяжело дыша, понимая, что нельзя терять время и стоять здесь просто так. Нужно что-то делать. Нужно войти.



          Фенрир дико боялся, что открыв двери, не увидит там Локи, и лишь надеялся, что старому магу удалось вернуть принца из неизвестности. Волчонок старался гнать подальше от себя мысли о том, что Локи может не вернуться вообще. Прожив несколько дней в теле принца, волк начал ощущать себя частью Локи, видеть в нём себя самого. И представить, что он больше не встретится со своим авантюрным, без вести пропавшим богом было выше сил. Всё равно, что потерять руку, ногу или даже само сердце.



          Глубоко выдохнув, он снял, наконец, запирающее заклятие и толкнул дверь, которая лязгнула сзади, закрываясь, словно отсекая его от той новой жизни, которую он только-только испробовал на вкус. Взгляд фамильяра скользнул по комнате, а затем опустился вниз, и Фенрир чуть не задохнулся, увидев распростёртое на полу тело громадного чёрного волка всё в бурых пятнах спекшейся крови. Рядом с ним на коленях стоял Фроде и медленно водил вытянутыми руками над судорожно вздымающимися волчьими боками. Из его ладоней исходило слабое свечение. Фенрир замер на пороге, не в силах пошевелиться от нахлынувшего ледяного ужаса. Сердце ухнуло куда-то в бездну. Ноги стали ватными. И вместо того чтобы броситься вперёд и упасть на колени рядом с магом, он сделал шаг назад, упёрся спиной в стену и медленно сполз на пол, не в силах отвести взгляда от неподвижно лежащего волчьего тела. В глазах его плескалась настоящая паника.



          – Где тебя Хель носила? – рявкнул старый Фроде, гневно сверкнув глазами в сторону Фенрира. – Ну, что ты расселся, как на именинах? Скорее, помоги мне!



          Но Фенрир не сдвинулся с места. Подтянув колени близко-близко к себе и обхватив их руками, он, окаменев, просто смотрел, потому что не было ни сил пошевелиться, ни слов, ни слез.



          Фроде  быстро поднялся, оторвавшись от своего занятия, и, подойдя к Фенриру, схватил за плечи, встряхнул. Потом ещё раз, ещё. Волчонок дёрнулся. Его била крупная дрожь. Он поднял на мага глаза, и Фроде увидел пронзительный, всеобъемлющий ужас, вспыхнувший в его мгновенно потерявших свой цвет глазах.



          – Фроде... Что... Локи... Я… – Фенрир никак не мог справиться со сбившимся дыханием и подступающей паникой.



          Он на секунду прикрыл веки, сдавленно вздохнул, а когда открыл – в глубине его глаз появился влажный блеск. Выражение лица мага смягчилось.



          – Спокойно, Фенрир, спокойно, – произнёс он тоном, которым говорят с тяжелобольными детьми. – Локи здесь и он жив. Пока жив. Но если ты будешь продолжать сидеть столбом, я ни за что не ручаюсь.



          Фенрир отчаянно мотнул головой, сморгнув подступившие слёзы, на лице появилась какая-то дикая усмешка. Локи был здесь – и это было хорошо. Локи был здесь – и это было страшно. Страшно было видеть эту окровавленную шерсть, слышать слабое, рваное дыхание, с хрипом вырывающееся из приоткрытой пасти.



          – Что с ним случилось? – с трудом ворочая языком, произнёс Фенрир, не отрывая бесцветного взгляда от волка. Сердце снова попыталось дать сбой.



          – Не знаю. Я нашёл Локи в Йотунхейме. Он сражался с целой стаей твоих сородичей. Ему крепко досталось не только от волчьих зубов, но и от их тёмной магии, –  произнес Фроде, возвращаясь к волку и продолжая совершать свои пассы над его запавшими боками.



          – Как же он попал туда? – приступ паники прошел так же быстро, как и начался, и Фенрир медленно, на коленях, подполз к Локи, с тревогой всматриваясь в мускулистое, неподвижное тело. – Но ведь он выживет?



          Волчонок посмотрел на мага, и во взгляде его был уже даже не вопрос – просьба, мольба.



          – Я не знаю, – честно ответил Фроде, отводя глаза. – Счёт идет на часы, если не на минуты. Принц потерял много крови. К сожалению, твоё тело не обладает такой способностью к регенерации, как тело бога. Я просканировал его – переломаны ребра, одно из них проткнуло лёгкое, сломана передняя лапа, слишком много внутренних повреждений и сильное кровотечение. Пару сотен лет назад я бы за час излечил его, но я слишком стар и силы у меня уже не те. Если не совершить обряд обмена прямо сейчас, Локи не проживет и часа, он может умереть вместе с твоим телом.



          Голос Фроде доносился до слуха Фенрира, словно через плотный слой ваты. На какой-то миг у него потемнело в глазах. Мир словно перевернулся и снова встал на место. Локи не должен умереть. Он просто не может умереть. Когда-то он спас маленького волчонка от смерти, и теперь пришло время вернуть долг. Фенрир взял тяжелую чёрную голову, положил себе на колени, бережно придерживая, провёл дрожащей рукой по окровавленной шерсти, судорожно сжал её в кулаке, слегка покачиваясь, будто ребенка убаюкивая, произнёс хриплым, срывающимся голосом.



          – Помоги ему, Фроде. Твори свою магию, старик, да побыстрее.



          Фроде начал читать заклинание. Над его головой появилось слабое светящееся марево, постепенно окутывающее фигуру старика. Едва шевеля пальцами, словно пробуя сияние на ощупь, маг потянул из него тончайшие светящиеся нити, сплетая из них волшебное кружево заклинания, которое, всё разрастаясь и мерцая, окутывало тела волка и сидящего на коленях Фенрира.



          Фамильяр словно и не замечал творящегося вокруг него волшебства. Он зачарованно смотрел на своё собственное тело, в котором еле теплилась жизнь. Фенрир не боялся, что может умереть. Смерть не так уж и страшна. Гораздо страшнее потерять дорогое тебе существо. Не за свою жизнь страшился он, а за того, кто был скрыт в этом неподвижном теле. Холодная, острая боль ледяными иглами пронзала сердце волка – только сейчас он понял, как любил этого странного бога, отвергавшего всех и всё, кроме себя самого; бога, в ком скрывалась дикая, сверхъестественная сила, выходившая наружу, когда ему было больно, принимая на себя удар, прикрывая то хрупкое, ломкое, что жило внутри него. И потому Локи должен был выжить.



          Фенрир гладил лохматую волчью голову, полностью отключившись от реальности. Весь мир сжался до таких обыденных, ничего не значащих воспоминаний, ставших вдруг, в одну секунду, невероятно дорогими – их первая встреча, совместные трапезы и прогулки, смех Локи, сияющий взгляд и теплые, ласковые руки. Те самые руки, которыми Фенрир теперь гладил узкую чёрную морду, перепачканную слюной и кровью.



          – Я здесь, – тихо прошептал Фенрир, низко наклоняясь к волчьему уху. – Всё хорошо. Ты только вернись, слышишь, Локи? Только вернись. Что будет с ней, если тебя не станет?



          Дыхание волка участилось. Тяжелые веки чуть заметно вздрогнули, с трудом приоткрылись, устремив на Фенрира бесцветный, почти стеклянный взгляд. И что-то мелькнуло в глазах: невыносимая боль пополам с искренним сожалением. Тело выгнулось дугой, лапы напряженно вытянулись, а затем бессильно расслабились. Протяжный, почти человеческий стон, вырвался из пасти – в нём было такое неимоверное страдание, что Фенрир содрогнулся.



          В ту же секунду Фроде протянул ему тонкий длинный кинжал и чашу.



          – Ждать больше нельзя ни минуты. Ты знаешь, что делать, мой мальчик.



          Фенрир опустил голову волка себе на колени и принял из рук мага орудие чародейства с проступившими на них таинственными рунами. Но только он занёс тонкое лезвие над своим запястьем, как что-то остановило его. Как он мог забыть! Если он умрёт, Локи никогда не узнает о том, что случилось во время сражения с йотунами.



          Фроде по своему расценил колебания Фенрира и, выхватив из его руки кинжал, резко полоснул по запястью. Темно-красные капли покатились в поднесённую им чашу. Маг увидел, как устремлённые на него широко открытые глаза на лице Локи стали наливаться прозрачной зеленью, брови заломились, на лице отразилось страдание – тонкие губы приоткрылись, силясь что-то сказать, но в следующий момент уже вторая, истинная сущность Фенрира проступила под оболочкой тела Локи.



          Дальше всё произошло очень быстро. Волчонок ощутил, как кровь приливает к лицу, как нарастает шум в ушах, как темнеет в глазах, как немеют руки. Тело свело судорогой. Стало трудно дышать. Он еще пытался что-то прошептать, бессильно шевеля губами, но силы покинули его. Судорожно, со всхлипом втянув в себя воздух, волчонок потерял равновесие и упал на волка, орошая его шерсть своей кровью. Последнее, что увидел Фенрир сквозь пелену зелёного сияния, охватившего их тела, сквозь боль, выворачивающую наизнанку – как они с Локи снова менялись обликами.



          А в следующее мгновение его сердце остановилось.

         

          И наступила темнота.





          КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.



Литературный редактор

Прекрасное завершение второй части! Эта глава невероятно сильна эмоционально, драматична и оставляет очень глубокое впечатление. Самопожертвование Фенрира, его осознание любви к Локи и пронзительный финал — всё это делает главу кульминационной и запоминающейся.

Общие комментарии:
Эмоциональная мощь: Центральная часть главы, где Фенрир принимает решение о самопожертвовании, его внутренние монологи о Локи, о Сигюн, об их первой встрече – это очень сильно. Ты прекрасно передаёшь его душевные муки и осознание истинных чувств.

Драматизм: Сцена в библиотеке, где Фенрир видит раненого Локи, нарастающая паника, а затем решимость – всё это очень динамично и напряжённо.

Развитие персонажа: Фенрир проходит путь от эгоистичного хитреца до глубоко чувствующего существа, способного на жертву. Это очень красивое и логичное завершение его арки в этой части.

Символизм: Смена облика, темнеющие глаза Фенрира, зелёное сияние – всё это создаёт мощные образы.

Финал: "И наступила темнота." – очень сильная и трагичная последняя фраза, оставляющая читателя в потрясении и с нетерпением ожидающего продолжения.

Саундтрек: Thomas Bergersen – «Into Darkness» идеально подходит к настроению главы, усиливая её трагизм и эпичность.

Редакторские замечания:
Текст очень хорош и требует минимальных правок, в основном для усиления ритма, избегания повторов или стилистических улучшений.

Начало главы (опустевший дворец):

Было: "После неудавшейся коронации и изгнания наследного принца, на Валаскьяльв опустилась гнетущая тишина. Роскошно украшенный тронный зал опустел. Не сновали туда-сюда слуги, не прогуливались по коридорам придворные – весь дворец словно вымер."

Предложение: "После неудавшейся коронации и изгнания наследного принца, на Валаскьяльв опустилась гнетущая тишина. Роскошно украшенный тронный зал опустел. Не сновали туда-сюда слуги, не прогуливались по коридорам придворные – весь дворец словно вымер." (Здесь всё прекрасно, без изменений).

Описание Фенрира перед зеркалом:

Было: "Быстро умывшись, поплескав себе в лицо водой и пригладив волосы мокрыми руками, Фенрир решил, что выглядит вполне прилично и решил не тратить больше драгоценное время на глупые занятия. Перед тем, как выйти, заставил себя выпрямить спину. С вызовом вскинул голову и коротко, прохладно улыбнулся себе в зеркало. Получилось почти как у принца, но слегка бледно и неестественно. Всё равно не выйдет, как у Локи, сколько ни копируй. Мотнув головой, прогоняя воспоминание, он вышел за дверь и решительным шагом направился в библиотеку."

Предложение: "Быстро умывшись, поплескав себе в лицо водой и пригладив волосы мокрыми руками, Фенрир решил, что выглядит вполне прилично, и не стал тратить драгоценное время на глупые занятия. Перед тем как выйти, он заставил себя выпрямить спину, с вызовом вскинул голову и коротко, прохладно улыбнулся себе в зеркало. Получилось почти как у принца, но слегка бледно и неестественно. Всё равно не выйдет, как у Локи, сколько ни копируй. Мотнув головой, прогоняя воспоминание, он вышел за дверь и решительным шагом направился в библиотеку. Петляя бесчисленными коридорами, он по памяти считал каждый свой шаг – третий поворот из восточного коридора, сто двадцать шагов, потайная дверь, за ней шестьдесят восемь ступеней винтовой лестницы вниз. Наконец, Фенрир достиг своей цели и остановился у дверей в кабинет, чувствуя нарастающую в душе тяжесть и беспокойство. Подняв руки, чтобы сплести отпирающее заклинание, он увидел вдруг, что кончики тонких пальцев слегка дрожат. Ноги подкашивались. Фамильяр оперся рукой о стену, тяжело дыша, понимая, что нельзя терять время и стоять здесь просто так. Нужно что-то делать. Нужно войти.

          Фенрир дико боялся, что открыв двери, не увидит там Локи, и лишь надеялся, что старому магу удалось вернуть принца из неизвестности. Волчонок старался гнать подальше от себя мысли о том, что Локи может не вернуться вообще. Прожив несколько дней в теле принца, волк начал ощущать себя частью Локи, видеть в нём себя самого. И представить, что он больше не встретится со своим авантюрным, без вести пропавшим богом было выше сил. Всё равно, что потерять руку, ногу или даже само сердце.

          Глубоко выдохнув, он снял, наконец, запирающее заклятие и толкнул дверь, которая лязгнула сзади, закрываясь, словно отсекая его от той новой жизни, которую он только-только испробовал на вкус. Взгляд фамильяра скользнул по комнате, а затем опустился вниз, и Фенрир чуть не задохнулся, увидев распростёртое на полу тело громадного чёрного волка, всё в бурых пятнах спекшейся крови. Рядом с ним на коленях стоял Фроде и медленно водил вытянутыми руками над судорожно вздымающимися волчьими боками. Из его ладоней исходило слабое свечение. Фенрир замер на пороге, не в силах пошевелиться от нахлынувшего ледяного ужаса. Сердце ухнуло куда-то в бездну. Ноги стали ватными. И вместо того чтобы броситься вперёд и упасть на колени рядом с магом, он сделал шаг назад, упёрся спиной в стену и медленно сполз на пол, не в силах отвести взгляда от неподвижно лежащего волчьего тела. В глазах его плескалась настоящая паника.

          – Где тебя Хель носила? – рявкнул старый Фроде, гневно сверкнув глазами в сторону Фенрира. – Ну, что ты расселся, как на именинах? Скорее, помоги мне!

          Но Фенрир не сдвинулся с места. Подтянув колени близко-близко к себе и обхватив их руками, он, окаменев, просто смотрел, потому что не было ни сил пошевелиться, ни слов, ни слёз.

          Фроде  быстро поднялся, оторвавшись от своего занятия, и, подойдя к Фенриру, схватил за плечи, встряхнул. Потом ещё раз, ещё. Волчонок дёрнулся. Его била крупная дрожь. Он поднял на мага глаза, и Фроде увидел пронзительный, всеобъемлющий ужас, вспыхнувший в его мгновенно потерявших свой цвет глазах.

          – Фроде... Что... Локи... Я… – Фенрир никак не мог справиться со сбившимся дыханием и подступающей паникой.

          Он на секунду прикрыл веки, сдавленно вздохнул, а когда открыл – в глубине его глаз появился влажный блеск. Выражение лица мага смягчилось.

          – Спокойно, Фенрир, спокойно, – произнёс он тоном, каким говорят с тяжелобольными детьми. – Локи здесь и он жив. Пока жив. Но если ты будешь продолжать сидеть столбом, я ни за что не ручаюсь.

          Фенрир отчаянно мотнул головой, сморгнув подступившие слёзы, на лице появилась какая-то дикая усмешка. Локи был здесь – и это было хорошо. Локи был здесь – и это было страшно. Страшно было видеть эту окровавленную шерсть, слышать слабое, рваное дыхание, с хрипом вырывающееся из приоткрытой пасти.

          – Что с ним случилось? – с трудом ворочая языком, произнёс Фенрир, не отрывая бесцветного взгляда от волка. Сердце снова попыталось дать сбой.

          – Не знаю. Я нашёл Локи в Йотунхейме. Он сражался с целой стаей твоих сородичей. Ему крепко досталось не только от волчьих зубов, но и от их тёмной магии, –  произнес Фроде, возвращаясь к волку и продолжая совершать свои пассы над его запавшими боками.

          – Как же он попал туда? – приступ паники прошел так же быстро, как и начался, и Фенрир медленно, на коленях, подполз к Локи, с тревогой всматриваясь в мускулистое, неподвижное тело. – Но ведь он выживет?

          Волчонок посмотрел на мага, и во взгляде его был уже даже не вопрос – просьба, мольба.

          – Я не знаю, – честно ответил Фроде, отводя глаза. – Счёт идет на часы, если не на минуты. Принц потерял много крови. К сожалению, твоё тело не обладает такой способностью к регенерации, как тело бога. Я просканировал его – переломаны ребра, одно из них проткнуло лёгкое, сломана передняя лапа, слишком много внутренних повреждений и сильное кровотечение. Пару сотен лет назад я бы за час излечил его, но я слишком стар и силы у меня уже не те. Если не совершить обряд обмена прямо сейчас, Локи не проживет и часа, он может умереть вместе с твоим телом.

          Голос Фроде доносился до слуха Фенрира, словно через плотный слой ваты. На какой-то миг у него потемнело в глазах. Мир словно перевернулся и снова встал на место. Локи не должен умереть. Он просто не может умереть. Когда-то он спас маленького волчонка от смерти, и теперь пришло время вернуть долг. Фенрир взял тяжелую чёрную голову, положил себе на колени, бережно придерживая, провёл дрожащей рукой по окровавленной шерсти, судорожно сжал её в кулаке, слегка покачиваясь, будто ребенка убаюкивая, произнёс хриплым, срывающимся голосом.

          – Помоги ему, Фроде. Твори свою магию, старик, да побыстрее.

          Фроде начал читать заклинание. Над его головой появилось слабое светящееся марево, постепенно окутывающее фигуру старика. Едва шевеля пальцами, словно пробуя сияние на ощупь, маг потянул из него тончайшие светящиеся нити, сплетая волшебное кружево заклинания, которое, всё разрастаясь и мерцая, окутывало тела волка и сидящего на коленях Фенрира.

          Фамильяр словно и не замечал творящегося вокруг него волшебства. Он зачарованно смотрел на своё собственное тело, в котором еле теплилась жизнь. Фенрир не боялся, что может умереть. Смерть не так уж и страшна. Гораздо страшнее потерять дорогое тебе существо. Не за свою жизнь страшился он, а за того, кто был скрыт в этом неподвижном теле. Холодная, острая боль ледяными иглами пронзала сердце волка – только сейчас он понял, как любил этого странного бога, отвергавшего всех и всё, кроме себя самого; бога, в ком скрывалась дикая, сверхъестественная сила, выходившая наружу, когда ему было больно, принимая на себя удар, прикрывая то хрупкое, ломкое, что жило внутри него. И потому Локи должен был выжить.

          Фенрир гладил лохматую волчью голову, полностью отключившись от реальности. Весь мир сжался до таких обыденных, ничего не значащих воспоминаний, ставших вдруг, в одну секунду, невероятно дорогими – их первая встреча, совместные трапезы и прогулки, смех Локи, сияющий взгляд и теплые, ласковые руки. Те самые руки, которыми Фенрир теперь гладил узкую чёрную морду, перепачканную слюной и кровью.

          – Я здесь, – тихо прошептал Фенрир, низко наклоняясь к волчьему уху. – Всё хорошо. Ты только вернись, слышишь, Локи? Только вернись. Что будет с ней, если тебя не станет?

          Дыхание волка участилось. Тяжелые веки чуть заметно вздрогнули, с трудом приоткрылись, устремив на Фенрира бесцветный, почти стеклянный взгляд. И что-то мелькнуло в глазах: невыносимая боль пополам с искренним сожалением. Тело выгнулось дугой, лапы напряжённо вытянулись, а затем бессильно расслабились. Протяжный, почти человеческий стон, вырвался из пасти – в нём было такое неимоверное страдание, что Фенрир содрогнулся.

          В ту же секунду Фроде протянул ему тонкий длинный кинжал и чашу.

          – Ждать больше нельзя ни минуты. Ты знаешь, что делать, мой мальчик.

          Фенрир опустил голову волка себе на колени и принял из рук мага орудие чародейства с проступившими на них таинственными рунами. Но только он занёс тонкое лезвие над своим запястьем, как что-то остановило его. Как он мог забыть! Если он умрёт, Локи никогда не узнает о том, что случилось во время сражения с йотунами.

          Фроде по своему расценил колебания Фенрира и, выхватив из его руки кинжал, резко полоснул по запястью. Темно-красные капли покатились в поднесённую им чашу. Маг увидел, как устремлённые на него широко открытые глаза на лице Локи стали наливаться прозрачной зеленью, брови заломились, на лице отразилось страдание – тонкие губы приоткрылись, силясь что-то сказать, но в следующий момент уже вторая, истинная сущность Фенрира проступила под оболочкой тела Локи.

          Дальше всё произошло очень быстро. Волчонок ощутил, как кровь приливает к лицу, как нарастает шум в ушах, как темнеет в глазах, как немеют руки. Тело свело судорогой. Стало трудно дышать. Он еще пытался что-то прошептать, бессильно шевеля губами, но силы покинули его. Судорожно, со всхлипом втянув в себя воздух, волчонок потерял равновесие и упал на волка, орошая его шерсть своей кровью. Последнее, что увидел Фенрир сквозь пелену зелёного сияния, охватившего их тела, сквозь боль, выворачивающую наизнанку – как они с Локи снова менялись обликами.

          А в следующее мгновение его сердце остановилось.
         
          И наступила темнота.


          КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

Следующая глава: http://www.proza.ru/2017/12/18/1324